Суд Магии. Кубок Огня

Пауз между главами делать не стали, тем более, что, судя по названию следующей, они были взаимосвязаны, даже чтеца Магия оставила прежнего — никто особо и не возражал. Дамблдор продолжал с опаской коситься на пергамент, который Амелия Боунс уже не прятала, и который был исписан на несколько футов чётким аккуратным почерком, женщина расписала планы по изменению министерской политики на несколько лет вперёд. Ныне действующий министр имел неосторожность ознакомиться — частично — с этой писаниной — и затребовал от целителей несколько порций Успокоительного — если Амелия претворит ЭТО в жизнь, а в этом мог усомниться лишь тот, кто даже понаслышке не знал о том, ЧТО представляет из себя эта дама — то перестановки будут ещё те, работа затянется на пару лет, если не дольше… Глава Департамента Магического Правопорядка явно замахнулась на большинство законов и реформ, принятых тремя министрами… Люциус Малфой тоже почитал данное «сочинение» и, тоже отведав зелий, разулыбался: большинство этих назревающих реформ значились и в изначальной программе молодого Тома Реддла, в те времена, когда тот ещё не стал кровожадным монстром, которого даже боялись называть по имени… А уж вместе с теми изменениями, которые ждали школу после того, как Августа Лонгботтом передаст ныне действующему директору Хогвартса свой свиток, не менее длинный… Правда, его тоже предстояло обсуждать, подтверждать, но уже теперь лорд Малфой готов был подписаться под каждым из тех нововведений, которые он уже успел подсмотреть… И каким образом ЭТО будет претворять в жизнь Флитвик… Ну, он наполовину гоблин, а это упрямый и дотошный народец, можно было не сомневаться, что через год школьную жизнь будет не узнать. Маленький старичок уже с чрезвычайно довольным видом оглаживал свои великолепные бакенбарды, щурил глаза и чуть только не облизывался — он несколько лет пытался воевать с Дамблдором, доказывая ему необходимость реформирования школьной программы совсем в другую сторону, чем… но, увы, спорить с Альбусом было бессмысленно, тот явно воспринимал Мастера Чар, как девицу, из числа тех, к которым применима поговорка: выслушай, но сделай всё с точностью до наоборот… Или — он мог сделать всё, даже зная, что этим ещё больше ухудшает сложившуюся ситуацию, с единственной целью: чтобы всё было исключительно по его, а не по тем, кто смеет на что-то указывать, даже если отлично понимает, что это глупо. Но — Я здесь хозяин, и Я — единственный, кто имеет право принимать решения, а вы все можете только следовать им, я — царь и бог, и всё, что только существует в этом мире… И вот теперь кое-кто за это получил хорошего пенделя под свой дряблый морщинистый зад, и было крайне сомнительно, что Магия на этом остановится, а вот Филиус дорвался до директорского кресла, и можно было даже не сомневаться, что Мастер Чар отыграется по полной — наверняка, если приписать его задумки к идеям Попечителей, то список будет таким, что его хватит для того, чтобы протянуть от стола преподавателей до входа в Большой зал… И Флитвик будет в числе тех, кто объявит подписку на сбор средств на памятник мастеру Поттеру, если возникнет необходимость в данном действии… Люциус Малфой уже мысленно расстался с немаленькой суммой, предназначенной для этой цели и нисколько не сомневался, что и счёт Нарциссы после этого тоже потеряет некоторое количество золота… И счета многих магов, которые знали о том, что представлял из себя магический мир и магическое образование ещё в молодые годы Армандо Диппета, когда рядом с последним ещё не замаячил некий Мастер Трансфигурации со своими идейками… Глава 23 Святочный бал На рождественские каникулы четверокурсникам задали очень много уроков. Но Гарри не спешил садиться за книги. Всю неделю до Рождества он только и делал, что развлекался. Многие не поехали домой, и в гостиной Гриффиндора было почти так же людно, как в учебные дни. Гостиная даже как бы слегка уменьшилась, такой в ней стоял гвалт. Канареечные помадки Фреда и Джорджа пользовались большим успехом, и первые дни каникул кто-нибудь то и дело обрастал жёлтыми перьями. Но очень скоро гриффиндорцы распознали подвох и стали с опаской принимать предложенное угощение: вдруг внутри окажется канареечная помадка? Джордж с Фредом по секрету рассказали Гарри, что готовят ещё кое-что почище, и Гарри дал зарок ничего съедобного из рук близнецов не брать. Он ещё не успел забыть ириски, от которых у Дадли вырос язык размером чуть не с кита. — Что вы там ещё придумали?! — схватились за головы и сердца некоторые женщины, в том числе и Молли, благо, Лили чувствовала себя немного лучше и миссис Уизли сочла возможным вернуться на своё место. — Ну… — близнецы переглянулись между собой, сыграли между собой в «камень-ножницы-бумага» и тот, кто проиграл, продолжил: — Если быть честными… — МИСТЕРЫ УИЗЛИ! — Чисто визуально эффект был… куда менее приятным, чем у помадки, — оба близнеца, как говоривший, так и молчавший, занимались доскональным исследованием пыли, покрывающей их ботинки — или, может, плиточек пола вокруг? Это было настолько не похоже на них, что многие затаили дыхание, а Снейп скрестил руки на груди. — Мы назвали это Забастовочными завтраками. — Какие-какие завтраки?! — Забастовочные, которые вызывали внешний эффект заболеваний… От некоторых кровь шла из носа, от других начиналась рвота, живот скрючивало… — целители явно приготовились к атаке, но придумщики дружно замотали головами, предупреждая массовое возмущение. — Каждая такая конфета состояла из двух частей — собственно с заданным эффектом и противоядие. Эти конфеты мы исследовали на самих себе и только на финальном этапе… Но на этом этапе не было эксцессов… — Один был, — признался второй. — И то — шельмец украл у нас конфету, а потом сожрал её полностью, хотя между приёмом активатора и противоядия должно было пройти около минуты, о чём мы всегда предупреждали, как и о возможных неприятностях в случае неосторожности… Во время исследований мы следили и выдавали всё вовремя, а этот Дерек… Признался только в больничном крыле. А так… — Но после того, как профессор предложил нам этот Контракт, мы эти Завтраки уничтожили. Честно, — было похоже, что шалуны и в самом деле боялись, что Мастер откажет им в дальнейшем обучении, но Снейп только закатил глаза. Близнецы переглянулись, понимая, что в самое ближайшее время их ждёт хороший нагоняй, вполне ими заслуженный, и опять сосредоточились на своих ботинках. — Гермиона, а с кем ты идёшь на бал? — Рон прямо-таки сгорал от любопытства и уж не раз задавал этот вопрос — вдруг Гермиона проговорится. — Надеюсь, Гиппократ, ЭТО тоже выветрится из мистера Уизли через пару месяцев, — заметила Августа Лонгботтом, качая головой. — На фоне своих, в общем-то, вполне даже воспитанных старших братьев Рональд выглядит безнадёжным хамом. — Да что в этом такого? Ну, спросил и спросил… — Такие вопросы не задают, тем более, прилюдно. Просто возмутительно, — негодовала старая леди. — Ничего, на каникулах мы займёмся молодым человеком, — успокаивающе сказала мадам Марчбэнкс. — Возможно, мы и не сделаем из него великосветского щёголя, но с братьями хотя бы сравняется. Мальчик просто не привык ничему учиться и живёт по принципу: сделал — а потом забыл и подумать, что сделал. Увы, многие ребята… — Да, но к пятому курсу они достаточно взрослеют, чтобы отказаться от этого принципа… — Рональд не безнадёжен. Им просто надо заняться. — Не скажу, потому что ты станешь смеяться. — Ты, Уизли, наверное, совсем того! — послышался за спиной голос Малфоя. — Думаешь, кто-нибудь пригласит на бал эту грязнокровку да ещё с лошадиными зубами?  — Наследник Малфой, — прежде, чем лорд и леди с той же фамилией успели отреагировать на данную выходку сына, со своего места поднялся мрачный болгарин с густыми бровями и довольно крупным носом, — я, Наследник Крам, вызываю вас на магическую дуэль, за оскорбление, нанесённые вами присутствующей здесь мисс Гермионе Джин Грейнджер. Дуэль состоится в ближайшем перерыве, будет проходить по третьему уровню до тех пор, пока один из противников не будет травмирован настолько, что не сможет продолжать дуэль. — Я, Наследник Драко Люциус Малфой, — означенный блондин встал и отвесил поклон перепуганной девушке, пытавшейся отговорить своего заступника от столь… радикальных мер ради её защиты, — признаю, что моё поведение в отношении означенной мисс Гермионы Джин Грейнджер было оскорбительным и прошу у мисс прощения за данные нападки. Ранее я уже приносил свои извинения и заверения в том, что в дальнейшем данные… инциденты не повторятся. Тем не менее, если Наследник Виктор Крам будет настаивать на Магической Дуэли… — Нет, Виктор, Драко и в самом деле извинился ещё в процессе чтения первой книги и понёс наказание за свои оскорбления, у меня нет более к нему никаких претензий, — сказала Гермиона. — В самом деле? Хорошо, я готов на перемирие — до тех пор, пока мне не станет известно… — Я буду иметь это ввиду, Наследник Крам, — церемонно поклонился Драко. — Со своей стороны смею вас заверить в искренности моего раскаяния и поздравить вас, мисс Гермиона Джин Грейнджер, с обретением защитника в виде представителя столь знатного и могущественного в Восточной Европе рода. Гермиона вздохнула с облегчением и вновь повернулась к Виктору, пытаясь предотвратить его участие в дуэлях в принципе. В конечном итоге он согласился не реагировать на Скиттер, если не выявится чего-нибудь ещё в отношении этой… особы. Гарри и Рон чуть не кинулись на него с кулаками, а Гермиона, обернувшись, замахала кому-то и воскликнула: — Профессор Моуди, доброе утро! Малфой побледнел, прыжком развернулся, и глаза его забегали — Моуди всегда появлялся, где его меньше всего ждали, но тот ещё доедал жаркое за профессорским столом. — Что, хорёк, испугался? — насмешливо спросила Гермиона, и друзья со смехом двинулись вверх по мраморной лестнице. — Гермиона, — вдруг сощурился Рон, — твои зубы… — Что мои зубы? — Они другие. Я только сейчас заметил… — Что опять же не самым лучшим образом тебя характеризует, — заметила со вздохом мать. — И я говорю не только о твоей невнимательности к друзьям. Рон опять не понимал, за что ему попало, но решил это не демонстрировать, чтобы опять не получить на орехи, благо желающих было более, чем предостаточно. — Конечно, другие. Ты что думал, я так и буду ходить с клыками? Забыл, какие наколдовал Малфой? — Да нет, они вообще стали другие. Не такие, как раньше. Все ровные и не торчат… Гермиона лукаво улыбнулась, и Гарри тоже заметил: у Гермионы совсем другая улыбка. — Помните, я побежала тогда к мадам Помфри? Она дала мне зеркало, сказала, сейчас зубы будут уменьшаться и когда станут, как прежде, махнуть ей. А я… я не сразу махнула, и они так красиво уменьшились. — Гермиона расплылась в улыбке. — Маме с папой, конечно, не понравится. Я столько раз их просила уменьшить мне зубы, а они хотят, чтобы всё было, как есть. Мои родители стоматологи, они считают, что зубы и волшебство… — Волшебство для того и существует, чтобы максимально облегчать жизнь людям… которые этого заслуживают, — заметила мадам Боунс. — И как отреагировали ваши родители? — Отец очень долго ругался, прочёл целую лекцию относительно физиологического развития детских и подростковых организмов, но мама в конечном итоге ему объяснила, что дело-то уже сделано, не станет же он наращивать мне зубы обратно. Правда, очень просила впредь не делать ничего подобного без предварительного согласования с ними — она, видите ли, планировала на моё магловское совершеннолетие сделать мне такой подарок… Смотрите, Сычик вернулся! Сова Рона сидела на верху перил, украшенных сосульками, и громко без умолку верещала, к её лапке был привязан свёрнутый в трубку кусок пергамента. Все проходившие мимо смеялись, тыкая в крохотную сову пальцем, а несколько девочек-третьекурсниц даже остановились. — Глядите, какая малютка! Просто прелесть! — Глупый комок перьев! — прошипел Рон. Взбежав по ступенькам, он схватил Сычика в кулак. — Письма надо сразу отдавать адресату. Нечего тут прохлаждаться у всех на виду! Голова Сычика торчала из кулака Рона, и совёнок даже защебетал от счастья. Третьекурсницы оторопело таращились. — Значит, так, Рональд Уизли, я у тебя Сычика забираю, — сказала Молли. — Что?! За что?! — Я давно уже замечаю, что ты с ним жестоко обращаешься. На Паршивца, даже когда никто не знал о его начинке, внимания почти не обращал, ценную лягушку погубил… Но — ты так хотел иметь свою сову… Для чего? Это просто возмутительно! Я забираю у тебя несчастного совёнка и верну только после того, как удостоверюсь в твоём полном раскаянии, что тебе в принципе можно доверить живое существо! — Но, Молли… — Чего не видели! А ну пошли отсюда! — Рон затряс кулаком, и Сычик заверещал ещё сильнее. — Вот, Гарри, держи, — прибавил Рон негромко, а обиженные третьекурсницы убрались подобру-поздорову. — Вот за что? Готов был искалечить птицу, которая ни в чём перед тобой не провинилась, девочек обидел, чья вина заключалась исключительно в том, что они, в отличие от тебя, любят животных… — Я тоже… — Ты это уже неоднократно продемонстрировал. И в этом эпизоде, и раньше. — Положим, вы к Стрелке тоже относитесь не лучшим образом, — сказала профессор Граббли-Планк. — Я тут недавно видела эту несчастную… — Но мы очень хорошо… — Если бы вы хорошо относились к Стрелке, то не заставляли бы её работать. Да, она сама хочет работать… но — иначе, как мышелова её использовать не рекомендуется. Нужно отправить письмо — попросите сову у соседей, вроде, мистер Лавгуд живёт не так уж и далеко от вас, почтовое отделение имеется, и — у меня брат работает в министерстве, так ему выделили штатную птицу, почему Артур не возьмёт сову на службе? Вроде, его помощник держит даже двух… — Артур?! Мистер Уизли пробормотал что-то неразборчивое. — Мистер Уизли?! — Штраф мне платить пришлось по работе! — ответил мистер Уизли. — Я тогда… не то, чтобы начинал службу, но был не знаком с рядом аспектов и в итоге… Уволить меня не уволили, но понизили в должности и отказали в почтальоне — у вас, мол, свой есть, его и используйте для домашних нужд… А если из министерства отправлять приходится — так с министерскими. — Надо будет проверить, — сказала Амелия. — Подобные ограничения обычно временные, уверена, вы давно уже могли бы подать просьбу о выделении вам совы. Кроме того, такой отказ кажется мне… маловероятным. Корнелиус? Это было при вас? — Вроде, была история… Чиновник по дружбе позволил какому-то сквибу использовать магический артефакт третьего уровня, при том, что тот сквиб жил в чисто магловском окружении… И там было немало сов, которые привлекли магловские службы, так что стирателям памяти работы было на несколько дней. Но это было до того, как я стал министром и я такие вопросы не решал. — Немало сов… Словно их было мало, когда меня пытались пригласить в Хогвартс, — пробурчал Гарри. — И что, тогда тоже кого-то оштрафовали?! — Нет, это совершенно исключительный случай, мастер Поттер! Но, с другой стороны… Артур, не вспомните, вы лично тогда сов использовали? Это был ваш случай? — Да, мой. Правда, я уже не вспомню всех обстоятельств, но Тибальт был не совсем сквибом, кое-какая магия ему давалась, а этот амулет… Защитный талисман, защищавший от всевозможной домашней нечисти, параллельно служащий в качестве портала и накопителя магической энергии… Он утверждал, что этот артефакт — их фамильная реликвия и он, Тибальт, является единственным законным его владельцем. Впоследствии выяснилось, что амулет и в самом деле принадлежал их роду, но не Тибальту, а его старшему кузену, так что я послал несколько сов, чтобы тот вернул артефакт брату. К сожалению, парень упёрся, а мне впаяли штраф… — Сколько вы послали сов? Одновременно? — Я их посылал не одновременно, тут я придерживался правил. Послал одну сову — в течение недели реакции не последовало. Послал вторую сову — через неделю — но она не смогла доставить письмо адресату, хотя, как мне было известно, он был дома — да, в третий раз я послал трёх сов сразу. А потом ещё несколько птиц — но не к нему домой, а, поскольку он куда-то уезжал, к нескольким его друзьям, к которым Тибальт мог направиться… Они были сквибами, двое из них, а трое — маглорожденными волшебниками, так что Статут ни в коей мере не страдал. А потом, уже после… мне сказали, что Тибальт написал на меня жалобу, что мои совы чуть было травму ему не нанесли… — вздохнул мистер Уизли. — А я тебе говорила, что общение с Тибальтом Уоксом до добра не доведёт, он мошенник, каких мало, — сказала ему жена. — Хорошо ещё, что он почти сквиб, будь он посильнее, то мог бы составить конкуренцию Флетчеру! И где он сейчас, знаешь?! — В Азкабане, отсиживает очередной срок за мошенничество, — ответил несчастный чиновник. — Но мы же… Ну, не дружили, сам он у нас не бывал, а вот наши отцы приятельствовали… Я видел у старого Уокса похожий амулет, а Тибальт сказал — тот самый… — В любом случае, это не основание для того, чтобы лишать вас привилегий на столь продолжительный срок, — сказал Фадж. — Я отдам распоряжение выплатить вам возмещение и выделить двух скоростных сов. — Благодарю вас, Корнелиус! — Молли просияла. — А то мне и самой было как-то совестно… Последний год мы Стрелку практически не использовали, а ведь Артуру часто приходится вести переписку… Ксенофилиус свою Рогатку почти и не видел… — Будет вам сова, будет, — кивнула Амелия. — К сожалению, виновников данной ситуации наказать уже невозможно, наверняка уже или в отставке или… А артефакт-то в конечном итоге вернулся к законному владельцу, Артур? — Да, — ответил мистер Уизли. — Я же его и передавал под расписку. А те, что моим делом занимались тогда… Трое потом в Азкабан попали из-за каких-то своих нарушений, двое по здоровью работать не могут более… Правда, говорят, хвори как-то странно на них напали, слишком быстро развиваться стали, словно порчу наложили какую. Но я не накладывал ничего, знал, что провинился, не мог только оценить, насколько… — Говорят, сама Магия наказывает за несправедливость, так или иначе, — сказала Августа Лонгботтом. — Правда, иногда наказание имеет такую форму, что страдает не сам виновник, а на его потомство переходит кара… — Но это не совсем справедливо, — заметила Гермиона. — Это ведь всё равно, что… Ну, я виновата перед профессором Снейпом, не скрываю, и подозревала невесть в чём, и кражу совершила… Но и наказание сама несу, с этим не спорю. А если бы Магия ждала моих детей, а то и внуков, чтобы на них это обрушить?! — Смею вас заверить, мисс Грейнджер, — мягко сказала пожилая леди, — что, хотя такие случаи, когда расплачиваться приходилось детям, они сами были не без греха, и перед теми же родами, перед которыми вину несли родители. Родители тоже были наказаны — но не в полную меру, в силу тех или иных причин, смилостивилась Магия, учла те или другие обстоятельства… Но второе преступление в том же направлении — уже целенаправленное выступление против определённого магического круга, и это карается более сурово. — Но давайте вернёмся к сегодняшним событиям… Вернее, событиям, связанным с нашим нынешним делом, — напомнил всем Люциус. В гостиной все развлекались кто во что горазд, не обращая на других внимания. — Извините, — заговорила опять Августа Лонгботтом. — Мастер Поттер, вы не пытались узнавать у своих старших товарищей — или хотя бы у мисс Патил, может, кто-то из них мог бы помочь вам с решением проблемы? — Яйца? — Танцев! Вроде, миссис Индигира Патил — весьма искусна в этом искусстве… — В восточных танцах, — внесла поправку Парвати. — Европейским мы начали учиться лишь за год до тех событий, но, к сожалению, помочь Гарри бы не смогли, студия как раз в то время была закрыта, потому мы и не сказали им с Роном. — Ну и думали, что они хоть что-то, да умеют, — поправила сестру Падма. — Вроде, миссис Уизли из достаточно старого и не самого… замшелого рода, могла бы чему-то научить… — К сожалению, мы не предполагали, что при нашем… финансовом положении ребятам придётся часто вальсировать, — вздохнула Молли. — И я ничего не знала об этом Бале, иначе хотя бы двум-трём па научила Рональда. Но, увы… — Миссис Уизли, всё в порядке, — сказал Гарри. — То есть, не всё, но вы здесь ни при чём. Гарри и Рон с Гермионой уселись подальше у тёмного окна, занесённого снегом, и Гарри стал читать вслух: — «Здравствуй, Гарри! Поздравляю тебя, ты отлично справился с хвосторогой. Тот, кто опустил твоё имя в Кубок, сейчас очень разочарован. Я хотел предложить заклинание Коньюнктивитус: самое слабое место дракона — глаза…» — Именно этим воспользовался Крам, — прошептала Гермиона. — Да, но вот только предугадать, что может отчебучить ослеплённый дракон, тем более, дракониха… А если бы при этом… Да что там если — кажется, часть кладки и пострадала при этом прохождении! — покачала головой Амелия Боунс. — Да, руководство заповедника тогда устроило нам такое! — схватился за голову Бэгмен. — Словно мы сами и целенаправленно уничтожали эти кладки! И нам пришлось возмещать стоимость этих яиц! — А вы что думали? Вам предоставили представительниц самых редких и ценных пород, — сказал Чарльз. — Ну, за исключением валлийского… Но ценнее тех трёх могли бы быть лишь ледяной атлантический, славянский трёхглав, которого зовут ещё горынычем, и пелопонесский малый… — Ну, пелопонесский не столь зрелищен… — Я бы так не сказал. А уж за посягательство на горыныча… — драконовед не стал заканчивать, но выражения его глаз было более, чем предостаточно. — И я нахожу Коньюнктивитус плохой идеей. В принципе, наиболее идеальные пути для прохождения испытания выбрали мадмуазель Делакур и Седрик — транс и отвлечение внимания дракона, другое дело, что магических сил Гарри на такое бы не хватило. «А ты придумал лучше. Молодец! Но успокаиваться рано. Позади только первое испытание; у того, кто вовлёк тебя в состязание, будет ещё возможность подставить тебя под удар. Гляди в оба, особенно сейчас. Ведь тот, о ком мы говорили, наверняка где-то совсем рядом. Будь предельно осторожен, чтобы, не ровён час, не попасть в беду. Пиши, если столкнёшься с чем-то необычным. Всё время держи меня в курсе дела. Сириус». — Совсем как Моуди, — тихо сказал Гарри, пряча письмо во внутренний карман. — «Гляди в оба!» А я что, хожу зажмурившись, натыкаюсь на стены? — Он прав, Гарри, — возразила Гермиона. — У тебя впереди два испытания. Давно пора взяться за загадку яйца… — Да у него ещё куча времени! Давай, Гарри, сыграем в шахматы, — предложил Рон. — Сыграем, — согласился Гарри и поймал взгляд Гермионы. — Будет тебе, Гермиона. Тут такой шум, всё равно толку не будет. Даже не расслышу, что там в яйце. — Пожалуй, ты прав, — Гермиона вздохнула и стала следить за игрой. Гарри в несколько ходов поставил Рону замечательный мат с помощью пары отчаянно дерзких пешек и сверхвоинственного слона. — Да, с тех пор ты выигрываешь у меня три партии из пяти, вместо одной из пяти! — кивнул Рональд. — Вот, что значит, найти подход к своим фигуркам! Иногда мне кажется, что тебя они слушаются лучше, чем мои! — Возможно, это потому, что у Гарри фигурки поновее и он является их первым хозяином, — сказала МакГонагалл. — Новые шахматы на первых порах могут быть своевольными и как бы испытывать своего хозяина, но через два-три года пользования обычно происходит притирка и дальнейшее зависит уже от способностей самого хозяина к игре. Рождественским утром Гарри проснулся, как будто его что разбудило. Он открыл глаза и едва не свалился с кровати: прямо на него в темноте таращились круглые зелёные глазищи. — Добби?! — вскрикнул Гарри. — Что тебе? — Простите Добби, сэр, — виновато пискнул эльф и отпрыгнул, прижав к губам длинные тонкие пальцы. — Добби пришёл поздравить Гарри Поттера с Рождеством и подарить подарок. Добби не хотел пугать Гарри Поттера. Гарри Поттер позволил Добби навещать его, сэр. — Но совсем не обязательно было пугать его при этом, — сказал Невилл. Впрочем, Добби не присутствовал при этом чтении и принять совет к сведению было некому. — Можно, Добби поднесёт Гарри Поттеру подарок? — робко спросил он. — Конечно. У меня тоже кое-что есть… для тебя. — Мастер Поттер?! Гарри соврал, он ничего не припас для Добби, но поспешил открыть чемодан и достал оттуда пару старых жёлтых носков дяди Вернона. Они сильно растянулись: Гарри хранил в них вредноскоп, подаренный на прошлое Рождество. Он выудил его и со словами «Поздравляю, Добби, прости, что не завернул» протянул носки старому приятелю. Добби растаял от умиления. — Носки — любимая одежда Добби, сэр! — Он тут же стащил с ног свои разномастные носки и натянул бывшие дяди Вернона. — У Добби их семь пар, сэр… — Эльф подтянул носки до самых шортов, и глаза у него расширились. — Сэр, продавец в магазине ошибся, он дал Гарри Поттеру два носка одного цвета! — Как же ты, Гарри, допустил такой промах? — подмигнул Рон. По всей его постели валялись клочки разноцветной бумаги, коробки и подарки. — Иди сюда, Добби, вот тебе бордовая пара. Будешь надевать один жёлтый, другой бордовый. И ещё новый свитер. С этими словами он протянул Добби пару носков и свитер, присланные миссис Уизли. Добби был сражён такой щедростью. — Рональд Уизли! — Но, мам, что такого… он так мечтал… — И совсем обязательно было отдавать только что полученный свитер?! У тебя не осталось прошлогоднего?! Даже если я промахнулась с расцветкой, это… — Молли, успокойся. Всё в порядке. Рональду некогда было копаться в своих вещах, это был чистой воды экспромт, — взял её за руку муж. А Гарри стал разглядывать остальные подарки. Они были куда замысловатее собственноручного изделия Добби, но первенство по скромности, конечно, принадлежало подарку Дурслей — один-единственный пакетик с бумажной салфеткой. Они, похоже, не забыли ириску братьев Уизли. — Интересно, а как они в принципе отправляли Гарри эти подарки? — спросила вдруг Гермиона. На неё недоумённо уставились. — Безусловно, меня удивляет, что они вообще делали какие-то подарки, но — каким образом? Я не думаю, что у Хогвартса есть магловский почтовый ящик, учитывая, что для маглов это не более, чем чрезвычайно живописные руины, а если в Литтл-Уиннгинге и есть отделение Совиной почты, то я, хотя и не лишена воображения — как мне кажется — несколько затрудняюсь представить себе ни мистера, ни миссис Дурсль в этом заведении, и уж тем более, что они могут отправиться туда по собственной инициативе, для того, чтобы порадовать племянника таким проявлением своих неожиданно взыгравших чувств… — Петунья в курсе того, что мисс Фигг является сквибом, то есть, тесно связана с нашим миром, — сказала Минерва, игнорируя отчаянную жестикуляцию некоего-старца-с-жалкими-остатками-бороды-и-усов. — И она на Рождество напоминает тёте мастера Поттера, что на праздники положено дарить подарки ВСЕМ родным. Вот через неё подарки и передаются. — Мисс Фигг могла бы и не утруждаться, — фыркнул Гарри. Многие в зале закивали. Гермиона подарила Гарри книгу «Команды по квиддичу Великобритании и Ирландии»; Рон — большой пакет бомб-вонючек; Сириус — складной перочинный ножик с отмычками для всех замков и шилом, которое мгновенно распутывает все узлы; Хагрид — огромную коробку любимых лакомств Гарри. Миссис Уизли, конечно, прислала очередной свитер (зелёный с драконом на груди, должно быть, Чарли рассказал ей о хвостороге) и большущий пакет сладких домашних пирожков. — Да уж… — Гарри зажмурился и на его лице появилась блаженная улыбка. Молли тоже улыбнулась мальчику, ей, как и любой хозяйке, было очень приятно, что её труды нашли отклик у того, ради кого были предприняты. — Гарри показал нам этот свитер, — сказал Джеймс, кивая женщине. — Вы настоящий мастер, Молли. — Спасибо… Мне это было в радость… Спрятав подарки, Рон и Гарри спустились в гостиную, где их ждала Гермиона, и все вместе пошли завтракать. До обеда наслаждались подарками у себя в башне, потом вернулись в Большой зал, где их ждало роскошное рождественское угощение. Столы так и ломились от жареных индеек, пудингов и всевозможного волшебного печенья. После чего отправились прогуляться. Пушистый снег лежал нетронутой пеленой, только к кораблю Дурмстранга и карете Шармбатона протоптаны дорожки. Тут же замелькали снежки — любимое зимнее развлечение Гарри и братьев Уизли. Гермиона предпочла наблюдать сражение со стороны, а около пяти часов вечера сказала, что пора готовиться к балу и вернулась в замок. — Ты что, три часа будешь готовиться? — крикнул вслед Рон, зазевался и получил от Джорджа увесистым снежком по макушке. — Вообще-то многие женщины начинают готовиться к Балу значительно раньше, — сказала Лили. — Это верно, — сказал Люциус, скривившись от не самых приятных воспоминаний. — Цисса даже опоздала на свой первый бал, помнишь, дорогая? — Да, это был единственный случай, когда я это себе позволила, но после лекции в исполнении матушки и леди Вальбурги Блэк — матери Сириуса — начинала готовиться к вечернему Балу утром предыдущего дня. Но, безусловно, этот Бал имел… не такое значение, как наши… В спальне Гарри, Рон, Шеймус и Невилл облачились в праздничные мантии и почувствовали себя неловко, особенно Рон. Он вертелся перед зеркалом в углу и с отвращением себя разглядывал. Не мантия, а девчоночий наряд! И Рон решился на отчаянный шаг: применил заклинание ножниц — пусть мантия походит на мантию. Не сказать, чтоб уж совсем ничего не вышло, кружева на воротнике и манжетах исчезли, только вот на манжетах от них осталась неряшливая бахрома. Но делать нечего, и Рон в таком виде поплёлся в гостиную. — Мам, всё осталось позади, — сказал Рональд, видя, что миссис Уизли очень расстроена тем, на что обрекла сына. Та вздохнула и кисло улыбнулась. — Понять не могу как это вы заполучили самых красивых девчонок в классе! — воскликнул Дин, увидев Гарри с Роном, и пожал плечами. — Животный магнетизм, — пробурчал Рон, выдёргивая торчащие из манжет нитки. Гриффиндорская гостиная уже наполнялась участниками бала. На всех вместо обычных чёрных мантий — цветные. На лестнице Гарри ожидала Парвати в ярко-малиновой мантии, которая очень ей шла. Парвати и правда была очень красивая, чёрные волосы заплетены в длинные, перевитые золотыми лентами косы, на запястьях золотые браслеты. Гарри испугался, что она рассмеётся, увидев его праздничную мантию, но Парвати, похоже, приняла его наряд как должное, и Гарри с облегчением вздохнул. Политес требовал что-то сказать, и он неуверенно произнёс: — Ты… э-э… здорово выглядишь. — Ты и в самом деле выглядела потрясающе, — Гарри опять отвлёкся от книги, — и Падма тоже… — Спасибо, — улыбнулись девочки. — Для тебя миссис Уизли постаралась, — сказала Парвати, — тебе очень шла твоя мантия. — Спасибо, — поблагодарила Парвати и, обратившись к Рону, сообщила: — Падма ждёт тебя в холле. — Угу, — кивнул Рон и огляделся. — А где Гермиона? Парвати пожала плечами. — Ну что, пойдём? — Пойдём, — вздохнул Гарри: с каким бы удовольствием он остался в гостиной. Из гостиной вышел Фред и весело ему подмигнул. В холле яблоку было негде упасть. Скорей бы пробило восемь — двери зала распахнутся и начнётся долгожданный бал! Многие всё ещё искали в толпе своего кавалера или даму с других факультетов. Парвати нашла сестру Падму и познакомила её с Гарри и Роном. — Привет, — вскинула голову Падма. Она не уступала сестре красотой, бирюзовая мантия очень ей шла, как малиновая Парвати. Падма придирчиво оглядела Рона, задержав взгляд чёрных глаз на бахроме — следе отрезанных кружев. — Привет, — мрачно отозвался Рон, не глядя на Падму: глаза его кого-то высматривали в толпе. Заметив приближавшуюся Флёр Делакур, Рон шагнул за спину Гарри и пригнулся. Флёр шла в сопровождении Роджера Дэвиса, капитана команды Рейвенклоцев. На ней была мантия из серебристо-серого атласа. Ничего не скажешь, писаная красавица! Подождав, пока эта пара пройдёт, Рон вынырнул из-за спины друга и встал на цыпочки. — Да где же Гермиона? — опять спросил он. Из подземной гостиной по лестнице поднялись слизеринцы. Впереди вышагивал Малфой в чёрной бархатной мантии с высоким воротником. «Точь-в-точь пастор», — вдруг подумалось Гарри. — Пастор?! Священник?! — Ну да… — Ну, спасибо… — А что, ты как-нибудь зайди в лютеранскую церковь, сам увидишь. Но, безусловно, это просто совпадение, а я тогда был склонен… Сам понимаешь… — Что уж тут понимать… А в какую мантию ты бы предложил мне нарядиться?! Чёрный очень идёт блондинам, и — к цвету моего лица… — Согласен, но, думаю, темно-синий тоже… Но — я не большой знаток всей этой великосветской моды… Малфой вёл под руку Пэнси Паркинсон в светло-розовой мантии, обильно украшенной рюшками и бантами. — В которой была похожа на поросёночка, — Астория Гринграсс даже не подумала понизить голос, за что получила тычок в бок от сидевшей рядом сестры. Впрочем, учитывая, что младшая сестрёнка в последнее время считалась невестой Драко, её ревность по отношению к другим представительницам слабого пола, имевшим неосторожность засветиться рядом с Наследником рода Малфоев, была понятна, сама Панси, хотя и побледнела и закусила губу, промолчала. Крэбб и Гойл были оба в зелёном и походили на замшелые валуны; дам для них, злорадно отметил Гарри, как и следовало ожидать, не нашлось. Дубовые входные двери тяжело отворились, и в холл вошли гости из Дурмстранга во главе с профессором Каркаровым. Сразу за ним шёл Крам с незнакомой красивой девочкой в голубой мантии. В раскрытые двери Гарри успел заметить перед замком на лужайке возведённый волшебством грот, полный розовых кустов, среди которых высились каменные скульптуры Деда Мороза и северного оленя. Над кустами и скульптурами порхали разноцветные светляки. Это были настоящие живые феи, только совсем крошечные. — Участники Турнира, пожалуйста, пройдите сюда, — прозвучал голос профессора МакГонагалл. Парвати просияла, поправив изящным движением ленты. «До скорого», — помахали они друзьям и двинулись через галдящую толпу, куда показала МакГонагалл, — справа от двери было небольшое свободное пространство. Профессор была в мантии из красной шотландки, тулью шляпы украшал довольно-таки безобразный венок из чертополоха. Она объяснила чемпионам, что пока им надо постоять здесь: они войдут в зал парами, церемонно, после того, как все остальные усядутся за столы. Флёр Делакур с Роджером Дэвисом встали первыми у самых дверей. Дэвис не верил своему счастью и не отрывал зачарованного взгляда от красавицы Флёр. Подошли Седрик с Чжоу, Гарри отвернулся: не хотел сейчас говорить с ними; взгляд его упал на девочку, стоявшую с Крамом, и у него от удивления раскрылся рот — это была Гермиона! Только совсем не похожая на себя. Волосы, обычно напоминавшие воронье гнездо, гладко расчёсаны и скручены на затылке в красивый блестящий узел, лёгкая мантия небесно-голубого цвета, да и походка совсем другая, наверное, потому, что плечи не оттягивает тяжёлый ранец. И она улыбалась, правда, немного скованно, передние зубы у неё и правда уменьшились. Как это он сразу не заметил? — Да, правильно подобранный макияж и причёска может даже последнюю дурнушку превратить в человека, а уж если у девушки есть определённые данные — принцессу, — сказала Августа Лонгботтом. — Я только не понимаю, почему мисс Грейнджер в обычной жизни ставит себя так… — А что, я должна и на уроки ходить… — Мисс Грейнджер, настоящая женщина подаёт себя в любых обстоятельствах, — сказала леди Лонгботтом. — Безусловно, праздничный марафет и шиньон на занятиях по зельеварению были бы неуместны, но — раз уж вы однажды сумели распутать «воронье гнездо», значит, вполне могли бы ежедневно создавать для себя причёски, к примеру, сегодня у вас хвост, завтра вы заплетаете французскую косу, послезавтра придумаете что-то ещё… Существует масса вариантов. И — почему из программы убрали бытовую магию?! Я помню, когда нам приходилось сдавать экзамены, перед нами поставили целый ряд манекенов, каждому из них был придан определённый облик… и нам надо было сделать заданному объекту наиболее подходящую для его внешности причёску и макияж! Это было в конце четвёртого года! — Но зачем это… — Затем, чтобы молодые люди не ходили абы в чём и все поголовно с «я у мамы дурочка» на голове! У нас этот экзамен сдавали даже мальчики, хотя к ним было меньше претензий! Леди Малфой, вы сдавали этот экзамен? — Дважды. — ЧТО?! — Августа и Амелия обомлели. — Да нет, никакой переэкзаменовки, просто я сначала сдавала экзамен здесь, в Хогвартсе — кстати, именно после этого года этот предмет и убрали из программы, — а потом дома, причём мои родители собрали целую комиссию и мне пришлось обрабатывать не один манекен, а нескольких волшебниц, которых специально привели в Мэнор. Беллатрис и Андромеда тоже прошли через это, — сказала Нарцисса. — Причём мы подбирали не только макияж и причёску, но и три комплекта одежды. Студенты застонали — неужели и им придётся теперь учить всё это?! Увы, поскольку они уже получили представление о том, что представляет из себя бабушка Невилла, стало ясно — никуда не денутся… — Привет, Гарри, привет, Парвати, — махнула им Гермиона. Парвати глазам не поверила и с явным неодобрением поджала губы. — Девушки всегда… не слишком довольны, когда кто-то выглядит лучше, чем они, — сказала Парвати. — Женская ревность, что поделаешь… Не она одна так отнеслась к новой Гермионе. Двери в Большой зал распахнулись, и толпа хлынула в зал. Поклонницы Крама, те, что устраивали засаду в библиотеке, проходя мимо, казалось, готовы были убить её. Пэнси Паркинсон вытаращила глаза, и даже Малфой позабыл от изумления ругательные слова. Один только Рон, поравнявшись с Гермионой, не удостоил её взглядом. Когда все наконец уселись по местам, МакГонагалл велела оставшимся встать друг за другом парами и следовать за ней. При их появлении весь зал захлопал, и профессор МакГонагалл повела их к большому круглому столу в дальнем конце, за которым сидели судьи. Стены зала серебрились инеем, с тёмного, усыпанного звёздами потолка свисали гирлянды из омелы и плюща. Длинные обеденные столы исчезли, вместо них — сотня столиков, каждый человек на десять. На столиках уютно горят фонарики. Гарри шёл, боясь одного — как бы у всех на глазах не споткнуться. А счастливая Парвати упивалась всеобщим вниманием, и с такой силой тащила Гарри вперёд, что он ощущал себя собачкой на поводке, которую хозяин ведёт по кругу на собачьей выставке. Недалеко от судейского стола Гарри заметил Падму с Роном. Вид у Падмы был надутый, Рон же, прищурившись, не сводил глаз с Гермионы. — Рональд не только спотыкался на каждом шагу, мы не успели в зал войти, как он по два раза наступил мне на каждую ногу и смял мантию, так что мне понадобилось трижды применять Разглаживающие чары, чтобы привести её в порядок. А потом смотрел куда угодно, только не на меня! — возмутилась Падма. — Я, конечно, понимаю, что он изначально… Но из вежливости можно было уделить мне внимание! Дамблдор, возглавлявший судейский стол, встретил подошедшие пары сияющей улыбкой, Каркаров — нежданное совпадение — смотрел на Крама и Гермиону совсем как Рон. Людо Бэгмен в пурпурной мантии, расшитой золотыми звёздами, громко аплодировал вместе со всеми. Мадам Максим, сменившая чёрную атласную униформу на свободную мантию из лёгкого светло-лилового шёлка, тоже вежливо хлопала. Не было только мистера Крауча. Вместо него пятым за столом судей важно восседал Перси Уизли в тёмно-синей, с иголочки, мантии. — А брату помочь не догадались, мистер Уизли? — Так я не знал, что у него это… — Знали все, кроме вас?! — Так, извините, я уже не был студентом Хогвартса! И у меня нет привычки заглядывать в сундуки братьев, чтобы выяснить, кто что везёт! — сказал Перси. — Я, правда, видел, что Рональд не слишком доволен… Но он вообще редко выражает радость от подарков. Если бы он обратился ко мне, я бы мог что-то предпринять. Остальные места предназначались для участников состязания с их дамами. Многозначительно глянув на Гарри, Перси слегка выдвинул незанятый стул, Гарри понял намёк и сел рядом. Не успел он раскрыть рта, как Перси поведал ему радостную новость: — Меня повысили. Я назначен («Не иначе как Верховным правителем вселенной», — подумал Гарри) личным помощником мистера Крауча и представляю его на вашем балу. — А почему он сам не пришёл? — спросил Гарри, уж очень ему не хотелось весь вечер слушать очередную лекцию о котлах. — Боюсь, мистер Крауч болен и болен серьёзно. Ему нездоровится с самого Чемпионата мира. Ничего удивительного, сильное переутомление! — И не оно одно! — Давайте не будем забегать вперёд, в конце книги будет дано объяснение, — Сириус нагнулся и зажал Рону рот рукой, Гермиона со своего кресла погрозила приятелю кулаком. …Гарри не слышал ни разу, чтобы Крам с кем-то разговаривал. Он всё больше молчал, а теперь разговорился, да ещё с явной охотой. — У нас тоже есть дворец, — услышал Гарри, — не такой болшой и комфортэбелный, как ваш, всего четыре этажа. — Но количество этажей компенсируется длиной коридоров и — вы забываете про подземелья и башни! — напомнил своему бывшему студенту Каркаров. — К тому же, здесь, в Хогвартсе, только один замок и несколько подсобных строений, учитывая хижину лесничего, а у нас отдельный жилой корпус для студентов и многие занятия проводятся не в основном здании, а на специальной территории, не говоря уже о том, что в Дурмстранге учатся только юноши, а здесь — совместное обучение и, понятно, нужно немного больше места… И очаги мы топим только для колдовства. Но территория наша болше и красивей, правда, зимой день совсем короткий, а ночь длинная, мало времени любоваться. Зато летом мы долго летаем над озёрам и горами… — Эй, Виктор, — рассмеялся Каркаров, но глаза его оставались холодные и пустые, — смотри не скажи чего-нибудь лишнего, как бы твоя очаровательная собеседница не нашла к нам дорогу. Дамблдор улыбнулся, и в глазах у него запрыгали искорки смеха. — У тебя, Игорь, все тайны да тайны. Можно подумать, ты не любишь гостей. — Мы все, Дамблдор, печёмся о своих владениях. — Каркаров оскалил жёлтые зубы. — И ревностно оберегаем вверенные нам очаги знаний. Мы по праву гордимся, что никто, кроме нас, не знает все их секреты, и мы бдительно храним их. Разве не так? — А я, Игорь, не стал бы утверждать, что знаю все секреты Хогвартса, — добродушно ответил Дамблдор. — Не далее как сегодня утром отправился я в туалет, свернул не туда, и очутился в прелестной, совершенно незнакомой комнате с превосходной коллекцией ночных горшков. Позже я вернулся получше осмотреть её, а комнатка-то исчезла. Я, конечно, всё равно её отыщу. Возможно, она доступна только в полшестого утра, а может, когда месяц в фазе одна четверть или когда слишком полный мочевой пузырь. — Ваши шутки, Альбус, способны испортить гостям не только аппетит, — холодно заметила Амелия Боунс, большинство взрослых были с ней абсолютно согласны. Гарри прыснул в тарелку с гуляшом. Перси нахмурился, а Дамблдор чуть заметно подмигнул Гарри. Тем временем Флёр Делакур, изящно повернув голову в сторону своего кавалера, в пух и прах разносила убранство замка. — П’госто убожество! — обвела она взглядом искрящиеся инеем стены Большого зала: как и все французы, она немного картавила. — У нас во дво’гце Т’гапезную ук’гашают ледяные скульпту’гы. Они не тают и пе’геливаются всеми цветами ’адуги. А какая у нас еда! А хо’г лесных нимф! Мы едим, а они поют. И в холлах никаких ужасных ’ыца’гей без головы. А поп’гобуй залети в Шармбатон полте’гейст, его выгонят с т’геском, вот так! — И Флёр с силой хлопнула по столу ладонью. — Мадемуазель Делакур! — возмутилась мадам Максим и разразилась длинной тирадой по-французски. Правда, почти весь Слизерин и многие рэйвенкловцы отлично знали этот красивый язык, но сейчас они делали вид, что ничего не понимают и старались не смотреть в сторону покрасневшей Флер. — Я не хотела сказать ничего плохого, — сказала она, когда её директриса выдохлась. — Возможно, я была несколько невоздержана, за что приношу свои извинения, профессор, — при этом она смотрела на ныне действующего директора, профессор Флитвик улыбнулся девушке, демонстрируя, что не в обиде на неё. — Я однажды побывал в Шармбатоне, — сказал он. — Правда, я был тогда совсем молодым… И, пожалуй, согласен, первое впечатление возникало не самое лучшее, особенно для тонкой натуры вейлы. После ужина Дамблдор встал и пригласил всех последовать его примеру. Взмахнул волшебной палочкой, столы отъехали к стенам, образовав пустое пространство. Ещё один взмах, и вдоль правой стены выросла сцена — с барабанами, гитарами, лютней, виолончелью и волынкой. На сцену вышел ансамбль «Ведуньи», встреченный восторженными рукоплесканиями. У ведуний были длинные растрёпанные волосы, чёрные мантии нарочито порваны и потёрты. Гарри с нетерпением ждал, чтобы они заиграли, совсем забыв, что за этим последует. Ведуньи разобрали инструменты, фонарики на столах погасли, и участники состязания со своими дамами поднялись со своих мест. — Пойдём, — шепнула Парвати. — Сейчас полагается танцевать. — Этого момента я ждал, как, наверное, осуждённый ждал казни, — пробормотал чтец. Многие — в том числе сёстры Патил — смотрели на него с пониманием и сочувствием. — Обидно… — Ничего, — Дафна улыбнулась. Ей не слишком часто доводилось общаться со своим парнем, но, тем не менее, ей удалось многому его научить, в том числе и нескольким движениям вальса. Правда, Гарри продолжал смущаться, но девушка была уверена, что со временем он поверит в себя и совместными усилиями им с лордом и леди Поттер, а также при участии леди Малфой удастся сделать из этого закомплексованного гриффиндорца настоящего Наследника. Лорд Гринграсс, который, безусловно, был в курсе, написал несколько писем, в том числе и самому Гарри, и из данного послания мастер Поттер понял, что важный аристократ отнюдь не против общения его дочери с ним, хотя, как выразился лорд, молодому человеку предстояло ещё очень многому научиться, чтобы влиться в их круг. «Безусловно, то, что Вы не получили соответствующего Вам и Вашему происхождению воспитания, вина не только и не столько Ваша, сколько тех лиц, которым следовало обеспечить Вам образование, но я нисколько не сомневаюсь, что это не станет серьёзной помехой в Вашей дальнейшей карьере. И я надеюсь, что очень скоро Лорд и Леди Поттер получат возможность представить Обществу молодого мага и Наследника, если это произойдёт в присутствии одного из представителей нашего Рода, я буду только польщён, учитывая…» — и так далее и тому подобное. Гарри был очень смущён таким напыщенным посланием. — Успокойся, — улыбнулась ему Дафна, — папа далеко не всегда такой. После того, как вы с ним познакомитесь, ваше общение утратит такой официоз, но на данном этапе… И, если бы это письмо составлял мой дедушка, то его выражения были бы куда круче. Ответное письмо составлялось, можно сказать, всей семьёй, Гарри даже с разгону хотел привлечь и леди Малфой, но — это было внутрисемейное дело и даже участие Дафны было… Вставая, Гарри запутался в полах непривычного наряда. «Ведуньи» заиграли грустный медленный танец. Вышли на середину зала, которая была ярко освещена. Гарри старался избегать устремлённых на него взглядов (краешком глаза он всё же заметил, как Шеймус с Дином махнули ему, едва сдерживая смешок). Парвати решительно взяла обе его руки, одну положила себе на талию, другую крепко сжала. «Не так уж и плохо», — подумал Гарри, неторопливо описывая круги (вела Парвати). Гарри глядел поверх голов, но скоро и сами зрители, разобравшись на пары, присоединились к танцующим, и Гарри перестал ощущать на себе взоры десятков глаз. Рядом с ним танцевали Невилл с Джинни, которая всё время морщилась — Невилл то и дело наступал ей на ноги. Дамблдор вальсировал с мадам Максим. Она была чуть выше него, впрочем, для дамы её роста и полноты мадам Максим танцевала вполне грациозно. Грозный Глаз неуклюже топтался в тустепе с профессором Синистрой, которая явно опасалась его деревянной ноги. — Недурные носки, Поттер, — прохрипел Моуди, буравя волшебным глазом мантию Гарри. — Ещё какие, — улыбнулся Гарри. — Их связал домовик Добби. — Какой он ужасный! — шепнула Парвати на ухо Гарри. Деревянная нога Моуди бухала уже далеко, и он не мог слышать её слов. — По-моему волшебные глаза давно пора запретить. Услыхав последнюю дрожащую ноту, выведенную волынкой, Гарри облегчённо вздохнул. Все захлопали, а Гарри мгновенно высвободился из объятий Парвати. — Пойдём посидим? — предложил он. «Ведуньи» заиграли новый танец, весёлый и быстрый. — Нет, — возразила Парвати, — давай танцевать. Мне этот танец очень нравится! — А мне нет, — соврал Гарри и повёл Парвати к столикам у стенки мимо Фреда и Анджелины, которые так лихо отплясывали, что другие пары шарахались от них, боясь за свою жизнь. За одним из столиков сидели Рон с Падмой. — Ну как бал? — Гарри опустился на соседний стул и откупорил бутылочку сливочного пива. Рон промолчал. Он не сводил глаз с Гермионы и Крама, которые танцевали неподалёку. Падма сидела, скрестив руки, закинув одну ногу на другую, и притоптывала в такт музыке, недовольно поглядывая на Рона, который, казалось, совсем забыл о её существовании. Парвати села рядом с Гарри в ту же позу, что и сестра, и в ту же минуту к ней подошёл ученик из Шармбатона и пригласил на танец. — Гарри, ты не возражаешь? — спросила Парвати. — Что? — спросил Гарри, глядя на Чжоу и Седрика. — Ничего, — бросила Парвати и пошла танцевать, только он её и видел. — Прости, — Гарри был очень расстроен, но Парвати усмехнулась и покачала головой. — Безусловно, тогда я была не просто обижена, но ОЧЕНЬ обижена, — призналась она. — Но теперь, зная все обстоятельства… Просто удивительно, что ты и в вальсе меня провёл — довольно сносно, надо сказать, для того, кто раньше не танцевал. У тебя есть определённые данные. Ну, и, поскольку тебе как девушка больше нравилась другая… — Всё равно, я понимаю, что моё поведение было, мягко говоря, не вежливым, я испортил тебе всё настроение, — вздохнул Гарри и вернулся к своим обязанностям чтеца. Подошла раскрасневшаяся Гермиона и села рядом. — Привет, — сказал Гарри. Рон промолчал. — Очень жарко, — обмахивалась ладонью Гермиона. — Виктор пошёл за лимонадом. Рон взглянул на неё испепеляющим взглядом. — Уже Виктор? А звать его Вики он ещё не просил тебя? — Что с тобой? — Гермиона удивлённо вскинула брови. — Сама не понимаешь? Гермиона перевела взгляд на Гарри, но тот лишь пожал плечами. — Рон, да что… — Он из Дурмстранга — вот что! Он соперник Гарри. И нашей школы. А ты… ты… — Рон подыскивал слово, которое описало бы преступление Гермионы. — Ты братаешься с врагом — вот что! Гермиона рот открыла от изумления. — Глупость какая! — наконец вымолвила она. — «С врагом!» А кто прыгал от радости, когда Виктор приехал? Кто хотел взять у него автограф? У кого в спальне его статуэтка? Рон пропустил все эти обвинения мимо ушей. — Он, конечно, в библиотеке пригласил тебя? — Да. Ну и что? — Щёки у Гермионы раскраснелись ещё больше. — А ты его уже записала в Ассоциацию Восстановления Независимости Эльфов? — И не подумала! Если хочешь знать, он каждый день ходил в библиотеку, чтобы поговорить со мной. И никак не решался. Он сам мне это сказал, — выпалила Гермиона на одном дыхании и стала пунцовой, как мантия Парвати. — Вот, вот, сказал, — съехидничал Рон. — Ты на что намекаешь? — Понятно на что. Он ведь учится в школе Каркарова, да? Знает, с кем ты дружишь… Ему нужен Гарри, нужно кое-что о нём выведать, даже, может, навести порчу… Гермиона взглянула на Рона так, как будто он дал ей пощёчину. Крам встал со своего места — Гермиона схватила его за руку, боясь, что тот вызовет на дуэль одного рыжего недоумка, по перепуганным взглядам собравшихся, как минимум половина из них придерживалась того же мнения, но болгарин, отстранив перепуганную девушку, подошёл к Рону, поднявшемуся ему навстречу, размахнулся и дал ему такую затрещину, что Уизли отлетел чуть ли не к самому окну. Встал, потёр пострадавшую часть лица, коснулся затылка, которым соприкоснулся с полом, отмахнулся от бросившихся к нему матери и мадам Помфри, и занял своё место… Но тут же встал и повернулся к своему обидчику. — Прости, я просто… Мне не понравилось, что… — Надеюсь, ты не думаешь, что Гермиона будет тебе больше, чем другом? — буркнул Виктор. — Она слишком хороша для такого, как ты. — Он меня о Гарри вообще не спрашивал, ни одного раза, — сказала она дрожащим голосом. И Рон тут же повёл атаку с другой стороны. — Тогда, значит, ему просто нужна твоя помощь. Он один ни за что не проникнет в тайну яйца. — Значит, я — шпион, враг, а теперь ещё и дурак?! — Я… не это… — А что? Тут же появился важный, как индюк, Перси. — Прекрасно! — воскликнул он, потирая руки. — Что, Рон, вы уже с Виктором Крамом друзья? Это и была наша цель — создать международное содружество волшебников. — Вот видишь! — К сожалению, до тех пор, пока мистер Уизли не… — Наследник Крам, успокойтесь. Надеюсь, молодой человек больше не станет причинять вам или молодой мисс неприятности, — сказал профессор Тофти. Судя по его глазам, он — с участием мадам Марчбэнкс — уже составил для Рональда программу, по которой рыжик будет заниматься после окончания Суда. Даже Рональд понял, что побездельничать на этих каникулах ему не суждено и был заранее напуган. К огорчению Гарри, Перси сел рядом на свободный стул. Стол судей опустел. Дамблдор танцевал с профессором травологии, миссис Спраут, Людо Бэгмен — с МакГонагалл, мадам Максим с Хагридом носились в бешеном вальсе по всему залу, грозя сбить с ног пары, танцующие в опасной с ними близости. Не танцевал один Каркаров, он вообще куда-то исчез. Очередной танец кончился, и все снова захлопали в ладоши. Людо Бэгмен поцеловал руку МакГонагалл и пошёл к столу, и тут его настигли близнецы Фред и Джордж. — Что это они себе позволяют? — нахмурился Перси, подозрительно глядя на братьев. — Как они смеют приставать к министерским работникам! Никакой почтительности! Впрочем, Бэгмен скоро избавился от близнецов — Насилу избавился… — Да что такое?! — В конце книги, — Гарри устал повторять эту фразу. — …Пойдём погуляем, — шепнул Рон Гарри, — подальше от Перси. — Да, вам совсем необязательно было поднимать такие серьёзные темы на Балу, — сказала Нарцисса. — Или выбрать для этого более подходящее место, вы, Персиваль, ещё летом могли заметить, что ваши рассуждения о всех этих международных контактах никого не интересуют, кроме вас самого… И под предлогом, что хотят выпить чего-нибудь ещё, друзья встали, по краю зала обошли танцующих и вышли в холл. Парадные двери были распахнуты настежь, в розовом саду мерцали, порхая с куста на куст, крохотные феи. Мальчики спустились по лестнице и очутились в гроте, полном цветущих розовых кустов, между ними бежали извилистые дорожки, мощённые цветной плиткой, над кустами высились каменные статуи. Где-то плескалась вода, должно быть, фонтан. Здесь и там на резных скамьях сидели ученики, отдыхая от танцев. Гарри с Роном пошли в глубь сада и скоро услыхали знакомый ненавистный голос. — Не вижу, Игорь, никаких причин для беспокойства. — Как ты можешь, Северус, закрывать глаза на происходящее? — с явной тревогой возразил Каркаров, понизив голос: вдруг кто подслушает. — Тучи сгущаются все последние месяцы, и меня, не стану скрывать, это очень тревожит… — Тогда беги, — посоветовал Снейп. — Беги, я уж как-нибудь объясню твоё бегство. Что до меня, я остаюсь в Хогвартсе. — Что случилось? — Я… был уверен, что близится если не возвращение Тёмного Лорда, то нечто, сопоставимое по своему характеру, с этим, — признался Каркаров. — Были определённые признаки. Но я боялся, что в одиночку мне не справиться, не был уверен, что даже магия Дурмстранга меня защитит, учитывая, что Тёмный Лорд там бывал… И я надеялся на помощь Северуса… Но он не стал меня слушать. Голоса слышались всё ближе, и скоро из-за поворота появились их обладатели. Снейп с каким-то особым озлоблением раздвигал кусты волшебной палочкой, оттуда с испуганными возгласами то и дело выскакивали тёмные фигурки, а Снейп так и сыпал наказания. Мимо него прошмыгнула девочка. — Минус десять очков Хаффлпаффу, Фосетт, — проскрипел он. — Минус десять и Рэйвенкло, Стеббинс, — следом за девочкой из кустов выскочил мальчик. — За что?! — Они находились за пределами своих гостиных, хотя были младше четвёртого курса и не были допущены на Бал, — пояснил Снейп. — Не говоря уже о том, что я был на взводе после разговора с Игорем… — А вы что тут делаете? — заметил Снейп впереди Гарри с Роном. Каркаров, явно недовольный такой встречей, нервно схватил кончик козлиной бородки и стал накручивать её на палец. — Просто гуляем, — кратко ответил Рон. — Правилами не запрещено. — Ну и продолжайте гулять, — рыкнул Снейп и вихрем пронёсся мимо, только мелькнула за спиной, как надутая ветром, чёрная мантия. Каркаров не отставал, а Рон с Гарри пошли дальше. — Что так могло встревожить Каркарова? — тихо спросил Рон. — И с каких это пор они со Снейпом на «ты»? Да ещё называют друг друга по имени. — Можно подумать, что вы с мастером Поттером называете друг друга по фамилии, учитывая, что вы друзья. Мы с Игорем также были хорошими приятелями в определённое время, — буркнул зельевар. Болгарин вздохнул, оборвал свою бородёнку, подошёл к своему «хорошему приятелю» и стал ему что-то говорить шипящим шёпотом. Впоследствии те, кто сидел неподалёку, утверждали, что Каркаров говорил по-болгарски, и Снейп отвечал ему на том же языке, не слишком распространённом на туманном Альбионе… Друзья дошли до большого каменного оленя, за которым искрились струи мощного фонтана. На скамье у самой воды сидели две огромные фигуры, любуясь лунными бликами. — Я как вас увидел, сразу всё понял, — раздался почему-то охрипший голос Хагрида. Гарри и Рон замерли: в такие минуты лучше, наверное, людям не мешать… Гарри оглянулся и увидел сзади за кустом Флёр Делакур с Роджером Дэвисом. Он хлопнул Рона по плечу и кивнул в их сторону — можно вернуться назад и незаметно прошмыгнуть мимо — они были слишком заняты друг другом. Но при виде Флёр у Рона от страха расширились глаза, он бешено замотал головой и потащил Гарри дальше в тень кустов и оленя. — Что вы поняли, ’Агрид? — промурлыкала басом мадам Максим. Как же быть? Хагриду только свидетелей не хватало. Не хотел бы Гарри быть сейчас на его месте. Лучше всего заткнуть уши и громко замычать какую-нибудь мелодию. Но это невозможно. По спине каменного оленя полз жук, Гарри принялся разглядывать его, но жук был неинтересный, и он невольно слышал каждое слово тайной беседы друга. — Напрасно тебе так показалось, — пробурчал Рон. — Лучше бы пригляделся. — Да что такое?! — Рональд, прекрати говорить намёками! — вспылил Гарри, но потом решил пояснить. — Это был не жук. Вернее, не совсем жук… Но об этом в конце книги. И из-за него у нас было немало проблем… — Понял, что мы с вами… одинакие. У вас кто, отец аль мать? — Я не понимаю вас, ’Агрид… — У меня — мать. Может, самая последняя в Англии. Я её и не помню толком… она нас бросила. Мне и трёх годков не было. Да и какая из неё мамка! Не в их это обычае. Что с ней сталося? Не знаю. Может, давно померла… Мадам Максим молчала. Гарри, сам того не желая, оторвал взгляд от жука и прислушался. Хагрид никогда не рассказывал им о своём детстве. — Как она ушла, отец долго убивался. Крохотной был такой. Я его в шесть лет на комод сажал, коли надоест шибко. Оченно любил его смешить… — Хагрид замолчал. Мадам Максим сидела, не шелохнувшись, и молча глядела на серебристые струи фонтана. — Отец, конечно, меня растил… а потом взял и помер — я только в школу пошёл. И мне уж тут всё самому пришлось. Дамблдор, однако, помог. Всегда был такой добрый… Хагрид вытянул из кармана огромный шёлковый в крапинку платок и громко высморкался. — Что это я всё о себе… Мне про вас интересно. Вы-то по матери, по отцу? Мадам Максим вдруг поднялась и сказала: — Здесь холодно. — Но какой бы холодной ни была погода, голос её звучал ещё холоднее. — Пора идти в замок. — А? В замок? Посидите ещё, я никогда не встречал других, как я. — Других каких? — ледяным тоном спросила мадам Максим. «Промолчи, Хагрид, не отвечай», — молил Бога Гарри. Он стоял в тени, стиснув зубы, и надеялся, что Хагрид не ответит… — Полувеликанов, конечно, кого же ещё? — Да как вы смеете, ’Агрид?! — вскричала мадам Максим. Флёр и Роджер выскочили из своего укрытия, как пробка из бутылки. — Такой оскорблений! Полувеликан? Муа? Я… я просто широка в кости! И она умчалась, с треском ломая кусты. Испуганные светлячки стайками взмывали в воздух, а Хагрид остался сидеть на скамье и глядел ей вслед — в темноте нельзя было разобрать, что выражало его лицо. Потом он встал и пошёл, но не в замок, а во мрак ночи, в сторону своей хижины. — Широка в кости, как же… — пробурчала она, заметив всеобщие взгляды. — Я… Мы в некотором роде являемся родственниками с вами, профессор, — обратилась она к Флитвику. — Вы… — Я понимаю, — кивнул тот. — Безусловно, вам крайне неприятно об этом вспоминать… — О чём? — спросил Фадж, даже не подумав приглушить голос, но тут же, получив два тычка в бока, забормотал извинения. — Некоторое время тому назад… Не скажу где и кем… Проводились эксперименты по созданию того, что инициаторы программы называли Сверхрасой. Мы с мадам Максим являемся жертвами данного эксперимента, который был закрыт около сорока лет тому назад, после того, как… Скажем так, один из этапов прошёл совершенно иначе, чем предполагалось. Я, кстати говоря, полагал, что и Хагрид произошёл от этого же. — Пойдём, — сказал Гарри. Рон не сдвинулся с места. — Ты что? — Гарри поглядел на Рона. Рон повернулся к Гарри, услышанное явно ошеломило его. — Ты знал, что Хагрид наполовину великан? — Нет. А что тут такого? — пожал Гарри плечами. И по взгляду Рона понял, что опять попал впросак — да когда же он будет знать всё о мире волшебников! Детские годы он провёл у маглов, и многое, что волшебники впитали с молоком матери, было для него неведомо. Таких белых пятен с каждым годом становилось всё меньше. Но вряд ли кто из волшебников сказал бы, «что тут такого», узнай он, что мать их друга из племени великанов. — Да, этих пробелов ещё немало, — вздохнул Джеймс, — боюсь, пройдёт немало лет прежде, чем они исчезнут. — А всё… — Давайте не будем возвращаться к старому, — сказала Амелия Боунс. — Полагаю, нам ещё напомнят об этом. — Пойдём в замок, там объясню, — сказал Рон. Флёр и Роджер испарились, наверное нашли кусты погуще. Гарри и Рон поспешили в Большой зал. Падма с Парвати сидели за дальним столом в окружении шармбатонцев, Гермиона всё ещё танцевала с Крамом. Рон с Гарри тоже устроились за столиком подальше от танцующих. — Так что такое с великанами? — напомнил Гарри. — Ну они… как бы это сказать… — Рон не мог найти подходящего слова. — Не очень хорошие… — Ну и что? Хагрид-то хороший. — Да знаю. Только, чёрт, он правильно делает, что молчит об этом. — Рон повертел головой. — Я думал, на него в детстве случайно наложили заклятие роста, вот он и вымахал. Кому приятно об этом говорить… — Ладно, пусть его мать великанша. Но он-то тут при чём? — Конечно, всем, кто Хагрида знает, наплевать на это. Ведь им известно, что он неопасен, — медленно проговорил Рон. — Только понимаешь, Гарри, они очень злые. Это в их обычае, как говорит Хагрид. Они как тролли, им нравится убивать. Все это знают. Хотя в Англии все великаны перевелись. — А что с ними случилось? — Взяли да все вымерли, ну и мракоборцы постарались. За границей, говорят, великаны ещё есть, прячутся в горных пещерах… — И кого только мадам Максим думает обмануть? — Гарри взглянул на неё: она сидела за столом судей одна, мрачно нахмурившись. — Если у Хагрида в жилах великанская кровь, то у неё и подавно. Широка в кости! Из всех живых существ только у динозавра, наверное, кости толще. — А где вы видели живого динозавра?! Гарри и Рон двинулись следом, но на полпути Гарри окликнул Седрик Диггори. — Гарри, постой! Чжоу ждала Седрика внизу. Седрик дал понять, что не хотел бы говорить при Роне, Рон хмуро пожал плечами и пошёл наверх. — Послушай, Гарри, — начал Седрик, — я у тебя в долгу за дракона. Ты открывал золотое яйцо? Оно у тебя воет? — Ну, воет. — Тогда… прими ванну, ясно? — Что-что? — Прими ванну… только захвати с собой яйцо. Открой его в горячей воде и послушай. Это наведёт тебя на мысль, поверь мне. Гарри вытаращил глаза. — Только иди в ванную старост. Пятый этаж, четвёртая дверь слева от статуи Бориса Бестолкового. Пароль — «Сосновая свежесть». Ну всё, мне пора, пойду кое с кем попрощаюсь… Седрик снова улыбнулся и побежал вниз, где его ждала Чжоу. — Обязательно надо было идти в ванную старост? — Так в обычных же только душевые… А в гостиной его ожидала неожиданная сцена. Рон с Гермионой с красными лицами стояли метрах в трёх друг от друга и орали что было мочи. — Тебе это не нравится, да? Но ты прекрасно знаешь, что надо было делать! — кричала Гермиона. Красивый узел на затылке растрепался, лицо от гнева перекосилось. — И что же мне надо было делать? — Самому пригласить меня на бал, и не в последнюю минуту, когда уже некого выбирать! Рон хотел что-то сказать, но только открывал рот, как рыба, вытащенная из воды. Гермиона развернулась на каблуках и вихрем взлетела по лестнице в свою спальню. Рон обернулся к Гарри. — Видел? — ошеломлённо выпалил он. — Совсем ничего не поняла! Гарри промолчал: он был счастлив, что помирился с Роном, и решил не учить его сейчас уму-разуму — ведь Гермиона-то поняла всё гораздо лучше, чем Рон. — Надеюсь, мистер Уизли, впоследствии-то вы всё поняли? — ехидно поинтересовалась Августа. Рональд, прижимавший к распухшей щеке холодный компресс, ничего не ответил.