Суд Магии. Кубок Огня

После обеда чтение возобновилось. При этом многие обратили внимание на то, что Рон избавлен от синяка, который поставил ему Виктор, и держится… как-то иначе, несколько растерян… Молли посмотрела на сына, тот мотнул головой в сторону Гарри. — Гаруни, — ответил тот. — Она разревелась над мамой, а я потом остаток слёз отдал Рону. Правда, это совсем не то, как если бы Рон получил слёзы непосредственно от феникса, но, тем не менее, определённый эффект… Лили чувствовала себя значительно лучше, хотя была мертвенно-бледна и не отпускала от себя сына. Джеймс, в чьём лице тоже не было и кровинки, изредка посматривал на них, но молчал. А место за кафедрой заняла некая Блондинка-во-всём-зелёном-и-с-пером-в-нагрудном-кармане-мантии. И, когда было озвучено название следующей главы, стало ясно, отчего Магия сделала именно такой выбор. Глава 24 Сенсация Риты Скитер На второй день Рождества все спали долго. Днём в гостиной было хоть и людно, но тихо. Разговаривали неохотно, часто зевали. Гермиона сидела с Живоглотом на коленях и почёсывала его за ухом — кот благодарно мурлыкал. Волосы у неё снова торчали пышной копной, и она призналась Гарри, что перед балом хорошенько полила их снадобьем «Простоблеск» для укладки волос. — Это снадобье только для балов, с ним так много мороки! — Но, надеюсь, вы при этом чётко придерживались инструкции? При избыточной дозе вы могли ещё испортить свои волосы, — сказал Джеймс. — Кроме того, в нашей фирме должно выпускаться несколько вариантов «простоблеска», в том числе для повседневного использования… А что такое? У нашей семьи контрольный пакет акций этой фирмы. — К сожалению, в последнее время дела «Простоблеска» идут не столь… хорошо, как прежде, — сказала Августа. — Возможно, именно по причине того, что Род Поттеров не контролирует процесс… Предложений почти нет, лучшие специалисты остались без работы… — В ближайшее время займусь этим… Простите, мисс Скиттер, продолжайте. Рон и Гермиона держались друг с дружкой учтиво-холодно, о вчерашней ссоре не вспоминали, как будто заранее договорились. Утром Гарри и Рон сразу же рассказали Гермионе о прогулке Хагрида с мадам Максим. Узнав, что Хагрид — полувеликан, Гермиона только пожала плечами, её эта новость не потрясла, как Рона. — Что ж тут такого? Я так и думала. Он, конечно, не настоящий великан, настоящие семь метров ростом. И что их бояться? Не все же они злодеи и убийцы. Не боимся же мы подряд всех оборотней. Глупости! — Положим, большинство из них создают проблемы для людей не по злому умыслу, а исключительно по неосторожности и глупости, — сказал Кингсли. — К сожалению, у большинства из них, даже взрослых, уровень интеллекта не выше, чем у семилетнего ребёнка, который едва начинает понимать, почему нельзя ломать свои игрушки или таскать за хвост кошку. До двадцать четвёртого февраля рукой подать, а за разгадку золотого яйца он ещё и не брался. Всякий раз, зайдя в спальню, Гарри доставал яйцо, раскрывал и внимательно слушал: не будет ли на этот раз какого знака? Он силился вспомнить, не напомнит ли вой о чём-нибудь? Кроме оркестра поющих пил — ни о чём! Пробовал закрыть и трясти яйцо — не изменится ли звук? — но оно выло по-прежнему. Гарри задавал яйцу вопросы, орал что есть мочи, перекрикивая вой, — всё без толку. Даже кинул его разок об стену, на успех, впрочем, не надеясь. — Но ведь Седрик тебе уже подсказал, что следует делать? — удивился кто-то. Конечно, он вспоминал подсказку Седрика, но Седрик был у него не в чести, и Гарри решил пока обойтись без его помощи. Да пожелай Седрик и правда помочь, сказал бы прямо, чего намекать-то… Сказал же ему Гарри о драконе. А Седрик взамен советует искупаться в ванне. Хорош совет! Нет уж, обойдёмся без его помощи, пусть разгуливает по замку рука об руку с Чжоу. — Извини, пожалуйста, — покаянно сказал Гарри, но Седрик в ответ улыбнулся и помахал рукой. В принципе, в те редкие моменты, когда они пересекались, парни нормально общались и ни у кого не было и тени сомнения, что очень скоро они станут настоящими друзьями. Правда, для этого надо было пережить периодические всплески родительской ревности, когда Амос Диггори, словно боясь, что сын вот-вот исчезнет, не отпускал его от себя ни на шаг, даже в библиотеку хаффлпаффец, которому пришлось готовиться к экзаменам за пропущенный — по уважительной причине — год, ходил вместе с отцом… — В данной ситуации другая реакция скорее меня бы удивила. Ревность, эффект соревнования, не самые… красивые действия со стороны… …Снегу навалило за ночь! До хижины добрались, проваливаясь по пояс. У двери их встретила пожилая колдунья с короткой стрижкой и выдающимся вперёд подбородком. Многие посмотрели на нового преподавателя УЗМЖ. Та пыхнула трубочкой и усмехнулась. — Быстрее, звонок прозвенел пять минут назад! — ещё издалека недовольно приказала она. — Вы кто? А где Хагрид? — спросил её Рон. — Моя фамилия Граббли-Планк, — представилась колдунья. — Я буду временно вести у вас уход за волшебными животными. — А Хагрид где? — повторил громко Гарри. — Нездоров. За спиной у Гарри кто-то злорадно хихикнул. Он обернулся — к хижине приближался Драко Малфой с прочими слизеринцами. Их нисколько не удивило появление профессора Граббли-Планк. — Драко, ты абсолютно уверен, что твоё поведение в этот день… — начал было отец означенного слизеринца. Тот замотал головой. — И? — Ну… Было дело, — промямлил тот. Решительно, в самом начале, когда чтения только начались, никому из тех, кто хотя бы несколько раз пересекался с Серебряным Мальчиком Слизерина, и в голову не могло прийти, что он может выглядеть настолько потерянным и даже перепуганным. Даже Крэбб и Гойл, поскрипев мозгами, сообразили, в чём дело и испуганно посмотрели на своего предводителя. — Ну терпеть не могу это убожество… А как его уберёшь? Вот и… — Идёмте за мной. — Учительница пошла вдоль загона, где ёжились и подрагивали от холода огромные золотые лошади Шармбатона. Гарри, Рон и Гермиона двинулись следом, то и дело оглядываясь на хижину Хагрида: окна занавешены — может, у Хагрида жар и он лежит там совсем один. — А что с ним? — едва поспевая за учительницей, спросил Гарри. — Не ваше дело, — отрезала Граббли-Планк, словно Гарри спросил из праздного любопытства. — Очень даже моё, — возразил Гарри. — Что с Хагридом? — Мастер Поттер, ваше поведение было просто хамским по отношению к преподавателю! — Но я беспокоился за друга… — Это не оправдание! Но профессор как будто оглохла. Обогнули загон — лошади для тепла сбились в кучку — и пошли дальше к лесу. На опушке к одному из деревьев был привязан великолепный единорог. Девочки так и ахнули. — Какой красивый! — всплеснула руками Лаванда Браун. — Где она его раздобыла? Их так трудно поймать! Единорог был чистейшей белой масти, и по сравнению с ним даже снег выглядел сероватым. Он волновался, месил золотыми копытами снег, то и дело вскидывая голову с прямым, как стрела, рогом. Гарри устремился было вперёд, но профессор Граббли-Планк остановила его, больно ткнув в грудь. — Мальчикам остаться. Единороги предпочитают женскую руку. Девочки, вперёд, осторожнее. Идём медленно, не торопясь… И профессор во главе кучки девочек осторожно двинулась к единорогу, а мальчики остались у ограды загона. — Вильгельмина, вы были не вполне правы, — сказала Августа. — Для начала — вам следовало построить урок так, чтобы иметь возможность занять не только девочек, но и мальчиков. И — хотя единороги и в самом деле предпочитают общаться с девушками, являясь одним из символов невинности, подпускают к себе и мальчиков — не толпой, но по одному они вполне могли приближаться, возможно, погладить бы не удалось, но изредка единороги это позволяют. — При мне не было ни одного случая, когда единорог спокойно подпустил к себе мужчину, независимо от его возраста, — возразила профессор. — А я трижды гладил единорогов, — отозвался Невилл. Все посмотрели на него. — Неподалёку от нас есть небольшой лес, где они живут… — Но это были ещё жеребята… — Один раз — да, два раза — взрослые. — Что с ним, как ты думаешь? Может, соплохвост… — спросил Гарри Рона, едва сердитая профессор отошла. — Цел твой Хагрид и невредим, — сказал тихо Малфой. — Просто ему стыдно показаться на людях. — Стыдно? Это ещё почему? — резко обернулся к Малфою Гарри. Тот запустил руку в карман и достал свёрнутую газету. — На, полюбуйся, — ухмыльнулся он, скроив притворно-жалостливую гримасу. — Не хотел тебя огорчать, да, видно, придётся… Гарри взял газету, развернул и начал читать. Рон, Шеймус, Дин и Невилл, заглядывая через плечо, присоединились к нему. Газетная статья начиналась с фотографии Хагрида, выглядел он на ней как настоящий головорез. КОЛОССАЛЬНАЯ ОШИБКА ДАМБЛДОРА Альбус Дамблдор, директор школы волшебства «Хогвартс», всем известен своими чудачествами. Он, не колеблясь, назначает на должности преподавателей людей, которых иные не пустили бы на порог. В сентябре нынешнего года он удивил многих в Министерстве магии тем, что сделал учителем защиты от тёмных искусств свихнувшегося экс-мракоборца, печально известного Аластора Моуди по прозвищу Грозный Глаз. Моуди славится тем, что нападает на любого, кто сделает рядом с ним резкое движение. Но Грозный Глаз Моуди просто сама доброта и надёжность по сравнению с учителем-получеловеком, преподающим уход за волшебными животными. Зовут его Рубеус Хагрид. Он когда-то и сам учился в школе «Хогвартс», но, как он сам признаётся, был отчислен на третьем курсе. Директор Дамблдор дал ему тогда должность лесничего. В прошлом году, однако, Хагрид, пользуясь влиянием на директора, получил должность учителя ухода за волшебными животными. Более достойным кандидатам на это место было отказано. На Хагрида страшно смотреть — так он свиреп и огромен. Обретённая власть позволяет ему проводить над учениками бесчеловечные эксперименты — натравливать на них чудовищ. Уже есть жертвы. Дамблдор на всё закрывает глаза, студенты говорят, ходить на его уроки опасно. — На меня бросился гиппогриф и поранил, а моего друга Винсента Крэбба укусил флоббер-червь, — сообщил нам студент четвёртого курса Драко Малфой. — Мы все терпеть не можем этого Хагрида, но дрожим от страха и потому молчим. Хагрид и дальше намерен запугивать учеников. Месяц назад в беседе с репортёром «Пророка» он рассказал, что вывел новый вид монстров, помесь мантикор с огненными крабами, и назвал их огненными соплохвостами. Эти соплохвосты очень опасны. Эксперименты по выведению волшебных животных, как известно, проводятся только с разрешения Департамента по надзору за волшебными существами. Но Хагрид, очевидно, считает себя выше таких мелочей. — Я занимаюсь этим забавы ради, — пояснил Хагрид во время интервью и тут же сменил тему. С недавних пор «Пророк» обладает неопровержимыми доказательствами, что Хагрид не чистокровный волшебник, каким он всегда притворялся. Он даже не человек. Его мать не кто иная, как великанша Фридвульфа, чьё нынешнее местонахождение неизвестно. Великаны жестоки и кровожадны, весь прошлый век они воевали между собой и едва не истребили себя полностью. Горстка оставшихся в живых примкнула к Тому-Кого-Нельзя-Называть, и именно они виновны в самых чудовищных массовых убийствах маглов. Большинство великанов — слуг Того-Кого-Нельзя-Называть были истреблены мракоборцами Министерства магии, но Фридвульфа каким-то образом уцелела. Возможно, бежала за границу и была принята в одну из горных общин великанов. Судя по урокам ухода за волшебными существами, сын Фридвульфы унаследовал свирепость матери. Говорят, что Хагрид, как ни удивительно, дружит с мальчиком, благодаря которому Сами-Знаете-Кто лишился силы и могущества, после чего матери Хагрида, как и прочим соратникам Сами-Знаете-Кого, пришлось бежать. Гарри Поттер, возможно, не знает горькой правды о своём огромном друге. Долг Альбуса Дамблдора — известить Гарри Поттера и других студентов о том, что иметь дело с полувеликанами чрезвычайно опасно. Специальный корреспондент «Ежедневного Пророка» Рита Скитер — Просто возмутительно, — сказал лорд Малфой. — Независимо от того, где вы получили информацию относительно происхождения Хагрида… Вы что, не поняли, что эти уроды вам лапшу на уши вешают?! — для разнообразия Люциус ополчился не на собственного отпрыска, а на журналистку. — Какую лапшу? С чего… — Для начала. Полувеликаны свирепыми бывают лишь в тех немногих случаях, если воспитываются в племени великанов, но за всю историю известно только три таких случая, — сказала Августа Лонгботтом. — Смею вас заверить, в нашем роду было немало специалистов по таким полукровкам, могу рекомендовать вам несколько книг… Они не отличаются большим умом и редко умеют сопоставить собственные… хммм… и безопасность других. Вы ведь не боитесь коров или крупных собак? И сколько раз я слышала от вас резкие высказывания на тему, как это кто-то может бояться или не любить таких милых животных, которые никому не повредят… — Сравнили — корову… — Корова — или бык — может забодать человека. Может, не насмерть, но — нанести при этом серьёзные травмы. Собаки могут насмерть загрызть кого угодно, известны случаи, когда даже представители не самых крупных пород оказывались смертельно опасными для людей — так что же, следует подвергать преследованиям всех любителей собак? Безусловно, я не приветствую то, что Хагрид заставлял студентов ухаживать за соплохвостами, но лишь указываю на то, что это указывало не на его свирепость, но на глупость. — И, похоже, мы с тобой не договорили, сынок, — те, кто сидел неподалёку от главы блондинистого семейства, дружно застучали зубами, удивляясь, как пол и стены в зале не покрылись слоем инея. — Ты и в дальнейшем…. — Ну… Да, — Драко заранее отсел подальше от родителей и теперь радовался такой своей предусмотрительности. Правда, он хотел ещё забраться в третий ряд, но Магия оставила его на первом. — Смотри, как бы я не заставил тебя выплатить пострадавшим от твоих действий лицам компенсацию за собственный счёт. Безусловно, надо бы и мисс Скиттер обязать посодействовать тебе в этом, как она помогала тебе в создании… Женщина сглотнула. Она не понаслышке знала о характере Люциуса Малфоя и понимала, что он не станет разбрасываться пустыми угрозами, а денег у неё было… не слишком много… Впрочем… Может, обойдётся… Едва ли, её уже просветили относительно Приговоров… Что ей прилетит в конце? И эта пигалица вон, какая довольная сидит… Да, дороговато ей обойдётся страсть к сенсациям… — Ладно, не поняли, что эти стремятся свести счёты… Но — вы хотя бы раз видели флоббер-червей? Винсент, объясни, пожалуйста, каким образом это существо ухитрилось тебя искусать? Даже если бы твой палец элементарно поместился в пасти этого червя, максимум, что тот мог сделать — обслюнявить тебя… Или — Драко? Это ты сочинил? — Я бы и не то сочинил бы, наверное, — пискнул тот, но расслышали его исключительно те, кто сидел в непосредственной близости. Впрочем, цвет лица говорил сам за себя и Гарри даже испугался, как бы в конце его оппонента не хватил удар. — Очень хороший урок, — сказала Гермиона в Большом зале. — Граббли-Планк столько всего рассказала! Я, оказывается, и половины не знаю о единорогах… — А молодые люди хоть что-то узнали на этом уроке или были заняты газетой? — спросила Амелия. — На, почитай! — Гарри сунул ей под нос статью из «Пророка». Гермиона пробежала листок глазами, разинула рот совсем как Рон и задала тот же самый вопрос: — Откуда Скитер всё это узнала? Неужели сам Хагрид ей сказал? — Так ничего я не говорил… И имя мамки я насилу помнил, — отозвался экс-преподаватель. — Я лишь с Олимпией об этом… А… — Я не имею привычки распространять сплетни, — отозвалась мадам Максим, впервые подавая голос в этом Суде. — И сама на дух не переношу этих журналюг. Если и возникает необходимость — у меня на этот случай есть мсье Дюбуа, который ничего лишнего не напишет. — Конечно, нет! — Гарри подошёл к гриффиндорскому столу и сел с размаху на стул. — Он и нам-то этого не говорил. Думаю, она здорово разозлилась на Хагрида, что он не стал на меня наговаривать. Где-то сама всё это разнюхала и отомстила ему. — Может, она подслушала его разговор на балу с мадам Максим? — предположила Гермиона. — В парке её не было, — ответил Рон. — Её на территорию школы не пускают. Хагрид говорит, Дамблдор запретил… — А может, у неё плащ-невидимка? — предположил Гарри, достал из горшочка кусок курицы, в сердцах плюхнул себе на тарелку, так что брызги полетели во все стороны. — Спряталась в кустах и подслушала, не постеснялась. — Как вы с Роном? — заметила Гермиона. — По-твоему, мы нарочно? — обиделся Рон. — Что нам ещё было делать? Кто виноват, что простаку-Хагриду приспичило рассказывать о матери-великанше в таком месте, где его мог кто угодно услышать? — Надо пойти к нему, — решил Гарри. — Сегодня вечером, после урока предсказаний. Попросим его снова вести уроки. Ты разве не хочешь, чтобы он вернулся? — Гарри исподлобья взглянул на Гермиону. — Я… мне, конечно, понравился урок Граббли-Планк, таких у нас ещё не было… Но я, конечно, хочу, чтобы Хагрид вернулся, — поспешила добавить Гермиона, поймав разъярённый взгляд Гарри. — Безусловно, ваша преданность другу более, чем похвально, но вы вполне могли бы понять, насколько он опасен в качестве… — Но избавляться от него ТАКИМ образом… После истории с Клювокрылом он ушёл в запой, а после… После ужина вышли из замка и побрели по глубокому снегу к хижине Хагрида. На стук внутри глухо залаял Клык. — Хагрид, это мы, — крикнул Гарри и снова заколотил в дверь. — Открой. Хагрид молчал. Клык заскулил, зацарапал дверь, но дверь не отворилась. Они пробарабанили в дверь ещё с полчаса, а Рон даже сбегал постучал в окно, но Хагрид так и не вышел. Друзья махнули рукой и пошли обратно в замок. — Нас-то он почему не пускает? — размышляла Гермиона. — Нам всё равно, человек он или полувеликан! Похоже, Хагрид думал, что не всё равно. Он не показывался всю неделю: за завтраком, обедом и ужином его место за учительским столом пустовало, в лесу и окрестностях замка он не появлялся, а уроки ухода за волшебными существами по-прежнему вела профессор Граббли-Планк. Малфой открыто злорадствовал. — Что, Поттер, скучаешь по приятелю-полукровке? Каков человек-слон, а? — шептал он Гарри на ухо, когда рядом был учитель, — боялся получить оплеуху. — Одной оплеухой вы бы не отделались, мастер Малфой, — проинформировал хама Моуди. — Возможно, я бы не стал трансфигурировать вас в суслика полностью, но что-нибудь этакое сотворил бы обязательно. — Полагаю, речь шла об оплеухе от мастера Поттера, — сухо проинформировал старика Снейп. — Но, если бы я услышал такой разговор, не пустил бы Драко в лабораторию до конца семестра. — Ой! Драко был одним из немногих, кого Снейп всегда пускал в свои святая святых, позволяя экспериментировать с зельями и тот жутко боялся утратить эту привилегию. В середине января объявили прогулку в Хогсмид. Гермиона очень удивилась, узнав, что Гарри тоже собрался идти. — Я думала, ты останешься. В гостиной тихо, пора тебе подумать о загадке яйца. — Я уже почти её разгадал, — соврал Гарри. — Есть неплохая идея. — Правда? — поразилась Гермиона. — Вот молодец! Гарри кольнула совесть, но он отмахнулся. На разгадку яйца есть больше месяца… А Хогсмид… Может, там будет Хагрид, и, может, они упросят его вернуться. В субботу все вместе вышли из замка и пошли к воротам. Холод пробирал до костей. Дурмстрангский корабль стоял у берега на своём месте. На палубе появился Виктор Крам в одних плавках. При всей своей худобе он наверняка отличался отменным здоровьем: уверенно вспрыгнул на борт и, вытянув вверх руки, нырнул в озеро. — Сдвинулся! — воскликнул Гарри. Голова Крама вынырнула посредине озера. — Холодина такая, январь на дворе! — Откуда он приехал, там ещё холоднее, — сказала Гермиона. — Наша вода ему, наверное, кажется тёплой. — Но в озере живёт гигантский кальмар! — Беспокойства в голосе Рона не было, скорее надежда. — Он великолепен! — отозвался Крам. — Вода и в самом деле была чуть теплее, чем у нас, но… Я не стану больше рекламировать наше образование. — Хотя многое из программы Дурмстранга хорошо было бы позаимствовать и нам, — сказал профессор Тофти. — …Беда с ними, — тихо сказал Бэгмен Гарри, заметив, что и Гарри глядит на гоблинов. — Толком по-нашему не говорят, прямо как болгары на Чемпионате мира. Но те хоть жестами могут изъясняться, так что другой человек поймёт. А эти тараторят на своём языке, гобблдигуке, а я из их языка знаю только одно слово: «бладвак», что значит «кирка». У меня, разумеется, это слово с языка не сорвётся, а то, чего доброго, подумают, что я угрожаю. — Бэгмен закончил тираду смешком. — Это было бы крайне неосторожно с вашей стороны, — согласился присутствующий в зале специалист по гоблинам. — Особенно, если бы вы не справились с произношением, а в гобблдигуке есть три слова, созвучных бладваку, но имеющих очень грубое значение. — Но я не думаю, что дело в этом, — пробурчал Гарри. — Что им от вас нужно? — спросил Гарри. Гоблины следили за каждым движением Бэгмена. — Как бы тебе объяснить… — Бэгмен вдруг заёрзал на стуле. — Они ищут Барти Крауча. — А он им зачем? Здесь его нет, он в Лондоне, в Министерстве. — В общем-то я… не знаю, где он сейчас. Он, видишь ли… на работу не ходит. Уже недели две. Его помощник Перси Уизли говорит, наверное, он заболел. Приказы присылает с совами. Только, чур, никому ни слова, ладно? А тут ещё эта репортёрша, Рита Скитер, везде крутится, всюду свой нос суёт. Пронюхай она о болезни Барти, глазом не успеешь моргнуть, настрочит новую гадость. — И никто даже не подумал навестить бедного больного? — спросила Амелия. — Ну, я пытался несколько раз, и ещё несколько наших сотрудников, — сказал Перси. — Но дом Краучей был окружён особыми щитами, а камин он заблокировал… Может, не он лично, но… Будет всех убеждать, что он пропал, как недавно Берта Джоркинс. — А Берта Джоркинс нашлась? — Нет ещё. — На лице Бэгмена снова появилось беспокойство. — Я послал на розыски. («Давно пора», — подумал Гарри.) Куда она запропастилась? До Албании-то доехала, это я точно знаю: там она виделась с двоюродным братом. Потом поехала на юг к тётке, и на пути как в воду канула… Что с ней стряслось — ума не приложу. Сбежала? На неё вроде не похоже. Хотя, кто её знает? — Учитывая, что она одно время работала в вашем отделе, Людо, вполне могли бы её изучить, — сказал кто-то из мракоборцев. Бэгмен вздохнул. — …Ладно, мне пора бежать. Рад был с вами повидаться. Удачи, Гарри. И он поспешил к двери. Гоблины повскакали со стульев и пустились вдогонку. — Догнали? — Да нет, я аппарировал сразу за дверью и прятался у приятелей, — признался Бэгмен. Гарри подсел к Рону и Гермионе. — Чего он хотел? — спросил Рон. — Помочь решить загадку яйца. — Не может быть! — опешила Гермиона. — Он же судья. Тебе и помощь уже не нужна, правда? — В общем, правда… — Что бы сказал Дамблдор? Бэгмен предлагает сжульничать! — покачала головой Гермиона. — А Седрику-то он предлагал помощь? — Нет, я спрашивал. — Причём тут Диггори! — возмутился Рон, и Гарри в душе с ним согласился. — Интересно, что здесь делали эти гоблины? — Гермиона отхлебнула из кружки. — Вид у них был не очень-то дружелюбный. — Бэгмен сказал, они ищут Крауча. Он болеет, его уже давно нет на работе. — Может, Перси его отравил? — сказал Рон. — А что? Отправит Крауча на тот свет и сам станет начальником Департамента международного магического сотрудничества. — Рональд! Я, безусловно, честолюбив, не стану скрывать, но идти на повышение такими путями… Может быть, я и дал основания относиться ко мне без особой любви, но я полагал, что никому и в голову прийти не может обвинить меня… — Извини, это я в шутку… — Хороши у тебя шуточки! Гермиона укоризненно глянула на Рона, как будто хотела сказать: «Такими вещами не шутят». — Вот именно! — Зачем гоблинам Крауч? Они обычно имеют дело с Департаментом надзора за волшебными существами… — А может, им нужен переводчик? — пожал плечами Гарри. — Крауч языков сто знает. — Для начала — каждый гоблин, помимо собственного языка и основного языка страны, на территории которой живут, знает ещё пять-шесть языков других рас, — просветил всех Билл. — Это в обязательном порядке, даже те, кому это в принципе не нужно. Когда я поступал на работу, меня обязали выучить несколько иностранных языков и я выяснил, что даже клерки знают по десять… Так что вероятность того, что им может понадобиться посторонний переводчик, ничтожно мала. — Да, но я-то этого не знал. И у меня не было оснований настолько не доверять мистеру Бэгмену. — Пожалела маленьких бедненьких гоблинов? — пошутил Рон. — Хочешь ещё ОЗУГ открыть? Общество защиты уродливых гоблинов? — Очень смешно! — иронически усмехнулась Гермиона. — Гоблины и сами за себя постоять могут. Ты, наверное, плохо слушал профессора Биннса? Забыл, что он рассказывал о восстаниях гоблинов? — Совсем не слушал, — ответил Рон. — Кто же его слушает! — поддержал друга Гарри. — Ну так я вам скажу. Гоблины на равных общаются с волшебниками. — Гермиона отхлебнула из кружки. — Они очень умны. Это вам не пугливые эльфы-домовики. Рон взглянул на входную дверь и увидел Риту Скитер. — Только её не хватало! — скривился он. На репортёрше сегодня жёлтый плащ, ногти покрыты ярко-малиновым лаком. Сопровождал её, как всегда, пузатенький фотограф. Скитер взяла пару бокалов, и они сели за столик неподалёку от троих друзей, не спускавших с неё глаз. Скитер быстро и весело о чём-то говорила. — …он сегодня неразговорчив, правда, Бозо? Почему, как ты думаешь? И что ему понадобилось от этих гоблинов? Достопримечательности им показывает… Тоже мне, придумал! Врать он никогда не умел. Как, по-твоему, стоит покопаться в этом деле? Статью назовём так «Падение Людо Бэгмена, бывшего главы Департамента волшебных видов спорта». А? Надо только подыскать историю под это название. — Опять собираетесь испортить кому-то жизнь? — громко спросил Гарри. Кое-кто из сидящих вокруг обернулись. Рита Скитер увидела Гарри и расширила глаза. — Гарри! — радостно воскликнула она. — Вот так сюрприз! Посиди с нами… — Я к вам на пушечный выстрел не подойду! Как вы могли написать про Хагрида такую мерзость?! Скитер вскинула густо подведённые брови. — Читатели имеют право знать правду, Гарри. Я всего лишь честно делаю свою работу… — Что с того, что он полувеликан? — продолжал бушевать Гарри. — Он замечательный! В пабе примолкли. Мадам Розмерта глядела из-за стойки, раскрыв рот; мёд лился через край кувшина, который она держала в руке. Улыбка на губах Скитер слегка дрогнула, но тут же стала ещё шире. Поспешно раскрыв сумочку из крокодиловой кожи, она достала пергамент и Прытко Пишущее Перо. — Как насчёт интервью, Гарри? Расскажи о Хагриде, ты его хорошо знаешь. Что скрывается за горой мускулов? А ваша неправдоподобная дружба? Что за этим стоит? Он заменяет тебе отца? Гермиона вскочила, сжимая в руке кружку, как гранату. — Вы гнусная женщина! — проговорила она сквозь стиснутые зубы. — Для ваших позорных статей годится что угодно и кто угодно. Даже Людо Бэгмен… — Сядь, глупая девчонка, и не говори о том, чего не знаешь, — холодно сказала Скитер, глядя на Гермиону с ледяным презрением. — Я знаю о Людо Бэгмене такое, от чего у тебя волосы на голове дыбом встанут. Хотя в этом ты не нуждаешься… — прибавила она, взглянув на копну волос Гермионы. — Гарри, Рон, пойдёмте отсюда, — позвала Гермиона. Троица под взглядами всего паба пошла к двери. На пороге Гарри обернулся. Прытко Пишущее Перо Скитер быстро-быстро бегало по куску пергамента. Друзья вышли на улицу и поспешили к замку. — Теперь она и о тебе напишет, — с опаской произнёс Рон. — Пусть попробует! Я ей покажу «глупую девчонку». — Гермиона дрожала от гнева. — Найду, как с ней расквитаться. Сперва про Гарри, потом про Хагрида… — Риту Скитер лучше не злить, — сказал Рон. — Она тебе этого не забудет… — А я её не боюсь, мои родители не волшебники, «Пророк» не читают, так что прятаться я не стану. Гермиона шла так быстро, что Гарри с Роном едва за ней поспевали. Только однажды на памяти Гарри она так сердилась. Когда влепила Малфою пощёчину. — И Хагрид больше не будет её бояться. Нашёл из-за чего! Ну что вы там еле тащитесь? Идёмте скорее! Некоторые стали посматривать на школьное начальство, ожидая, что то устроит разнос наглой девчонке, но те явно были на стороне Гермионы, а не Риты, последнюю никто не любил и не стал бы защищать. И Гермиона побежала что есть духу к воротам замка с двумя крылатыми вепрями на столбах и прямо к хижине Хагрида. Гарри с Роном вприпрыжку за ней. Занавески на окнах домика егеря были все также задёрнуты, изнутри доносился лай Клыка. Забарабанив в дверь, Гермиона закричала: — Хагрид! Хагрид, открой! Ты ведь дома! Какая разница, великанша твоя мать или нет. Плюнь ты на эту писаку Скитер. Открывай, Хагрид, ты же… Дверь отворилась. — Ну, вот, давно по… — Гермиона осеклась на полуслове. На пороге вместо Хагрида стоял Альбус Дамблдор. — Я тоже был обеспокоен. В конце концов, именно я в своё время дал Хагриду работу и… Я очень за него боялся, — сказал старик. — Когда он был совсем молодым… Были два инцидента, после которых он просто жить не хотел, его насилу спасли, и я боялся, что и на этот раз с ним случится нечто подобное… — Добрый день, — приветливо улыбнулся он. — А мы к Хагриду, — пролепетала Гермиона. — Я так и подумал, — сказал Дамблдор, весело поблёскивая глазами. — Зайдёте? — Зайдём… пожалуй, — согласилась Гермиона. И они все трое вошли в хижину. Клык, не медля, разлаялся как сумасшедший, кинулся на Гарри и принялся лизать ему уши. Гарри отстранил собаку и огляделся. Хагрид сидел за столом, на котором стояли две большие кружки чаю. Вид у него, прямо сказать, был ужасный: глаза опухли, лицо в красных пятнах, а уж о волосах и говорить нечего — нечёсаные, они смахивали на огромный моток спутанной проволоки. — Привет, Хагрид, — сказал Гарри. Хагрид приподнял голову и просипел: — А-а, привет. — Надо бы ещё чаю, — сказал Дамблдор, достал волшебную палочку и покрутил ею в воздухе. Над столом появился поднос с чайником и чашками на блюдцах и тарелка пирожных. Дамблдор опустил поднос и пирожные на стол, все уселись и для приличия немного помолчали. — Хагрид, ты слышал, что кричала за дверью мисс Грэйнджер? — улыбнулся Дамблдор. Гермиона зарделась. — Судя по тому как Гермиона, Гарри и Рон ломились в дверь, они по-прежнему не прочь дружить с тобой. — Ну, конечно, Хагрид! Ты наш лучший друг! — воскликнул Гарри. — Неужто из-за этой дрянной… простите, господин директор, — прибавил он, виновато глядя на Дамблдора. — Я не расслышал, Гарри, что ты сказал. Глухота приключилась, что ли? — ответил Дамблдор, глядя в потолок и вертя одним вокруг другого большими пальцами. — А-а… ну да, — сконфуженно кивнул Гарри. — Я только хотел сказать… Хагрид, неужели ты подумал, будто из-за этой… репортёрши мы перестанем с тобой дружить? Две огромные слезы выкатились из глаз Хагрида и потекли на густую бороду. — Я же тебе говорил, Хагрид. — Дамблдор всё ещё глядел в потолок. — А письма от родителей? Я тебе их показывал. Они помнят тебя с тех пор, как сами учились в Хогвартсе. Ты же читал. Если я тебя сейчас уволю, они этого так не оставят… — Не все. Кое-кто хочет, чтобы меня выгнали. — Долго же тебе придётся сидеть, запершись в хижине, если хочешь дождаться, пока тебя все полюбят. — Дамблдор чуть нахмурился и поглядел на Хагрида поверх очков. — С тех пор как я здесь директором, не проходит недели, чтобы в школу не прилетела сова с письмом от недовольных моей работой. Что же, прикажешь мне запереться у себя в кабинете и никого не видеть и не слышать? — Подобное было в жизни каждого, — сказал Флитвик. — Пожалуй, из нынешнего преподавательского состава подобных писем не получали только профессора Синистра и Спраут… — Увы, Филиус, у меня было несколько… — повинилась преподавательница Травологии. — Когда кто-то не обращал внимания на мои предостережения относительно средств безопасности при работе с бубонтюберами и подобными растениями… Потом «недоглядела» и двое недотёп чуть не утонули в удобрениях… Бывало. — У меня тоже было такое письмо, — призналась астрономша. — Я тогда едва приступила к работе… И при визуализации некоторых созвездий допустила… хммм… промашку и… — Значит, нет ни одного, кто мог бы похвастаться тем, что его работа всегда и всех удовлетворяет. — А вы, профессор? — спросил кто-то из рейвенкловцев. — И я. Было немало таких, кто выражал недовольство тем, что один из важнейших предметов преподаёт полу-гоблин, было крайне неприятное разбирательство… — Но вы же не полувеликан, — прохрипел Хагрид. — Ладно тебе, Хагрид! А у меня кто родственники? Семейство Дурслей! — не выдержал Гарри. — Ну вот, Хагрид, хороший тебе пример, — подхватил Дамблдор. — А мой брат? Аберфорта обвинили в том, что он на козле испытывал недозволенные заклинания. Все газеты про это писали. И что ты думаешь, Аберфорт от всех спрятался? Ничего подобного! Продолжал как ни в чём не бывало работать. Правда, не знаю, умеет ли он читать. Может, это вовсе и не мужество… — Хагрид, выйди из своей хижины и вернись в школу, — ласково сказала Гермиона. — Вернись, мы все по тебе скучаем. Хагрид сглотнул, и по его щекам и бороде потекли новые потоки слёз. Дамблдор поднялся из-за стола. — Как хочешь, Хагрид, но я не подпишу твоё заявление об уходе. В понедельник приступай к работе. Жду тебя в половине девятого к завтраку в Большом зале. И никаких отговорок. До свидания. Дамблдор на прощанье почесал Клыка за ухом и ушёл. Хагрид закрылся огромными ручищами и зарыдал. Гермиона погладила его по плечу. Хагрид отнял руки от лица и поглядел заплаканными глазами на друзей. — Великий человек… Дамблдор… — Это точно, — подтвердил Рон. — Можно мне пирожное, Хагрид? — Ну, конечно. — Хагрид вытер слёзы тыльной стороной ладони. — Прав директор, вы все правы… И чего это я, правда? Старик-отец со стыда бы сгорел… — Он снова заплакал и тут же смахнул слёзы. — Показывал я вам отцовскую карточку? Подождите-ка… Он встал, подошёл к кухонному шкафу, выдвинул ящик и достал старую выцветшую фотографию: на плече Хагрида сидит крошечный волшебник с глазами Хагрида и такими же, как у него, улыбчивыми морщинками в уголках глаз. Судя по яблоне на снимке, Хагрид уже ростом метра два с половиной, но совсем ещё мальчик: без бороды, лицо круглое, гладкое — лет одиннадцати, не больше. — Здесь меня только что приняли в Хогвартс, — всхлипнул Хагрид. — Отец себя не помнил от радости! Хоть волшебник из меня мог и не выйти — из-за матери… Да, по чести, не больно-то я был силён в волшебных науках… Спасибо на том, что выгнали меня уж после… как он помер… я был тогда на третьем курсе… Дамблдор мне сразу помог. Устроил лесничим. Людям он верит, вот что главное, пропасть не даст… Не такой, как другие начальники. Был бы у человека какой талант, а уж он-то его приютит. Что ж делать, коли семья неподходящая, сам-то он, может, и ничего… Да кто на это глядит? Рады напраслину возвести… А другие ещё и прикидываются: кость, говорят, широкая. Ни за что не скажут: «Я такой, какой есть, и всё тут». Отец говорил: «Никогда себя не стыдись. Злыдни всегда найдутся. А ты плюнь на них, другого они не стоят». Прав он был. А я дурень, дубина. И она такая же, вот что. «Широка в кости…» Ну и пусть её со своими костями! Гарри, Рон и Гермиона смущённо переглянулись. Лучше полсотни соплохвостов вывести на прогулку, чем признаться Хагриду, что подслушали нечаянно его разговор с мадам Максим. Хагрид, впрочем, не замечал, что у него сорвалось с губ, и продолжал как ни в чём не бывало. — Знаешь, Гарри, я как увидал тебя, сразу подумал: похожи мы с тобой. — Хагрид оторвал от фотографии заблестевший взгляд. — Родителей у тебя нету, в школу идти боялся: а ну, как не выйдет, ну, как не придёшься ко двору? А вот, гляди-ка — чемпион школы, в Турнире участвуешь… — помолчав немного, Хагрид прибавил: — Знаешь, чего я хочу? — серьёзно сказал он. — Покажи им. Выиграй. Пусть знают, чистая у тебя кровь, нет ли — неважно. И родных нечего стыдиться. Пусть знают, прав Дамблдор, не зря принимает в школу всех, кто к волшебству способен. Ну как у тебя с драконьим яйцом? — Замечательно! Заплаканное лицо Хагрида расплылось в улыбке. — Вот умница! Покажи им всем, Гарри, покажи! Стань победителем. Солгать Хагриду — совсем не то что солгать другим. Весь вечер в замке у Гарри в глазах стояло счастливое бородатое лицо Хагрида, верившего в победу Гарри. Неразгаданная тайна яйца тяжёлым грузом лежала на сердце: глупо дуться на Седрика, завтра же попробует воспользоваться его советом. — Безусловно, то, что с вами приключилась такая истерика, более, чем понятно, Хагрид, — сказала Амелия Боунс, глядя в упор на бывшего полувеликана, который вытирал лицо клетчатым платком. — Учитывая некоторые… особенности вашей бывшей натуры, я бы удивилась, если бы вы после этой статьи как ни в чём ни бывало проводили уроки и появлялись в школе. Но — верно кто-то сказал: друзья познаются в беде, и это помогло вам понять, что существуют люди, которым вы небезразличны, которые всегда вас поддержат. И, полагаю, мы можем сказать вам спасибо за то, что вы стимулировали мастера Поттера хоть что-то предпринять для разгадки тайны. — Но, Рита, полагаю, вы и сами понимаете, что одними дуэлями не отделаетесь? — сурово спросила Августа Лонгботтом. — И, полагаю, после этого, даже если вы и будете писать, но по десять раз задумаетесь прежде, чем оклеветать кого бы то ни было. — И что вы такого хотели сказать обо мне мисс Грейнджер? — спросил Людо. — Боюсь, об этом будет несколько позже, — сказал Гарри. — Скажем так, мисс Скиттер кое-что узнала о вас ещё до того, как стать журналисткой.