Суд Магии. Кубок Огня

Следующую главу посадили читать Дамблдора. Тот явно уже не ждал от этого чтения ничего хорошего и просто отбывал повинность, как в тюрьме. Он с ужасом смотрел на оставшиеся листы этой книги… значит, очень скоро наступит развязка… Что-то теперь случится? Он уже не супермогущественный волшебник мира, палочка его просто категорически отказывается слушаться, а заказывать новую — значит, признаваться в своём бессилии… Его сняли со всех — абсолютно всех! — официальных постов, которые он занимал. Он, правда, до сих пор оставался главой Ордена Феникса… Но только потому, что о нём никто пока не знал — кроме членов означенной организации и то, как Альбус подозревал, оттого, что до сих пор они не собирались, иначе его бы попросили и с этой должности, тем более, что Фоукс стал всё реже и реже появляться в его новом обиталище — тремя этажами ниже прежнего уютного кабинета, где воцарился Филиус… Эх, жаль, нет ничего на этого полугоблина… Тихонький старичок, правила чтит как никто, идеальный декан… Что ему можно предъявить? А предъявишь — даже сместишь — кто займёт этот пост? Помона никак не годится… А сладенького уж как хочется, хоть плачь! Иногда ему казалось, что эта часть наказания самая жестокая…. Глава 37 Начало Когда по прошествии месяца Гарри оглядывался назад, он обнаружил, что не так уж и много воспоминаний осталось у него об этих днях. Похоже, память не смогла сохранить всё пережитое. — Хорошие были бы воспоминания о том, как тебя затаскивали во все пустые кабинеты, чтобы выспросить какие-то подробности, а, вернее всего, просто по распоряжению нашего бывшего директора спрятать от меня, — пробурчала Поппи. — Но мне всё же иногда удавалось пробиться и напоить тебя зельями… — Поппи… — Что — Поппи?! Я уже очень много лет Поппи! По сути, мальчика следовало отправить в Мунго, так кое-кто заартачился, боясь таким образом в той или иной мере подтвердить сплетни, распущенные… — Полагаю, мисс Скитер тоже… не минует внимания Судии, — сухо ответила Амелия Боунс, глядя на означенную журналистку, которая опустила голову. Оставшиеся воспоминания были одно тяжелее другого. Хуже всех была встреча с родителями Диггори, которые пришли в больничное крыло на следующее утро. Они не обвиняли его в происшедшем, наоборот, оба благодарили за то, что он вернул им тело Седрика. Мистер Диггори то и дело всхлипывал, а миссис Диггори от горя даже плакать не могла. — Значит, он совсем не страдал, — сказала она, когда Гарри рассказал им, как умер Седрик. — И знаешь, Амос… он умер сразу же после того, как завоевал Кубок. Должно быть, он был счастлив. — Я был растерян, — сказал Седрик. — Но… да, я был рад, что победил Хогвартс… И боли, как таковой, не было, я даже почти ничего и не понял… Было ужасно, но не больно, мама права… Когда они встали, чтобы уйти, она посмотрела на Гарри и сказала: — Ты теперь берегись, Гарри, будь осторожнее. Гарри схватил с тумбочки мешочек с золотом. — Возьмите это, — пробормотал он. — Это ведь Седрика, он первым добрался до него, возьмите… Но она попятилась от него со словами: — Нет-нет, это твоё, дорогой… мы не можем… оставь себе… — Деньги мертвеца… Наполовину, по крайней мере… Счастья они не принесут, — покачала головой мадам Боунс, глядя на мальчика. — Надеюсь, вы нашли возможность от них избавиться… — Гарри побледнел, глядя на тех, кому в конечном итоге достались эти деньги, но кивнул, надеясь, что это только так считается и на самом деле никакие дополнительные неприятности никому не грозят от этого его подарка… * * * На следующий вечер Гарри вернулся в башню Гриффиндора. Гермиона и Рон рассказали ему, что Дамблдор обратился за завтраком к ученикам школы. Он просил всех оставить Гарри в покое, не задавать вопросов и не просить рассказать, что же произошло в лабиринте. Гарри заметил, что многие обходят его стороной, а некоторые начинают шептаться друг с другом, когда он проходит мимо. Он понял: читали статью Риты Скитер о том, что он неуравновешен и может представлять опасность. Может быть, даже строят свои собственные версии смерти Седрика. Гарри это не волновало. Больше всего ему нравилось быть с Роном и Гермионой и болтать о чём-нибудь постороннем или просто молча сидеть рядом, когда они играют в шахматы. Он чувствовал, что они втроём понимают друг друга настолько, что уже не нуждаются в словах. Они просто ждут какого-то знака, известия о том, что происходит за стенами Хогвартса. Раздумывать, что может случиться, не имеет никакого смысла, пока это не случилось. Они лишь однажды заговорили об этом — когда Рон рассказал Гарри о разговоре миссис Уизли с Дамблдором перед отъездом домой. — Она просила его разрешить тебе поехать прямо к нам этим летом, — сказал он. — Но он хочет, чтобы ты пожил у Дурслей, по крайней мере, поначалу. — Почему? — удивился Гарри. — Она сказала, что у Дамблдора есть на это причины, — мрачно ответил Рон. — Я думаю, мы должны ему верить, правда? — Вовсе нет, очень много бед, как теперь можно понять, произошли именно оттого, что многие люди чересчур доверяли Альбусу, — сказала Августа. …С тяжёлым сердцем Гарри собирал чемодан накануне отъезда из Хогвартса на Тисовую улицу. Он боялся Прощального пира, который всегда был таким праздничным, таким радостным — ведь на нём объявляли факультет-победитель. После возвращения из больничной палаты Гарри не ходил в Большой зал, когда там было особенно много народу, и старался есть попозже, чтобы избежать любопытных взглядов. Когда они с Роном и Гермионой вошли в зал, они сразу заметили, что зал не украшен, как обычно, цветами победившего факультета. Сегодня стена за учительским столом была задрапирована чёрным. Гарри тут же понял, что это — дань уважения Седрику. За столом преподавателей сидел настоящий Грозный Глаз Моуди. Деревянная нога и волшебный глаз вернулись к нему, но несмотря на это он был весь какой-то дёрганый и вскакивал каждый раз, когда кто-то заговаривал с ним. Гарри не мог его винить в этом: подозрительность Моуди должна была только усилиться после десятимесячного заключения в собственном сундуке. Стул профессора Каркарова был пуст. Садясь на своё место, Гарри задумался, где же Каркаров сейчас, поймал его Волдеморт или нет? — Не поймал, — вздохнул болгарин. — В мире оказались такие местечки, которые не доступны даже ему, но оказались достижимыми для меня. Не могу сказать, что это было просто, но, как видите, мне удалось выжить до сих пор, а в дальнейшем, надеюсь, у меня не будет оснований опасаться за свою жизнь… — …и выкупать её слишком дорогой ценой, — подсказал Снейп, глядя на приятеля. Тот явно хотел спросить, на что это зельевар намекает, но подумал и решил, что промолчать будет разумнее. А вот мадам Максим была на месте. Она сидела рядом с Хагридом, и они о чём-то тихо переговаривались. Дальше, рядом с профессором МакГонагалл, сидел Снейп. Их взгляды на мгновение встретились, когда Гарри посмотрел на него. Трудно было понять по лицу, о чём он думает. Выглядел он, во всяком случае, таким же мрачным и неприятным, как и всегда. Гарри ещё долго вглядывался в него, после того как Снейп отвёл глаза в сторону. Что сделал Снейп по заданию Дамблдора в ту ночь, когда вернулся Волдеморт? И почему, почему Дамблдор так уверен, что Снейп действительно на нашей стороне? Дамблдор в Омуте говорил, что Снейп был нашим шпионом, что он действовал против Волдеморта, «несмотря на огромный личный риск». Может быть, он снова пойдёт на это? Может, он уже вступил в контакт с Пожирателями смерти? Сделал вид, что никогда не переходил на сторону Дамблдора, что, как и сам Волдеморт, всё это время он лишь ждал подходящего момента? — Если бы я услышал этот… кусок в первый день слушаний, был бы очень удивлён тем, что вы способны делать правильные выводы из наблюдений, правда, только когда припечёт, — хмыкнул шпион. — Тем более приятно наблюдать, что именно за время нашего с вами сотрудничества, пусть даже ещё непродолжительного, вы стали чаще и лучше использовать свои серые клеточки. Размышления Гарри прервал профессор Дамблдор, который поднялся со своего места. В Большом зале и до того было совсем не так шумно, как бывало раньше, а теперь и подавно повисла тишина. — Закончился, — произнёс Дамблдор, оглядев присутствующих, — ещё один учебный год. Он замолчал и посмотрел на стол Хаффлпаффа. За этим столом было тише всего, а лица студентов были самыми грустными и бледными во всём Большом зале. — Многое я хотел бы сказать вам сегодня вечером, — продолжил Дамблдор, — но прежде всего я должен признаться, что мы потеряли очень хорошего человека, который должен был сидеть здесь, — Дамблдор махнул рукой в сторону стола Хаффлпаффа, — и вместе с нами радоваться Прощальному пиру. Я хотел бы, чтобы все сейчас встали и подняли стаканы в честь Седрика Диггори. И они это сделали. Заскрипели отодвигаемые скамьи, и все присутствующие встали, подняли кубки и по залу прокатилось: «За Седрика Диггори». Гарри сквозь толпу увидел Чжоу. По её лицу тихо текли слёзы. Все сели, и Гарри уткнулся взглядом в стол. — Седрик обладал многими достоинствами, которыми отличаются студенты Хаффлпаффа, — снова заговорил Дамблдор. — Он был хорошим верным другом, любил труд, высоко ценил справедливость. Смерть его подействовала на всех вас, независимо от того, знали вы его или нет. Поэтому я думаю, вы имеете право узнать, как это случилось. Гарри поднял голову и посмотрел на Дамблдора. — Седрика Диггори убил лорд Волдеморт. По залу пронёсся взволнованный шёпот. Одни смотрели на Дамблдора с ужасом, другие — с недоверием. Директор спокойно дождался пока шум стихнет. — В Министерстве магии не хотят, чтобы я сообщал вам это, — продолжил он. — Возможно, некоторые из ваших родителей будут в ужасе от того, что я сделал. Либо потому, что они не верят в возвращение Волдеморта, либо потому что считают вас слишком маленькими, чтобы говорить об этом. Но я уверен: правда в любом случае предпочтительнее лжи, а пытаться представить смерть Седрика несчастным случаем или заявить, что он сам в этом виноват, было бы оскорблением его памяти. Ошеломлённые и испуганные лица одно за другим поворачивались к Дамблдору… но поворачивались далеко не все. Гарри увидел, как за слизеринским столом Малфой что-то говорил Крэббу и Гойлу. Горячая, тошнотворная волна гнева закипела у Гарри внутри, и он заставил себя перевести взгляд на Дамблдора. — Есть ещё один человек, которого необходимо упомянуть в связи со смертью Седрика, — говорил Дамблдор. — Я говорю, конечно, о Гарри Поттере. По залу будто пробежала волна, когда многие головы повернулись сначала к Гарри, а потом снова к директору. — Гарри Поттер сумел ускользнуть от лорда Волдеморта, — продолжал Дамблдор. — Он рискнул жизнью, чтобы вернуть тело Седрика в Хогвартс. Он проявил храбрость, которую перед лицом лорда Волдеморта проявлял не каждый взрослый волшебник и теперь я пью в его честь. Дамблдор тяжело повернулся к Гарри и снова поднял кубок. Почти все в Большом зале повторили его движение. Они назвали его имя, так же, как назвали имя Седрика Диггори, и выпили в его честь. Но за стоящими школьниками Гарри увидел, как многие из слизеринцев остались вызывающе сидеть на своих местах и даже не притронулись к кубкам. Дамблдор, у которого волшебного глаза не было, этого не заметил. Когда все снова заняли свои места, Дамблдор продолжил свою речь. — Цель Турнира Трёх Волшебников — укреплять взаимопонимание среди волшебников всего мира. В свете случившегося — то есть возвращения лорда Волдеморта — такое взаимопонимание становится, как никогда, важным. Дамблдор перевёл взгляд с Хагрида и мадам Максим на Флёр Делакур и студентов из Шармбатона, а затем на Виктора Крама и дурмстрангцев за слизеринским столом. Гарри увидел, что Крам насторожен и почти испуган, как будто ожидает, что Дамблдор скажет что-нибудь резкое. — Каждый гость этого зала, — сказал Дамблдор, и его взгляд задержался на учениках из Дурмстранга, — будет с радостью встречен здесь всегда, в любое время. Хочу повторить ещё раз: в свете возрождения лорда Волдеморта мы сильны настолько, насколько мы едины, и слабы настолько, насколько разъединены. Лорд Волдеморт славится способностью сеять раздор и вражду. Мы можем бороться с этим, создавая прочные связи, основанные на дружбе и доверии. Различия в наших традициях и в наших языках несущественны, если у нас общие цели, а наши сердца открыты навстречу друг другу. Я уверен — и никогда ещё я не хотел бы так сильно ошибиться, — что впереди нас ждут мрачные и тяжёлые дни. Некоторые из присутствующих в этом зале уже пострадали от рук лорда Волдеморта. Многие семьи были разрушены. Неделю назад погиб ваш товарищ. Помните Седрика. Если настанет время делать выбор между лёгким и правильным, вспомните, что случилось с честным, добрым, смелым мальчиком только потому, что он случайно встал на пути лорда Волдеморта. Помните Седрика Диггори. — Прекрасная речь, Альбус, — холодно сказала Амелия Боунс. — Но, боюсь, вы только красиво говорить и умеете, ваши поступки и их последствия имеют далеко не столь… радужную окраску. Чемодан Гарри был упакован, сверху стояла клетка с Хедвиг. Они с Роном и Гермионой толкались вместе с остальными четверокурсниками в переполненном холле в ожидании карет до станции Хогсмид. Стоял прекрасный летний день. Гарри подумал, что на Тисовой улице наверняка тепло, летний ветерок колышет пышную листву, а на клумбах искрится калейдоскоп цветов. Но его это не радовало. — Гарри! Он оглянулся. По ступенькам крыльца быстро поднималась Флёр Делакур. За ней в распахнутую дверь Гарри увидел, как Хагрид помогает мадам Максим запрягать гигантских лошадей. Карета из Шармбатона скоро тронется в путь. — Мы встретимся, я надеюсь, — сказала Флёр, протягивая ему руку. — Я надеюсь получить здесь ‘габоту, хочу улучшить свой английский. — Он и так очень хорош, — с трудом выдавил Рон. Флёр улыбнулась ему. Гермиона нахмурилась. — До свидания, Гарри, — попрощалась Флёр. — Было очень п’гиятно познакомиться! Настроение у Гарри невольно поднялось, когда он смотрел, как Флёр бежит к мадам Максим и её серебряные волосы сверкают в лучах утреннего солнца. — Интересно, как доберутся обратно дурмстрангцы? — спросил Рон. — Как вы думаете, смогут они управлять кораблём без Каркарова? — Каркаров не управлял, — раздался рядом мрачный голос. — Он сидел в своей каюте, а всю работу делали мы. — Это было одно из подготовительных испытаний, на котором кандидаты в Чемпионы дополнительный раз доказывают свою готовность, — пояснила мадам Максим, чуть ли не впервые подавая голос. — Мои ребята тоже управляли каретой безо всякой помощи с моей стороны — они её и изготовили, изловили и обучили коней… Вот только не знаю, кому пришло в голову поить их виски… — Жерому Шарону, — сказала Флер. — Но он не специально, просто не слишком удачно выбрал место для заначки перед дружеской вечеринкой… — Если бы хозяевами Турнира были не вы, а одна из наших школ, то ваших кандидатов тоже обеспокоили бы необходимостью организовать нечто подобное, так что не спешите ни в чём обвинять Игоря в данном случае. Крам подошёл попрощаться с Гермионой. — Можно тебя на пару слов? — спросил он её. — А… да… конечно, — ответила Гермиона, слегка смутившись, и отошла в сторонку вместе с Крамом. — Поторопись! — громко крикнул ей вслед Рон. — Кареты подъедут через пару минут! Однако он предоставил Гарри следить за прибытием карет, а сам всё время вставал на цыпочки и вытягивал шею, пытаясь разглядеть, что там делают Гермиона с Крамом. Они вернулись очень быстро. Рон пристально смотрел на Гермиону, но лицо её было бесстрастно. — Я повторил своё приглашение, — сказал Виктор, беря девушку за руку. — Она мне очень понравилась и я чувствовал, что… К сожалению, я не смог организовать… — Не стоит, — Гермиона улыбнулась. — Богумил, безусловно, очень противный тип, но мы ведь совершенно не обязаны тесно с ним общаться, а прочие твои родственники вполне даже вменяемы, если помнишь, с твоими сёстрами мы быстро подружились… — А что там за история с этим Богумилом? — спросил кто-то. На него зашикали. — Богумил Сташев, мой старший кузен, — неохотно сказал Крам. — Он… скажем так, не слишком-то симпатизирует англичанам и, что скрывать, маглорожденным волшебникам. Не Упивающийся, до такого не дойдёт, к маглам относится вполне даже дружелюбно, но маглорожденных считает не слишком удачной промежуточной стадией между маглом и волшебником, за исключением тех, которые проходят индивидуальное обучение под непосредственным патронажем сильного чистокровного рода, как это распространено в Восточной Европе… — Не так давно это было распространено и в Западной, — кивнула Августа. — Я помню, мой дед в своё время был наставником и патроном для пятерых молодых вполне даже неплохих маглокровок… И в то время конфликтов между маглорожденными и чистокровными было очень мало, почему исчезла эта традиция? — Хорошо бы её вернуть, — сказала Амелия, внося соответствующий пункт в свой список, достигший уже десятифутовой длины. Дамблдор и Фадж были этим крайне недовольны, но промолчали. * * * Этот летний день разительно отличался от дождливого сентябрьского дня, когда они ехали в Хогвартс, — на небе ни облачка. В купе вместе с Гарри, Роном и Гермионой никого не было. Сыча пришлось снова прикрыть парадной мантией Рона, чтобы он не ухал беспрерывно. Хедвиг дремала, сунув голову под крыло, а Живоглот свернулся на пустом сиденье, как пушистая рыжая подушка. Поезд катил на юг, а друзья разговаривали больше, чем за всю предыдущую неделю. Речь Дамблдора на Прощальном пиру будто сломала у Гарри внутри какую-то невидимую преграду. Сейчас ему было не так больно говорить о случившемся. Они перестали обсуждать, что может сделать Дамблдор, чтобы остановить Волдеморта, только когда прибыла тележка с едой. Вернувшись от тележки, Гермиона спрятала деньги в сумку и достала оттуда номер «Ежедневного Пророка». Гарри настороженно глянул на газету — он не был уверен, хочет ли он узнать, что там написано. Гермиона, заметив это спокойно сказала: — Там ничего нет. Можешь посмотреть сам, но там действительно ничего нет. Я проверяла каждый день. Только маленькая заметка на следующий день после третьего задания, где сообщалось, что ты выиграл Турнир. Они даже не упомянули о Седрике. И вообще ни о чём. По-моему, Фадж им пикнуть не даёт. — С Ритой ему это не удастся, — возразил Гарри. — Тем более такие события. — Корнелиус? Фадж предпочёл сделать вид, что ничего не слышит и внезапно начисто забыл родную речь… Но он был неважным актёром — или же устал лицедействовать, во всяком случае, ему никто не поверил. — Рита не написала ни слова после третьего тура, — сказала Гермиона странно напряжённым голосом. — По правде говоря, — добавила она, и её голос дрогнул, — Рита Скитер вообще какое-то время не будет ничего писать. Если, конечно, она не хочет, чтобы я выдала её тайну. — О чём это ты? — спросил Рон. — Да, действительно… — Мисс Скитер, почему мы целый год были лишены удовольствия… — загалдели все вокруг. Вернее — загалдели студенты, имевшие в своё время возможность ознакомиться со стилем означенной журналистки, взрослые просто смотрели на неё. Рита смутилась, покраснела, потом по её лицу разлилась мертвенная бледность и она опустила голову. — Я выяснила, как ей удавалось подслушивать разговоры, хотя она не должна была находиться на территории школы, — выпалила Гермиона. Гарри был уверен — она уже несколько дней умирала от желания рассказать им это, но сдерживалась из-за всего происшедшего. — И как она это делает? — тут же спросил Гарри. — И как ты это выяснила? — уставился на неё Рон. — Ну, по правде говоря, эту мысль подсказал мне ты, Гарри, — ответила Гермиона. — Я? — удивился Гарри. — Когда? — Жучки, — радостно возвестила Гермиона. — Но ты ведь сказала, что они не работают… — Да, электронные жучки, — подтвердила Гермиона. — Вы не понимаете… Рита Скитер — объявила Гермиона с плохо скрываемым триумфом, — незарегистрированный анимаг. Она может превращаться… — Гермиона вытащила из сумки плотно закрытую стеклянную банку, — в жука! — Ты шутишь! — воскликнул Рон. — Ты не… это не она… — Она, она, — улыбаясь, кивнула Гермиона, гордо продемонстрировав им банку. Внутри лежали палочки и листочки, среди которых сидел большой жук. — Четвёртый… незарегистрированный… анимаг… — все были в шоке. — Ладно, Поттеры и Блэки — представители Древних Благородных Родов, им было под силу скрыть свою ауру от министерства, но… Мисс Скитер? Это правда? — Как это вам удалось?! — женщина не ответила, рассматривая перстни на своих пальцах. — Ладно, потом с этим разберёмся, — сурово сказала Амелия Боунс. — Никогда в жизни… Ты шутишь… — прошептал Рон, приблизив банку к глазам. — Не шучу, — продолжала сияющая Гермиона. — Я поймала её на подоконнике в больничной палате. Посмотри внимательно, и ты увидишь, что отметки вокруг усиков в точности, как её кошмарные очки. Гарри присмотрелся, и понял, что она права. Он тоже кое-что вспомнил. — Когда мы слышали ночью, как Хагрид рассказывал мадам Максим о своей маме, на статуе сидел жук! — Именно! — подтвердила Гермиона. — А Виктор вытащил жука у меня из волос, когда мы разговаривали с ним у озера. И, если я не ошибаюсь, Рита сидела на подоконнике в кабинете предсказаний в тот день, когда у тебя заболел шрам. Она летала по школе целый год, собирая разные сплетни. — А когда мы увидели Малфоя под деревом… — медленно начал Рон. — Он разговаривал с ней, держа её в руке, — сказала Гермиона. — Он, конечно же, знал. Именно так она получала все эти замечательные маленькие интервью у слизеринцев. Им было всё равно, что она нарушает закон, если они могли передавать ей всякие гадости про нас и про Хагрида. Гермиона взяла банку из рук Рона и улыбнулась жуку, который сердито жужжал, тычась головой в стекло. — Я сказала ей, что выпущу её, когда мы вернёмся обратно в Лондон, — продолжила Гермиона. — Понимаете, я наложила на банку заклятие Неразбиваемости, поэтому она не может превратиться в человека. И я велела ей в течение года держать своё перо при себе. Посмотрим, сможет ли она отучиться от вредной привычки писать обо всех грязную ложь. — Некоторые совершенно не подлежат перевоспитанию, — вздохнула Августа Лонгботтом. —…Пытаемся не думать об этом, да? — тихо спросил Малфой, глядя на Гарри, Рона и Гермиону. — Пытаемся сделать вид, что ничего не случилось? — Убирайся, — сказал Гарри. Он не вспоминал о Малфое со вчерашнего вечера, когда тот шептался с Крэббом и Гойлом во время речи Дамблдора о Седрике. В ушах у Гарри звенело. Рука сама собой схватила палочку в кармане мантии. — Ты на стороне проигравших, Поттер! Я предупреждал тебя! Я говорил тебе, что нужно тщательно выбирать себе компанию, помнишь? Когда мы встретились в поезде в первый день в Хогвартсе? Я говорил тебе, не общаться с этими отбросами! — он дёрнул головой в сторону Рона и Гермионы. — Слишком поздно, Поттер! Они умрут первыми, когда Тёмный Лорд вернётся! Грязнокровки и маглолюбцы будут первыми! Нет… вторыми, первым был Диггори… — Решительно, ты тогда целиком и полностью заслужил то, что с тобой сделали, — холодно сообщила леди Малфой, глядя на своего отпрыска, который опрометью бросился к носителям означенной фамилии, прося о прощении. Результатом данных переговоров было назначение магической дуэли между Седриком и Драко. В купе раздался взрыв, будто кто-то поджёг целую упаковку фейерверков. Ослеплённый сверканием заклятий и оглушённый разрывами, прозвучавшими со всех сторон, Гарри потряс головой и посмотрел вниз, на пол. Малфой, Крэбб и Гойл лежали без сознания в дверях. Они с Роном и Гермионой стояли посреди купе с палочками в руках. Все они применили разные заклятия, впрочем, не только они одни. — Я подумал, что стоит последить за этой троицей, — просто заметил Фред, наступив на Гойла, перед тем как войти в купе. В руках у него была палочка. У Джорджа тоже. Он старательно прошёлся по Малфою. — Интересный эффект, — заметил Джордж, глядя на Крэбба. — Кто применил заклятие Фурункулюс? — Я, — признался Гарри. — Странно, — весело произнёс Джордж. — Я использовал Ножное заклятие. Похоже, их нельзя смешивать. Теперь у этого типа всё лицо покрыто маленькими щупальцами. Ладно, давайте выкинем их отсюда, они не украшают купе. Рон, Гарри и Джордж выволокли Малфоя, Крэбба и Гойла в коридор. Те ещё не пришли в сознание и выглядели просто отвратительно из-за того, что на каждого пришлось по нескольку заклинаний, и они смешались друг с другом. — Мы тогда две недели выхаживали эту компанию от последствий этой стычки… И, как выясняется… — Согласен, — вздохнул Драко. Крэбб и Гойл отличались редкостным тугоумием, но, тем не менее, догадались изобразить на лицах нечто, с натяжкой похожее на раскаяние. Друзья вернулись в купе и закрыли дверь. — Играть кто-нибудь будет? — спросил Фред, вытаскивая из кармана колоду карт. Они играли уже пятый кон, когда Гарри всё же решился задать вопрос. — Так вы скажете нам, кого вы шантажировали? — обратился он к Джорджу. — А, — мрачно ответил Джордж. — Это… — Неважно, — нетерпеливо качнул головой Фред. — Это не имеет никакого значения. Во всяком случае, сейчас не имеет. — Мы бросили это дело, — пожал плечами Джордж. Но Гарри, Рон и Гермиона наседали с вопросами, и наконец Фред сказал: — Ладно, ладно, если вы уж так хотите знать… это был Людо Бэгмен. — Бэгмен? — насторожился Гарри. — Вы хотите сказать, что он был связан с… — Нет, — мрачно сказал Джордж. — Ничего такого. Он болван. У него мозгов бы не хватило. — ДЖОРДЖ УИЗЛИ! ЧТО ТЫ СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕШЬ?! — Мам, но если… — НЕМЕДЛЕННО ИЗВИНИСЬ! — Мистер Бэгмен, — встал Фред. — Мы с братом приносим вам искренние извинения… — За то, что не считали вас человеком, способным вести закулисные игры, сопряжённые со служением Тёмному Лорду… — продолжил Джордж. — И, несмотря на то, что один из присутствующих узнал о некоторых… сомнительных моментах в вашем прошлом… — вернулся в бой Фред. — Мы верим, что, даже если вы и оказали услугу Тому-кого-нельзя-называть, то сделали это, сами того не подозревая, — закончил Джордж. Людо не ответил, разглядывая свою обувь и о чём-то думая. — А что тогда? — спросил Рон. Фред, поколебавшись, ответил: — Помните пари, которое мы заключили с ним на Чемпионате мира по квиддичу? Насчёт того, что Ирландия выиграет, но Крам поймает снитч? — Н-ну, — протянули Гарри с Роном. — Ну, он и заплатил нам лепреконским золотом, пойманным на стадионе. — МИСТЕР БЭГМЕН! ЭТО ПРАВДА?! Если бы у Людо была такая возможность, он бы срочно запросил у Каркарова адресок одного из его убежищ и аппарировал бы туда — лет на пятьдесят, не менее. И в этот момент ему очень захотелось уменьшиться до размеров лепреконов, но без их блеска, чтобы его никто не замечал. Законы, касающиеся азартных игр, были ему известны лучше, чем многим из собравшихся и он догадывался, что отвечать ему придётся… по полной. — И что? — То, — нетерпеливо ответил Фред. — что золото исчезло! Испарилось к следующему утру! — Но… это, конечно, случайно, да! — сказала Гермиона. Джордж горько рассмеялся: — Да, мы тоже сначала так подумали. Мы решили, что напишем ему, объясним, что случилось, и он вернёт деньги. Ничего подобного! Он просто не ответил на письмо. Мы сто раз пытались поговорить с ним в Хогвартсе, но он постоянно сбегал от нас под каким-нибудь предлогом. — А потом, — добавил Фред, — он решил показать зубы. Сказал, что мы слишком молоды для азартных игр, и что он ничего не собирается нам отдавать. — Поэтому мы попросили вернуть нам деньги, — сердито добавил Джордж. — Но не отказал же он вам! — воскликнула Гермиона. — Именно, что отказал, — ответил Фред. — Но это были все ваши сбережения! — возмутился Рон. — Ты ещё нам об этом рассказываешь! — сказал Джордж. — В конце концов мы выяснили, что произошло. Отец Ли Джордана тоже с трудом вытряхнул деньги из Бэгмена. Оказалось, что у него большие проблемы с гоблинами. Он занял у них кучу золота. Гоблины взяли его в оборот в лесу после финального матча, и забрали у него всё, что было, но этого всё равно не хватило покрыть долги. Они приглядывали за ним и в Хогвартсе. Он потерял все деньги на азартных играх, всё до кната. И вы представляете, как он решил расплатиться с гоблинами? — Как? — спросил Гарри. — Поставил на тебя, дружище, — ответил Фред. — Огромную сумму на то, что ты выиграешь турнир. Заключил пари с гоблинами. — Так вот почему он всё время пытался помочь мне! — воскликнул Гарри. — Ну… я же всё-таки выиграл, так? Значит, он должен был отдать вам ваши деньги! — Ничуть, — покачал головой Джордж. — Гоблины такие же жуки, как и он сам. Они заявили, что победили вы вдвоём с Седриком, а Бэгмен ставил на тебя одного. В итоге Бэгмену пришлось попросту сбежать. Он исчез сразу после третьего тура. — Людо Бэгмен… — казалось, у всех министерских чиновников одновременно появилось страстное желание разорвать в клочья своего злополучного коллегу и их сдерживали только определённые опасения, что Судия не совсем правильно их поймёт, да и открывать филиал Министерства в Азкабане как-то… не хотелось. Но, тем не менее, после стольких потрясений, взрослые научились наконец сдерживать свои эмоции и решили перенести свои разборки с Бэгменом на «после Чтений». Остаток путешествия был очень приятным. Гарри хотелось бы, чтобы эта поездка длилась всё лето, чтобы поезд никогда так и не доехал до вокзала Кингс-Кросс… Но в этом году он поневоле понял, что время не идёт медленнее, если впереди тебя ожидает что-нибудь неприятное, и поезд слишком скоро затормозил у платформы 9 ¾. Ученики стали выгружаться, и коридор вагона заполнили обычный шум и суета. Рон с Гермионой вытащили из купе чемоданы и направились к выходу мимо лежащих на полу Малфоя, Крэбба и Гойла. Гарри задержался. — Фред, Джордж… — подождите… минутку… Близнецы обернулись. Гарри открыл чемодан и вытащил оттуда выигранное золото. — Держите, — сунул он мешочек в руку Джорджу. — Что? — воскликнул поражённый Фред. — Держите, — настойчиво повторил Гарри. — Мне они не нужны. — Ты с ума сошёл, — ответил Джордж, отталкивая мешок. — Нет, — ответил Гарри. — Возьмите и занимайтесь изобретательством. Это на ваш магазин. — Он и вправду сошёл с ума, — произнёс Фред почти благоговейно. — Послушайте, — решительно сказал Гарри. — Если вы не возьмёте деньги, я просто выброшу их в канаву. Мне они не нужны, я их видеть не могу. Но я был бы не прочь посмеяться как следует. Мы все были бы не прочь повеселиться. И мне кажется, что очень скоро нам понадобятся поводы для веселья. — Гарри, — произнёс Джордж внезапно севшим голосом. — Здесь должно быть не меньше тысячи галлеонов. — Да, — улыбнулся Гарри. — Представь, сколько это канареечных помадок. Близнецы молча уставились на него. — Только не говорите маме, откуда у вас деньги… хотя, она, может, и не захочет теперь, чтобы вы работали в Министерстве… — Гарри, — начал было Фред, но Гарри уже вытащил из кармана волшебную палочку. — Послушайте, — твёрдо сказал он, — возьмите их, или я сейчас заколдую вас. Я знаю теперь парочку отличных заклятий. Только сделайте мне одно одолжение, ладно? Купите Рону новую парадную мантию и скажите, что это от вас. — Купили? — Да, очень даже приличную, — подтвердил Рональд. — Терракотовую, с клеймом фирмы сеньоры Сетелли… — А я думала, откуда… — покачала головой Молли. — С другой стороны, я, безусловно, рада, что Рон смог нормально одеться и что я ошиблась относительно происхождения этих средств… — А прочие средства… — Мы пустили в оборот, — сказал Фред. — Нам обещали помещение в Косом переулке за бесценок, если мы немного повременим… а до того времени можно ещё немного подзаработать… — Но монеты мы обменяли в банке… — Вот это правильно, тогда есть надежда, что проклятье на вас не скажется… Дядя Вернон ожидал его за барьером. Рядом стояла миссис Уизли. Она крепко обняла Гарри и прошептала ему на ухо: — Думаю, Дамблдор разрешит тебе приехать к нам попозже летом. Пиши, Гарри. — Увидимся, Гарри, — хлопнул его по спине Рон. — Пока, Гарри! — сказала Гермиона и сделала то, чего никогда раньше не делала: чмокнула его в щёку. — Гарри… спасибо, — бормотал Джордж, а Фред, стоя рядом, лишь молча кивал. Гарри подмигнул близнецам, повернулся к дяде Вернону и пошёл за ним к выходу с вокзала. «Не стоит пока волноваться», — сказал он себе, усаживаясь на заднее сиденье дядиного автомобиля. Как сказал Хагрид, чему быть, того не миновать… и ему придётся встретить то, что неминуемо случится.