Хаос: Наследник Ведьмы

      Я точно сошел с ума. Иначе я это описать уже никак не могу.       Я уже второй день сижу дома и носа за дверь не показываю, сославшись на то, что заболел. А все почему? Да потому, что за дверьми меня ожидают эти уродцы расплывчатые! Они прямо там, за стенами, бродят, заглядывая в окна и мучая меня своими взглядами. Я постоянно слышу их шелестение, вижу их расплывчатые движения, и это просто безумно и невероятно.       Сейчас я лежу, с головой закутавшись в одеяло, и сижу в интернете со своего старенького планшета. Вожу по его расколотому стеклу и набираю в гугле уже сотый отличный от других запрос на тему «что делать, если я вижу призраков». Большая часть найденного мной материала советовала в срочном порядке обратится к психологам/психиатрам/психоаналитикам, нужное подчеркнуть, потому что в основном была на тему шизофрении. Но я все надеялся, что это не шизофрения, и отчаянно искал глубже. Например, сайты с оккультной тематикой. Та психичка в переулке точно меня с ума свела. Я не великий скептик, нет, я люблю фантастику и фэнтези, всякую мистику, я даже верю, что где-то что-то странное точно есть. Но, блять, не настолько же! Не так же прямо и резко!       Ничего стоящего не находил. Двигал пальцем по экрану, крутя ниже, мимо отмеченных бордовым надписей, в поисках того, что я еще не видел. Это чистейшее безумие. Я кусаю губы и хмурю брови. Кто узнает, что я такой херью несусветной занимаюсь, точно меня в психушку отдаст.       — Эндже… — ну началось опять по новой.       — Нахуй пошли, мрази расплывчатые! — как хорошо, что Лорел на работе. Сегодня пятница, хороший день, он еще на работе. Но вот завтра и послезавтра так проколоться уже будет нельзя, потому что мой сосед и так уже напереживался за меня так, что супчики стал старательно варганить.       — Энджел… — но они не шли.       Как же меня это достало! Интернет ничего не дает, расплывчатые ублюдки никуда не деваются, а моя крыша в скорости реально поедет от градуса безумия в атмосфере! Скоро идея найти ту психичку перестанет казаться мне глупой. Если она что-то знает, то, думаю, я в скором времени рискну выйти за дверь и пойти искать ее по всему городу. Но в том-то и проблема — я не знаю, знает ли она хоть что-то сверх того бреда, что вылила на меня в первую нашу встречу. Я даже не сильно-то помню, как ее звали. Се. Селена или Силия, я хрен знает.       — Энджел… — я стараюсь забить свою голову любым шумом, пусть даже самым тупым, лишь бы не слышать призывы обратить на них внимания от силуэтов за окном.       — Да знаете вы мое имя, знаете! Что еще скажете, умники? — это реально похоже на разговоры с самим собой. Я сижу под одеялом в одних трусах, пялюсь в планшет и ору на окно. Ну чем не сумасшедший? — Лучше подскажите, как ту ненормальную зовут, с которой все это и началось! — просить что-то у странных тварей — последнее дело. Но я в отчаянии, так что и это уже не кажется плохой идеей.       — Селина… Селина… — стоп, что?!       Я подрываюсь с кровати, откидывая беднягу-планшет прямиком в стену. Завернувшись в одеяло, путаясь в его краях, я подбегаю к окну, за которым стоит целая ватага расплывающихся теней.       — Вы серьезно знаете, как ее зовут? — прижавшись лицом к стеклу, я шепчу это, смотря прямо в глаза длинноволосой девчушке с огромными щеками. Ну, как в глаза… Если эти расплывающиеся точечки можно назвать глазами, именно в них я и смотрю. — Знаете?       — У… — она кивает, а стоящие за ней повторяют. Брр, мурашки по коже бегут от этой их синхронности. Хотя казалось бы, и так стремно, но всегда есть куда расти!       — А найти ее как — знаете? — если они и это мне скажут, я не знаю даже, что буду делать. Личные поисковые призраки. Оборжаться.       — Зна-ем. — девочка за окном прикладывает ладошку к очертаниям моей. Мертвенный холод обжигает — он чувствуется даже сквозь толстое стекло, и меня пробирает до самых костей.       — Провести сможете? — это странно, я знаю. Но я должен узнать, что это такое и почему со мной это происходит! Два дня мучений в поисках информации в интернете не должны пройти даром.       — Да-а.       — Ну значит и поведете! — надо одеться. И быстрее, пока мозги не перезагрузились от всей странности ситуации.       Я кое-как напяливаю на себя широченные мешковатые штаны, потому что в гардеробе у меня остались только они и парочка тонких летних, а на улице чай не май… А, нет, май, только очень хреновый, холодный и мрачный. В общем, еще раз почтив память выброшенным без шанса на починку джинсам, я кое-как влезаю в слишком большие штаны-милитари, затягиваю на поясе ремень, влезаю в не менее мешковатую темно-серую кофту с высоким воротом и, захватив крестик и рюкзак, несусь к дверям. Волосы не расчесываю, хотя стоило бы, потому что тот колтун, что у меня сейчас на голове, прической не назвать даже с натяжкой. Но уже и все равно. Дай Бог импульс не закончится у дверей. И почему мне раньше в голову не пришло спросить о странной девушке у силуэтов? Блять, сам удивляюсь своим мыслям! Ну тупо же, тупо! Но я это делаю и в основном как раз потому, что это тупо и странно, а мне осточертело сидеть в четырех стенах и кипятком писаться от страха перед неизвестностью.       Девочка-силуэт встречает меня у двери. Буквально стоит на пороге и ждет, пялясь на дверь неотрывно. Выйдя за дверь, я чуть было не развернулся, отмахнувшись от всех желаний разом. Я себя на месте удержал только силой воли и дерзостью!       — Веди. — холодно-то как. Ветерок проникает под одежду на раз-два, и меня от его холодных касаний трясет поболее, чем от вида стоящего передо мной силуэта. Двадцатое мая, как же.       Расплывчатая фигура кивает, поворачивается и, не касаясь земли ногами, двигается вперед. Едва сдержав еще один порыв рвануть отсюда птичкой обратно под защиту стен, я бреду за ней по тропинке. Смотреть стараюсь куда угодно, но не нее. К примеру, на затянутое серым маревом небо. Низко нависшие над городом тучи гонятся ветром куда-то в неизвестность, в воздухе пахнет влагой и озоном, но дождь все никак не окропит землю первыми своими каплями. Вот уже два дня эти тучи висят на одном месте и навевают мрачную атмосферу на и без того безрадостный городок. Стыло и убого, так плохо, что от всего окружения тошнить начинает, хотя колючие кусты шиповника распустились первыми аленькими цветочками, а фиалки покачивают тонкими цветочками от любого холодного порыва ветра.       Проходя мимо окна, я пригибаюсь, надеясь не попасться на глаза Пуфику или, что еще хуже, Лорелу. Могильщик меня никуда не пустит. Вернет домой, посадит за стол и начнет кормить супом, который у него, бесспорно, прекрасен и вкусен, но мне сейчас не нужен. К тому же, он совершенно не обрадуется моей отлучке в город, пока я «болею». Так что лучше бы ему не знать, где я шляюсь. И с кем — тоже.       Но предательская кошачья морда валит всю операцию. Уже на полянке я слышу, как за моей спиной открывается дверь, а на улицу с громким мяуканьем бежит пушистый черный комок.       — Мортем! — голос Лорела полнится недовольством и тревогой. Я прямо представляю его сейчас — сведенные к переносице широкие брови, напряженные острые плечи, тяжелый взгляд.       — Прости, мне надо уйти кое-куда. — бежать, бежать, да так, чтобы он не догнал. Обычно это не сложно — со своей хромой ногой Лорел быстро не бегает, но и я сейчас не эталон здоровья и готовности к физическим упражнениям. Мои колени все еще противно ноют, когда я пытаюсь припустить вперед.       — Стоять, молодой человек! Никаких «уйти». — я должен, должен. Даже если это обидит Лорела.       К счастью, он сегодня не может отлучится с рабочего места. Начальник тут, я это знаю, потому что слышал, как он утром заходил к Лорелу на чашку чая. Все сегодня мне на руку. Я выбегаю за ворота кладбища, слыша за своей спиной возмущения Лорела. Но бегу, чуть ли не спотыкаясь на покатом склоне холма, на котором дорожка неухоженная и самую малость разбитая в край. Силуэт движется рядом — я вижу его боковым зрением, он почти растворяется на фоне проносящихся мимо елей и неба в серых разводах туч. У остановки по левую сторону дороги толпятся люди — стоять под пластиковым навесом, но выглядывают, смотря мне вслед. Их удивленные взгляды преследуют меня до ближайшего поворота, на котором я останавливаюсь, не в силах больше бежать вперед. Колени болят. Дышать тяжело. Мне больше не холодно, но очень, очень жарко. Зашибись.       — Ну, теперь твоя очередь вести. — девчушка-силуэт вновь встает передо мной, наклонив голову вправо так, что длинные прямые пряди непонятного цвета спадают на ее плечи и небольшую грудь, скрытую тканью тонкого летнего платьица.       — Ага! — она задорно кивает. Улыбка проходит по тонким губам.       — Господь, как жаль, что у нас в городе нет психотерапевта или кого подобного. — я с трудом выпрямляюсь, чувствуя, как в коленях что-то хрустит и щелкает. — Ну, Селина, или как там тебя еще, надеюсь, ты хороша в психологии, потому что небольшая консультация мне потребуется.       И вместе с девочкой-призраком я направляюсь в город по пыльной обочине. Вокруг нас — лес, такой большой и густой, что кажется бесконечным, а впереди — город, возвращаясь в который изо дня в день, я вновь и вновь проклинаю свою невезучесть за рождение именно здесь.

***

      Девочка-призрак привела меня окольными путями в ту часть Гордон-Сайз, одного из восточных районов города, что была близка к центру города и району Сентер, но при этом почти стыковалась с историческим центром города, районом Лазе. Я порядком удивился, когда она почти волоком притащила меня к одной из новостроек, что возвышалась над городом столбом в десять этажей, являясь пока что одной из самых высоких в городе. Ее светлые стены со множеством мелких окошек выглядели внушительно, а подъезд с пандусом для колясок и инвалидов делал этот дом одним из самых презентабельных жилых домов в городе. Вообще, домина выглядел не плохо. Пока еще новенький, он не был даже разрисован граффити, а мусорка и скамейка на небольшой гравийной дорожке, в окружении свежих кустиков сирени, не оказались снесены любителями выпить.       — Ну и, она здесь, да? — девочка-призрак на мое вопросительное выражение только кивнула. А вот прохожие, очевидно, удивились, потому что стали коситься на меня.       И делали это до тех пор, пока я не сделал вид, что говорю по телефону. На мое счастье, я все это время держал его под рукой во избежание таких вот казусов. Зрители тут же потеряли ко мне интерес и пошли по своим делам. Я ощутил себя еще большим безумцем, чем раньше, но загоревшееся пламя интереса это уже не потушило. Передернув плечами и тряхнув головой, я пихнул телефон в карман. Он мне был больше не нужен. Что мне действительно было нужно, так это попасть в дом. Как бы глупо не звучала фраза «призрак привел меня к дому, где мне могут дать ответы», я отчаялся настолько, что готов был следовать даже за феями и говорящими лягушками, лишь бы мне кто-то хоть что-то объяснил.       Удивительно, но тяжелой задачей проникновение в дом не стало. Оказывается, домофон еще не установили, потому в подъезд попасть было проще простого.       — Какой этаж? — осматриваясь в подъезде, я чуть было не подавился. Светленькие отштукатуренные стены, синенькая краска на ступеньках, пандусе и перилах, специальное помещение для колясок с замочками… Вот здесь я бы жить не отказался, скажем честно.       — Третий. — девочка настойчиво притоптывала, смотря на меня с нетерпением. Она, похоже, не испытывала того же восхищения, которое испытывал я от вида этих чистых не заплеванных стен и лестниц. Да ну и хуй с ней, она вообще не живая, кем бы не была.       Ну, на третий, так на третий. Мне здесь находится в радость, так что хоть на десятый. Мать моя женщина, тут даже перила не липкие, а вполне приятные на ощупь! И как только местные бомжи не дорвались до этого тепленького чистенького местечка? Я прямо удивлен. Лестничные площадки удобные и просторные, пусть и пустоватые, двери неприступные на вид, а полы бетонные и крепкие. Влагой не пахнет, по стенам разводов нет, все чинно-благородно. Но должен же быть какой-то подвох! Это же Сван Вейл в конце-концов! Тут не бывает так хорошо!       Но, похоже, бывает. Призрак привела меня к металлической двери с номером пятнадцать на третьем этаже и чуть отошла в сторонку. Моя решимость очень не вовремя испарилась. Я вспомнил, как послал красивую девушку на три веселые буквы. Стало стыдно, щеки обожгло, а рука замерла у звонка. Ощущение безумности затеи наконец настигло меня и сразило, вынудив сомневаться в правильности моих поступков. Что я, в сущности, знал? Я последовал за призраком на встречу с девушкой, у которой не все было в порядке с головой. Потому, что… Потому что подумал, что она не безумна и может помочь мне разобраться с тем, не безумен ли я? Когда это проговариваешь в голове, звучит еще глупее. Я все никак не решаюсь нажать на звонок и потревожить девушку, в здравомыслии которой не уверен.       — Ай, да к черту! — я Мортем Ирвинг! Я не стеснялся уже лет семь, с тех пор, как плескался в одном маленьком бассейне с Гейлом абсолютно нагишом!       По звонку я долбанул так, что чуть его не сломал. Кулак обожгло легкой болью. Но куда сильнее этой боли было чувство того, что разум от меня ускользает, как бы я ни старался за него цепляться. Я жму на звонок так долго, как позволяет сбившееся дыхание и дрожь в конечностях. Когда же за дверью раздался шум шагов, мое сердце и вовсе в пятки ушло, а в ногах появилась вялость и дрожь.       — Кто там опять? Я не буду ничего покупать, даже не просите. — три щелчка замка и дверь медленно открылась во внутрь.       На пороге стояла та самая девушка. Одетая в милую серенькую маечку с короткими розовыми рукавами и принтом-котиком на груди, в светло-голубых штанах с котятами и мячиками и розовых тапочках в виде мишек, с гулькой на голове, она мало походила на ту диву, что затащила меня в переулок. Но эти глаза невозможно было не узнать. И она тоже узнала меня, потому что тут же скривилась.       — О, здравствуйте, великий сыщик. Чего надо? — она явно помнила мои неприятные слова. Стыдно-то как, а.       — Что ты со мной сделала? — лучшая защита — это нападение. Так авось и спесь свою верну.       — Пардон? — она скрестила руки на груди и нахмурила тонкие светлые брови. Пухлые губы поджались, а взгляд стал таким тяжелым, что им можно было бы убивать, будь он материальным.       — Что ты со мной сделала? Почему я стал видеть каких-то странных расплывчатых кошмариков? Не в обиду, Руби. — это я сказал уже другому человеку. Моя расплывчатая проводница сделала вид, что не услышала ничего.       — То есть теперь ты их видишь, да? — девушка тяжело вздыхает и отходит в сторону. — Тут понадобится больше, чем просто кратенький разговор у двери. Заходи давай, мне надо с тобой очень многое обсудить.       — Ну, вообще-то… — я не очень стремлюсь заходить. Меня смущает тот факт, что женщина, которую я оскорбил, пускает меня на свою территорию.       — Не бойся, я тебя не убью. Хотя твои слова больно задели мое самолюбие, скажу честно. — девушка разворачивается и входит в дом, оставляя мне выбор. А она уверена в себе. Вдруг я какой маньяк на самом деле?       Приглашение я, не смотря ни на что, принимаю. Девочка-призрак следует за мной в прихожую. А в квартире оказывается достаточно уютно. Даже уютнее, чем в доме Лорела, как бы я не любил его стен. Уже в прихожей меня встретил запах чего-то сладкого и яблочного, а светлые стены и мягкие тапочки у подставки для обуви так и вовсе развеяли любые страхи и тревоги. Эта странная мадам стояла в дверях прихожей до тех пор, пока я не закрыл за собой дверь и не разулся.       — Проходи на кухню. Я сейчас приду. — она уходит в коридор, а затем поворачивает в нем налево. Мне, очевидно, направо.       Я ступаю медленно и осторожно. Не то что бы я боюсь находится в таком уютном доме, но гостевать у кого-то мне всегда было затруднительно. Огонек ретивости и грубости во мне сразу тухнет в пределах чужого пространства. Даже в доме у Гейла, когда в соседней комнате его папаша пыхает и пьет, я не могу расслабится и вести себя свободно, а не как пришибленный таракан. Что уж говорить о доме, в котором живет такая сногшибательная девушка, что у меня от одного ее взгляду внутри что-то ворочается.       О, а вот и подвох нашелся. Кухня маленькая, как черт знает что, еще меньше, чем в доме Лорела. Чистенькие плиточные стены голубого цвета и светлый линолеум пола не могут скрасить очевидного недостатка пространства. Даже у Лорела хватало места на полноценный холодильник — он находился прямо за моим стулом и был большим и вместительным. Здесь же места хватило только на небольшой столик, два стула, окно без подоконника за ними, холодильник-малолитражку, печку да пару шкафчиков как на стенах, так и на полу. И все, уже не развернуться. Тут даже раковины нет. Надо бы руки помыть, я ведь по улицам шатался, а они далеко не чистые… Но я не знаю, где тут ванна. Тушуюсь еще больше. Сажусь на стул, как будто он весь в иголках — медленно и при этом тяжело сглатывая. На стол руки не кладу. Сижу как благородная девица — спина прямая, ладошки на сведенных коленках, лицо напряженно-испуганное, словно бы мне в туалет надо. Позор да и только, но иначе не могу. Хорошо хоть Руби все еще здесь. Стоит себе у печки и не парится, с интересом осматривая белый потолок.       Девушка, вошедшая на кухню, отшатывается, а затем закатывает глаза.       — Ты выглядишь так, будто я тебе яду выпить предложила. — она выругалась себе под нос и прошлась до дальнего стула. Уселась на него с размаху, тут же вальяжно складывая руки на деревянной поверхности. — Ну что, гений, проявилась сила?       — Честно, я понятия не имею, о чем ты и что со мной сейчас творится. — я абсолютно честен с ней, но по тому, как отвожу взгляд может показаться, что я вру. Только бы не смотреть на ее грудь, только не смотреть…       — Имя мое помнишь? — на мой неуверенный кивок она ухмыляется и складывает руки на поднятые ладони, от чего ее щеки чуть поднимаются и выглядеть она начинает забавно. — Все равно представлюсь по новой. Меня зовут Селина, я Богиня Луны. Управляю ее движением, приливами-отливами, ну и все дела. Я — артек. Ну или Бог, вам, людям, это привычнее. Вдаваться в объяснения не буду, потом как-нибудь расскажу. Здесь, в вашем мире, меня зовут Одри Брамс и я работаю моделью. В ваше захолустье я приехала на поиски своего брата Харона. Он пропал четыре месяца назад, в районе Лос-Анджелеса.       — Хрена себе. А чего тебя так далеко занесло? — я нашел в себе наглости ее перебить и тут же опустил взгляд, когда она звучно цокнула языком.       — Как ты понимаешь, в Лос-Анджелесе его не нашли. Поэтому мы расширили сферу поисков. — она пытается выглядеть умной, но я снова порчу ей все представление.       — Неплохо так расширили, аж до глубинок северной Калифорнии. И кто такие «мы»? — я только кажусь наглым, на самом деле мне до сих пор даже руки от коленок не поднять, чтобы сесть поудобнее. И это не только от стыда, но и от желания зацепиться за реальность, находясь в одной позе. Словно бы если я сдвинусь, весь мир вокруг меня рассыплется мелким крошевом и больше никогда не соберется.       — Мы — это мои братья и сестры, так или иначе способные выполнять свои задачи вне дома. А уж насчет глубинок тебе лучше вообще помалкивать — мы сейчас разве что реки да озера не прочесываем. — Селина улыбается. Вроде бы добро, но блеск ее глаз вовсе не такой, как улыбка. — Я продолжу. Итак, брата я ищу здесь, в Сван Вейли. И вдруг, представляешь, натыкаюсь на ведьмака, который может помочь мне отыскать брата. Я, такая счастливая, пытаюсь упросить его помочь мне, но он посылает меня. Потому что, оказывается, ничего не знает о своих силах и возможностях.       — Ну уж прости. — я поджимаю губы. Стыдно. Очень. — Твои слова казались мне откровенным безумием. — до тех пор, пока не стали реальными, ага.       — Неа, прощения не жди. А с безумием смирись — оно в Примумнатус повсеместно. Ну, а теперь, когда представилась я, наступает твой черед говорить о себе.       — Меня зовут Мортем Ирвинг. Мне пятнадцать. Я — коренной житель Сван Вейли. И я ничего не знаю о ведьмах, ведьмаках и Богах. — кратко и по делу. Только сейчас я понимаю, что мне и рассказывать-то нечего. Все скучно и незамысловато.       — Родственники вели себя странно? Кто-то из близких умирал? — она зарывается тонкими пальцами в светлые прядки. Я смотрю только на ее ногти — красный лак сошел и на тонких ногтевых пластинках остались только его следы. — Странно не вели. Из близких умирала бабушка, год назад. — я зачарован ее ногтями, но отнюдь не потому, что такой уж фетишист. Просто если я не заинтересуюсь хоть чем-то, мой взгляд уйдет на ее грудь. Еще больше позора мне не надо. — Ну, вот и разгадка. Твоя бабушка ведьмой была. Ты получил от нее наследственную силу. А до того, как она в тебе проснулась, бабуля скончалась. Вот ты ничего и не знаешь. — она самодовольно откидывается на спинку стула, размахивая руками и складывая их на груди. — В смысле? — ничего не понимаю. То ли я тугодум, то ли она путано рассказывает.       — Сила ведьмаков наследственная, передается из поколения в поколение по крови. Проявляется в подростковом возрасте. А до тех пор, пока она не проявляется, старший ведьмак помалкивает о ее наличии. А то вдруг наследник не ведьмак? Обычные люди о вас знать не должны.       — Я промолчу. — ничего не понимаю. Потом разберусь. Если вообще захочу во всем этом разбираться.       — Ну и молчи, умнее будешь. — Селина продолжает ухмыляться. Она начинает меня раздражать. — Начнем нашу лекцию. Ведьмаки — это люди со связью с мирами артеков… — молчи, только молчи. Боже, как же нихера не понятно! Я словно бы снова попал на физику к мисс Алекси. — они способны видеть Истину — то, что таится в человеке, его истинную натуру… — нахуй, нахуй это. Ничего не понимаю. — …так же они имеют возможность имитировать силы артеков… — ага, ага, конечно. Еще б знать, кто такие артеки. — …у нас нет Истин, потому отличить артека от человека довольно про…       — Знаешь, ты хреновый учитель. — слова вырываются из меня случайно. Я тут же затыкаюсь, как и девушка напротив меня.       — Кхм. Ладно, буду проще. Ты можешь видеть настоящую натуру людей, юзать необычные силы и видеть всякую чебушню мира Богов. Так понятнее? — она пытается. Но то явно не ее талант.       — Самую малость. — девушка напротив меня хмурит брови и фыркает. И все-таки фифа. — Так… Ты поможешь мне от этого избавится?       — В этом тебе только смерть поможет. От силы ведьмака иначе не избавишься. — зашибись.       — Так это что получается, я до конца жизни буду этих… Существ… видеть? — Руби, я только про нее вспомнил. А ее уже и след простыл. Похоже, ей надоела эта непонятная лекция. Собственно, как и мне. Она смогла уйти. Везучая. Не то что я. Пришел за информацией и получил ее в таком избытке, что у меня мозг сейчас взорвется от попыток ее разобрать и понять.       — Да. Прежде чем решишь выпилиться, помоги мне.       — Как?       — Одолжи мне свои способности и помоги найти брата! — гениальная женщина, просто гениальная.       — Так, подожди! — я взмахиваю руками, прося ее замолчать. Впрочем, тут же себя отдергиваю, смущенно складывая ладони на колени и краснея как девчонка на первом свидании. — Первое — я этим не управляю. Второе — я не хочу и не стану вмешиваться во всякую непонятную хрень, в которую вообще поверить не могу!       — Первое придет, второе приложится! — она хлопает в ладоши и улыбается. — Так, завтра ты поможешь мне прочесать Лэм и…       — Нет! Послушай, я тебе сочувствую и все дела, но брата своего ищи сама, окей? — я не хочу влезать в это дерьмо, мне бы со своим разобраться. — И вообще, зачем тебе я? Что, другого ведьмака не найти?       — В том-то и дело, что не найти. Вас очень мало. Большинство ведьмачьих родов выродилось и деградировало, а потому истинных ведьмаков, как ты, не много. — она выглядит мрачной, но в ее глазах я вижу что-то, отдаленно напоминающее боль и тоску.       — Как мне тебя уговорить? Хочешь, я тебе награду выдам, когда брата моего найдем? Или, не знаю, словечко на том свете замолвлю… Да что угодно! Только помоги мне!       — Я бы и рад, но у меня своего дерьма выше крыши, чтобы еще твое брать на себя. — награда меня подкупает. Если я получу деньги, я не только смогу отплатить Лорелу за доброту, но и перебраться от него в другую квартиру когда стану совершеннолетним. Если повезет, так и вообще в другом штате. Это заманчиво, но есть одна проблемка. Я все еще не уверен, что не сплю. — И вообще — зачем вы его так отчаянно ищете? Может, он вообще сбежал из дома от вашего цирка на выезде, без коней, зато с просто охуительными историями.       — Харон — проводник душ по Загробному миру. — Селина морщится, говоря даже такую малость о брате.       — Что, как в легендах? — я читал мифы древней Греции. Но откуда я мог знать, что они могут нести в себе хоть каплю правды? Оказывается, мифотворцы нам глаза раскрыть пытались, просто замечательно!       — Да, как в легендах, хотя большая часть в них описанного не стоит и гнутой ложки из-за своей лживости. Без него души не могут попасть к переправе в иной мир. Сейчас наш отец кое-как исполняет его обязанности, но его это убивает, в отличие от моего брата, — Селина складывает руки в замок и все никак не может найти им места. Да и себе тоже.       — И… Что случится, если он умрет? — почему мне кажется, что это как-то связано с Руби?       — Тех духов, что ты видишь, станет куда больше. Их итак сейчас порядком, верный признак того, что все неладно. — из нее слова клешнями вытягивать приходится, хотя до этого болтала и болтала.       — Что в этом плохого? — ну станет этих духов больше, ну и что? Я горблюсь так, то спина болеть начинает, а ноги уже затекли от неудобной позы, в которой я сижу.       — Они далеко не безобидны. Веймы развиваются и становятся страшными существами. Если они заполонят ваш мир… — она вздрагивает, очевидно, представив перспективы. Я смотрю на нее и пытаюсь уловить все серьезность момента. — Они уничтожат вас всех. А потом примутся за нас. Если мы не вернем брата, начнется хаос в обоих мирах.       — Заменить его никак? — незаметное движение ноги — выпрямить ее, ощущая приятное покалывание в мышцах. Вот теперь лучше.       — Никак. У нас немного другая система рождения детей и… В общем, проводника сделать трудно. Очень. — Селина замолкает и ждет, пока я все обдумаю.       А что я? Я фантазирую. И фантазии мои совершенно безрадостны. В своей голове я создаю образ твари, о которой не знаю ничего — чего-то, во что превращаются эти духи. Думаю о перспективах возможного апокалипсиса. И вздрагиваю от этих сопоставлений всем телом. Не то что бы мне становится страшно, просто неприятно и слегка боязно. Но это весомый аргумент, чтобы согласится на ее просьбу.       — Я все сделаю, только помоги мне его найти. Я… — она внезапно становится очень грустной. Эмоции на ее лице сменяют одна другую, она пытается быть злой, но ничего не выходит. — Без него нам никак. И одна я не справлюсь. Ты только помоги, а уж мы найдем, чем отплатить тебе.       — Окей… Окей. Ладно. Я помогу. Да, помогу. — Боже, что я вообще несу? Но мир… Я хочу жить. Да и деньги лишними не будут. — Только… Дай мне свыкнуться с тем, что происходит, хорошо?       — Я могу помочь тебе обуздать это и принять. Ну, вернее, не совсем я… — Селина выглядит радостной, хотя тут же принимает серьезную мину. — В общем, у меня есть напарница из деградировавшего ведьмачьего рода. Ее прадед в свое время нарушил правило и рассказал все внучке до того как понял, что она не Ведьма. Она может помочь тебе принять все это и понять, как управляться с силами.       — Отлично. Я… Я постараюсь помочь, окей? Но на многое не рассчитывай. — я хочу домой. Зря я сюда пришел. Жил бы себе и жил в полном неведеньи. А теперь мало того, что обрел какие-то силы, так еще и в мироустройстве запутался напрочь. — А теперь… Мне нужно идти. Я ради встречи с тобой из дома сбежал, если что.       — А, ну конечно. Хочешь, могу подбросить куда скажешь. — она же обычная девушка, Господи, просто сумасшедшая. И я с ума сошел, раз человечков всяких вижу и в чепуху такую верю.       — Нет, сам дойду.       Она выпроваживает меня из квартиры, дав свою визитку. Вернее нет, не так. Я сбегаю из ее квартиры, прихватив с собой бумажку с номером ее телефона. Спускаюсь по лестнице, запинаясь на гладких ровных ступеньках и судорожно цепляясь дрожащими руками за скользкие от моего пота перила. Я едва не падаю. Из подъезда вылетаю. Хватаюсь пальцами за поручень для инвалидов на ней. Шатаясь, спускаюсь по расплывающимся перед глазами ступенькам. Зеленые кусты сирени плывут у меня перед глазами, гравийная дорожа под ногами ходит ходуном. Скамейка оказывается жесткой и неудобной, а я — слабым и растерянным. Инстинктивно тянусь в карман штанов за пачкой сигарет, но тут же отдергиваю руку. Я снова забыл их дома, на подоконнике на кухне. Хочу курить. И есть. Но вместо этого полной грудью втягиваю пахнущий влагой и приближающейся грозой воздух. Так, чтобы стало больно. Задержав дыхание на доли секунд, я шумно выдыхаю и замираю изломанной куклой, скрючившись на скамейке.       Я псих. Полный. Пришел к больной на голову бабе в дом, поговорил с ней о какой-то чепухе, обещался ей в чем-то помочь. Нормальный человек такого не сделает. И в такое не поверит. Но я ведь собственными глазами видел девочку-призрака. Я ведьмак? Моя бабушка была ведьмой? Мои родители были ведьмаками? Нам всем грозит гибель? И что за артеки такие, которые живут в параллельном мире и называют себя Богами? Наконец, почем я так плохо справляюсь с этими известиями, хотя до этого легко переживал стресс от домашнего насилия, как морального, так и физического?       Нет! Да кто вообще поверит в этот бред?! Я хватаюсь за голову, смотря только на сыпучий гравий под ногами. Подумать только, ни окурка. Кто поверит в этот бред? Очевидно, я. Потому что не поверить сложно, когда собственными глазами видишь за проходящими мимо людьми какие-то странные и непонятные цветные дымные фигуры, а вокруг тебя шатаются призраки. Я должен узнать больше.       Интересно, интернет выдаст мне хоть что-нибудь по запросу «артеки и все, что с ними связано»?