***
Домой я вернулся за час до того, как заканчивалась работа у Лорела. Пять часов вечера, за окном светло, мое тело все горит от болезненных последствий неслабых ударов. Но я улыбаюсь. Направляюсь прямиком в ванну, кое-как смываю с лица застывшую кровь и грязь и тут же иду в комнату, таща за собой рюкзак. Настало время почитать. В общем и целом, я узнаю достаточно много нового. Еще раз укладываю в своей голове, что артеки — создатели мира нашего, подмечаю, что не зря Селина звалась Богиней. По схемам изучаю мироустройство Примумнатус. Загробный мир, распределяющий мертвецов куда им надо, с его царем Смертью, дочь которого я знаю, а сына — обязан разыскать. Храм душ, тот самый христианский рай с Богом-Жизнью и его великим множеством детей. Недра, производственный «завод» и поставщик всех существ на Земле. Ничто, пустота и темнота для самых отпетых преступников. Селина или Ева, кто-то из них к каждому миру пририсовал небольшой рисуночек. У Загробного мира это три портала — Рай, перерождение (буддизм) и Ничто. Я так и не успел понять, зачем это нужно, но уверен, на следующих страницах ответ найдется. От тетради со схемами я открываюсь после изумленного вздоха Лорела прямо у меня под ухом. — Господь, Мортем, что у тебя с лицом?! — я поднимаю голову, изумленно хлопая глазами. До меня не сразу доходит, что он имеет в виду. Лорел стоит рядом с кроватью, нависая надо мной, и его лицо хмуро и мрачно. Опять. — А, ты про это? — я словно дурак указываю на свое наверняка лиловое лицо. Оно не болело, что странно, но чуть горячило. — Ну, мы с ребятами подрались кое с кем и… Меня отмутузили. — я неловко улыбаюсь, заводя руку за затылок и отводя взгляд. — Ох, Мортем! С тобой в последнее время проблем больше, чем когда-либо еще! — Лорел, не церемонясь, хватает меня за плечо. Приходится подняться на ноги, ощущая легкую слабость во всем теле, отложить тетрадь и пойти за Лорелом на кухню. — Сиди смирно. — он усаживает мое бренное тельце на стул и отходит, возвращаясь уже с аптечкой. — Что с тобой происходит, Мортем? У тебя проблемы? — прямо так, в лоб. Я, конечно, знал, что Лорел не сильно любит церемониться, но не думал, что настолько. Или я просто достал его своими выходками? — Нет, все в порядке, правда. Просто мы повздорили с ребятами, а они оказались не шибко добрыми и очень ранимыми, и, сам понимаешь, дали нам по мордам. — я пытаюсь улыбаться, но когда пропитанная антисептиком ватка прикладывается к моей треснувшей губе, я не сдерживаюсь. С шипением отстраняюсь, дуя губы. — Это как-то связано с тем, что ты пытался мне рассказать в прошлом месяце? — левая рука легонько касается моей щеки, Лорел позволяет мне прижаться к его теплу. А затем снова прикладывает ватку и крепко держит, не позволяя отстраниться. — Конечно нет, Лорел! То вообще дурость дикая была! — я часто-часто моргаю, чувствуя, как от острой боли глаза начинает щипать. — Мортем, я правда волнуюсь за тебя. Если ты попал в беду, просто скажи мне. Я буду рядом с тобой. — о, эта обезоруживающая улыбка. Сердечко екнуло. Если бы это был романтический сериал, я бы сейчас робко наклонился к Лорелу и поцеловал его. А потом сказал бы тупую фразочку о том, что моя главная проблема — любовь к нему. Но у меня все сложнее. Нет, любовь к Лорелу в определенном смысле есть, но главная проблема не в ней. Я все-таки влез в эту невероятную историю с Богами, другими мирами, поисками Харона и странными людьми, знать которых не хочу. И о таком в двух словах не скажешь. Да и в часовом монологе навряд ли объяснишь. Как все было просто, когда я бесился из-за отношений с родителями и школы. Тогда было просто райское время. Когда оно там было? Ах да, всего-то в прошлом месяце… — Спасибо. Но я в полном порядке. — прости, Лорел. Я даже себе не могу объяснить, в чем же моя проблема. А уж тебе — слов не хватит. — Я рад. — но глаза у него все равно грустные. Я не сдерживаюсь. Поступаю как Томми — опрометчиво, импульсивно, но по зову сердца. Руки не слушаются. Стискивая Лорела в деревянных объятиях, я утыкаюсь носом в его жестковатые, пахнущие ментоловым шампунем волосы. Пальцами зарываюсь в темно-каштановые прядки. Пытаюсь ухватиться за него, цепляюсь не сгибающимися пальцами. Его лицо оказывается у меня на груди — я чувствую горячее дыхание сквозь тонкую ткань домашней футболки. Кожа груди горит, и внутренний жар не сравнится с жаром извне. Я теряю связь с реальностью. Едва понимаю, что сильные ладони Грехема касаются моих ноющих боком. Сдавленно шиплю, но буквально заставляю Лорела обнять меня, скользнув со стула к нему поближе. Ногами обхватываю его за талию. Пятками упираюсь в крепкие бока, едва не ударив из-за сильнейшей дрожи. Прижимаю так близко, как только могу, желая в этот момент врасти в него всем телом. Я упиваюсь им. Словно путник в пустыне, пихающий голову в родник оазиса и жадно хлещущий холодную воду. Я захлебываюсь им, его присутствием так близко. Задыхаюсь от накативших чувств, ставших словно бы еще сильнее за эти мимолетные полторы недели. Будь со мной рядом. Позволь забыть о проблемах. Дай мне еще немного себя рядом со мной и позволь захлебнуться тобой. Сердце пускается в пляс от его близости, в паху становится жарче. Возбудится я себе не позволяю — отстраняюсь, когда объятия становятся неловко-долгими. — Рад, что ты меня так любишь, Мортем. — его щеки слегка заметно красные, а глаза бегают и тускло поблескивают янтарем. Значит, я смутил не только себя, ей! — Ладно, слушай, я зашел домой только переодеться и сказать тебе ужинать без меня. — Могилу копать будешь? — опять сверхурочные часы могильщика. Ему за это платят, но эти небольшие деньги стоят большого времени, проведенного за тяжелым трудом. — Ага. Завтра похороны. — Лорел поднимается на ноги. Начинает собирать в аптечку антисептик и вату и постоянно роняет их. — Так что, я пойду. — Может, тебе помочь? — я нередко это делал. Мне не платили, но я не просил. Таким образом я выплачивал другой долг — моральный. — Еще чего. Лечи давай свои боевые трофеи и иди спать. Завтра поможешь мне в магазине. — наконец, ему удается собрать аптечку и убрать мешочек обратно на его законное место. — Постараюсь! — и пусть догадывается, что постараюсь. Лорел отрывисто хихикает и уходит — в свою комнату, судя по хлопку двери. А мне только и остается, что подняться с насиженного места и на неверных ногах пройти в комнату, чтобы завалиться на кровать, закопаться в подушку и заорать в нее со всей силы. Я обнял Лорела Грехема. Конкретно так обнял, до дрожи в ногах и жара в паху. Запах его шампуня все еще тревожит мое обоняние, жар рук остался на коже словно ожоги. Кажется, оставшийся вечер у меня будет занят отнюдь не погружением в учебу о новом мире. — Я ушел! — как стыдно-то, а! Надеюсь, он моего стояка не заметил, а то я ведь помру от смущения. — Ага! Удфачи! — из-за подушки крик получается приглушенным и неразборчивым. Но мне все равно не отвечают. Я только слышу, как хлопает входная дверь. И снова остаюсь в тишине и одиночестве своей темной комнатки. Наедине со своими мыслями, чувствами и непонятками. Как разобраться со всем этим? Как разобраться с тем ураганом, что поселился в моей душе? Как понять этот мир, внезапно раскрывшийся мне с совершенно другой стороны? Были бы у меня ответы, я бы сейчас не мучился. Но их нет. И потому моя голова пухнет от обилия несвязных мыслей и обрывков несказанных фраз. И приюта им не найти — ни в моей голове, ни вне нее.Водосточные крысы
28 октября 2018 г. в 14:17
Спокойного дня не выдалось. После того, как я расстался с Евой и Селиной, я не успел и пары кварталов в сторону дома пройти, как в кармане штанов зазвонил и завибрировал телефон.
— Алло? — звонил Гейл, потому трубку я поднял быстро.
— Мортем, друг, топи к Галаверскому мосту, да поскорее. — что-то мне это напоминает. Ах да, день, когда начались мои злоключения!
— Что там опять? Вы пригласили девчонок и собираетесь с ними поразвлечься? — пусть он скажет да, ну пожалуйста, мне нужен секс и расслабон.
— Не угадал! Закки и его дружбаны приперлись. Хотят вернуть себе проигранное. — драка тоже способ снять напряжение, так уж и быть.
— Серьезно? И на что он надеется? Ладно, скоро буду. Передай Заку, чтобы мазал задницу вазелином и морально готовился к сношению. — я сорвался на бег, проталкиваясь сквозь людей и не замечая их циканья и злобных взглядов. У меня кулаки чешутся дать Заку в морду, об остальном можно пока забыть.
— Поторопись, он долго ждать не будет. — судя по фоновому шуму, уже ждать не желает.
— Буду через десять минут! — на этот раз я опередил его, бросив трубку первым.
По реке до Галаверского моста добраться как нефиг делать. Просто бежать по набережной, огибая людей и проскакивая под машинами на красный. Проносящиеся мимо здания постепенно становятся все более убогими, поток людей уменьшается, а плитка под ногами из новенькой и целенькой превращается в расколотую и разбитую. Проходя весь путь от Сентра до Гринери, можно увидеть, как постепенно деградирует город. Если бы мне было до этого дело, я бы сейчас посетовал на политику нынешнего мэра, на отстойность нашего городка и бла-бла-бла.
Но моя цель — Галаверский мост, а не нытье.
В определенный момент я перехожу на другую сторону реки по мосту Поцелуев. Еще раз повторять свой подвиг с прыжком веры на бетон уже не круто, потому в этот раз я дойду до лестницы. К тому же, определенный элемент неожиданности будет. Ну, какой никакой.
На подходах к Галаверскому мосту я совершенно выдыхаюсь — ноги начинают болеть, налившись свинцовой тяжестью, а в горло как перца насыпали. Но я более чем готов к драке. Моя решимость и жажда битвы не угасли. Надеюсь, у Зака найдутся оправдания тому, что он зашел на мою территорию или ему не сдобровать. Хотя, судя по тому, что я сейчас вижу, не сдобровать все же моим парням.
Водосточные крысы выперли моих друзей наверх, а сами перегородили лестницу своими тушами. Зак стоял в их главе и красный дым кольцом окружал его. Высоченный, выше даже Гейла, он нагло ухмылялся моим парням, не давая ни одному из них подобраться к лестнице. Ух, как я зол, ну все, дипломатия закончится после первого лишнего звяка в мою сторону.
— Гейл! — я влетаю в кучку своих друзей, прорываюсь сквозь них, бултыхаясь в дымном мареве из синего и красного. Рюкзак летит на землю, руки товарищей проталкивают меня вперед, к Гейлу, напряженная спина которого маячит в просветах синего дыма.
— Поздновато ты, дружище. — повернувшись ко мне, Нейлсон едва заметно улыбнулся. От этой улыбки я вздрагиваю — у Гейла под носом кровь, а губа вновь треснула.
— Что тут происходит, Зак? — моему праведному гневу нет предела. Да как он посмел в отсутствие лидера нападать на его стаю?!
— Ничего особенного, Морти. Мы просто пришли забрать обратно нашу территорию. — ухмылка на широком скуластом лице Зака становится еще шире. Насмешливый взгляд его темно-зеленых глаз направлен прямо на меня.
Гейл шумно скрежещет зубами, а стоящие за нами ребята зло рычат. Мне это все очень не нравится. Гел слишком напряжен. Он не может быть так встревожен только из-за того, что Зак завалился к нам.
— Вашу? О, ну нет, Закки! Ты ее проебал! Теперь это наша территория. — ухмылка подрагивает, широкие брови дергаются, а приплюснутый нос раздувается. Зак никогда не умел себя контролировать. Пара слов, и он готов.
— Ваше тут только это тело. — короткий взмах правой рукой, и за спиной Закка расступаются Водосточные крысы.
Тео Шеленер, ближайший подручный Зака и главная заноза в жопе во время драк, выходит вперед. Алый дым окружает его мутной пеленой. Цвет опасности и угрозы, Истина злого человека. Крепкой правой рукой он за шиворот тащит за собой упирающегося и пихающего Томми. Мальчишка воет диким зверем, бьется в крепкой хватке Тео, но тот лишь тупо лыбится и дергает нашего младшего на себя. Банда захлебывается шипением от настолько откровенного шантажа и угроз. А мне только и остается, что стиснуть зубы да сжать кулаки в бессильном гневе.
— Давай так, Морти. Мы возвращаем вам этого… — закипая, я наблюдаю, как Тео встряхивает Тома, едва не сорвав с него слишком большую футболку, а затем тупо гыкает и дерзко смотрит в нашу сторону своими мутно-голубыми глазами. Я ничего не могу сделать, я бессилен. Снова. -…Мальчика, а вы уходите восвояси и никогда не возвращаетесь.
— Нет, Мортем, не надо! — Томми заливается криком, за что тут же получает размашистый удар от Тео и, хныкнув, замолкает. Неудивительно, что именно его схватили. Маленький и хрупкий, он всегда был слабым звеном нашей команды.
— А если я откажусь? — Гейл у меня под боком шикает и легонько пихает локтем под ребро. Прости, друг, но вылетевших изо рта слов не поймаешь.
— Тео, покажи, что будет тогда. — Зак слегка дергает влево светловолосой коротко стриженной головой. Его взгляд неотрывно наблюдает именно за моими движениями, но я держусь стойко.
Ровно до того момента, как Тео подтаскивает вопящего дурниной Томми к перилам моста и свешивает того головой вперед. Мальчик кричит и плачет, суча ногами в воздухе, а в моей груди все снова холодеет. Под ним река и толстый слой бетона и падение головой вперед окончится разве что его смертью. Толпа мурашек бежит по моей спине. Отлично, Ева, теперь я как никто другой знаю, что сейчас чувствует Томми. Лучше бы не знал, ей Богу.
— Отпусти его уже. Из тебя шантажист как из меня балерина. — Заку стоит только еще раз дернуть головой, как его послушный щеночек Тео втаскивает Томми на твердую землю и возвращает к нам. Ублюдки, оба. — Занимайте это место, нам то что? Все равно помойка та еще.
За моей спиной ребята шумно сопят и тихо возмущаются. Но видеть я могу только Гейла, который легко качает головой вверх-вниз, подтверждая правильность моего решения. Но у меня в планах нет жертвенной передачи новой территории старым владельцам.
— Правильный выбор, Морти, детка. — он уже знает, что я задумал. Я это чувствую — тон голоса выдает его.
Тео с явной неохотой отпускает Томми под неодобрительное мычание Водосточных крыс. Они тоже все понимают, но перечить лидеру не решаются. Мальчик на шатающихся ногах подходит к нам, шмыгая носом и наматывая сопли на кулак. Я потом узнаю подробности того, как Зак его вообще выловил. А пока у меня есть план, как и рыбку съесть, и червячка сохранить.
— Гейл, уведи его. — мальчишка сейчас не боец. Помощь Гейла мне бы не помешала, но для начала важно обеспечить безопасность Томми.
Благо, друг меня понимает и без нужных слов. Шумно разочарованно вздыхает, закатывает глаза, но доверяет моему решению. Все так же молча он уводит нетвердо стоящего на ногах Томми за мою спину. Ребята шушукаются и перешептываются, не понимая ничего, а Водосточные крысы уже ликуют, смотря на нас снисходительно. Ну ничего, вы у меня еще попляшете.
— Хотя, знаешь, Закки, я передумал. Теперь когда у вас нет заложника, давай-ка мы несколько иначе решим, кому будет мост принадлежать. — он не настолько туп, чтобы не быть готовым к такому. В конце концов, это же Зак!
— Думаешь, сможешь? — гора мышц поправляет на себе кожанку, не убирая с тонких губ наглой ухмылки. О, он все понимает.
— Постараюсь, по крайней мере. — готовься харкать кровью, уродец. — В атаку, ребята!
Я — первый.
Озлобленной маленькой молнией я налетаю на Зака, тут же хватаясь за его широкие запястья. Прыжок — я упираюсь ногами в его колени так сильно, как только могу. Но положение проигрышное — он устоял на ногах, а я остался висеть на нем.
— И это все, Морти? — басовитый голос почти под ухом, а крепкие руки уже хватают меня за плечи.
Падение на камень причиняет боль, а навалившийся на меня Зак — еще большую. Он мутузит меня как куклу — крепкие кулаки впечатываются в грудь и лицо, колени больно давят на бедра. Но мне только это и было нужно. Рыбкой выскользнув из крепкого захвата широких мозолистых ладоней, я со всей дури даю острой коленкой по широкому подбородку Зака. Клацают зубы, лидер Водосточных крыс мычит и отскакивает назад, давясь кровью.
— Ты все еще ведешься на этот выпад, урода кусок!
Пока он растерян, я налетаю на него снова. Впечатываю кулак сначала в одну пухлую колючую щеку, затем в другую. Бью как в последний раз, до боли в костяшках и скрипа костей запястий. Я не даю ему даже руки поднять — с чувством давлю стопой на распластанную по земле ладонь, до хруста костей. Битва разгорается вокруг меня. Крики, вопли, смачные звуки ударов. Но я вижу только злые глаза Зака и его оскаленные зубы, которыми он вцепляется в мою ладонь.
— Ау-у-у-у! — ну нет, хер тебе!
Светлые короткие локоны под моей рукой жесткие и скользкие. Но я все равно умудряюсь зацепиться за них и рывком отодрать от себя кровопийцу. Парочка тонких прядок остается в моих дрожащих пальцах — вместе с кровью. Зак рычит, отплевывая сгустки алого, а затем размашисто толкает меня в грудь, от чего я, подавившись воздухом, снова падаю на спину. На этот раз не поддаюсь — откатываюсь перед тем, как он бьет меня по лицу правой. Налетая на него, я готов получить прямиком в свой снова расквашенный нос.
И получаю. Зак не щадит себя, совершая эту сильнейшую пощечину, от которой мою голову мотнуло в сторону. Едва успеваю пнуть его ногой в живот до того, как он навалится на меня. Отползая от сжавшегося в приступе боли врага, я перегруппировываюсь и снова нападаю. Мои ногти вонзаются в кожу его куртки, я пытаюсь дернуть его в сторону в пылу драки, но слишком поздно понимаю, что слаб.
— Ха! — а он этого и ждал.
Удар лбом приходится на мою челюсть. Я только чудом не прикусил себе язык. А вот зубам повезло меньше — гудящая боль проходит по ним, я слепну на доли секунды от этой волны. Зак бьет меня коленом в бок, и боли становится еще больше. Из нападающего я превратился в отступающего — приходится отползать, дабы не получить еще удары.
Если бы налетевший Гейл не сшиб Зака на землю и не принялся яростно превращать его лицо в кашу, мне бы успели отбить еще чего важного. Но вместо этого я поднимаюсь на ноги и кидаюсь в гущу нового боя, повисая на плечах парня, прижавшего к земле толстяка Джима.
— Черт подери, малолетки проклятые, а ну разошлись! — я вздергиваю голову только потому, что парень, на котором я повис, пытается ударить меня затылком в нос. Но именно это и позволяет мне увидеть полицейского, спешащего к нам через всю улицу.
— Банда, отступаем! — я срываю голос, выкрикивая это. Не хватало нам еще проблем с полицией.
Несмотря на желание драться дальше, я отпускаю парня, на котором повис, и даю деру. Драка-дракой, а с нашей полицией дела иметь себе дороже.
— И чтобы больше не появлялись на территории Водосточных крыс! — в спину нам летит улюлюканье победивших лузеров.
— Можем повторить еще, как только вы от копов отделаетесь! — я разворачиваюсь лицом в сторону банды Зака и показываю язык. Боль пронзает челюсть, но этого того стоит.
Мы улепетываем от копов так, что только пятки сверкают. Бежим до тех пор, пока можем бежать. И останавливаемся только тогда, когда толстяк Джим и Томми выдыхаются, не в силах больше нестись за нами.
— Все, ребята, стоп! — я и сам чувствовал, что еще пара метров такого марафона, и меня можно будет отскребать от асфальта.
Из Гринери мы так и не выбрались. Мы просто углубились в его проулки и улочки, в переходы между его скособоченными обветшалыми домами. И сейчас нам удалось выбраться на, возможно, единственную детскую площадку во всем этом квартале. Одна скамейка, качелька да попрыгушка — умилительно, но в таком состоянии, как будто пережило ядерный удар.
— Ну мы им и задали, ребята! — первым из коматоза передышки вышел Боб. — Мортем так — «В бой!», и мы так «ра-а-а-а-а…», а потом, а потом… — он захлебнулся своими восхищениями и замолчал, тяжело пыхтя.
— Да-да, Боб, мы все там были. — Ронга смахнул с лица волосы и слизнул с губ кровь.
Ребята пустились в рассуждения, заваливаясь кто на скамейку, кто на качельку, а кто и вовсе прямиком на песок. Гейл посмотрел на меня вопрошающим взглядом, но стоило мне только отрицательно мотнуть головой, как он рванул к качельке, сталкивая с нее Родриге и усаживаясь туда сам.
— Как дети малые, ей Богу… — тыльной стороной руки я утер кровь с рассеченной губы. Интересно, что скажет Лорел?
— Ам, Мортем… — подошедший ко мне со спины Томми мог бы напугать, если бы мой похуизм не достиг своего пика. — С-спасибо, что спас. И прости, что из-за меня так получилось.
— Ой, давай без извинений, оки? Мы бы и так драки не избежали. — я повернулся к мальчику. Он весь дрожал и старался на меня не смотреть. Щеки его были мокрыми от слез.
— Меня больше интересует другое — они тебе больше ничего не сделали?
Я осторожно коснулся светлой макушки, убирая с тоненького лица длинные прядки. Мальчишка был умилительно-невинен, но в моих глазах это делало его лишь еще большим ребенком.
— Нет. Они просто схватили меня, пока я убегал, и держали. До того как… — по его тощему тельцу прошла крупная дрожь. Нехорошо, очень нехорошо.
— Ну, ну, не плачь. Все уже хорошо. Братик-Мортем всегда рядом и готов помочь! — я задорно улыбаюсь ему красными от крови губами и подмигиваю. Интересно, насколько смешно это выглядит?
— Братик? — кажется, я сказанул лишнего. Зная отношение Тома к семейным узам, я должен был бы сказать другое.
Но вместо того, чтобы расстроиться или обидеться, мальчишка внезапно крепко обнял меня. Подбитый Заком бок прострелило болью, я было сморщился, но Том ткнулся мне в плечо и шумно засопел, пытаясь сдержать поток соплей и слез. Мне ничего не оставалось, кроме как закатить глаза и неловко обнять его в ответ. На пару минут, в которые я отчаянно представлял перед собой Лорела, которого обнимаю так же крепко.
— Том, все, давай, это уже становится по-гейски как-то. — оскорбил сам себя, ну даю.
— Спасибо. Спасибо, что сказал это. — Томми подчиняется и отстраняется. Я подмечаю, что он больше не плачет и даже вымучивает из себя улыбку.
— Да не за что. Мы же все тут братья, в конце концов. — по духу, по разуму, по убеждениям. Такова была клятва для вступающих в нашу банду.
Что ж, на этот раз мы избежали крупных проблем и даже успели подраться. Но что-то мне подсказывает, что Зак так просто не отстанет. Хорошо, что я успел подхватить свой рюкзак, пока убегал, а то было бы неприятно.
Я наблюдаю за тем, как моя банда перешучивается и дерется за места. Как Нейт и Ронга пихают друг друга, пытаясь уместиться на скамейке, большую часть которой занял Джим. Как Боб и Кост дерутся за право сидеть на качающейся из стороны в сторону пружинке. Как Гейл и Родриге цапаются за качельки. Наконец, как Томми присаживается у сгрудившихся в кучку Винса и Алекса, потирая красные от слез глаза.
Мои братья. Были бы тут Лорел и бабушка, и получилось бы собрание самых важных людей в моей жизни. Но и так более чем хорошо.
Хорошая драка и верная компания помогают забыть то, о чем думать не хочешь. В хорошей компании даже самые черные дни становятся яркими и солнечными. Так было год назад, так есть сейчас.
Спасибо вам за компанию, ребята. Вы мое все.
Но этого я, конечно же, не скажу.