Хаос: Наследник Ведьмы

      Время до вторника прошло поразительно быстро. Я занимался, занимался и еще раз занимался. Два дня моей жизни прошли сплошь за занятиями.       В воскресенье я провел у Евы и Селины много часов, до самой темноты. Если бы мне не позвонил Лорел с вполне ожидаемым вопросом «где тебя носит?», я бы так и продолжал сидеть в маленькой квартирке артека и Связанной. Я не узнавал у них ничего нового о Примумнатус, боясь получить сведения о еще какой-нибудь страшной хрени, о которой мне знать не стоит, если я хочу спать спокойно. Мы просто бесконечно много занимались. Сначала ждали, пока проявление силы уйдет, потом долго и муторно пытались заставить ее врубиться без угроз моей жизни. Получалось не очень. Мне было тяжело и плохо до черных точек перед глазами, я быстро устал. Еве пришлось покормить меня и еще раз напоить чаем, а затем мы снова пустились в пляс.       В понедельник было уже лучше. Что-то да у меня получилось, по крайней мере. Но это не избавило меня от примерно часа мучений в попытках заставить себя увидеть синий дым за спиной Евы. Получиться-то получилось, но вот последствия оказались безрадостными. Вымотанный до полного опустошения, вечером я смог разве что переодеться, рухнуть на кровать и заснуть без задних ног еще до возвращения в дом Лорела.       Сегодня… Сегодня день снова начался весело, скажем так. Утро добрым не было, Ева позвонила спозаранку и пригласила меня встретиться с ними. На этот раз не на квартире, а в городе. Напомнила, что сегодня прибывает новый артек, и отключилась, оставив меня с матерными словами в голове и непреодолимым желанием забить на все и продолжить спать. Но пришлось встать, одеться и, даже не позавтракав, бежать к ней на встречу, в Лэм.       Но вот в чем проблема… Я опять пришел первым! Стою в одиночестве, как идиот, у музея имени Гордона Лэма и жду, кутаясь в рукава полосатой черно-синей кофты и переминаясь с ноги на ногу. Народа нет — в такой час, а сейчас было восемь утра, никто в Лэме не ходил. Исторический центр города был настолько пуст и тих, что по нему, как в Вестернах или мультиках, должен был на ветру носиться перекати-поле. Его жильцы, кстати, тоже были тем еще историческим достоянием. Гулять не любили от слова совсем. Потому среди массивов ветхих зданий я был одиноким черным пятном. Сегодняшний день не отличался хорошей погодой. Небо опять заволокло тучами, подул холодный ветер, и мои косточки стали промерзать, даже несмотря на достаточно теплую одежду. Лето, вашу мать. Зашибись.       Но, что странно, такое времяпровождение становилось привычным. И это пугало.       К счастью, долго стоять не пришлось. Селину и Еву я увидел сразу — среди пустой улицы трудно было не заметить двух настолько броских девушек. Артек была одета вычурно — яркое короткое платье, белое пальтишко поверх и высокие каблуки. Ева попроще, но тоже неожиданно ярко — цветастая рубашка и свободные брюки-клеш делали ее похожей то ли на хиппи, то ли на очень странную мексиканку. Я сложил руки на груди и принялся ожидать. Они не заставят меня сдвинуться с места, пусть даже и не надеются.       — Привет, Мортем. — Ева поправляет на себе черную курточку и улыбается. Селина не говорит ничего, высоко вздернув голову.       — Привет, Ева. Вы опять опоздали. — я говорю прямо в лоб. Обидятся, нет — без разницы.       — Прости-прости! Мы с утра пораньше связывались с Сомнием, ну и… Так получилось, что это затянулось. — Сомний — это тот артек? Похоже на то. Спрашивать не буду.       — Да-да, конечно. Пусть так. — я осматриваюсь, надеясь, что на улице все еще никого кроме нас нет. Не хочу, чтобы меня видели здесь в компании с такими девушками. Родители не спят, рано или поздно они снова решат найти меня и серьезно поговорить, особенно если местные бабули доложат маме о том, с кем меня видели. — Куда идем дальше?       — Мы будем здесь. Сомний появится через минут десять. — так, ну тут без вопросов не получится.       — Как?       — Портальным методом. — Селина хмыкает, похоже, над моим изумленным лицом. — Он — Бог снов. Появиться из чужого сна ему проще простого.       — Так почему он не мог появиться вчера?! — меня рвет на части. Бесит! Дайте мне уже избавиться от вас, а не мучайте!       — Его Связанная приехала только вчера под вечер. — Селина недовольна моим выражением лица. Я нахмурил брови, оскалил зубы и прищурил глаза, безумно гневаясь на то, что вся эта история не отпускает меня. — Она присоединится к нам чуть позже, а вот Сомний — уже сейчас.       — Угх, как у вас все сложно! Бесите. — надо держать себя в руках. У меня было плохое утро, я сбил себе палец о тумбочку, не позавтракал, порезал палец о разбитую тарелку, разбудил Лорела… Я просто бешусь из-за плохого утра.       — А ты-то меня как бесишь. Но терплю же. Вот и ты заткнись и крепись. — сволочь грудастая. Ничего, скоро я от тебя избавлюсь.       Я не отвечаю на провокацию. Отворачиваюсь, смотря в глубины узкой улочки, разрезанной полотном черной дороги на два. Двухэтажные здания нависают над небольшими тротуарами, чернота вонючих подворотней манит и тянет. Из их глубин направлены на нас десятки глаз — местные бомжи и алкоголики внимательно наблюдают за теми, кто может нарушить их покой и уединение. Я глубоко вдыхаю постепенно нагревающийся воздух, пахнущий нечистотами, мусором и городом, и бросаю одиночный взгляд в небо. Солнце заглядывает в эту часть города лишь касательно — с трудом находит себе дорогу среди коньков крыш.       Ветер поднимается внезапно. Вздымает в воздух лежащую на земле пыль, закручивает в вихре мелкий мусор и грязь. Мои волосы взметаются вверх. Поворот — я вижу тусклый голубоватый шар света, вокруг которого кружит вихрь.       — Быстрее, мать твою! — крик Селины едва ли достигает моего сознания. Что вижу я? Что происходит в этот миг? Вдохнуть бы больше воздуха, да задохнусь, захлебнусь удивленным воплем.       — Ой-ой, сестренка. Не поминай мамулю всуе. — вспышка слепит глаза. Я закрываю уши. Не слышу, не вижу, не понимаю. Не хочу этого видеть!       Но заставляю себя перебороть нежелание новых потрясений. Открываю глаза — яркого света и ветра больше нет, зато передо мной стоит человек. Молодой мужчина оправляет рукава белоснежной рубашки и поднимает чуть смявшийся воротничок. Улыбается едва заметно, а остаточный ветерок треплет короткие, идеально уложенные светлые прядки.       — Привет. — жмурит темно-карие глаза, моргает, взмахнув длиннющими ресницами. Пухлые губы растягиваются в полноценной улыбке, и на круглых щеках проступают ямочки.       — А… А… — я хлопаю губами как выброшенная на берег рыба. Они все там такие идеальные, в этом своем мире артеков? — Какого хера сейчас было? Я должен это знать?       — Это ваш ведьмак? — он словно бы не слышит меня — оборачивается к Селине, дожидаясь ее короткого благосклонного кивка. — Какой милаха!       Прежде чем ко мне приходит хоть какое-то понимание происходящего, крепкие смуглые руки стискивают меня в стальных объятиях. Я оказываюсь прижат к широкой груди, уткнут носом в край рубашки. Запах одеколона сшибает в нос, воздуха мгновенно перестает хватать. Я бьюсь в крепкой хватке чужих рук, силясь глотнуть вонючего, но спасительного воздуха улиц Лэма.       — Привет, Сомний. — голос Евы невпопад, я никак не могу вырваться. Горячее дыхание обжигает мою макушку, короткие пальцы и широкие ладони держат со всех сторон. — Может, отпустишь мальчика? Он нам еще нужен.       — Да-да, конечно. — безвольной куклой меня отнимают от себя. В мутном мареве проступает широкое лицо и узкий длинный нос. Как я не заметил эту родинку на переносице раньше? Или меня сейчас глючит от столь обильного количества кислорода? — Прости, Мортем, я просто не ожидал, что ты такой миленький мальчик.       — С-с… — я готов дать отпор. Мне все это безумно надоело.       — Что-что говоришь? — эта улыбочка начинает меня раздражать, а радостный блеск темно-карих глаз поднимает в груди волну неконтролируемой ярости.       — Съебись! — рывок, скачок. Отступить и встать в боевую позу. Оскалиться и нахмуриться, демонстрируя, что я не просто маленький мальчик — я воин.       — Охо-хо, а у розочки острые шипы, как я посмотрю. — мужчина не обижается. Отступает только, примирительно подняв руки. — Думаю, нам стоит забыть об этом недоразумении и представиться.       — Да что тут представляться? — Селина встает перед нами, и я впервые рад видеть ее. Все познается в сравнении — дерзость Селины все же лучше незнания границ дозволенного ее брата. — Мортем, это Сомний. Сомний, это Мортем Ирвинг. Все? Все! И нехрен затягивать.       — Сестренка, ну что ты такая нудная? Такое представление не достаточно полное. — мы с Селиной одновременно закатываем глаза, но нового артека это не останавливает. — Меня зовут Сомний, я — Бог сна. Среди детей Загробного мира я самый первый. Так сказать, всеобщий старший брат. В вашем мире меня зовут Сэмьюэль Каррауэй, но ты можешь звать меня Сэмом. Мне очень приятно познакомиться с тобой, Мортем Ирвинг. Надеюсь, мы сработаемся.       Я начинаю привыкать к странностям, но мои чувства от этого не притупляются. Приторная сладость этой речи заставляет меня стиснуть зубы.       — Взаимно. — проскрежетать, разжимая челюсти с превеликим трудом.       — Ну теперь-то все? — Селина нервно стучит ногой по асфальту, не сводя взгляда с широко улыбающегося мужчины. — Время — деньги, брат, а твои сахарные речи только тошноту вызывают.       — Селина, захлопни свой рот на пару секунд. Пожалуйста. — улыбка-то улыбка, а вот то, как его звенящий низкий голос стал глухим и приобрел рычащие нотки, говорит о многом.       — Это я-то рот захлопни? А не много ли на себя берешь? — так его, Селина! Отомсти за меня!       — Нет! Никаких споров! — Ева! Ну дай ты им посраться, это ведь такое приятное зрелище — наблюдать, как эти две светловолосые ошибки природы ссорятся. — Сомний, ты прибыл сюда не устраивать нам проблемы, а помогать их решать!       — Ты как всегда права, Ева. — мужчина упирает руки в боки и звучно фыркает. — Ну что, что делать будем?       — Нам надо прочесать весь город. Осмотреть каждого человека. И надеяться, что Харон будет именно здесь. — Селина смотрит на брата с неприязнью. С трудом она переводит взгляд с него на меня. — Ну что, Мортем, готов?       — Даже если я буду не готов, это никого не остановит. Двинули уже, хватит сопли на кулак наматывать. — я лично подойду к каждому бомжу в этом Богом забытом городе, лишь бы вы куда-нибудь делись вместе со своим братом и больше никогда не появлялись в пределах моего понимания.       — Настрой не верный, но сойдет. — Селина совершает выпад рукой, едва не зарядив в нос стоящему позади нее Сомнию. — Давай, вперед и с песней в ближайшую подворотню.       — Постой-постой, сестренка, не торопи его. — я с радостью свалю от тебя, но, так уж и быть, давай выслушаем. — У меня есть план получше. — из кармана своих строгих брюк Сомний вытягивает смятый сверток пожелтевшей от времени бумаги. — Если вы мне поможете, мы можем ускорить процесс поиска.       Я хочу было рвануть в подворотню, чувствуя назревающую угрозу. Но цепкие пальцы Евы оказываются быстрее.       — Если ты и Ева дадите мне немного сил, мы можем применить мою способность усиления сигнала. — мне не нравятся эти слова! Но и вырваться я не в силах — Ева держит слишком крепко.       — Усиления сигнала? Насколько? — глаза Селины загораются, Ева сочувствующе качает мне головой. Но пальцев она не разжимает, конечно же.       — Мы сможем охватить весь район сразу! — звонкий хлопок бьет по ушам, напряженные нервы как оголенные провода. Любой звук вызывает во мне чувство сильнейшей тревоги, от которого не убежать и не скрыться.       — Неплохо. Побочки? — эти двое переговариваются так легко и непринужденно, словно бы говорят о вкусе сегодняшнего пудинга на завтрак, а не о том, что хотят применить на мне какую-то странную способность.       — От среднего истощения до смерти в том случае, если мы затянем с процессом. — как мило. И улыбается ведь, засранец.       — Думаю, мы готовы рискнуть. — говорит так уверенно, разве что каблуком не цокнула для пущего эффекта.       — А меня никто спросить не собирается? — хватка Евы ослабла, она стоит ко мне поближе, но все так же молчит и даже смотреть перестала, отводя взгляд.       — Ой, да ты вообще помолчи. У тебя выбора нет. — ну спасибо!       — Поцелуй меня в зад, Селина! Если мне что-то угрожает, тем более смерть, я хочу сам решить, пойду я на это или нет!       — Не бойся, мы постараемся тебя сохранить. — сюсюкающийся тон Сомния нисколько меня не радует. — Мы сделаем все как можно лучше.       — Я знаю тебя пару минут. Для доверия надо чуть больше времени, не находишь? — скрестив руки на груди, скалю зубы. Ева, поддержи меня, пожалуйста. Мне нужна помощь.       — Хм… Подожди-ка… — мужчина лезет в свои карманы и шумно шерудит там, звеня монетками. — О! Вот!       В свете тусклого солнца извлеченное из кармана кольцо тускло поблескивает. Золото переливается разными цветами, а мелкие зеленые камушки в его структуре слабо сверкают. Но мои глаза загораются вовсе не от них. В самом центре кольца расположился ОН — огромный зеленый камень, от которого маленькие лучики прыгают в разные стороны, стоит только кольцу хоть чуть-чуть дернуться в воздухе. Срань Господня, да оно наверняка целое состояние строит!       — Согласишься стать испытателем, и кольцо твое. Это настоящее золото и изумруды, в вашем мире его можно дорого продать. — голос Сомния доносится до меня как сквозь слой ваты. Я не могу оторвать взгляда от сверкающего совершенства. Я смогу подарить это кольцо Лорелу или продать его и вырученные деньги отдать доброму соседу. — Ну что, по рукам?       — Сомний, не смей. Это не твое кольцо. — голос Селины становится холодным и злым, а все ее лицо мрачнеет и кривится.       — Ничего, Харон не обидится. Тем более, он сам виноват в том, что нам приходится отдавать его вещи для того, чтобы отыскать его тушку. — мне плевать, на все плевать. Сомний улыбается мне, протягивая кольцо. — Ну так что, по рукам?       — По рукам! — я хватаю золотое совершенство и под неодобрительное цоканье Евы и злое рычание Селины прячу его в карман штанов. — Начнем прямо сейчас или чуть позже? — корыстолюбие не доведет меня до добра. Но с этим кольцом я смогу очень помочь своему спасителю. А за такое мне не страшно и рискнуть.       — Да вот прямо сейчас! — меня снова пытаются обнять, но я этого не позволяю.       — Ты точно уверен, что хочешь это сделать? Ради кольца? — похоже, Еву я разочаровал.       — Вот такой вот я — корыстная мразота. — я поворачиваюсь и заглядываю в глаза девушки.       Ева хмурит брови и поджимает губы, но взгляд у нее теплый. Она не злится и не осуждает, просто смотрит. Мой дерзкий взгляд, мой отчаянный выпад она игнорирует, разве что слегка дернув бровью. Я мог бы смутиться, но устал это делать.       — Ну, мы начнем или как? Чем быстрее, тем лучше.       — Отлично! Давайте отойдем, куда-нибудь в сторону… — Сомний отступает к подворотни и чуть заходит в тень, слегка в ней теряясь.       Я следую за ним. Ступаю осторожно, каждый шаг — медленный. Внимательно наблюдаю за любым выпадом от Сомния. Но тот лишь стоит и улыбается, а тень скрывает часть его лица. Только светлые волосы и тускло блестящие глаза вырисовываются в упавшей на его лицо тьме.       — Просто встань передо мной. Ага, вот так… — я ему не верю. Не люблю людей, которые так много улыбаются и ведут себя настолько дружелюбно. Но кольцо греет карман, а мысль о том, что я скоро от всего этого избавлюсь — душу. — Вот, молодец! Сестренка, вставай с другой стороны.       — Слева или справа? — она ведет себя непринужденно. Не то что я. Хотя, он же ее брат, все-таки. Это мне он совершенно незнакомый человек, а ей…       — Слева. С моего лева. — она так и делает. Подходит к стене ветхого темно-бордового дома, опирается спиной на кирпичную кладку и поднимает вверх руку, прямой ладонью вперед. — Вот, все правильно делаешь! Теперь можем и начинать.       Ну, понеслась. Я не умру. По крайней мере до тех пор, пока не отплачу Лорелу за его доброту.       Тусклый голубой огонек зажигается в темных глазах напротив. Сомний поднимает вверх правую руку — ладонь его светится легким голубоватым светом. Мне становится страшно. Я едва сдерживаю желание отшатнуться. Левая рука поднимается в воздух — высоко над его головой, белый свет чуть слепит. По моему телу пробегают мурашки. Я крепко зажмуриваюсь и съеживаюсь инстинктивно. Перед внутренним взором — озлобленное лицо отца, его дикий взгляд и его рот, раскрытый в звенящем от напряжения крике. Легкая боль пронзает голову. Стремительно она перетекает на грудь, а затем еще ниже — в область солнечного сплетения. Но другой боли — боли сильного удара — не следует. Потому я медленно и испуганно открываю сначала правый глаз.       И тут же зажмуриваюсь обратно.       Везде — цветной дым. Клубы синего, красного, желтого и светло-серого цветов стелились передо мной чуть ли не по земле, везде и всюду, как пар от взрыва очередного химического эксперимента Гейла.       — Мортем, открой глаза. Быстрее, времени мало. — теплая ладонь Евы на моем плече чуть приводит в чувство.       Контакт с реальностью установлен полностью. Я знаю, зачем я здесь — глаза открываю уже без страха, испытывая лишь его отголоски.       — Посмотри на меня. Ничего не видишь, так? — лицо Сомния тает во тьме, но я вижу, как напряжены его челюсти и как подрагивают его руки. — Зацепись за этот образ.       — Что? Как мне это поможет? — нет, я пытаюсь это сделать. Дым чуть расступается и передо мной остается только Сомний в окружении цветной ауры.       — Просто делай и слушай! — его голос вздрагивает и прерывается тяжелым хрипящим выдохом. Окрик мне неприятен, особенно от едва знакомого человека, но я сдерживаюсь. — А теперь запомни эту пустоту. Подумай о ней. Подумай о том, что тебе надо найти эту пустоту среди дыма. Осмотрись.       Мой мозг мог бы взорваться от всей тупости ситуации. Я как будто снова марку глотнул, хотя после того раза полгода назад поклялся этого больше не делать. Но я выполняю — потому что кольцо в моем кармане легко может оттуда исчезнуть, если я не буду выполнять требования.       Я осматриваюсь. Все улицы, все дома — все заволокло цветным дымом разных форм и размеров. Передо мной словно бы собралась толпа, с ног до головы перепачканная краской — и она вся смотрела прямо на меня. Но они были не нужны. Вспомнить ничто, зацепиться за ничто. Создать в голове образ пустоты. Найти ее среди марева дыма и размытых человеческих тел. Солнечное сплетение начинает гореть. Жар распространяется по всему моему телу, ладони объяты внутренним пламенем.       Чутье подсказывает, что мне делать. Рука поднимается в воздух без особого моего на то желания.       Взмах.       Пламя внутри меня вспыхивает и обжигает грудь и живот. Легкие наполняются этим огнем и следующий вдох становится мучительной пыткой. В желудке все вздрагивает, и я начинаю радоваться, что не поел. Ком слизи подступает к горлу.       Туман не рассеивается. Цветное марево все еще плавает перед глазами, только теперь более размытое и непонятное, чем до этого.       — Ничего. Все еще здесь. — язык заплетается. Мысли путаются. Я точно не под ЛСД? Потому что мне кажется, что да.       — Плохо. — свет ладони Сомния гаснет.       И тут же дым пропадает. Из марева выступает напряженное лицо Селины и испуганные глаза Евы.       — Ты как? — Связанная подхватывает меня, когда я сгибаюсь, едва не выблевав на землю все, что находится в моем желудке.       — Отвратительно. — на языке появляется горечь, а в горле — тошнотворная кислинка. Но мне уже чуть легче — воздух поступает в легкие спокойно и не причиняет такой боли.       — Ты смог сам попытаться развеять Истины. — голос Селины звучит изумленно. — Прежде, чем Сомний успел объяснить.       — Что я сделал? — я не знаю, как у меня это получилось. Я вообще едва ли понимал, что я делаю. Просто поднял руку, просто махнул ей.       — Ты сделал то, что мы от тебя и ожидали. — я увидел короткий взмах руки Сомния. Селина смотрела на меня и хлопала глазами, я смотрел на нее и шлепал губами, словно немой. — Но брата здесь нет. Что ж, ожидаемо. Но это только начало!       — Срань дьявольская, нет… — как же мне хреново. Если бы молчаливая Ева не поддерживала меня сейчас, я бы поцеловал лицом асфальт.       — Но ты согласился на это. Теперь не отвертишься. — позитивный тон раздражает еще больше, когда тебе настолько плохо, что ты готов провалиться в обморочную тьму.       — Скажи, что дальше будет лучше.       — Возможно. Но я ничего не гарантирую. — блять. Надеюсь, Лорел оценит это кольцо. Иначе мне будет еще обиднее.       — На сегодня хватит. — Селина скрывает свое лицо волосами. Я не могу разглядеть ничего. Ну и к черту ее. — Брат, у тебя есть, где остановится?       — Да, мы с Мартиной сняли квартиру. Спасибо за беспокойство. — Сомний не скрывается. Смотрит все так же весело, разве что из тени подворотни выходит вперед.       — Тогда пиздуй домой. А мы с Евой пока оттащим Мортема.       — Да пожалуйста. Пару секунд…       Я зажмуриваюсь. Не хочу видеть еще странностей, ей Богу, мне хватило.       Когда яркий свет исчезает, я вновь открываю глаза. Мы снова втроем — я, Селина и Ева. Все трое — напряжены, взволнованны и измучены.       — Ну что, к нам? — Селина резко поворачивается ко мне и Еве. Глаза ее чуть покраснели, а ко лбу прилипли светлые волосы.       — Еще бы. Я до дома сам сейчас не дойду. — я сомневаюсь, что Лорел будет рад увидеть, как я вползаю в дом еле живым.       Селина ничего не говорит. Она подходит ко мне и помогает Еве — подхватывает мое тело с левой руки. Это дает мне возможность выпрямиться и гордо вздернуть голову.       — Вы же понимаете, что я и сам могу? — я не слабый. Я хочу быть сильнее. Но мне не хватает сил, как бы я тут не пыжился.       — О, конечно. Ты можешь. Мы верим. — Селина насмехается. Но, что удивительно, по-доброму. Без рычания в голосе, без злобы, без коварной издевки. Просто и, я бы сказал, нежно.       — Ох, не издевайся надо мной. И вообще — это все ваша вина. — я делаю первый шаг. В животе все переворачивается, но мне удается даже не согнутся. Впрочем, устоять на ногах мне все равно помогают только Селина и Ева. — Мне вот интересно, а жители домов ничего не заметили? То есть, такого яркий свет трудно не увидеть, и…       — Сомний умеет создавать покров невидимости. — вот так просто говорить о такой мозговыносящей информации. Мда, Селина, такая Селина. — Он его применил сразу же, как только появился. Все, что могли увидеть жители — вспышку света от его появления.       — Я не буду говорить ничего. Просто… Просто давайте двинем дальше. — каждый шаг дается лучше предыдущего, а меня начинает потихоньку отпускать. Это радует. — Ну и… На какое время я теперь освобожден от вашей странной компании?       — Дня на три, не меньше. — вот и Ева вступила в разговор. Поудобнее перехватила мою руку, знатно так тряхнув на своем костлявом плече, и помогла сделать еще один шаг. — Завтра ты будешь ощущать себя так, будто пробежал марафон в пятнадцать километров без остановок и передышек. Но после станет легче, я тебя уверяю.       — Что ж, еще один дерьмовый день. С вашим появлением их стало больше, но все еще меньше чем год назад. — я позволяю себе ухмылку.       Перед тем как кто-то успеет мне что-то сказать, я слегка похлопываю по плечу сначала одну, потом другую девушку. Обе оказываются достаточно понятливы, а еще на удивление тактичны. Они отпускают меня и позволяют идти самому. Поначалу трудно — ноги слегка подрагивают, в мышцах легкая тяжесть. Но пара шагов, и я снова готов к походам, пусть и по-черепашьи медленно.       — Я вот что хочу спросить… Селина, ты со всеми своими родственниками таким образом общаешься? — мне бы не вопросы задавать, а сконцентрироваться на преодолении пути до квартиры знакомых. Но, серьезно, разговор Селины и Сомния выглядел скорее как разговор двух ненавидящих друг друга чужаков, а не брата и сестры. Впрочем, я тоже не мог похвастаться хорошими отношениями с родителями.       — Нет, не со всеми. — Селина, идущая вровень со мной, напрягается и поджимает губы. — Просто… Я младшая в семье. Младше даже Харона. Кого-то это умиляло. А для кого-то — было поводом позадираться.       — Я так понимаю, Сомний относился ко второму лагерю. — знаю я таких «родственничков». Когда к нам приезжала тетушка, сестра Долорес, со своими сыновьями-спиногрызами, они меня как только не изводили. Гнобили по-страшному. Так что я могу даже посочувствовать Селине, несмотря на ее сучий характер и мою к ней некоторою неприязнь.       — Ага. И это при том, что к Харону он относился более чем хорошо. — Селина нервно дергает длинную светлую прядку, упавшую на лицо. Растирает ее между пальцев, теребит, дергает. — Мы с ним, как видишь, все еще в ссоре.       — Как я тебя понимаю.       — У нас тут, похоже, клуб «жертвы плохих родственников». — Ева тихо хихикает, а на мой непонимающий взгляд отвечает следующими словами: — Мои родственнички тоже были теми еще засранцами. Не то чтобы полностью, но в большей степени, чем хотелось бы. Собственно, если бы они не выперли меня из дома после определенных событий, я бы вряд ли оказалась здесь.       — Пффф, действительно, клуб жертв. — я готов расхохотаться от нелепости этой ситуации. А еще — от морального напряжения, которое не способна развеять даже эта непринужденная беседа.       Впереди — долгий путь. И это относится не только к нашему пути до дома Селины и Евы.