***
— Боже, Мортем, с тобой все в порядке? — это первый вопрос, который мне задает Лорел, когда я захожу на кухню. — Да. А что? — я бросаю сумку на пол и сажусь на стул. — Ты бледный, как мертвец. — Грехем отрывается от поедания торта и поднимается со своего места, подходя ко мне. — Со мной все в порядке, правда. — но это не так. Меня все же накрыло этой волной, название которой — ужас. Я не потерял его. Это, вроде, должно порадовать меня — тот случай с вендиго не изменил меня сильно. По крайней мере, не так сильно, как мог бы. Но я не рад. То, что меня начало мелко потряхивать, а перед глазами раз за разом снова начала появляться сцена кровавой расправы, делает мою жизнь хуже. — Мортем, у тебя глаза бегают. — Лорел встает рядом со мной. Я отчетливо вижу его прекрасное лицо — каждую неровную черточку, каждую глубокую морщинку, каждую мелкую деталь. Но вновь и вновь его лицо заменяется сверкающими во тьме капюшона глазами существа, стоит мне только моргнуть. — Тебя всего трясет! Что случилось? — он поджимает губы. Янтарь его глаз блестит золотом, и по моему позвоночнику бегут мурашки. — Лорел, я… — стоит ли мне сказать? Потащит ли он меня в полицию? Я не вернусь домой, но если полиция начнет составлять заявление… — В-все хорошо! — зуб на зуб не попадает. Запах крови вновь касается моего носа. Душный, мерзкий запах крови, смешавшийся с вонью грязной подворотни. — Все хорошо, правда. — Я не лезу в твою жизнь, ты знаешь это. — ладони Лорела ложатся на мои плечи и крепко хватают. Несмотря на силу хватки, пальцы его нежны и ногти не пытаются прорвать ткань моей одежды. Он рядом, он на моей стороне. Боже, как же это радует. — Но тут уж я не могу игнорировать твое состояние. Что случилось? — Лорел… — я смотрю в его глаза. Взгляд мягкий, теплый, взволнованный. В золотом отблеске нет безумия. Я не могу скрывать. А должен ли? — Поклянись, что не поведешь меня в полицию, хорошо? — полиция — это верный путь к возвращению домой. К матери и отцу. К холоду серо-голубого оттенка отцовских глаз. — Все настолько серьезно? — он отходит, а возвращается уже со стулом. Садится рядом и легко касается моего плеча. — Если ты так хочешь, я никому ничего не скажу, чтобы ты мне не рассказал. — Я столкнулся с Потрошителем. — я должен был промолчать. Но не хочу. Не хочу больше ночных кошмаров, от которых буду просыпаться в холодном поту и спать урывками. Не хочу бояться в одиночестве! Я до сих пор не смог до конца оправиться от той встречи с вендиго, а тут новый повод для кошмаров. — Похоже, я поторопился с заверениями. — Грехем тут же меняется. Его взгляд становится тяжелее, а хватка руки на моем плече — крепче. — Как так получилось? — Я просто шел домой и свернул в подворотню. Думал… — голос чуть срывается. Я замолкаю и шумно втягиваю воздух носом. Не слабак. Я. Не. Слабак. Я должен справиться. Никаких больше соплей. — Думал, что справлюсь с любой напастью. Но, очевидно, я чрезмерно везуч. — смешок получается сорванным и неуместным в тишине кухни. — Он ничего тебе не сделал? — взгляд Лорела проходит по мне. Я это чувствую. Невовремя вспоминаю, что так и не выбросил свои окровавленные кроссовки. — Нет. Он был слишком занят. — Лорел взвивается и становится еще тревожнее. — Не беспокойся, моя психика достаточно покалечена, чтобы эта картина не вызвала в ней сильных изменений. — Не говори так, дурачина малолетняя. — его ладонь слегка хлопает меня по уху и тут же прижимается к нему, словно бы успокаивая. Меня слегка потряхивает. Но близость Лорела дает возможность успокоится. — Ты запомнил его? — Нет. Только глаза. Желтые глаза. — как у дикого зверя. У волков такие глаза. Но не у людей. Я хочу, чтобы ладонь Лорела осталась на моем левом ухе, но Грехем себе этого не позволяет. — И ты хотел такое от меня скрыть? — голос не звучит укоризненно. Скорее, испуганно. Но я списываю это на то, что Лорел боится за мою жизнь. Так и приятнее, и никакой паранойи. — Как хорошо, что у тебя быстрые ноги. Прежде чем я успеваю еще что-нибудь вякнуть, Лорел обнимает меня. Его объятия теплые, даже горячие. Я утыкаюсь носом в изгиб его шеи и шумно втягиваю жаркий воздух, пахнущий его одеколоном. Лорел дрожит, я тоже. Глаза и кровь — вот все, что снова и снова встает у меня перед внутренним взором, заполняя реальность алым. Я так и не смог спастись от этого видения, даже поделившись им с тем, кто мог забрать мой страх. — У меня все кроссовки в крови. Мне надо их помыть. — но вопреки своим словам я вцепляюсь в рубашку Лорела лишь сильнее. Не позволяю ему отстраниться и крепко держусь за него, как за последний очаг моего здравомыслия. Похоже, сегодня я все же не усну. — Не волнуйся. Я все сделаю. — Лорел ласково гладит меня по волосам и ненавязчиво обнимает. По-отечески, без того подтекста, что вкладываю в эти объятия я. Это больно, но лишь слегка. — Будет лучше, если ты позвонишь и расскажешь все своим друзьям, чтобы не шлялись ночами где попало. — Это будет трудно сделать. — учитывая, что каждый из них почти бездомный. — И все же. Но что бы мы не говорили, наши объятия не прекращаются. Я в светлой комнате, в объятиях Лорела, не один. Но образ подворотни раз за разом снова перед глазами. Мучит и мучит, как мигрень. Стоит дернуться и сразу больно. Так и тут. Но я не плачу. Боюсь, но не плачу и не кричу, как делали бы это многие мои сверстники. Как делал бы я, если бы мог позволить себе эту слабость еще раз. Часть страха я все же потерял. Хорошо, что не большую. — Я понимаю, что ты в шоке, но давай-ка ты сейчас пойдешь помоешься. — Лорел шепчет мне на ухо, и от его жаркого шепота пробирает дрожь. Увы, страха. Бархатистый голос существа из подворотни преследует меня даже в голосе любимого Лорела. — Я купил новый гель для душа, твой любимый, персиковый. И шоколадное печенье. Помоешься и вместе посмотрим фильм. Я буду рядом, в любой момент времени. — Спасибо. Спасибо, что ты рядом. — он мой яд и мое спасение. Он убережет меня от страха и однажды убьет любовью. Когда он скажет мне «нет» на мое признание, я умру. Но сейчас он вытащит меня из кошмара, в котором желтые глаза сверкают в полумраке подворотни, а переливчатый голос считает до пяти до моей смерти. — Ничего не бойся. Я рядом с тобой. И никому не позволю причинить тебе боль. — это звучало так… По-отечески. Снова. Гарольд никогда не сказал бы мне так. И теперь я уже не знал, как лучше. — Я ничего и никому не скажу. Но если ты попросишь, мы вместе пойдем в полицию и ты все расскажешь. Я слабо киваю. Лорел хлопает меня по спине несильно, а затем отстраняется. Его тепло покидает меня, и я пытаюсь было зацепиться за него. Но вовремя отдергиваю себя и позволяю Лорелу отодвинуться и подняться на ноги. На негнущихся ногах я и сам поднимаюсь со стула. — Я пока… Позвоню своим. — я не хочу, чтобы меня вели в полицию. Но и оставить Гейла и ребят в неведении не могу. Все, как сказал Грехем. — Хорошо. А я пока подготовлю тебе ванну. — не улыбайся мне так. Не сейчас, когда мои ноги с трудом двигаются, а я сам чувствую себя трусливейшим животным на свете. Я только киваю. Подхватываю свой рюкзак и удаляюсь в комнату, натыкаясь на стены. Зайдя в ставшую родной каморку, я кидаю рюкзак под стол, а сам усаживаюсь на пол рядом с ним. Даже до стула добраться мне сил не хватает. Рюкзак открыть тяжело — пальцы не слушаются. Молния поддается только после третьего рывка. Телефон я достаю с трудом и тут же едва не роняю его. Не знаю, каким образом, но я смог найти и набрать номер Гейла. — Йоу, Мор-Мор! — он поднял трубку быстро. И даже поздоровался. Голос такой веселый, а на фоне наконец нет никаких посторонних звуков. — Чего звонишь? Хочешь пригласить своего верного друга на ночную прогулку? — Ни за что. И тебе не советую. — мой голос звучит хрипло, язык во рту еле ворочается. Образ желтоглазого существа в подворотни не исчезает никак. — Это еще почему? Мы тут с ребятами хотели пройтись ночью до озера. Ну, ты понимаешь. С девчонками, с пивасиком… Все как ты любишь! — раньше это предложение, сказанное таким приторно-сладким голосом, показалось бы мне заманчивым. Но сейчас я вздрагиваю и едва не роняю телефон. — Гейл, нет. Как лидер банды и как твой друг, я приказываю тебе не делать этого. И ребят попросить не делать. — я прерываюсь, втягивая жаркий воздух комнаты полной грудью. — В городе заметили Потрошителя. — Что-что говоришь? — вот и удивление. Скоро оно сменится страхом. — Потрошитель? Тот самый Потрошитель, о котором я сейчас подумал? — Да. Да, тот самый. — я не хочу об этом думать! Теперь мне страшно. Страшно от одной мысли, что я встретился с этим чудовищем и остался жить. Я труc? Да, это так. Но я жив. И пока я боюсь я буду жить. — Прежде чем ты спросишь, откуда я это знаю, послушай… Я встретил его. — Что?! — вот и страх. Гейл в ужасе. В меньшем, чем я, но тоже в ужасе. — Пылающая задница Сатаны, как тебя угораздило? Ты в порядке? — Физически — в полном. В моральном я сейчас обоссусь от страха. — правой рукой я крепко держу телефон, но левая, которая лежит на полу, постоянно вздрагивает и то сжимается, то разжимается. — Мне повезло. Когда я нарвался на него — в Лэмстеде, в подворотнях, если тебе интересно — он уже кого-то убил. Так что я отделался только шоком и вечным страхом перед темными углами нашего злополучного городка. — Ну ты и везучий у меня, Мортем! Не могу сказать, что меня это не радует. — Гейл, очевидно, расслабляется. Я представляю, как он растекается по метафорическому дивану, позволяя себе выдохнуть. — И что, ты пойдешь в полицию? — Еще чего. Они меня там знают. Попробую податься к ним — вернусь домой, под крылышко Долорес и Гарольда. — из ванны начинает раздаваться шум воды. Лорел действительно взялся подготовить мне ванну. Это приятно, но в то же время я бы и сам мог… — Угх, черт, Мортем! Ты столкнулся с самым известным маньяком Калифорнии этого века и даже не пойдешь рассказать ничего полиции? — громкий выдох яснее всяких слов демонстрирует раздражение Гейла. — Окей, без разницы. Я твои обстоятельства знаю, нотаций читать не стану. Главное, что ты жив, цел и здоров. Я расскажу ребятам, и мы разойдемся по домам до наступления темноты. А ты там давай, приводи свое моральное состояние в норму. Можешь накатить чего. Я позволяю, так уж и быть. — Гейл, мне твои шутки сейчас не встали. — но я вру. Я рад услышать смешки друга. Они позволяют чуть отвлечься от страха. — Спасибо, что послушал меня. Будь осторожнее. — Обязательно! — я знаю, он будет. Он не дурак и не любитель ставить свою жизнь под угрозу. Я кладу трубку. Телефон возвращается обратно в рюкзак, а тот уходит под стол. Я не хочу подниматься. Хочу развалиться на полу и лежать так до тех пора, пока не перестанет быть страшно. Но в ванне шумит вода, а предложение Лорела о вечере за печеньем и фильмами звучало так очаровательно, что я не могу отказаться.***
Я плескался в ванне больше часа. Сидел под струями горячей воды и пытался расслабиться. Но воспоминания о том, как Лорел отстирывал с моих кроссовок кровь, когда я зашел в ванну, мучило все то время, что я отдыхал. Из ванны я вышел разморенным и расслабленным. Мне все еще было тревожно, но уже в гораздо меньшей степени. Укутанный в мешковатую старую кофту с котенком и шорты, я шагнул за дверь, не ожидая кого-нибудь встретить. Но прямо в проходе меня поджидал улыбающийся Лорел. — Как ты себя чувствуешь? — первые же вопрос поставил меня в тупик. Сонное сознание заторможенно придумывало ответ. — Да нормально, вроде. — я ответил так только потому, что не мог больше видеть тревогу в любимых глазах. — Ох, ты не представляешь, как я рад. — Лорел мягко приобнял меня за плечи и повел за собой по коридору. Я не сопротивлялся, покорный его воле. — Идем, у меня уже все готово. Я заказал пиццу, твою любимую, с пепперони, притащил печенье, выбрал фильм… — Ты так заботишься обо мне. — тепло его ладони на моем плече ощущается сквозь футболку. Мне так приятно чувствовать его прикосновения. Влюбленный дурак. — Я просто очень волнуюсь за своего малыша. — это могло бы звучать эротично и мило. Но тон, с которым он произносит это «малыш», намекает лишь на то, что он думает обо мне как о ребенке. Немного расстроенный, я позволяю Лорелу усадить меня на его кровать. Он присаживается рядом. На кровати уже стоит коробка с пиццей, а в ней — тарелка с печеньем. Рядом расположился ноутбук с начальными титрами фильма. — Устраивайся поудобнее. И не стесняйся. — за этим не стесняйся кроется «не волнуйся». По крайней мере, мне так кажется. Я и не собирался стесняться. Когда Лорел включил фильм, я цапнул первый кусочек пиццы и в пару укусов расправился с ним. Вкус пепперони и острого соуса чуть отрезвил меня и привел готовое ко сну сознание в рабочее состояние. Подворотня и золотые глаза остались в прошлом — словно бы не со мной это произошло, а если и со мной, то давно. Все к лучшему, все к лучшему. Увы, пробудился я ненадолго. Стоило мне только опереться на Лорела, уложив голову на его плечо, как глаза снова стали слипаться. До печенья и второго куска пиццы я так и не добрался. На плече Лорела я уснул быстрее, чем успел начаться фильм. И, признаюсь, так было лучше. Мне нужен сон. Надеюсь, без кошмаров.