Хаос: Наследник Ведьмы

      — Ты стал так редко с нами гулять, Мортем. Что с тобой происходит? — слова Коста омрачили мне все веселье.       Со встречи с Потрошителем прошло пять дней. Все ближе становился июль, жара пришла в Сван Вейли. Друзья, до этого позволявшие мне одиночество и тихое времяпровождение, все чаще стали приглашать растрясать пятую точку на озеро. Из пяти дней ни одного не прошло без того, чтобы они не позвали меня с собой к Сван Хаус. Но я раз за разом отказывался. Поначалу потому, что боялся задержаться и под вечер вновь плутать по улицам, по которым бродит маньяк. Потом потому, что мы с Гейлом плотно занялись обустраиванием нашей основной базы.       Гейл теперь жил там, так и не вернувшись домой, к разошедшемуся отцу. Два дня мы таскали в дом всякую утварь, а вечерами ходили в Лэм и работали на складах, перенося ящики. В итоге, за дня работы нам заплатили сотню долларов на двоих. Пятьдесят на пятьдесят — все честно.       Дополнительные проблемы добавлял ежеутренний поиск Харона в компании Сомния. Два раза мне удалось откосить — я смог заверить настойчивого артека в том, что очень-очень занят и никак не могу встретиться с ним сегодня. Но три утра все так же оказались заняты сканированием. Снова безуспешным. Ни в Гордон-сайд, ни в Гринери Харона обнаружить не удалось. Оставалось все меньше мест для поиска — Лазе, Лэмстед, Сайлент-экспенсс, что служил местом обитания всем Водосточным крысам и куда ни один из моей банды без надобности не совался, Сван-Лейк, прибежище нейтральных и не заинтересованных ни в каких драках Ревунов, да Олден. Еще неделя-полторы, и я со всем разберусь. Казалось бы. Но именно казалось бы.       Сегодня утром мне удалось откосить от сканирования снова. Весь день мы с Гейлом планировали утеплять его новое место обитания. Но звонок Коста испортил все планы.       Они вытащили нас на озеро, да. Буквально вынудили туда пойти, заверив, что будут названивать снова и снова пока не пойдем, мешая работать. И мы согласились, понимая, что эти угрозы не просто звук.       И вот, мы здесь. Но все идет не по плану.       — С чего ты взял, что со мной что-то происходит? — Кост отвел меня подальше от плещущейся на берегу банды, под тень сосен. Но за его спиной я отлично видел, как ребята катаются по песку и бултыхаются в воде. — Просто я в последнее время очень занят, вот и все.       — Серьезно? Мортем, не пизди, ей Богу! — Кост всплеснул руками. Синие, два дня назад покрашенные волосы упали на его скривившееся лицо. — У тебя даже взгляд изменился!       — В каком смысле? — я дернулся, с размаху наступая на ветку. Хруст, казалось, оглушил меня. Или это такое заявление что-то в моей голове взорвало?       — Раньше ты смотрел на нас… Серьезно, но при этом весело, со смешинками в глазах, я не знаю. — Кост отводит взгляд. Прячется от меня, скрестив руки за спиной. — А теперь… Теперь твой взгляд мрачный и тяжелый, какой был, когда ты жил с родителями. Скажи, ты что, вернулся к ним?       — С ума сошел? Еще чего! Да я предпочту сдохнуть, нежели вернусь к матери с отцом. — я хочу отшутиться, но не могу. Ведь все действительно изменилось, даже во мне. Я больше не могу смотреть на этот мир так спокойно, когда встретился с Потрошителем, артеками и их веселухой в пределах Земли. — Просто я сейчас сильно занят и устаю. У меня не остается времени быть веселым. Прости мне это, хорошо? Я правда в порядке, за меня не нужно волноваться.       — Мортем, но мы волнуемся. Ты нам всем как брат. И если с тобой что-то происходит, знай, мы всегда будем рядом, чтобы помочь. — слабая улыбка скользит по искусанным в кровь губам Коста. Его теплый взгляд наконец полностью переходит на мое лицо.       — Конечно, Коул. Конечно. — я могу только вздохнуть. Рассказывать ему я не стану. И так уже одного посвятил во всю эту чертовщину, остальных тянуть не хочу. Хватит и того, что Гейл знает. — Давай вернемся к нашим, хорошо? Раз уж вы вытащили нас купаться, так давайте это и делать.       — Вот это правильный настрой! Погнали! — Кост хватает меня за запястье.       Рывок — я бегу за ним, едва поспевая за длинноногим и быстрым Костом. Легкий влажный ветер вздымает плохо расчесанные волосы. Толчок, и с возмущенным криком я лечу в воду, запутавшись ногами в вязком влажном песке.       — Коул! — я, конечно, люблю Коста, но не настолько, чтобы простить ему этот полет!       Ребята смеются. Том выпускает из рук цветастый мяч и заливается задорным смехом, Ронга рядом с ним давится пивом. Джим и Боб отвлекаются от своих сладостей, Алекс перестает ножом ковыряться в песке, от чего вся построенная им, Родриге и Нейтом башня у обрыва разваливается. Питер, Денис и Винс перестают поливать друг друга водой и с тихими смешками смотрят на меня. Моя доля — отплевываться от попавшей в рот грязной пахнущей тиной воды и илистого песка.       — Зашибись, теперь вся одежда мокрая! — я даже не успел переодеться. Коул утащил меня на разговор, как только мы с Гейлом поставили свои сумки. — Коул! Ну и где я теперь сушить их буду?       — Да разложи на камешке, к обеду подсохнет. — смеется, зараза, и глаза его сверкают от счастья нашей встречи.       Я не могу злиться на него, когда он так на меня смотрит. Потому, вместо того, чтобы возмущаться, я поднимаюсь на ноги. Мокрые волосы тут же черными волнами падают на лицо, мокрая майка и штаны-милитари облипают как вторая кожа. Шлепая мокрыми, полными воды кедами, я выхожу на песок, увязая в нем по щиколотки. Ребята смеются только звонче, смотря на меня. И не удивительно — наверняка я сейчас похож на мокрую курицу.       — Ну я вас… Сейчас, только сниму все это, и мы серьезно поговорим о том, что нельзя смеяться над своим мокрым братом! — но мои грозные слова веселят их только больше.       — Мортем, двигай свою задницу сюда! — Гейл, наконец хоть одно не ржущее надо мной существо. — О, только не складывай свои вещи на мою кофту, она мне еще нужна.       — Да с радостью! — как хорошо, что Гейл за время нашего разговора с Коулом успел разложить покрывало на песке.       Я промок до самых трусов. Снимать и сушить нужно всю верхнюю одежду, кроссовки стали пристанищем воды и песка, а белые носки покоричневели от ила. Просто, мать его, великолепно. Хорошо хоть я не девчонка, а то еще с лифчиком пришлось бы париться. А еще хорошо, что этот укромный пляжик расположен в отдалении от исхоженных лесных троп, густо засиженных людьми пляжей и лагеря бой-скаутов. Еще не хватало, чтобы мой полет к воде увидел кто-либо кроме моей банды.       — Фу, у меня теперь вся одежда илом воняет! — озеро Сван Хаус в этой части, правда, отнюдь не чистое. Если у мест обитания лебедей, что с другой стороны озера, не допускают слива грязных вод и всячески отчищают достояние общественности, то в этой части совсем рядом находится переход озера в реку. А уж река Сван — настоящий рай для ила и грязи! — Ну спасибо, Коул, теперь мне придется корячиться с ручной стиркой!       — Ой, да отдай одежду своему ручному папочке, он и постирает. Или он у тебя только для утех? — кто там это вякнул? Алекс?       — Алекс, солнышко, завали-ка свой хлебальник, пока я его тебе не зашил. — для пущего веса своих слов я вытягиваю из шлевок штанов ремень и грозно потрясаю им в воздухе. Высекаемый кожаным изделием звук заставляет не только меня, но и Гейла с Винсом и Джимом вздрогнуть от неприятных ассоциаций. — Если у тебя такое отношение к людям, которым ты дорог, тогда я понимаю, почему твой папаша нажирается в хлам.       — Угх… Прости, Мортем, сказанул лишнего. — вот так-то. Выкапывай свой замок из ямы дальше и перчатку не разевай с такими заявлениями.       Но вместо того, чтобы сказать это, я стягиваю с себя носки. Блин, иголок то сколько! Оно и понятно — дикий пляж, дикие проблемы. Тут никто иголки от сосен убирать не будет, а колкая трава и камыши растут в изобилии. Ну, хотя бы осколков от бутылок нет. Зато веток хоть отбавляй. Насчет веток у меня отдельный пунктик, причина которого — круглый шрам на бедре правой ноги. То падение на ветку было случайным, папаша просто отвесил мне пинка, пока мы гуляли по лесу, но острый обломок мне падения не простил. Итог — шрам и некоторый страх перед острыми ветками.       — Ну все, я готов. Сейчас всем будет звиздец. — майка летит на синее покрывало, отданное мне утром Лорелом, а я сам поворачиваюсь к ребятам во всей своей тощей красе.       Но никому до этого нет дела. Томми продолжает гонять мячик с присоединившимся к нему Гейлом, Алекс и Родриге начинают собирать новый замок, а Кост двинулся навстречу Питеру, Денису и Винсу, играющими в кто кого сильней водой окатит.       — Ах вы ж, предатели. Поржали, а теперь все сразу не причем. Ну окей, окей. — да и Бог с ними всеми.       Теперь я готов купаться! Влет в воду получается таким, каким я и хотел — брызги во все стороны, ребят в воде окатывает волнами. Кост шипит и дергается назад, когда я выныриваю рядом с ним.       — Ух, а водичка-то прохладненькая! — я понял это еще с первым нырком, но только сейчас ощутил по полной.       — Морте-е-ем… — Кост гневно порыкивает, отдаляясь от меня.       — Что, не хочешь морозиться? А я, думаешь, хотел? — но так просто он не уйдет. — Иди ко мне, Стакадо, давай, прими наказание храбро.       — Иди ты, кислая морда. Я тебя развеселить пытался, а ты меня утопить хочешь. — и все удаляется и удаляется, тряся укрытыми мешковатыми оранжевыми шортами ляжками.       Неа! Не пойдешь!       Я ныряю в воду. Захват и рывок — Коул с визгом падает в воду, поднимая еще больше брызг и волны. А еще ил. Выныривая рядом с ним, я снова отплевываюсь от мерзкой хрустящей на зубах смеси песка и ила.       — Доволен, лохнесское чудовище? — Коул смотрит на меня недовольно, но в глазах его есть смешинка.       — Еще как. Я отомщен! — а вот и закадровый смех. Жиденький, прозвучавший только от Томми с Гейлом, да Питера с Винсом, но и тот сойдет.       — Сейчас тебе снова придется мстить. — а?       Увернуться я не успеваю. Коул наваливается на меня всем своим весом и опрокидывает в воду. Я едва успеваю задержать дыхание, а вода уже принимает меня в свои объятия. Кост не пытается меня топить, наоборот, сразу отпускает, но я решаю поиграть. Выпускаю пузырьки воздуха и не подаю признаков жизни.       — Эй, Мортем? — сквозь толщу воды до меня доносится голос Коста. Палец тыкает в бок, больно ударяя по выпирающим ребрам. — Эй!       — Кост, ты что натворил? — голос Гейла еще дальше, я почти не разбираю, что он говорит.       — Я не знаю! — его дрожащие руки подхватывают меня под пояс. Воздух, привет! Я уже начал скучать по тебе!       — Бу. — решаю перестать играть драму одного актера. Открываю глаза и широко улыбаюсь, смотря в перепуганное лицо друга.       — Придурок! — за что тут же возвращаюсь в объятия воды, но на этот раз выныриваю. — Ты меня реально напугал!       — Прости-прости! Ну не мог я не разыграть тебя. Ты же буквально напрашивался на прикол. — лучше бы я этого не говорил. Мне в голову с размаху прилетает цветастый мяч Томми.       Поворот головы — Гейл стоит на мелководье и смотрит прямо на меня, гневно и возмущенно. Томми, стоящий рядом с ним, растерянно держит руки перед собой так, как если бы он держал мяч.       — Ауч? — честно признаю, удар был легкий. Резиновый мяч сильно много боли не причинит.       А вот и смех. Ребята заливаются хохотом, пока Гейл злобно таращится на меня, Томми прижимает руки к груди в молитвенном жесте, а Коул поднимается на ноги и шлепает к берегу.       — Веселитесь, ребята? — внезапно новый голос прерывает звонкий смех моей банды.       Я резко поворачиваю голову на голос. Между деревьев, на кромке между лесом и пляжем, стоит мужчина. Ужасно худой и бледный, он с трудом держит на плече небольшую спортивную сумку и улыбается нам. Легкий ветер треплет черные волосы и слишком большие шорты и пляжную рубашку.       — Простите, я вам, наверное, помешал. — пока я поднимаюсь на ноги, мужчина бочком пробирается на пляж и отходит в сторону. Его худое лицо с впалыми щеками, растрескавшимися губами и необычайно живыми для ходячего скелета карими глазами принимает взволнованный вид. — Я тут посижу, в сторонке, позагораю немного и уйду. Я вам не помешаю больше, продолжайте.       — Да вы не волнуйтесь так. Места всем хватит. — Гейл отводит взгляд от меня и переводит его на мужчину. — Меня зовут Гейл, а парня со мной — Томми.       Он поочередно представляет нас, тыкая в каждого пальцем, после чего названный либо приветственно махал рукой либо выделывал еще что-нибудь, что можно было расценить как дружелюбное приветствие. Когда очередь дошла до меня, я уже твердо стоял в илистом песке. Все, что я смог сделать, это вяленько улыбнуться и тряхнуть рукой в воздухе. Его голос казался мне до странного знакомым и незнакомым одновременно. В нем был что-то, что я точно знал, но того, что определить не мог, все же больше. Словно бы когда-то я уже слышал похожий голос, но он при этом был жутко изменен и преобразован. Я не могу понять, почему это так и кому принадлежал тот голос, потому что от известного мне остались только нотки.       — А как зовут вас? — Гейл осторожно подходит к мужчине. Протягивает ему руку для рукопожатия и улыбается.       — Меня зовут Диггори Харт. Приятно с вами познакомится, ребята. — и мужчина ответил на рукопожатие. Его худая, костлявая ладонь стукнула по ладони Гейла.       Именно в этот момент я увидел татуировку. Со своего места я не могу разобрать все, тем более — без очков или линз. Но примерные очертания я все равно вижу. И эти примерные очертания складываются во что-то очень странное, чуть размытое и не совсем понятное. На тыльной стороне ладони я различаю ловец снов с черными перьями, нити которого переплетаются в центре в глаз, зрачок которого — странный крест. Вокруг ловца снов расходится вязь из стеблей какого-то растения, переплетенных друг с другом. Они же окружают ловец снов, уходят на пальцы, переплетаясь там до самых подушечек, оканчиваясь там же ничем. На тыльной стороне запястья эта же вязь оканчивается двумя бутонами разных цветов. Выглядит красиво. Но в то же время — очень мрачно. От такой татуировки у меня глаза загораются, но сказать хоть что-то про нее я не спешу.       — Еще раз простите, что потревожил вас. Я, понимаете, не знал, что этот пляж уже кем-то облюбован, ну и…       — Мы на пляж монополию не устраивали, так что с радость примем вас в свою компанию. — Гейл, широкая ты душа, нет! — Правда, ребята?       Но ребята, пусть и нестройно, отвечают да. У мужчины так загораются глаза и такая улыбка расползается по губам, что мне не удается выдать свое категоричное нет.       — Спасибо вам! Я не шумный, наоборот, очень спокойный. Да и мешать вам не буду. — он так тараторит. Что-то в нем есть подозрительное. Не знаю почему, но мне этот Диггори не нравится. Начиная его лицом и заканчивая его странной татуировкой.       — А сколько вам лет? — Томми, все это время стоящий за спиной Гейла, наконец подает голос. Вот только со своей позиции я отлично вижу, как он судорожно прижимает к себе мяч.       — О, всего ничего! Двадцать пять! — он младше Лорела. Но лицо у него при этом такое, что я дал бы ему все сорок.       О невероятной худобе все помалкивают в тряпочку. Никто не хочет поднимать наверняка болезненную тему того, что наш новый знакомец выглядит как ходячий скелет и наверняка недоедает. А что я? Я тоже стискиваю зубы и молчу, делая вид, что не при делах тут. Как и все остальные. А Диггори тем временем раскладывает на песке в тенечке покрывало, достает из сумки ланч-бокс и бутылку с водой и устраивается. Он что-то напевает себе под нос, а мы все притихаем и наблюдаем. Игры прекратились. Пит, Винс и Денис выбираются из воды, Алекс и Родриге забрасывают замок, а Коул как-то опасливо подходит ко мне, похоже, совсем забыв о нанесенной ему обиде.       — Странный он какой-то. — он шепчет мне это на ухо, тыкая пальцем в ползающего по покрывалу Диггори.       — Ага. — я рад бы избавиться от непрошенного гостя. — Но Гейл прав — мы не устанавливали монополию на этот пляж. Пусть сидит. Сделает что-то странное — тогда и поговорим.       — Ребята, я, наверное, кажусь вам жутко подозрительным, но позвольте мне сделать жест доброй воли. — мужчина усаживается на покрывало и оглядывает нас, улыбаясь. — Присаживайтесь, я вас сэндвичами угощу.       — Сэндвичами? — Томми и Ронга настораживаются и прислушиваются. Мне кажется, я слышу урчание в их животах. Алекс и Пит же, наоборот, кривятся и смотрят на мужчину с подозрением. Я не отношусь ни к одному лагерю — я в раздумиях.       — Угу. Не ахти какими, правда, всего-то курица да хлеб, но, может, вам понравится. — он открывает ланч-бокс, и запах жареной курицы вмиг разносится по пляжу.       — Я бы… не отказался. — Ронга оказывается смелее всех. Или голоднее. В любом случае, он отползает от ямы с ушедшим в нее замком и подбредает к покрывалу Диггори, осторожно присаживаясь с самого его края.       — Угощайся! — мужчина протягивает ему коробочку, и улыбка его кажется такой доброй и светлой, что все подозрения быстро пропадают.       Он такой слабый на вид. Такой добрый. Ну разве может этот ужасно худой человек с доброй улыбкой и красивыми глазами сделать нам плохо? Уж наверняка он понимает, что против группы агрессивных подростков не выстоит. Я не верю ему полностью. Но и не верить не могу. Слишком… Приятный человек предстал перед нами.       — Вкусно! — Ронга откусил сначала совсем немного, как бы пробуя предложенное угощение. Но за первым осторожным укусом последовал второй — размашистый и наглый.       Сомнения пропадают. Ронга одобрил. Джим робко подбирается к нему и тоже берет себе сэндвич. За Джимом тянется Боб, за ним — Алекс и Родриге. Не проходит и пары минут, как вокруг абсолютно радостного мужчины собралась вся наша группа — подтащила к себе покрывала, уселась поудобнее. В стороне остались только я, Томми и Кост. Том потому, что кошмарно стеснялся, Кост потому, что не верил. Я… Я не знал, почему не мог заставить себя подойти к этому человеку. Он выглядел таким несерьезным на фоне с сидящим рядом с ним Гейлом. Как тряпичная кукла, бледный, худющий, не способный отбиться или выстоять хотя бы один удар могучей руки моего крепко сложенного друга. Но что-то в нем мне не нравилось. Этот голос продолжал мучать.       — Томми, иди ко мне. — Гейл махнул рукой мальчику, стоящему теперь рядом со мной.       Но тот не пошел. Он крепко вцепился маленькой ладошкой в мое запястье и в полной растерянности смотрел на ушедшего от него Гейла.       — Мне пойти с тобой? — Томми не был предлогом перебороть страх. Скорее еще одним поводом.       — Угу. — он хотел быть поближе к Гейлу — с ним он все же был ближе хотя бы потому, что жил в соседнем доме. Но боялся. И я мог помочь ему, как более храбрый друг.       И я помог. Вырвал из его ослабшей хватки запястье, подхватил мальчика под локоть и подтащил за собой к разложенному на земле покрывалу. Томми оказался усажен рядом с Гейлом. Я не удивился, когда он тут же придвинулся к нему поближе, чуть ли не забираясь тому подмышку как птенец под мамкино крылышко. Мне оставалось только сесть рядышком с ним и почувствовать себя в счастливой очень гейской семье, где Гейл — папа, я — мама, а Томми — наш робкий трусливый сынишка, который нуждался в поддержке.       — Томми, так ты будешь? — Гейл осторожно взял из коробочки еще один сэндвич, заставив меня задуматься о том, сколько их там у Диггори и не сильно ли мы его объедаем. Но вместо того, чтобы самому съесть весьма аппетитный на вид продукт, он протянул его мальчику.       — У-угу. — тот все еще продолжал угукать и опускать взгляд. Но при этом смело хватанул сэндвич и несдержанно откусил от него огромный кусок.       Сказать, что в этот момент лицо его почти что засияло, как намытая монетка, значит не сказать ничего. Похоже, он был очень голоден, потому что сэндвич начал стремительно исчезать в его на вид маленьком рту.       — Кост, давай к нам. — голосу я придал интонацию из разряда «забей и при». И то, что Коул подчинился этому, привело меня в некоторое удивление.       Он сел между мной и Ронгой. Недовольный, насупившийся и подозрительный. Тощий и такой же голодный, как и почти все из моей банды, за исключением разве что меня.       — Не стесняйтесь, у меня тут много сэндвичей. — Диггори убрал опустевшую коробочку в сумку, но тут же заменил ее второй, в которой лежали точно такие же сэндвичи. — Мы хотели выбраться с друзьями сюда, но они в последний момент передумали. А я остался с едой и желанием купаться. Ну и… Вот я здесь, со всеми этими запасами.       — А разве вы сами не хотите все это съесть? — Джим как всегда. Будь его воля, он бы все наши застолья в одну харю уплетал, а нас бы оставлял с носом.       — Увы, но мне нельзя такую еду. Пищевое расстройство. — говоря об этом, он не скривился. Да и звучал слишком легко. Либо смирился, либо врал. — Все, что я могу есть — яйца да фрукты с овощами. Говоря проще, я почти вегетарианец.       Кто-то неумело хохочет. Коробочка с сэндвичами оказывается рядом со мной. С секунду я борюсь с желанием взять аппетитный чуть поджаренный хлеб с курятиной. История звучит правдоподобно, Диггори, конечно, выглядит малость подозрительно, но не злым человеком. Так что в итоге я хватаю сэндвич. Откусываю сначала совсем немного. Пытаюсь распробовать. Хлеб вкусный — корочка хрустит под зубами, вкус какого-то чесночного соуса наполняет рот. Но потом я начинаю пережевывать кусок вареной курицы. И едва сдерживаюсь, чтобы не сплюнуть и не посмотреть, с чем это мясо. На вкус похоже на курицу, да. Но этот привкус… Я отлично знал вкус курицы, я ел ее очень часто. И что-то в этой курятине было не так. Почему ребята этого не понимали было понятно — они нормальную еду в последний раз ели хрен знает когда. Но мне было доступно изобилие относительно нормальных магазинных продуктов.       — Какой-то странный у этой курицы привкус… — и потому я высказался. Глаза Диггори блеснули недобро или мне показалось?       — Возможно, из-за специй? — но он улыбается. Жмурит глаза и лыбится, а тонкие плечи слегка подрагивают.       — Может. — мне просто кажется. Из-за всей этой истории с Потрошителем и артеками я становлюсь параноиком.       Еще кусочек сэндвича, и вкус становится приятнее. Если привыкнуть к нему, он очень даже неплох.       — Что ж, пока вы едите… Хотите, я расскажу вам что-нибудь? У меня в запасе много интересных историй. — признаюсь честно, звучит интересно. Всякие истории из жизни мы любим и травим за милую душу, особенно в такие ламповые моменты.       — С радостью послушаем. — Гейл опять отвечает за всех, но на этот раз ему вторят Ронга и Джим. Похоже, они прониклись доверием к нашему неожиданному приятелю.       — У меня создается такое впечатление, что лидер банды тут ты, Гейл, а не я. — я шучу лишь отчасти. Конечно, я не раз говорил, что Гейл будет лучшим лидером, но понимать, что он все-таки им становится, все равно несколько обидно. — Впрочем, я тоже не против послушать истории.       Остальные кивают вместе со мной. Даже Коул, после весьма красноречивого взгляда в мою сторону, с неохотой кивает.       — Так… Расскажу-ка я вам историю о том, как опасно следовать только зову чувств, лишая себя разума. — охренеть, истории о любви. Но я готов их послушать. Потому что в последнее время все чаще ловлю себя на том, что возбуждаюсь от мыслей о соседушке.       Диггори оказывается неплохим рассказчиком. А еще человеком с несчастливой судьбой. Он рассказал о том, как пытался завоевать девушку, в которую был влюблен большую часть своей жизни. О том, как она отказала ему и предпочла парня, которого знала не больше года. О том, как он, сгорая от ревности, поддался чувствам, купил пистолет и выстрелил в своего соперника. По счастью, он никого не убил. Пуля пробила парню ногу, но он выжил. Девушка заявление на него не написала. Но об отношениях с ней можно было забыть. С тех пор Диггори бросил университет и скитается по Америке в поисках себя и прощения себе и тому, что он тогда сделал.       — Я был ужасно глуп. То, что я сделал, нельзя простить. — удивительно, но мы все досидели до морали, хотя никогда ее не любили. — Я повел себя как дурак, слепо пойдя на зов чувств. Мозгов-то не было. Так что, ребята, помните, мозги всегда должны быть превыше чувств. Иначе вы можете столько натворить, что сами удивитесь, как это у вас получилось. — к счастью, мне такое пока не грозит. Лорел мне дорог, но я умею мыслить здраво и понимаю, что ему малолетка-мальчишка даром не сдался как любовник. — И вот, любовь свою я потерял. Все, что у меняя осталось — кольцо от нее.       А в следующий момент он вытаскивает из-под майки кольцо на тонкой веревке. Глаза мои загораются, дрожь пробегает по спине. Золото тускло поблескивает в слабом свете, а изумруды отражают яркие лучики. Это кольцо… Какого черта оно так похоже на кольцо Харона? Это… Это же мне подтверждение от вселенной о том, что колец с изумрудами много? Да, наверное, потому что это кольцо тоньше, и изумруды в нем небольшие. Оно словно бы обручальное. Наверное, так оно и есть, если учитывать историю Диггори. Но все эти совпадения меня уже порядком смущают. Мне надоедает придумывать всякие оправдания. Почему я все еще это делаю? Черт его знает. Но я это делаю.       — А расскажите еще что-нибудь. — Гейл смотрит на него во все глаза. Как и каждый из нас. Ребята захвачены его мягким голосом и интересным рассказом, я же наблюдаю за тем, как золото и изумруды кольца исчезают под рубашкой под тихий смешок Диггори.       — Да, да, еще что-нибудь. — мы давно не испытывали доверия ко взрослым. Многие из нас предвзято относились ко всем, кто был старше двадцати. Но этот человек… Каждого из нас его голос смог загипнотизировать.       Почему Диггори такой странный? На вид добрый, мягкий и слабый, но с сильным голосом и тяжелым взглядом. Это кольцо тоже не внушает мне позитивных мыслей. Но при этом я зачарован Диггори и его голосом. Еще. Расскажи еще. Я хочу послушать его голос еще. И к черту все эти совпадения, от которых меня начинает тошнить. Несмотря на то, что их слишком много, совпадения есть просто совпадения. Правда же?       — Если вы хотите… Тогда расскажу вам о том, как я с Марисой — это та девушка, в которую я был влюблен — неудачно подшутили над соседями. — сомнения уходят в сторону, когда он начинает говорить. Нет золота в блеске его живых глаз. Я не чувствую угрозу и тону в его рассказе.       Диггори остается с нами надолго. Мы не отпускаем его до тех пор, пока звонок Лорела не возвращает меня к реальности.       Только когда в трубке звучит знакомый теплый голос, спрашивающий о том, как скоро я пойду и не нужно ли меня забрать, я возвращаюсь к этому миру. Всегда во главу каждого действия надо ставить ум, а уже после — чувства. Это из историй Диггори я усвоил. Но почему так начинает биться сердце, а мир обретает новые краски, когда Лорел говорит, что встретит меня у дороги?       Я бесконечно в него влюблен и знаю это. Но я рожден не в то время и не тем человеком, чтобы быть с ним.       Я рожден тем, кто никогда не сможет жить нормальной жизнью. Друзья, любовь, семья — всему этому, кажется, пришел конец в зачатке. Потому что ни с кем я больше не могу быть спокойным, зная, какая тайна кроется за нашей спокойной жизнью.       Я прощаюсь с друзьями и убегаю прочь. Прости, Коул. Со мной все в порядке. Я просто не могу больше быть твоим другом, как это было раньше.       И о чем я только думаю, пока иду по лесу совершенно один?