Бой
23 февраля 2019 г. в 19:12
До кладбища я добираюсь словно в тумане. Растерянный, напуганный, жаждущий ошибиться. Я чуть пошатываюсь, плечи у меня подрагивают, в горле першит, ноги еле слушаются, а в голове такой бардак, что в собственных мыслях можно запутаться. Меня обуяли настолько противоречивые чувства, что попытка успокоиться грозит истерикой. Этого не может быть — и это все, что еще существует во мне осознанно и полноценно.
— Мортем, подожди… Пожалуйста, подожди… — голос Мартины не достигает меня — я едва слышу его сквозь стук крови в ушах и панические мысли в голове.
— Мортем, она права. Мы уже не можем бежать! — Селина тоже пытается до меня докричаться, куда более громко, нежели Мартина. Ее голос звучит жалостливо и с мольбой.
Но я только отмахиваюсь от девушки и ускоряю шаг. Бежать, только бежать! По холму я поднимаюсь с невероятной скоростью, почти взлетая до ворот, оставляя позади напарниц. Запинаюсь уже после, чертыхаюсь себе под нос. Мне не больно, но разочарование столь сильно, что даже такая глупость вызывает внутри взрыв эмоций. Сдержать его трудно, но мне удается — я отвлекаю себя тем, что вновь срываюсь с места, оставляя позади проклятый камешек. Площадь перед магазином я пересекаю так быстро, как только могу на своих непослушных ногах. И, наконец, знакомая темная дверь предстает передо мной глухой стеной. Меня ощутимо потряхивает, рука постоянно дергается, когда я тянусь к ручке двери. Лорел должен быть тут! Он должен быть на работе. И он ответит на все мои вопросы, хочет того или нет. Он развеет все мои сомнения и подтвердит ложность догадок. И тогда все будет хорошо…
— Лорел! — я открываю дверь, с трудом опираясь на косяк. Воздух горячий и душный, дышать им невероятно тяжело, и каждый вдох причиняет боль. Подперев дверь ногой, я беглым взглядом осматриваю помещение. — Черт…
Но Лорела так и не нахожу. В зале пусто — среди могильных плит и выставочных гробов не блуждает знакомая фигура и даже из подсобки не раздается ни звука. Даже Пуфик не показывается на шум. Меня могло бы это насторожить, ведь этот кот всегда выходил ко мне. Но сейчас все, что меня волнует — Лорел и множество моих непослушных мыслей. Благоговейная тишина и запах ладана… Где же ты, Лорел? Прекрати меня мучить, покажись и отринь все мои сомнения! Прошу тебя…
Я разворачиваюсь в дверях и вылетаю обратно на площадь. Сил все меньше, отчаяние все сильнее и веры почти не осталось. Селина, Мартина и Ева устало плетутся ко мне. Медленно и уныло, почти ползя и еле перебирая ногами, они хотят догнать и остановить меня. Но я не дам им шанса сделать это. Ждать их я не собираюсь. Мне нужно попасть домой, срочно. И снова пускаюсь в бега. Осталось совсем немного, всего лишь преодолеть калитку. Никто не сможет сейчас меня остановить. Не должны. Ключи падают на землю, когда я пытаюсь открыть калитку.
— Блять! — язык заплетается, я путаюсь в пальцах, с трудом поднимая с земли связку.
Рваные движения, сорванное дыхание, сердце, тяжело колотящееся в груди… Если я остановлюсь, то упаду без сил. Это ничего не значит, но не для меня. Мне кажется, что если сейчас я остановлюсь, то упущу так необходимую правду, которая убежит от меня вместе с бесконечно текущим временем.
— Мортем, твою мать, ну ты и… — запыхавшаяся троица только подходит ко мне. Селина ругается, покрывая меня истинно-человеческим матом, а чертова калитка наконец поддается напору.
— Идем быстрее. — я не могу связать слова в голове, у меня все там смешалось, а паника перед ощущением правды душит.
Я все узнаю и найду истину. Если Лорел окажется Хароном… Если Лорел окажется Хароном… Я не знаю, что, черт возьми, сделаю с ним. И с собой! Весь мой мир и так оказался ложью. Бабушка врала мне, я врал друзьям, все вокруг наебывало нас каждую секунду чертовых столетий от существования человечества. За этот месяц я потерял всякую веру в то, что существовало вокруг меня. Все, что у меня осталось — любовь к Лорелу и слабая вера в человечество, держащаяся на Грехеме и моих друзьях. И именно они сейчас поставлены на кон перед тяжестью правды. Стоит только мне узнать истину… Что я буду делать, если мои догадки правдивы? Я не знаю. Рухнет все, за что я еще цепляюсь, наверное. Я так этого не хочу, черт побери…
— Лорел! — я влетаю в дом, не разуваясь, срывая голос от крика. — Лорел, выходи сейчас же! — его не должно быть в городе сейчас. Либо в магазине, либо дома. Другого не дано. И я найду его.
Ответа не следует. Я едва сдерживаю нецензурное выражение, меня окончательно захватывает злоба, но в то же время отчаяние и обида. Почему? Почему тебя нет рядом?! Где ты?! Я сбрасываю обувь неаккуратно, едва не оторвав подошву кроссовка. Идущие за мной Селина и Ева куда более осторожны — входят в дом аккуратно, осматриваясь. Мартина так и вовсе закрывает за собой дверь — тихо, еле слышно.
— Пройдите пока на кухню, хорошо? — я вытащу Лорела на разговор, чего бы мне это не стоило. — Я сейчас приведу подозреваемого. — как у меня еще хватает мозгов на шутки? Я пуст, я растерян, я убит догадкой. Но что-то еще живо благодаря увядающей вере в лучшее.
Девушки мне не перечат. Возможно, потому, что совершенно выдохлись и рады бы были сесть и отдохнуть некоторое время. Я не вдаюсь в подробности — иду прямиком в комнату Лорела. Окно опять открыто, и по коридору вместе с ветром парит белая шторка. Запах лета входит в дом, а снятая магнитная лента опять лежит на подоконнике. Сегодня утром она была на шторах, но уже сейчас лежала, никому не нужная и забытая. Зачем ты снял ее? Почему ты такой, Лорел? А Лорел ли ты вообще или нагло врал мне все это время?
Дверь в комнату как последняя преграда. Я чувствую, что Лорел там — чутьем, сердцем, жопой, мне уже все равно чем. Я просто чувствую, что решение моего вопроса скрыто за этой легкой темной дверью. Холодок пробегает по спине, и ворвавшийся в дом ветер треплет отросшие волосы на затылке. Я перебираю плечами и переступаю с ноги на ногу. Решиться даже притронуться к этой двери так трудно… Открыть ее еще тяжелее — ручка обжигает холодом, пальцы не слушаются, преграда поддается мне с трудом. Я тяну ее на себя, едва в силах не жмуриться от волнения. Скрип в ушах как взрыв ядерной бомбы — так же смертоносен и мучителен. Свет из коридора рассеивает черноту комнаты, ветер с воем подкидывает шторы вверх и жар и холод окутывают меня.
Лорел сидит у окна. Я сразу понимаю, что-то не так. Он весь согнулся, сжался в комок, как защищающийся от атаки зверь. В воздухе я почувствовал неприятный, тошнотворный запах, которого никогда не было в пределах убежища всегда чистоплотного Лорела. Я пригляделся. Руки Грехема были неестественно сдвинуты за спиной, рот заклеен. Мы встречаемся взглядами — в моем удивление смешалось с разочарованием, в его только страх бушует.
— М-м-м-м! — он пытается кричать, размахивает ногами, выгибается. Но я не могу понять его предупреждений.
А затем из тени на кровати Лорела выступает существо, видеть которое я больше никогда не хотел. Огромная тварь выходит на свет, и мурашки бегут по моей спине, когда жилистая когтистая лапа с треском опускается на матрас, а капли темной слюны капают на простыни. Вендиго ступает легко, но каждый его грациозный шаг в мою сторону отдает дрожью во всем теле. В распахнутой пасти сотни острых клыков, а маленькие глазки-бусинки на мощной уродливой морде блестят в предвкушении. Тварь словно бы ухмыляется, замечая меня. Хвост ее с грохотом обрушивающихся рамочек и ваз резко скользит по изголовью кровати. Воздух выбивает из легких и бессловесные крики Лорела остаются неуслышанными. Мое сердце пропускает удар. Разочарование и надежда уступают место неистовому, животному страху. Я открываю было рот, но из него не доносится ни звука, хотя я чувствую, что усиленно напрягаю голосовые связки. Вендиго ступает еще раз, сползает с дивана и становится в луч света, закрывая своей огромной тушей Лорела.
Эта тварь куда больше той, что встретилась нам с Грехемом в лесу — это последнее, что я успеваю понять перед тем, как тяжелое мощное тело рычащего монстра сбивает меня на землю.
Секунда — мы вместе выкатываемся в коридор. Острые клыки впиваются мне в руку, раздирая одежду и прокусывая кожу до кости. Боль как взрыв фейерверка, фееричная и невероятная настолько, что я воплю дурниной, срывая голос. Топот и грохот сопутствуют спешащим мне на помощь девушкам. Стук — Лорел бьется в оковах всем телом, наверняка жаждая мне помочь. Все, что я вижу перед собой — крепкие мускулы и грубую кожу тела, что вот-вот расплющит меня. В инстинктивном желании жить я пинаю вендиго ногами изо всех сил. Но ему наплевать. Даже рычания не доносится из горла, только подвижный хвост больно бьет меня по ноге. Крепкие клыки лишь сильнее стискиваются на изодранной руке, и вот уже кость скрипит под их давлением. Черт побери, как же больно! Отпусти меня, тварь! Отпусти!
— Мортем! — крик Мартины, звон металла — и все в один момент.
Селина налетает на вендиго светловолосым ураганом гнева — ее копье легко взлетает высоко вверх в пространстве узкого коридора и пронзает бок твари одним стремительным движением. Моя рука оказывается отпущена, вендиго с воем отходит назад, тяжело тряся головой и рыча от слепой ярости. Кровь капает из ее пасти пол, а чернота глаз наполняется гневом. Потоки черной крови струятся на пол, острая вонь заполняет мои легкие вместе с тяжелым всхлипом. Я прижимаю руку к груди. Тело невольно начинает чуть покачиваться на полу, словно бы я пытаюсь баюкать ноющую конечность.
— Мортем, как ты? — Ева оказывается рядом первой. Подхватывает меня, оттаскивая назад, помогая держать на весу руку. Усаживает у стены, опускаясь рядом на колени, и заглядывает в глаза. В карих омутах — страх.
— Лорел… Лорел! — я почти не чувствую боли, все, что меня волнует — Грехем, запертый в комнате, перегороженной огромной тушей вендиго.
Селина слышит меня — поворачивает голову в сторону дверного проема на доли секунды. Брови ее хмурятся, когда она замечает заложника. Вендиго хватает и той доли секунды, что потратила артек на поиск запертого Грехема. В следующий момент мы с Евой уже наблюдаем за тем, как тварь навалилась на копье Селины, звонко клацая зубами в миллиметрах от ее лица. Я никогда не думал, что Селина настолько сильная, но ей хватило силы, чтобы сбросить тварь на пол и снова погнать ее от дверей. Но сдаваться вендиго не собирался. Насколько бы сильна не была Селина, вендиго тоже был достойным противником.
— Лорел в комнате! — вот единственная мысль, что затмила мое сознание полностью. Лорел… Кем бы он ни был, хоть дьяволом во плоти… Я все еще чертовски люблю его.
Я не могу оставить его там! Не могу позволить ему оставаться одному на волоске от смерти!
Я вырываюсь из рук Евы, с трудом поднимаюсь на ноги, держа целой рукой раненную. Кровь капает на пол, я почти не чувствую укушенную конечность, но все равно легко и уперто несусь к комнате, проход в которую Селина уже освободила. Меня шатает и носит из стороны в сторону. Но я стараюсь быть быстрее. Настолько быстрее, насколько позволяют мне подгибающиеся от страха и боли ноги. Лорел все там же, сидит на полу и бьется в оковах, пытаясь выпутаться. Слышит мои шаги — поднимает голову. Взгляд полон ужаса и волнения, он шумно втягивает воздух носом, неотрывно наблюдая за каждым моим неаккуратным шагом. Переводит взгляд с руки на лицо и кривится. Янтарь его глаз темнеет, а темные брови хмурятся.
— Лорел. — я падаю перед ним на колени. Здоровой рукой тянусь к лицу, собираясь убрать скотч. — Лорел… — голос подводит, кровь все покидает меня. Рукав толстовки пропитался ею насквозь. Боли уже почти нет, есть только туман в голове и образ Лорела передо мной.
Движение получается неаккуратным. Я наверняка причиняю Лорелу боль, срывая проклятый скотч с его лица. На тонкой липучей ленте остаются его волосы, я это вижу. Но он не издает ни единого звука. Только тяжело вдыхает воздух ртом и тянется лицом ко мне, словно бы пытаясь убедиться, что это точно я.
— Мортем, Боже… — он сбивается, останавливается, шумно выдыхает. Смотрит на меня с ужасом и тревогой. И голос так дрожит, а губы поджаты.
Он так волнуется за меня… Как я могу сомневаться в нем, Боже, как?
— Не волнуйся, я в порядке, правда. — рука, возможно, скоро отвалится к чертям собачьим или я откину копыта от кровопотери. Но если Лорел цел, мне все равно. — Давай-ка я тебя развяжу, хорошо? — шум битвы за стенами комнаты нарастает.
Я слышу крик Селины и вой вендиго. Вопль Евы достигает моих ушей. Грохот, стук, звон — все смешалось, создав немыслимый саундтрек для самого зубодробительного боевика в истории Голливуда. Скале-Джонсу и Сильвестру Сталлоне и не снилось. Но я не должен обращать на это внимания. Передо мной Лорел, и только он сейчас имеет значение. Я пытаюсь передвинуть его — ногами Грехем помогает мне, двигаясь по велению моих дрожащих пальцев. Попутно ощупываю узел на его запястьях. Крепкий, одной рукой не развяжу ни за что. Надо будет ждать помощи.
— Твою мать! — отчаянный вопль Селины пропитан болью.
Я поворачиваюсь, желая знать, что происходит. И именно в этот момент вендиго достигает первой победы. Вместе с Селиной он катится по полу, заваливая ее на него. Торжествующий рев настолько громкий, что в ушах закладывать начинает. Взмах когтистой лап заканчивается визгом Селины. Все происходит слишком быстро. Мгновение — Селина распростерлась на полу, не в силах противостоять озверевшему чудовищу. Второе — тварь поворачивается ко мне. Задними ногами вендиго отталкивается от пола и летит в нашу с Лорелом сторону. И клыки его нацелены на связанного могильщика, а черные бусинки глаз полны предвкушения.
Нет… Не позволю! Я не дам его ранить!
Я закрываю Лорела собой, лицом к лицу сталкиваясь с чудовищем. Черная тяжесть все ближе, а затем снова накрывает всем своим весом. Когти передних лап вонзаются в плечи, а задних — разрывают джинсы и кожу бедер. Алые от крови клыки смыкаются на моей шее. Крика выдавить не получается — кожа стремительно рвется под клыками вендиго. Тьма и кровь застилают взор, я пытаюсь биться в крепкой хватке когтей и зубов. Я хочу ударить существо руками, смахнуть его с себя ногами, но сил не хватает. Мои потуги кажутся бесполезными и невозможными. Тяжесть слишком большая, боль слишком сильная, я слишком слаб…
Неужели я… Умру? Вот так? От клыков какой-то твари из иного мира, прямо на глазах Лорела? Этого не может быть. Так ведь не должно быть. Я должен умереть не так — от отравления алкоголем, от передоза, от холода. Что-то из этого — мерзкого и неправильного, аморального. Я не могу умереть как герой — закрывая собой любимого человека. Это не моя судьба. Не может быть моей судьбой… Я должен был умереть как бесполезная последняя мразь. Но я умираю сейчас.
Нет, я ведь не хочу! Мне столько надо узнать! Я должен поговорить с Лорелом. Я должен сказать ему… Сказать ему, что люблю его, что не могу без него. Я должен узнать правду — возможно, сломаться из-за нее, но узнать. А Гейл… Я ведь обещал ему джин-тоник и прогулку завтра…
Почему же так больно, Боже?
— Мортем! — крик Лорела звенит от ужаса.
Нет! Я хочу жить! Я хочу жить ради Лорела! Ради Гейла! Не убивай меня! Не убивай, пожалуйста! Не забирай меня к себе! Я молю несуществующего Бога о пощаде, которую он не может мне предоставить.
А затем… Затем начинается магия.
Мне кажется, что с небес спустился ангел. Света нет, но мне все равно чудится небесное тепло и лучи ворот Рая, как в глупой религиозной повести, одной из тех, что заставлял читать меня Гарольд. Голос такой спокойный и тихий, словно бы нет сейчас боя, словно бы не грозит нам всем опасность и смерть. В нем нет ни капли тревоги — только невыплаканные слезы и глубокая любовь. Высокий голос, невероятная песня, тихие напевы спустившегося с небес ангела. Колыбельная проникает в мое умирающее сознание и захватывает его с головой, унося прочь разбивающую вдребезги боль.
— Пусть сам свет утонет в грезах… — я знаю, кому принадлежит этот голос. Я слышал его каждый день своей жизни вот уже как… Пять месяцев? Шесть? Я помню его по своим снам и по своим грезам — там он шептал мне слова любви. А здесь… Здесь мой ангел поет самую прекрасную песню из всех, что я слышал. — Время не гоня… — мне не нужно умирать, чтобы понять все.
Паззл наконец собрался, но расколотому миру хуже не стало.
Лорел срывает голос, выдавливая из себя каждое слово. И песня его совершает чудо — под тихую мелодию отчаяния и горя вендиго разжимает челюсти. Я падаю на землю — почти не могу пошевелиться, как всегда бесполезен. Тело не слушается. Я едва могу смотреть в потолок. Дышать так тяжело… Все, что я могу, так это наблюдать, как под надрывное пение Лорела существо отступает назад, словно зачарованное. Я тоже зачарован — голос моего ангела еще держит меня в сознании, хотя на губах булькает кровь, а с каждым выдохом из горла выливается еще больше алого.
— Харон? — отчаянный вой Селины поверх волшебной мелодии. — Черт!
Звон металла. Все оправдалось. Крик твари. Я был прав. Черная кровь смешивается на полу с моей. Лорел врал мне так долго…
Но я спас его. И только это имеет значение сейчас, когда смертный холод охватывает конечности.
— Я буду… — хрип прерывает прелестную песнь жизни. — Тебя жда… — он не заканчивает. Давится окончанием слова и задыхается.
Что с ним? Двигайся, тело! Я должен знать, что с ним! Почему я проваливаюсь во тьму? Я должен быть с Лорелом! Я не хочу его бросать! Нет… Не хочу… Я не хочу умирать!
— Какого черта?! — крик Селины повторяется. Она плачет? — Какого черта, Харон?!
— Не сейчас… — почему ты так хрипишь, Лорел? Я ведь тебя спас? — Помоги… Помоги Мортему.
Я чувствую тепло ладоней на своих плечах. Поднимаю мутный взгляд вверх, пытаясь сделать еще вздох. Взволнованное лицо Лорела прямо надо мной — глаза пусты, а на бледных губах пузырится темная, почти черная кровь. Она же струится из его носа тонким потоком. И это черное марево — все, что достигает моего угасающего сознания. Я так хочу коснуться тебя. Но у меня нет сил. Руки не слушаются. Коснись меня. Поцелуй меня. Будь со мной… Пожалуйста, хотя бы в этот последний момент.
— Держись, Мортем, ты только держись. — его теплые ладони на моих щеках. Начинается новая песня — я вижу, как шевелятся его губы и как он закашливается, силясь продолжать.
Но я больше не могу. Черное и алое сильнее. Темнота захватывает — я погружаюсь в нее, тону в ней так стремительно.
Сознание покидает меня. И боли больше нет. Остаются только родной голос и песня, которая преследует меня даже там, куда не дотягиваются лучи летнего солнца.