Я бы вечно играл Джульетту

      Локи вертел в тонких пальцах упаковку со свежими ягодами малины уже минут пять точно, Фрейя устала разглядывать полки с овощами, и устало привалилась к ноге папы. Это отрезвило Локи, и он с тяжелым вздохом поставил упаковку обратно.       – Паап, а можно мне шоколадку? – заглядывая в глаза отца своими огромными океанами, заискивающе спросила Фрейя.       – Можно, – выдохнул Локи, впервые за долгое время разрешив дочери сладость. Ему бы хотелось баловать любимое дитя хоть каждый день, но их скромные финансы не всегда позволяли больше, чем необходимый набор продуктов. И хотя Тор наконец получил хорошую выплату, средств хватало разве что на шоколадку. Локи некстати вспомнил, как раньше им малину приносили ящиками, потому что Лафей знал о слабости сына к данной ягоде и нередко любил баловать свое единственное дитя. Эта жизнь казалась такой далекой, что будто бы и не с ним, а от осознания обратного становилось только больнее.       Локи взглянул на корзину. Находящийся там набор продуктов только больше удручал своей скудностью. Телефон издал свой неприятный звук, привлекая внимание хозяина.       – Да, Тор, – зажал трубку плечом и ухом парень, двигаясь дальше по магазину. – Там же было много порошка. Ладно.       Локи с раздражением убрал телефон. Ему хотелось материть весь этот магазин, Тора, эту жизнь и даже чертов стиральный порошок, что закончился так не вовремя. Если он правильно посчитал сумму, на небольшую пачку должно хватить.       «Если Тор и дальше будет так неаккуратен со своими железками, будет ходить грязным» – про себя пожелал любимому всего хорошего Локи.       На кассе его злость почти можно было потрогать. Долбаные центы складывались в приличную дополнительную сумму, что Локи едва нашел на дне сумки последние несколько монет, чтобы не пришлось ничего выкладывать, это бы явно была шоколадка Фрейи, чего любящий родитель никак не желал.       Но дочка осталась с шоколадкой, а Локи казалось, что он прошел семь кругов ада. Он видел эти нетерпеливые, насмешливые, фыркающие выражения лиц людей в очереди и хотелось выть от бессилия и стыда. Кто бы мог подумать, что сын Лафея Лафейсона будет просчитывать каждый цент в обычном сетевом магазине. Локи становилось противно от самого себя.       – Вы забыли, – раздался над ухом вежливый голос.       Локи резко обернулся, в панике пытаясь понять, что он мог забыть, встречаясь взглядом с улыбкой в черных глазах. Он чуть склонил голову, пытаясь понять, почему это лицо, эти оттопыренные уши и белоснежные волосы кажутся ему очень знакомыми. Но никто в Хельхейме не мог носить столь дорогой и идеально скроенный костюм. Мужчина вложил упаковку с малиной Локи в руку и успел исчезнуть раньше, чем тот смог как-то отреагировать или возмутиться.       – Пааап… – недовольно протянула Фрейя, дергая родителя за штанину, призывая поторопиться, ребенку надоела эта скучная территория супермаркета.       Сегодня у Локи был явно не его день. Этот чертов супермаркет со странным мужчиной, которого он так и не мог вспомнить. Идиотские песенки мультиков еще больше раздражали. После уплаты всех необходимых счетов и распределения бюджета, у молодой семьи опять не осталось денег. А теперь еще и совершенно странный звонок Лаувеи внес разлад в итак скрипящие отношения между супругами.       – Что тебе опять не нравится? – резко ставя перед супругом тарелку, спросил Локи, едва сдерживаясь.       Тор, уставший после двойной смены, сразу воспринял рассказ о звонке миссис Лафейсон в штыки. Все, что ему на данный момент хотелось – это спокойно поесть и лечь спать, чтобы не было желания наутро разбить чью-нибудь, а то и собственную, голову кувалдой, хотя вряд ли это желание исчезнет.       – Тебе не кажется это странным? – пододвигая к себе тарелку, вздохнул Тор.       – Что может быть странного в желании моих родителей увидеться с внучкой?       – Наверное то, что это впервые за ее четыре года? – огрызнулся Тор, почти видя эту кривую улыбку Лаувеи, когда она смотрит на малышку Одинсон. А тут сама вызвалась сводить на аттракционы.       – Ты прекрасно знаешь, как им было сложно простить мой поступок.       – Конечно, ведь мы отняли у Лафея единственного наследника, – фыркнул Тор, прекрасно помня, как пестрили заголовки газет, когда чета Лафейсонов выходила в свет всем семейством, пока подающий надежды сын бизнесмена не спутался с простым парнем по другую сторону спектра.       – И за это они нас тоже простили.       Локи искренне не понимал эту враждебность Тора к своей семье, что все же позволила молодым людям самим решать свою судьбу. Локи прекрасно знал, что Лафей мог стереть их обоих в порошок, вынудить Локи остаться дома или вернуть его силой, что ни Тор, ни кто-либо на этом свете не смогли бы подкопаться к действиям родителя. Но Лафей и Лаувея позволили сыну сделать свой выбор, хоть и после нескольких скандалов, что теперь Локи считал вполне заслуженными.       – Тогда что ты от меня хочешь? Ты ведь уже все равно все решил?       – Ты прав, – невозмутимо ответил Локи, поджимая губы. – Просто решил, что тебе не наплевать на семью.       – Мне не наплевать на семью! – рыкнул Тор, отбрасывая вилку на стол. Кусок в горло не лез от таких заявлений. Он из кожи вон лезет лишь бы принести в дом больше, чем обычно. Да, это совсем не та жизнь, о которой они так мечтали, трудностей оказалось больше, чем двое парней могли предположить окрылённые любовью, но тогда свой выбор они сделали и теперь перед ними последствия, что им, наконец, стоит принять.       – Я пашу как проклятый, а не курю сидя на байке!       – И очень об этом жалеешь!       – А ты жалеешь, что не остался тогда под крылом папочки! Это же не из-за них мы сбегали по поддельным документам! – обычно прямолинейный Тор просто сочился сарказмом.       – И, конечно же, совсем не из-за тебя! – тарелка Локи со звоном полетела в раковину, лишаясь кусочка окружности. – Это же я забеременел посреди учебного года! Хорошо еще, что в выпускном классе!       – Теперь ненавидишь меня за это? Что отдался мне?       Последнее время Тор стал считать себя мазохистом, потому что словно желал услышать то, что причинит ему еще большую боль. Он видел отчаянье и усталость в зеленых глазах любимого, и как бы он ни старался, Локи словно угасал.       – Нет, Тор, я тебя не ненавижу, – устало потер переносицу Локи, делая шаг по направлению к двери. – Спокойной ночи.       Раньше, он бы кинулся к Тору с уверениями в безграничной, сжигающей грудь любви, уселся бы на колени, зацеловал заросшую щетиной щеку, стиснув мощную шею в объятиях. Сейчас же ничего доказывать не хотелось, а на душе остался отвратительный осадок очередной ссоры, в которой они опять пытались найти виноватого, но каждый раз лишь сильнее начинали винить друг друга.       Спать они легли как обычно спинами друг к другу. И каждый задавал себе вопрос: когда спать, отвернувшись друг от друга, стало привычно?

***

      Понимание, что в чем-то Тор был прав, усиливалось у Локи на протяжении всей дороги к парку развлечений. Лаувея заехала за ними на белом лимузине, коротко кивнув обоим своим спутникам, пока те забирались в длинный салон.       – Что? – в ужасе спросила Лаувея на немигающий взгляд уставившейся на нее Фрейи.       – Платье? – подавив тяжелый вздох, спросил у дочери Локи.       – Да, – не сводя огромных голубых глаз с Лаувеи, подтвердила Фрейя, теребя подол своего лучшего платьица.       – Ей нравится твое платье, мама, – поспешил успокоить напряженную, как струна, мать парень.       – И серёски, – тут же добавила Фрейя, хлопая глазами. – Папа, а ты мне такие купишь?       – У тебя не проколоты ушки, дорогая, – шутливо дергая дочку за ушко, ушел от ответа Локи. В ушах Лаувеи покачивались массивные нити изумрудов, обрамленные золотом. Платье же привычно закрывало шею и плечи, спускаясь по точеной фигуре ниже колен. Миссис Лафейсон ненавидела вульгарных, открытых нарядов, являя собой сдержанность французских дизайнеров, которыми восхищалась. Достаточно простое, оно было выполнено из мягкого бархата цвета слоновой кости, и, хотя совсем не подходило для прогулки с непоседливым ребенком, зато отлично подчеркивало статус женщины.       Локи с ужасом представил, как сейчас смотрится рядом с матерью в черных поношенных джинсах и видавшей отбеливатель рубашке. Лаувея словно прочла мысли сына, а может мать просто все же хорошо его знала, пусть никогда и не проявляла пресловутых материнских инстинктов.       – Локи, – мягко произнесла она, словно не было этих лет и истерик, – впереди лежит чехол с более подходящей для вас одеждой. Надеюсь, Фрейе понравится и это платье.       – Ты серьезно? – уточнил Локи, словно подросток, которому объясняют появление подарков под елкой Санта-Клаусом. Слова Тора о подарках сидели в его голове, и нельзя сказать, что он был не прав. Тот раз действительно был единственным, когда Лафейсоны что-то преподнесли молодому семейству.       – Это разве повод шутить? – безэмоционально отозвалась Лаувея, все же взглянув в окно. Они покидали ненавистный ей Хельхейм и дорога становилась шире, от чего водитель чуть добавил газу.       Локи медленно пробрался к креслу, на котором лежали два разных по размеру чехла.       – Как класиво! – ахнула Фрейя, закрывая ротик ладошками, как учил папа Локи, рассматривая достанное им платье.       Темно-синий атлас переливался в тусклом свете лимузина. Лаувея осталась верна себе, и сдержанный фасон с небольшими рукавами, круглым воротом и пышной юбкой украшал широкий поясок со стразами в переплетении узора. Подол был легким, с ворохом такого же насыщенно-синего шифона под верхней юбкой, он трепетал уже от легкого ветерка от кондиционера, настолько изящным и легким было это платье.       – Оно бесподобно, – подтвердил Локи, едва дрожащими пальцами раскрывая молнию большого чехла.       – Я не была уверена в цвете, поэтому решила, что классика будет лучше всего, – пояснила Лаувея, когда глаза Локи не отрывались от иссиня-черной рубашки с зелеными пуговицами. Лафей сам ездил к любимому дизайнеру жены, чтобы выбрать подходящий для сына дизайн. – Ты знаешь, я больше уважаю брюки, но там, куда мы едем… – Локи мог бы поклясться, что его мать едва сморщила носик, – в них тебе будет удобнее.       Локи кивнул, расстёгивая молнию таких же черных джинс. Шанель всегда была слабостью матери и в простоте она доверяла только этому бренду.       – Спасибо, – быстро переодеваясь прямо на ходу, улыбнулся матери Локи. Новая одежда приятно обтягивала тело, запах дорогого магазина еще не выветрился с ткани, а по размеру все село как влитое.       – А я? – надула губки Фрейя, скрещивая ручки на груди, из-под светлых бровей наблюдая за довольным родителем.       – Конечно, и тебя переоденем, – послал ей счастливую улыбку Локи, легко возвращаясь на сиденье к матери и дочке.       Фрейя удобнее поерзала в детском кресле, пока Локи отстёгивал все крепления, а Лаувея держала вешалку с платьем.       Миссис Лафейсон слишком привыкла держать маску доброжелательности, а возможно, она просто уже срослась с ней, неосознанно сделав частью себя. Поэтому Локи не заметил пристального взгляда, пока переодевал дочь, и даже не обратил внимания, как Лаувея двумя пальчиками откинула от себя старое платьице, словно ненужную тряпку, что годится разве что для вытирания пыли ее горничными. Но счастливая парочка из папы и дочери не замечали сжатых губ бабушки, хоть Лаувея и категорически запретила себя так называть, любуясь переливами каждой складки ярчайшего атласа.       До парка они доехали быстро. Водитель высадил их прямо у входа, сделанного под ворота в замок Снежной королевы, и троица легко прошла в огромный парк, уставленный различными аттракционами и ожившими детскими мечтами.       Локи помнил, как любил здесь бывать, и так хотел вывезти сюда Фрейю, но каждый раз осознавая, что с Тором они не могут себе этого позволить, старался лишний раз даже не вспоминать о мечте каждого ребенка.       Он удивлялся, насколько взрослой иногда казалась Фрейя. Она быстро поняла, что очень многое они просто не могут себе позволить и никогда не устраивала истерик, если что-то очень хотела, а Локи в очередной раз не мог ей этого купить. Как и все дети, Фрейя отличалась послушанием только после хорошего внушения от родителей, но однажды услышав, что так делать нельзя, никогда не позволяла себе подобного проступка. Конечно, случалось всякое: и разбитые коленки с носами, песочница в ботиночках и, словно по примеру отца, испачканная во всех местах одежда. Была и всевозможная живность, со слезами отпущенная на волю, а не ставшая домашними любимцами, были и горючие слезы от нежелания идти домой или наоборот, полная лень выбираться из кровати.       С Лафейсонами же Фрейя вела себя как можно тише. Папа Локи старался воспитывать дочь, как воспитывали его самого, не позволяя светловолосой головке опуститься слишком низко, но и веснушчатому носу задраться слишком высоко. Да, малышка совершенно не походила на Локи, унаследовав почти все от папы Тора, чем жутко расстроила Лафейсонов, но Локи надеялся, что, видя, насколько может быть величественна его малышка, Лафей с Лаувеей примут девочку, как достойную их рода.       – Можно? – едва слышно спросила Фрейя, указывая на огромного Микки-Мауса, что фотографировался со всеми желающими.       – Конечно, – согласился Локи, вытаскивая мобильник, чтобы сделать снимок.       – Боже, – не сдержала тихого ужаса Лаувея, глядя на старенький айфон, что не менялся все эти годы. – Надо было взять хотя бы твою камеру... Хотя она тоже уже устарела...       Локи проигнорировал слова матери. Она вела себя действительно странно, между делом вставляя в разговор фразы, что все в этом мире меняется и всегда возможно исправить ошибку, и даже если кажется, что ты в тупике – повернуть назад тоже выход. Локи никогда не слышал от матери подобного, более того, Лаувея никогда не позволяла себе даже думать о таком. Категоричная до осуждения, она видела только действие и его результат, не принимая тот, что был ей не по нраву. Сейчас же мать говорила совершенно другое, словно не звонила в лучшую клинику Амстердама, чем окончательно подвела сына к побегу.       – Папа, а горки? – увидев привычные для любой детской площадки, но украшенные всевозможными макетами сладостей горки, неуверенно спросила малышка.       – Детка, – сел перед ней на корточки Локи, заглядывая в глаза, – здесь куча всего намного круче горок… И мы можем попробовать все. Да, мам?       Глаза Локи светились ярче, чем у Фрейи, которая впервые оказалась в другом мире, как успела его про себя окрестить. Лаувея лишь кивнула, не в силах противиться уже свершившемуся.       – И даже колесо? – хитро прищурилась Фрейя. Лаувея с удивлением увидела в этом прищуре собственного сына.       – А еще батут и машинки.       – Здесь есть карусель с лошадками, – совершенно неожиданно предложила миссис Лафейсон. Она была здесь с Локи так давно, что сама не предполагала помнить, и уж тем более оказаться здесь с внучкой.       – Хочешь? – заговорщически спросил Локи.       – Хочу, – не менее загадочно шепнула Фрейя, и Лаувея снова увидела знакомо поджатые губы.       – Тогда идем, – надоело Лаувее стоять на месте, тем более, время – слишком ценный ресурс для их семьи.       Локи задумчиво перевел взгляд на мать и дочь, что стояли рядом с ним в очереди на колесо обозрения. Фрейя что-то говорила бабушке, сжимая огромного розового зайца едва ли не с нее ростом, а Лаувея безуспешно пыталась понять, что от нее хочет этот ребенок.       – Здравствуйте, миссис Лафейсон, – раздался рядом мужской голос, что вывел Локи из задумчивости.       Локи посмотрел на беловолосого мужчину в коричневом костюме, что едва улыбался его матери.       – Здравствуйте, Малекит, – расплылась в любезной улыбке Лаувея, протягивая руку для короткого поцелуя. – Как поживаете?       – Ищу подарок племяннице на именины, решил, что оригинальнее будет отыскать что-то здесь, – не спуская с губ улыбку, перевел взгляд на Фрейю Малекит. – Ваша малышка?       – Моего сына, – гордо ответила Лаувея, чуть отдвигаясь, позволяя мужчинам лучше рассмотреть друг друга. – Локи, это Малекит, – с нескрываемым обожанием указала тонкой ладонью на беловолосого Лаувея. – Глава корпорации «Свартальфхейм».       Локи выпрямился, всем видом излучая спокойствие, но зеленые глаза метали молнии.       – Мы ведь уже знакомы, – учтиво высказался Малекит, протягивая руку, чуть наклоняя голову, чтобы так же коснуться губами руки. В ответ Локи лишь пожал протянутую руку, не позволяя никакого намека на свою биполярность.       – Это было так давно, что можно и позабыть, – сгладила заминку Локи с рукопожатием Лаувея.       – Папочка, идем, – чуть дернула руку Локи Фрейя, подталкивая к открывшемуся проходу к аттракциону.       – Всего наилучшего, – пожелал Малекит, еще раз целуя руку Лаувеи.       – И вам, – смог вспомнить одну из своих светских улыбок Локи, проходя вслед за дочерью. Лаувея шагнула следом.       – Папа, сматли! – указывала маленьким пальчиком Фрейя на открывшийся пейзаж. Огромный парк был как на ладони, переливаясь всеми цветами и оттенками, разделенный на кучу королевств персонажей и фантазии его авторов.       – Фрейя, аккуратней, – спокойно попросила Лаувея, даже не глядя в окна. Ее взгляд застыл на сыне.       – Папа, это Эледелл! – с восхищением воскликнула малышка, заметив замок из любимого мультика, совершенно не обращая внимания на замечание.       – Да ты что? – подсел к ней Локи, крепко прижимая к себе, делая вид, что жутко удивлен.       – Это он! Это он! – прыгала в объятиях отца Фрейя, готовая прямо отсюда рвануть в сторону ледяного замка, но руки родителя держали крепко. – Мы же пойдём?       – Конечно. Да, мам?       Лаувея смотрела на взрослого сына и внучку, а видела двоих детей. Ее сердце могло бы сжаться от таких сияющих глаз, если бы сама миссис Лафейсон не была Снежной королевой. Но отказать она не могла и лишь мысленно представляла каждый бриллиант в ожерелье, что преподнёс ей муж прошлым вечером, а сегодня оно станет её.       Спустя еще пару часов, уставший, но искренне довольный Локи сидел на скамейке, обложившись игрушками и привязанными к ним шарами, оставшись следить за богатством дочери, пока сама Фрейя вместе с бабушкой отправились на очередную карусель. Сам же Локи ожидал водителя, что должен был освободить их от данного приятного груза, чтобы семья смогла продолжить прогулку.       – Позволите?       Локи не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто решил «составить ему компанию».       – Как вас занесло в Хельхейм? – даже не пытаясь сдвинуть гору покупок, холодно спросил Локи.       – О чем Вы? – делано удивился Малекит, не особо-то и скрывая данный факт.       – Я узнал Вас, – ядовито приподнял уголки губ Локи.       – Там чудесная малина, – не стал отпираться Малекит.       – Не думал, что Вы сами ходите по магазинам.       – Это не моя сильная сторона, готов признать, – виновато склонил голову мужчина. – Наверно, именно поэтому я так и не купил подарок племяннице.       – Невыполнимый заказ? – прищурился Локи. Ему доставляло удовольствие покупать подарки для Фрейи, особенно на самые первые праздники в ее жизни. Он прекрасно помнил, как они с Тором гуляли по магазинам, часами дурачась и хватаясь за всякую чепуху.       – Для меня нет ничего невозможного, Локи, – низким голосом заверил Малекит, глядя прямо в глаза твердым, уверенным в своей правоте взглядом. – Я просто не знаю, чем балуют детей.       – Ну, это просто, – находя взглядом крышу карусели, на которой должны быть Фрейя с бабушкой, едва улыбнулся Локи. – Сладости и большая игрушка творят чудеса.       «А с тобой такое сработает? – думал бизнесмен, оценивающе глядя на парня. – Игрушка у меня имеется, а со сладостями разберемся».       Но сказал он, конечно, совершенно не это.       – Может, поможете мне с выбором? Не хотелось бы разочаровать семью, а у Вас уже есть опыт.       – Нужно дождаться водителя, чтобы тот забрал вещи и предупредил мать, – пожал плечами Локи, чтобы не сразу соглашаться.       Этот день был ярким и наполненным эмоциями, которых Локи давно не хватало. Он соскучился по общению, соскучился по жизни вне Хельхейма, соскучился по жизни Лафейсона…       Водитель не заставил себя долго ждать и, получив указания от Локи, сменил его на посту «стражника игрушек».       Локи давно так не смеялся. Малекит рассказывал о жизни их общих знакомых намного интереснее матери, не делая из рассказа поучительную историю «как бы ты жил». Он даже не заметил, как они перешли на «ты», в поиске идеальной игрушки. Общаться с бизнесменом было легко и в тоже время, Локи подсознательно чувствовал себя словно на приеме очередного знакомого отца, когда каждый твой поворот головы должен быть значим и оценен.       На исходе часа им все же удалось выбрать подарок. Ни черта не знающий о любимой принцессе племянницы, Малекит согласился на стандартный вариант с куклой Барби, для комплекта одежды которой требовался едва ли не свой шкаф.       – Лучше тебе не появляться с этим рядом с Фрейей, – увидев смс от матери на дисплее, поспешил начать прощаться Локи. – Иначе не отстанет.       – Я прекрасно провел время, – неловко сжимая подмышкой огромную коробку, улыбнулся Малекит.       – Я тоже, – позволил себе чуть более несдержанную улыбку Локи.       – Мы увидимся еще раз снова…       – Я не думаю, что...       – Это был не вопрос, – совершенно спокойно оборвал его Малекит, без разрешения взяв руку и касаясь кисти губами. – До встречи.       И бизнесмен привычной походкой быстро смешался с толпой, пропав из поля зрения польщенного таким вниманием Локи. И хотя мозг парня отчаянно напоминал, кто такой Малекит Экерст и как он связан с прошлой жизнью, измаявшейся от нехватки внимания душе было приятно общество мужчины.       – Как погулял, сын? – поинтересовалась Лаувея, когда они снова собрались вместе. Локи одним кивком дал понять матери, что неплохо, тут же обращаясь к дочери, что упорно рассматривала свои туфельки.       – Что расстроило мою малышку? – склоняясь к дочери, уже знал ответ Локи.       – Ты ушел, – не поднимая головы, тихо произнесла Фрейя. До всхлипа оставалось пару мгновений, но Локи уже выработал опыт в различных ситуациях.       – Ты же была с бабушкой, – все же приподнимая за подбородок личико девочки, заставил посмотреть себе в глаза Локи. Как он и предполагал – океаны были полны непролитых слез. – И я не ушел, а встретил Эльзу, а она велела передать малышке Фрейе вот это.       Локи протянул дочери голубые перчатки, что всегда были на руках диснеевской королевы. Обычно, дети резче реагируют на атрибуты, но Фрейя любила абсолютно все, что было связано с любимым мультиком.       – Не открывай... – шепнул он Фрейе на ухо, подмигивая.       – Храни секлет... – привычно отозвалась Фрейя строчкой песни, улыбаясь до ушей. Обида была давно забыта, и семейство легко отправилось к выходу из обители грез.       Тор уже ждал их дома, что могло означать только одно – в автосервисе закончена вся срочная работа, приносящая больший доход.       Лаувея подниматься, как и выходить из лимузина, отказалась, сославшись на ожидающего ее дома Лафея. Локи с Фрейей втащили все покупки в дом, обсуждая прошедший день и кому что больше понравилось. К удивлению родителя, малышку больше впечатлило колесо обозрения, чем сам Эренделл, в котором они, казалось, облазили каждый угол.       – Папочка! – кинулась к Тору малышка. – Папочка, сматли, что у меня есть!       Фрейя протянула Тору большую розовую коробку со знакомым всему миру логотипом «Barbie», внутри которой сверкали платьями все принцессы Диснея. Тор легко подхватил дочь на руки, целуя в щечку, рассматривая кукол и еще гору того, что свалил в коридоре Локи со своих плеч.       – Очень красивые, Фрейя, – едва выговорил Тор. – Это бабушка тебе купила?       – Да! – воскликнула девочка, ерзая на руках отца, требуя, чтобы ее спустили. – А еще папа видел Эльзу, и она… – малышка едва не задыхалась от эмоций. – Вот!       Тор посмотрел на Локи, замечая новую одежду, окинул взглядом с головы до ног и совершенно прослушал щебетание дочери.       – Папа! – недовольно воскликнула Фрейя, дергая отца за джинсы. Тор инстинктивно подтянул болтающиеся штаны, что не укрылось от взгляда Локи.       – Папа, ты не видись мое платье! – голубые глаза Фрейи прожигали Тора именно таким укоряющим взглядом, как делал ее второй папа.       – Ну что ты, детка, конечно вижу, – с сожалением признал Тор. – Ты просто принцесса.       – Сматли как оно летит! – приняла комплимент Фрейя, начиная кружиться на месте.       Тору казалось, что глаза Фрейи стали настоящими океанами, как широко она открывала их, любуясь летящими оборками, переливами бусин и мягкостью ткани. Фрейя кружилась еще и еще, пока головка совсем не закружилась, и ей не пришлось остановиться, театрально прикладывая ручку ко лбу тыльной стороной, словно вот-вот упадет в обморок. Дети в ее возрасте копируют все, что видят.       – Фрейя, сними обувь и иди переодеваться, сейчас будем ужинать, – скомандовал Локи, тоже касаясь зеленых пуговиц рубашки.       Фрейя с тяжелым вздохом поплелась в коридор выполнять указание отца, оставив родителей прожигать друг друга взглядами.       – Шикарно выглядишь, – попытался улыбнуться Тор, но вышло откровенно паршиво.       – Не начинай… – махнул рукой Локи, стараясь как можно быстрее скрыться в кухне.       – Что не начинать? – пошел вслед за ним Тор, уже закипая.       – Ты знаешь, – открывая холодильник, старался отгородиться от него Локи.       Он и сам не понимал, почему чувствует себя виноватым, это вводило его в совершенный диссонанс с осознанием, что ничего он не сделал, а Тор лишь в очередной раз пытается испортить ему настроение. День был слишком прекрасен, чтобы вот так его заканчивать.       – Я готова! – вбежала в кухню Фрейя, обнимая Тора за ногу, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на отца.       – Молодец, садись за стол, – достал все необходимое Локи, все же закрывая дверцу холодильника.       – А ты не переоделся... – нахмурилась малышка, глядя на оставшегося в том же наряде отца.       – Папа сейчас же пойдет и снимет свои прекрасные новые вещи, – поспешил заверить дочку Тор, не жалея яда в голосе. Он помог Фрейе забраться на стул, сам усаживаясь рядом, пока Локи засовывал ужин в микроволновку.       – Конечно, детка, я переоденусь сразу же, как только вас накормлю, – взыграла обида в парне, что сильнее расправил плечи. – Тебе же нравятся бабушкины подарки?       – Очень, – заверила Фрейя, болтая под столом ножками.       Тор тихо вздохнул, наблюдая за закованным в черное супругом, не понимая, отчего так хочет разорвать этот дорогущий наряд.       Ужинали они в полнейшей тишине. Фрейе не разрешалось болтать во время еды, а сами родители были обижены друг на друга.       Укладывать умаявшуюся Фрейю спать отправился Тор. Он с удовольствием читал дочери сказки, когда выпадала возможность. Сегодня Фрейя выбрала Алису в Стране чудес, обосновав это тем, что сегодня она сама была как Алиса, оказавшись с папой Локи и Лаувеей в другом мире.       Тор послушно читал сказку, а Фрейя любознательно уточняла множество деталей, которые растерявший способность мечтать взрослый не всегда мог объяснить. Тор всерьез переживал, что перевозбудившийся за день ребенок не уснет до конца весьма длинного повествования, но немногим дальше середины Фрейя уже размерено засопела.       Тор поправил на малютке одеяло, еще раз полюбовался спящим чудом и неслышно покинул детскую, медленно потушив свет.       В их спальне тоже было темно. Локи уже лежал в постели, удобно укутавшись одеялом, что Тор решил не пытаться тянуть его на себя. Глава семейства опустил голову на подушку, молясь о быстром погружении в сон, и чтобы наконец прошло это гадостное чувство ничтожности. Все же, мысли оказались сильнее хозяина, завлекая его своей тьмой в отчаянье.       Тор даже не сразу понял, когда его накрыли одеялом. Он вздрогнул, почувствовав длинные пальцы на своем плече, затем они переместились на грудь, спустились ниже...       В любой другой день Тор бы позволил им блуждать по всему телу, распаляя и словно задевая нервы. Но сейчас он просто не мог себя заставить повернуться и встретиться с зеленью глаз, что в очередной раз видели роскошь жизни, которой он их лишил. Поэтому он лишь легонько перехватил ладонь Локи, касаясь губами каждого пальчика, покрывая поцелуями кисть. Затем притянул расслабившуюся ладонь к своей груди, и так и не посмел повернуться.       Локи с несколько минут ожидал продолжения ласк, обычно он уже должен был быть подмят под тяжелое тело, но в этот раз все шло совершенно не так. Он и сам не понимал, почему, вспоминая прошедший день, он считал необходимым оказаться в объятиях Тора, чтобы тот доказал, что глупые улыбки Малекита лишь разбушевавшаяся потребность в ласке и нежности.       Локи прислушался: Тор тяжело, но размеренно дышал, все также прижимая его ладонь к себе, грудь его опускалась и поднималась в одном ритме, что могло говорить об одном – Тор уснул. Локи с остервенением вырвал ладонь из легко разжавшихся пальцев, отворачиваясь от могучего тела рядом, закусывая губу, чтобы подавить обиженный всхлип. Он мог простить Тору все, кроме пренебрежения.       Тор знал это, поэтому ненависть к себе возрастала в геометрической прогрессии, пока он лежал с открытыми глазами и старался не сбить дыхание.