***
Локи знал, что бизнесмены, подобные его отцу, и которым, безусловно, был Малекит, всегда держат свои обещания и добиваются своих целей. Вот уже пару месяцев как мистер Экерст незамысловато проявлял свое внимание, постоянно присылая коробочки с малиной и разнообразные сладости. Локи скрывал от Тора не только сладости, но и странную собственную радость от этого внимания. Их отношения с Тором все больше напоминали кусок льда, они и вовсе уже неделю не разговаривали друг с другом, а интерес другого мужчины льстил немаленькой самооценке Локи. Слишком часто, поедая ягоды малины, с ногами забравшись в кресло, Локи начинал размышлять о совсем не веселых мыслях. Его раздражало совершенно все в его жизни, хотелось бросить все, подхватить дочь и уйти в закат. Прорыдаться где-нибудь часок-другой, повыть волком, лишь бы хоть что-то уже изменилось. Замкнутый круг поглощал с головой, и Локи казалось, что он задыхается. Тор его не любит, это уже становится слишком заметно. А он его… ему самому уже трудно ответить на этот вопрос. Как можно любить того, кто вот уже бессчётное количество времени только и заставляет, что сдерживать злые слезы? Локи казался себе тряпичной куклой, что не в состоянии пошевелить даже рукой, воздух давил на каждую клеточку тела, и пучина отчаянья затягивала в свою темную глубину. Их страсть, их любовь сжигала всё на своем пути, все препятствия, но погасла также быстро, лишившись подпитывающих ее эмоций, что поглотила жизнь. Встать и уйти. Эта мысль гнездилась в мозгу маленькой змейкой и отравляла своим ядом все сознание. Все изменить. Стоит лишь решиться. Сделать шаг за дверь, где ждет целый мир. Жизнь казалась ему болотом, в котором он медленно тонет, а проклятый мир кричал, что весь у него на ладони. Иногда желание именно так и сделать становилось непреодолимым. Махнуть в другую страну, сменить язык, цвет волос, собственную кожу… Он уже знает, что лишиться всего не так уж страшно. У него есть Фрейя — любимая дочь, ради которой стоит бороться. Пока что эта борьба с самим собой, с эгоистичными желаниями. Но побеждает страх за дочь, за полную неопределенность, что ждет за порогом. И если сам Локи еще мог бы справиться со всем, что приготовит ему свобода, то Фрейя в его понимании обязана получать всё, как когда-то было у него… Отвращение к себе возрастало вместе с ненавистью к Тору. Их глупая самонадеянность, непробиваемое упрямство и беспечность привели к прозябанию в захолустном городке и полному отсутствию самореализации. Звонок вывел Локи из раздумий. — Мать сказала, тебе нужен новый телефон. Курьер прибудет завтра в это же время, — раздался из трубки спокойный голос Лафея. — Отец, я… — начал было Локи, но четкий голос легко его перебил. — Номер оставишь прежним. Будь на месте. И Лафей легко отключился, оставив парня сильнее погружаться в не радужные мысли о собственной жизни. Как Лафей и обещал, курьер прибыл точно в указанное время, чему Локи нисколько не удивился, зная вышколенность отцовских подчиненных. Фрейя спала в комнате, поэтому Локи легко открыл дверь, замирая на мгновение. — И давно Вы подрабатываете курьером у моего отца? — поинтересовался Локи, увидев на пороге Малекита. Тот лишь улыбнулся и протянул белую коробочку с логотипом яблока, из-за плеча парня оглядывая скромный интерьер. Локи стало не по себе от этого цепкого взгляда по далеко не шикарной обстановке. — Мне было по пути, вот и решил помочь, — ещё более довольно улыбнулся мужчина, другой рукой протягивая коробочку ягод. — Это слишком плохое враньё, — все же взял обе коробки Локи, продолжая стоять в дверях. Малекит был именно тем, кто окружал Локи в прошлой жизни: наглый, изворотливый, идущий к своей цели. Локи стал забывать, что такое высший свет, наполненный акулами и змеями, а этот мужчина воплощал в себе тот калейдоскоп тьмы, которого так не хватало в обычной жизни. Локи был Лафейсоном, поэтому гордыня и высокомерие взращивались в нем так же бережно, как осанка и манеры. — Я просто хотел увидеть тебя, — на этот раз дал честный ответ Малекит. Локи дёрнулся, но мгновенно выпрямился и окинул мужчину взглядом с ног до головы. — Буду честным, Локи, — глубоко вздохнул мужчина, — я могу ещё долго ухаживать, заваливать подарками и «случайно» встречать тебя в городе, но решил сказать прямо — ты мне нравишься. Я хочу, чтобы ты был со мной. Это не твоя жизнь и ты сам это знаешь, — бизнесмен качнул головой, не дав Локи открыть рот. — Ты и твоя дочь заслуживаете лучшего. Я готов это вам дать. Сейчас ты, конечно же, не поедешь со мной, это понятно. Как только решишься — просто дай знать. И Малекит легко взял руку растерявшегося Локи, касаясь губами тыльной стороны. — До встречи, — улыбнулся Экерст, в следующее мгновение оставляя вместо себя лишь шлейф безумно дорогого одеколона. Локи машинально закрыл дверь, прижимая к себе две небольшие коробки. Заявление Малекита вконец расшатало его мировоззрение, и он медленно сполз спиной по двери, ужасаясь чувствам ликования и страха глубоко внутри. Их первая встреча с успешным бизнесменом Малекитом Экерстом произошла много лет назад и была отнюдь не радужной. Локи часто присутствовал вместе с родителями на различных приемах и светских мероприятиях, общаясь с такими же избалованными наследниками, как он сам. Многие желали дружить с молодым Лафейсоном, что держался слегка надменно, но при этом мог легко расположить к себе. Девушки хотели заполучить его в пару, да и некоторые парни бросали взгляды, биполярность давно стала нормой в мире. Пока однажды Лаувея не забрала сына из круга сверстников, объявив о желании отца срочно его видеть. Первый взгляд на собеседника отца рассмешил юношу, но он сдержался, рассматривая большие оттопыренные уши беловолосого мужчины, что едва доставал Лафею до плеча. Малекит Экерст, как представил его отец, был известной личностью. Бизнесмен быстро сколотил себе имя, состояние, уважение и зависть окружения. Крепкий мужчина в идеальном костюме не отличался красотой, да и уши выделялись на фоне широких черт лица, торча как-то совсем по-детски, но по залу рассыпалось огромное количество претендентов на сердце миллионера. И какой же ужас охватил Локи, когда отец объявил, что он, Локи, станет супругом взрослому мужчине, которому уже на тот момент было около тридцати, едва лишь достигнет совершеннолетия. Впервые за пятнадцать лет Локи позволил себе рыдать ночью как девчонка, проклиная весь мир бизнеса и расчетливость родителей, что давно выместила в них все иные чувства. Малекит не донимал будущего жениха все годы, покорно дожидаясь назначенного совершеннолетия, дав Локи возможность натворить всё, что он смог натворить. Любовь к Тору не была попыткой избежать ненавистного брака, она была первой, настоящей, списанной с книжек по своей неудержимости. А теперь, несмотря на сорванные договоренности и прошедшие годы, Малекит Экерст снова появился в его жизни. Это вводило Локи в ступор, и отзывалось тщеславными мыслями, что, несмотря на всё, он всё ещё интересует столь влиятельного мужчину, на которого, он уверен, продолжается охота среди акул из окружения. Это подогревало значимость в собственных глазах и улучшало настроение. Локи любил, когда его любили, а отблеск роскоши все ещё жил в сердце дорогими воспоминаниями. Еще через два дня Локи пришла смс от родителя с указанием адреса и времени встречи. Тор привычно поворчал на странное оживление среди его ядовитых родственников, но забрал Фрейю к себе на работу. Вещи, подаренные матерью, пришлись как нельзя кстати, и Локи с облегчением выдохнул, не чувствуя себя белой вороной на живописной террасе дорогого ресторана, куда доставил его присланный отцом шофер. Локи ожидал, что в этот раз шофером может оказаться Малекит, а увидев знакомое лицо его собственного давнего водителя расслабился. Но и почувствовал укол разочарования, быстро отогнав от себя лишние мысли. Лафей уже ожидал его за столом, читая газету. Стоило Локи приблизиться, как отец тут же перевел на него взгляд, отдав газету подоспевшему официанту. — Здравствуй, — едва улыбнулся сыну Лафей, чего не позволял себе уже очень долго. — Отец, — проследив за кивком родителя, сел на указанное место Локи. — В эту субботу состоится прием у семьи Ванов, ты обязан на нем присутствовать, — сразу перешел к делу Лафей. Заказанные заранее блюда подали немедленно, отвлекая запахами от разговора. — По какому случаю собрание? — старался не отвлекаться на манящий запах свежего хлеба Локи, рассматривая едва приметный узор отцовского пиджака. Он знал, что отказаться от посещения мероприятия невозможно, поэтому стоило бы поинтересоваться конкретнее, перед тем как ощутить высокомерные едкие взгляды, прожигающие до самых костей. Да и подвести родителей он не смел, хватит с него одного проступка, разочаровавшего семью. — Обычный юбилей старика Ньёрда, — взял в руку бокал с красным вином Лафей. — Кушай, сын. Повторять дважды ему не пришлось и Локи легко взялся за приборы, переходя к ароматному стейку из лосося. Он всё еще чувствовал себя нашкодившим щенком и терялся под взглядом отца, растеряв всю прошлую непокорность и спесь. Самобичевание разъедало душу парня, что не скрылось от взгляда Лафея. — Приглашений тут два, — положил рядом с тарелкой сына украшенные золотыми вензелями конверты Лафей. — Хоть мы и оба знаем, что одно нам не понадобится. Давай будем честными, Локи, в той ситуации мы все поступили неправильно. Думаю, ты уже смог понять от чего мы тебя так старались оградить, и нашей вины с Лаувеей это тоже не умаляет. Сядь прямо и подними глаза наконец, — не выдержал Лафей этого потерянного вида собственного отпрыска. Он вкладывал в Локи слишком много, чтобы теперь этот юноша сидел отводя виноватый взгляд и, хотя осанка была идеальной, весь вид выдавал в нем нервозность. Сын Лафея всегда славился своей отстраненностью, словно пребывал выше всего окружения, при этом очаровывал своей улыбкой и изумрудным взглядом. Лафей не мог терпеть эту поблекшую надменность, что присутствовала в его сыне с самого рождения. Локи поднял глаза, встречаясь с довольным взглядом карих глаз. Он понял, что отец на него больше не злится и даже если обида на непутевого сына всё еще присутствует в сердце родителя, отталкивать его Лафей больше не собирался. — Я действительно это понял, отец, — знакомые твердые нотки зазвучали в голосе парня. — Однако появление Фрейи стоило того. — Вижу, ты уже достаточно познал реальность, раз говоришь только о дочери. Было время, когда ты доказывал, что вам с Тором никто не нужен, — Лафей довольно узнавал этот потяжелевший взгляд сына, что не желал уступать и показывать истинные эмоции, поэтому продолжил, пока выдался удачный момент. — Вы оба понимаете, что совершенно из разных миров, вам самим, наконец, пришлось это признать. Даже если Тор и рискнет отправиться с тобой в субботу, гости его попросту сожрут сначала взглядами, а потом и сплетнями. А сколько подобных выходов сможешь вытерпеть ты, чтобы не сдаться под обидой Тора? Помнишь ту книгу, что стала тебе ненавистна, «Каренина», кажется? — «Анна Каренина», — кивнул Локи, вспоминая глупый роман, что вызвал в юноше только негодование и отвращение к главной героине. — Думаю, ты помнишь разговор Анны с одной из подруг, о том, что главная героиня уже никогда не сможет вернуться в свет, в отличие от своего возлюбленного. Так вот, — Лафей сделал еще один глоток из бокала, отмечая не отрывающийся от него взгляд Локи, — ты в нашей истории — Вронский. Лафей выждал еще паузу, пока мысли Локи обретали правильную целостность от завуалированного разговора. И, не дав сыну одуматься, снова продолжил: — Никто не знает, что произошло в нашей семье. История для всех будет только твоей и никаких косых взглядов не последует. Твоего появления ждут все, ведь помнишь, старик Ньёрд очень тебя любил, мы же с ним давние друзья. Твоя мать уже поставила на уши Дом Кензо, — Лафей позволил себе усмешку. Глаза Локи сверкнули при упоминании любимой марки. Мысли Локи были сейчас настолько путаны, что он сам не мог разобраться. С души упал камень, когда отец практически простил его, да еще и собрался вернуть в свет. Но вместе с радостью была и горечь от правдивых слов отца. Тор никогда не примет мир абсурда и наигранности окружения Лафейсонов, он легче набьет морду оскорбившему его, чем сделает тихую подлянку. И даже если Тор и согласится идти на прием в субботу, после их ждет грандиозная ссора со всеми возможными обидами, что и подведет к, возможно, последней грани. — Ты в любой момент сможешь вернуться домой, Локи, — словно прочитав его мысли, добавил Лафей. — Любой извлечённый урок ценен, а ты всегда останешься Лафейсоном. Фрейя такой же член семьи и, мы будем защищать вас, как у нас положено. — Я не хотел тебя разочаровывать, пап, — вздохнул Локи, заметив взгляд Лафея на часы. Так старший Лафейсон всегда давал понять, что встреча окончена и у него еще куча дел, и даже если это было не так, и он разговаривал с семьей, привычка осталась. — Я еще буду гордиться тобой, Локи. Я уверен. До встречи в субботу, — абсолютно искренне заверил Лафей. Локи только кивнул, забирая со стола приглашение. Он легко прошел к выходу, скрываясь за легкими занавесками, что украшали террасу, а Лафей с самой довольной улыбкой заметил оставленный у тарелки одинокий конверт.***
— Ты посмотри, как твой папочка вырядился, Фрейя. В голосе Тора было столько яда, что жглось на коже. Малышка сидела на мощных руках отца и смотрела заинтересованным взглядом на второго папу, что крутился у зеркала в недавно доставленном костюме от Кензо. Черный атлас с изумрудными вставками подчеркивали возмужавшую фигуру, широкие плечи обтягивала белоснежная рубашка, а за неимением галстука, Локи позволил себе оставить не застёгнутой верхнюю пуговицу, а услышав слова Тора, добавил еще одну. — Обещаю, когда подрастешь, буду брать тебя с собой, — почти пропел Локи дочке, наслаждаясь отражением. Он так давно не надевал вещей любимой марки, что сейчас сам себе казался Золушкой, что, наконец, вернулась во дворец. Ворчание Тора он пропускал мимо ушей, не позволяя едким фразочкам испортить ему настроение. — Проще сходить в серпентарий, чтобы не травмировать психику ребенка, — тут же отозвался Тор. Он всегда отпускал подобные шуточки в адрес богачей, но раньше Локи разделял их, а теперь чувствовал, как соскучился по всем, кто остался в той жизни. Отец был прав, кровь Лафейсонов требовала блеска и признания. — Пойдем со мной, — вдруг посерьезнел Локи, оборачиваясь к Тору. Ему стало стыдно за тот оставленный конверт, ведь он сам не дал возможности их паре показать себя сегодня. — В качестве кого? Охранника? — фыркнул Тор, удобнее перехватывая Фрейю на руках. — Боюсь, мой смокинг сегодня в химчистке. — Ты — моя пара, — предпринял еще одну попытку Локи, хотя и понял, что исправить уже ничего не получится. Отсутствие приглашения обидело Тора, пусть тот и отмахнулся от глупого сборища, когда Локи рассказал о предстоящей поездке. Фрейя заерзала на руках отца и тот легко ее отпустил. Девочка скрылась в другой комнате, оставляя родителей наедине. — Не хочу смущать ваше семейство своим внешним видом, — буркнул Тор, стараясь не смотреть на блестящий атлас. — Давай я тоже надену джинсы и майку. Шокируем публику, наплетем про андеграунд и свободу… — Приглашение ведь только одно, — снова скривились губы Тора. — Это не важно! — взмахнул руками Локи, чуть повысив голос. — Это лишь формальность, бумажка. Скажу, что ты со мной. — С тобой, — словно попробовал на вкус слова Тор. — Потому что простому Одинсону никогда не оказаться в обители высокородных. Твой отец разорвет нас в клочья, позволь ты себе появиться там неподобающе. Локи уже хотел возразить, что все равно сделает как задумал, но упоминание об отце остудило пыл. Отец верит, что еще сможет им гордиться, а Локи только что обещал ему быть достойным, он действительно не может сделать свою семью поводом для насмешек… — Видишь. Все очень просто. — Ты не прав. — Да, согласен, всё нихрена не просто. Лучше бы Лафей действительно открутил мне башку в самом начале, нежели теперь каждый раз упрекал в пятне на репутации Лафейсонов. — Так что же ты тогда не оставил меня отцу, а потащил в этот проклятый Хельхейм?! — Потому что я любил тебя! То, что он сказал что-то не то, Тор понял по застывшему Локи с совершенно безжизненным взглядом. На осознание потребовалось пара мгновений, за которые Локи успел вылететь из комнаты. — Локи! — рявкнул Тор, но проворные пальцы уже открыли замок, и юноша выскочил на лестничную площадку. — Ненавижу тебя! — уже на лестнице обернулся Локи, быстро спускаясь по ступеням. Присланный отцом чёрный лимузин неспешно ехал по дороге к Мидгарду, а Локи все думал о словах Тора. Он сказал, что любил его, любил, в прошедшем времени. Значит, теперь, как Локи и думал, он его не любит. Они живут только ради дочери и попросту мучают друг друга. И если раньше Локи ещё сомневался, что они словно в клетке, то теперь был полностью в этом уверен. Злые слёзы все пытались потечь, но Локи не позволил себе даже намеком выдать своё состояние. Теперь все встало на свои места, и боль от слов Тора выжигала сердце. Хоть как-то выдать своё состояние, а тем более расплакаться, Локи себе не позволил не только по дороге к дому дяди Ньёрда, но и на всём протяжении вечера. Отчего-то натягивать улыбку было легко, а дурацкие сплетни отвлекали от собственных мыслей. Продумать свою историю он как-то не успел и лишь загадочно отвечал «искал себя» на все вопросы гостей. — Сейчас мадам Ньёрд спросит тебя про красный наряд с вечера в Муспельхейме, скажи, что он был великолепен, что бы там ни писали СМИ, — неожиданно прошептал на ухо Локи Малекит, появившись в кругу общающихся. — Локи, дорогой, а ты что скажешь? — как по команде спросила хозяйка вечера, собирая на парне все взгляды. — Не верьте СМИ, Вы были великолепны, — со всей своей искренностью заверил женщину Локи. Он действительно не понимал, о чем уже десять минут толковала жена Ньёрда и точно бы облажался, не подскажи ему вовремя Малекит. — Наряд ведь был ужасным? — позволив бизнесмену увести себя из круга, уточнил Локи. — Сущий кошмар, — усмехнулся Малекит, протягивая бокал шампанского с подноса, оказавшегося рядом официанта. — «Гигантский лобстер захватил пляж Муспельхейма», как писали газеты. — Мадам Идун весьма экстравагантна в выборе одежды. — Но в тот раз с рюшами действительно был перебор. Оба незаметно похихикали, представив данную картину, скрывая смех за глотками из бокалов. Локи сам не заметил, как расслабился в компании бизнесмена. Малекит легко рассказывал сплетни их окружения, вовремя подсказывая ответы, и всячески старался рассмешить. Локи жадно слушал как изменилась жизнь за эти долгие пять лет. Кто-то женился, кто-то расстался, кто-то дрался с репортёрами или нажил новых врагов в окружении, нелепые выходки на приемах и закрытых вечеринках. Малекит рассказывал все значимые события, чтобы Локи мог легко поддержать любой разговор, а не только вслушивался в чужую болтовню, пытаясь понять хоть что-то. Желтая пресса никогда не могла в той мере описать реальной неразберихи в жизни богатых и знаменитых, и только на таких сборищах можно было узнать хоть каплю правды. Мысли о Торе ушли куда-то на задний план, и Локи уже искренне смеялся и интересовался жизнью своего окружения. Он с радостью осознавал себя причастным к этой жизни, а вовсе не лишним, как боялся. Все лишь понимающе кивали на его отговорки, не удивляясь возможности «золотой молодежи» пропасть со всех радаров и появиться вновь, как той заблагорассудится. Это скорее наоборот подогревало интерес к его персоне, нежели отталкивало, всем хотелось новых сплетен. Одобрительные взгляды родителей только помогали увериться в правильности своего поведения, а широкая улыбка Лаувеи, когда они с Малекитом подошли к ней, и вовсе стерла все мысли. Локи уже и не помнил, когда мать улыбалась ему так нежно. — Любовалась бы на вас вечно, — почти пропела Лаувея, сжав плечи обоих. — Но надо проследить, чтобы Лафей не сцепился опять с Суртуром. Малекит, позаботьтесь о моем мальчике. — Непременно, — поцеловал руку женщины бизнесмен, улыбаясь. — Достойный мужчина, — совершенно не походя на себя, качнула головой Лаувея, легко вплывая в толпу веселившихся гостей. Локи незаметно ущипнул себя за запястье. Он никогда не видел мать столь раскованной, отчасти неподобающе довольной, скорее всего, даже счастливой. А «своим мальчиком» она называла Локи так давно, что это резануло уши. Он мог бы видеть родителей такими всегда, читать довольное выражение на их лицах и чувствовать полное одобрение. Отец был прав, они старались оградить его от жестокой реальности мира и в первую очередь от разбитого сердца. Локи опять стало горько от осознания, насколько правы были его родители. Разные миры для того и разные, чтобы не соприкасаться. За своими мыслями Локи совершенно не услышал, что говорил ему Малекит, но бизнесмен это быстро понял и спокойно улыбнулся. — Что тебя тревожит, Локи? — повёл его к балкону Малекит. — Я умудрился сделать столько ошибок за такую короткую жизнь, –выдохнул Локи, отчего-то почувствовав, что может доверится этому взрослому мужчине. Малекит не стал играть с ним, а честно признался в своих чувствах и желаниях. Это было по-настоящему, по-взрослому, четко и честно, а не игра в поддавки на протяжении огромного количества времени, мучая всех вокруг. — Всегда всё можно исправить. Я помогу всем, чем смогу. Я обещаю. — Ты уже обещал, — выдохнул Локи, прикрывая глаза. — Хочешь, я отвезу тебя на море? Или в горы? Могу увезти так далеко, что никто не найдёт… — Малекит рискнул легонько приобнять за плечи и с радостью отметил, что Локи не отодвинулся. — Спрячу от всех твоих проблем. Решу любую. — Моя проблема — это я сам, — вдохнул Локи тяжёлый древесный запах одеколона за несколько тысяч. — С этой проблемой я буду справляться с особым удовольствием, — заверил Малекит, крепче сжимая кольцо рук. — Только скажи мне «да». — У меня дочь, — в последний момент поменял Локи фразу, ожидая увидеть разочарование и отторжение в чёрных глазах. — И она не должна ни в чем нуждаться. Маленькая принцесса заслуживает дворец как у короля огромной корпорации. — Мой отец король, — не без ехидства напомнил Локи, позволяя рукам Малекита гладить спину и бока. — Короли обожают заключать прекрасные браки. Ты согласен? В последний момент Локи понял, что это «да» было бы ответом на совершенно другой вопрос, и сомкнул уже приоткрывшиеся для ответа губы. Он все ещё боялся, но ведь Тор его не любит и Локи только держит около себя вольного жителя дорог. Ему столько раз рассказывали про Сынов Асгарда, что, казалось, те стали духами дороги и Тор тоже бредил этим, оставаясь прикованным к ним с дочкой. Локи мысленно поежился, представив Фрейю, но решил, что потом, со временем, она все поймёт. Сколько ещё они так простояли Локи не мог сказать. Малекит все говорил и говорил, словно рассказывал сказку про Аладдина, и обещал эту сказку для Локи с дочерью. Захотелось довериться этому вкрадчивому голосу, обещающему совершенно другую жизнь. Локи не мог не признать, что был рад возвращению в привычный круг, отсутствие его лучших друзей ненадолго расстроило, хотя и безумно хотелось увидеться, Малекит заменил всех своими рассказами и остроумием. Локи искренне смеялся и даже не понял, как оказался около Роллс-Ройса, зачарованный разговором, очнувшись только когда родители стали что-то ему говорить. Малекит вызвался проводить, и Лаувея почти впихнула сына в салон, светясь довольной улыбкой, на зависть любой лампочке. Машина тихо ехала по освещённой дороге, а Локи разглядывал фонари родного города. Он и не думал, что так соскучился по широким улицам их района, огромным небоскребам и шикарным домам. Возвращаться в Хельхейм не хотелось категорически, а ровный голос Малекита, запах кожаного салона дорогой машины и огни ночного города успокаивали. Локи вспомнил, как также возвращался с родителями когда-то, также обсуждая всех присутствующих и смеясь. Мысли снова закружились вокруг его жизни. В маленькой квартире ждет его Тор, говорить о произошедшем совершенно не хочется, как и снова обманываться словами. Он совершенно прослушал, что все это время говорил ему Малекит, пока не услышал ужаснувшую его фразу, резанувшую по ушам отозвавшейся в сердце болью. — Тор тебя не любит… — пошёл ва-банк Малекит и не прогадал, заметив, как вздрогнул от этих слов Локи, переводя на бизнесмена нечитаемый взгляд. Малекит решил идти до конца. — Я же хочу позаботиться о тебе и дать все, чего желал бы для тебя твой отец. Малекит подбирал каждое слово, словно держал в руках гранату, готовую разорваться от любого неосторожного движения. Либо сейчас он получит то, что желает, либо все придётся начинать сначала. — Ты ответишь мне? — мягко спросил Малекит не без подтекста, кладя ладонь на колено парня. Именно в этот момент Локи показалось, что родители говорили всегда именно об этом выходе, о возможности исправить все ошибки и, наконец, обрести самого себя не только в глазах окружения, но и своих собственных. Предложение Малекита вернёт все к точке на много лет назад и, возможно, залечит разбитое сердце, пусть не такой сумасшедшей любовью, но хотя бы гордостью родителей и уважением. — Да, — твёрдо ответил Локи, накрывая ладонь мужчины своей. — Я говорю да. Малекит неожиданно кинулся обнимать замершего парня, тиская в объятиях и заставляя чуть хихикать. Локи выдохнул, решив для себя, что так действительно будет лучше. Все вернётся на круги своя: он — в свет, а Тор - на дорогу, где ему будет намного лучше. Локи освободит дитя скорости от своей обузы. Да, так Тору будет намного лучше. Почувствовав лёгкость от того, что принял верное решение, Локи позволил себе рассмеяться на нелепые фразы Малекита, которые он почти все прослушал. Роллс-Ройс легко затормозил у многоэтажки. Тор видел, как легко открывается блестящая дверь и из дорогого салона смеясь выныривает Локи. Холодное стекло выдержало удар лба Тора, когда вслед за радостным Локи из салона показался дорого одетый беловолосый мужчина, легко хватая того за руку. Локи не отстранился, а лишь улыбнулся, не сводя глаз с мужчины. Тогда бизнесмен легко рванул парня на себя, заключая в объятия и завладевая податливыми губами. Локи не отстранился, не оттолкнул нахала, а лишь чуть положил ладони тому на плечи. Тор досмотрел до конца, пока парочка не отстранилась друг от друга и Локи не скрылся в парадной. Тор не отошёл от окна, лишь повернулся, когда щелкнула входная дверь, и мгновение спустя Локи появился в комнате. Хватило прямого взгляда глаза в глаза, чтобы оба все поняли. — Я все видел, — совершенно спокойно сказал Тор, словно говорил о погоде. Локи будет лучше без него, лучше в том мире, мире богатых и обеспеченных. Тор не имеет права держать его в клетке нищеты. — Отпускаешь? — прошипел Локи, надеясь на истерику, скандал и хоть какую-то возможность усомниться в своём решении. Если Тор ему только сейчас скажет… Произнесёт эти слова… — Отпускаю, — едва слышно подтверждает Тор и опускает голову.