***
И то, что было, набело откроется потом. Мой рок-н-ролл — это не цель, и даже не средство Не новое, а заново, один и об одном Дорога — мой дом, и для любви это не место. Родители с радостью приняли приехавшего на пару дней сына. Ни Один, ни Фригг по-прежнему не поднимали больной для мальчика темы, лишь с ужасом отметили появившиеся по карманам пачки сигарет. В остальном же их сын несомненно вырос, и, хотя щетина накидывала ему пару лет, идеально сидящая одежда, что было несомненно заслугой Локи, делали Тора в глазах окружающих взрослым мужчиной. Фригг только вздыхала, делясь страхами с мужем за закрытыми дверями, но заметив, как четыре байка заехали к ним на дорожку, а Тор в привычных огромных штанах и жилете на белую футболку перепрыгнул через перила лестницы, родители выдохнули, решив, что всё в этом мире поправимо. – Сиф, ну пожалуйста, – уговаривал подругу Тор, сложив ладони в молящем жесте. – Нет, – отчеканила девушка, тряхнув собранными в высокий хвост волосами. – Ну Сиииф... – почти заныл Тор, под беззвучное хихиканье друзей. – Да почему я-то?! – возмутилась Дочь Асгарда, крепче вцепляясь в руль. – Твой-то где? – спросил Вольштагг. – Все не могу приладить кресло для Фрейи. Приходится брать колымагу, так безопаснее. Фандрал, тогда ты двигайся, – обернулся к блондину Тор, поняв всю тщетность уговоров. – Прости, президент, но только сзади, – едва сдерживая смех, похлопал по сидению Фандрал. – Сволочь, – беззлобно сплюнул Тор, усаживаясь позади мужчины. Их спор и так уже занял больше десяти минут и терять время совершенно не хотелось. – Держись крепче, детка, прокачу с ветерком, – заржал Фандрал, трогаясь с места. Тор выдавил кривую улыбку, а остальные заржали в голос, выезжая следом. Прохлада наступившей ночи не смущала сидящих у костра. Разговоры и громкий смех не позволяли подступиться тишине и заглушали бормочущее что-то радио. Всё было настолько привычно, хорошо и правильно, словно по-другому просто и не могло быть. И тогда Тор понял, что сейчас он просто безумно, до усрачки счастлив. Расположившиеся рядом друзья, бутылка пива в руке и полное наплевательство на место, время и всё, что может происходить за пределами их импровизированного круга у костра. Сейчас они ещё немного поболтают, прыгнут на байки (а Тор вытребует у Фандрала его новый чоппер, наплевав на незаконченный обвес) и рванут по ленте дороги, далеко за пределы города, прочь от всего. Поедут на восток, чтобы гнать до самого рассвета, сворачивая, когда кому-то из них взбредёт это в голову, остановятся только перед самым рассветом, чтобы посмотреть, как медленно показывается из-за горизонта солнце. И только тогда они развернутся. Молчание, в котором они будут ехать, не сможет угнести никого из них, в этот момент каждый погрузится в себя и найдёт ответы. Если захочет – он поделится с другими и тогда они будут рядом. После же, он отправится к Фрейе, на несколько часов окажется рядом со своей малышкой, даже не думая, что провёл все это время без сна. Она расскажет, сколько всего успела узнать за время их разлуки, потребует приезжать чаще, и обязательно спросит как скоро папа разберётся с делами и они вернутся домой все вместе. Тор не знает, что говорит ей Локи, а Фрейя уверена, что это лишь временные трудности. Они с Локи не пытаются обсудить это друг с другом, просто ждут, когда Фрейя сама устанет ждать или просто привыкнет. Они взрослые и они трусы. И тогда, глотая ветер, прислушиваясь к шуму колёс и сжимая руль, несясь навстречу неизвестности, навстречу свободе, Тор понимает, что это правильно. Правильно, что Локи наконец оставил его, правильно, что выбрал лучшую жизнь, правильно, что Локи теперь в «Кензо», а Тор на дороге. Правильно, хоть и все равно болит. Они тормозят посреди трассы – солнце уже едва показало себя. Здесь оно поднимается над пустыней, окрашивает пески из серого в оранжевый и заливает небо алым. И тогда Тор все-таки говорит: – Вы единственные, кто не говорит мне забрать его. Сыны переглядываются, но всё понимают. Они ставят свои байки на подножки и подходят к все ещё сидящему неподвижно другу. Все происходит в молчании. Ещё не время им держать ответ. – Вы говорили быть осторожнее. Предупреждали. С самого начала предупреждали. В ответ – нетерпеливое молчание и никакой ненужной жалости. – Но знаете, я счастлив, что не послушал. – Тор пару раз моргает, а Сиф все же садится позади него и обнимает за талию, кладёт голову на лопатку. Ничего интимного, ничего похожего на флирт или попытку «заменить». Только лишь поддержка «младшей сестры», которая считает себя виноватой, и которой тут же «отпускают» эту вину. – Вы и сейчас ничего не сказали. И за это я вам благодарен. – Тяжёлая ладонь подошедшего Вольштагга ложится на правое плечо. – Я знаю, что вы примете любое мое решение. И я его принял. Фандрал становится слева и его ладонь тоже на торовом плече. Огун не касается, но его присутствие позади Вольштагга чувствуется. – Теперь ведь я вижу, что не создан для этого. Вот мой дом. – Он прожигает взглядом змеящуюся дорогу. – Дорога мой дом. И у меня есть Фрейя. – Тёплая улыбка, разгоняющая тьму в сердце. – Она уже дитя Асгарда, уже маленькая дочь дороги. Локи меня убьёт. – Ухмылка. Если бы была сигарета, он бы затянулся. Боль ещё есть, но она отступает на выдохе. – Но так и есть. Ему же будет лучше без меня. Он дышит. Просто вдыхает промозглый утренний воздух и осознаёт правильность своего решения. Борющаяся с отчаянием гордость наконец-то ликует, а отчаянье устаёт затоплять собой все тело, оно просто больше не может бороться с лёгкостью, которую приносит скорость, оно просто не может бороться против здравого смысла. Боль – её побеждает стойкость и все та же гордость. Тор ненавидит чувствовать себя слабым, ненавидит, когда его предают и ненавидит осознание, что Локи его действительно предал. Даже злости уже не осталось, вот прямо сейчас, с этим восходом, он понимает, что все уже решено. Все произошло и все закончилось. Он принял себя, и одометр обнулен. Осталось лишь залить полный бак и двинуться дальше. Лишь бы вовремя притормозить на повороте, не проскочить его, чтобы не потерять самое главное, что осталось у него из этого приключения – его дочь. – Ты всё делаешь верно, – молчаливый Огун всегда находит нужные слова в такие моменты. Тор кивает. Они дожидаются пока солнечный диск полностью явит себя и возвращаются каждый на свой мотоцикл.***
Локи хмурит брови, когда Фрейя по телефону просит у Тора собственный байк. Локи вздыхает, когда Тор обещает ей доставить этот самый байк в выходные. Локи закусывает губу, когда видит обещанный байк, и ему совершенно плевать, что это обычный детский велосипед. Он клянётся себе, что больше никогда не будет поддаваться маленькой интриганке играя на желание. – Сначала ты научишься кататься на нем, – улыбается Тор, видя, как нахмурились светлые бровки дочери. – Надеюсь, наколенники и шлем ты тоже взял? – залезая в машину, уточнил Локи. Он не покажет, что прямой взгляд Тора его смущает, он не покажет, что вся ситуация кажется ему абсурдной. Он не ожидал, что его четырехлетняя дочь окажется настолько смышлёной и теперь за это расплачивается. «Ты пойдёшь гулять со мной и папой Тором», – без раздумий огласила своё желание Фрейя, едва игра была завершена в ее пользу. Конечно, Локи мог бы ещё долго обещать исполнить его в следующий раз-когда будет удобно-позже-в подходящее время, но разочаровывать дочь в собственном слове совершенно не хотелось. Да и когда-нибудь придётся взглянуть правде в глаза – их с Тором пути разошлись, но дочь навсегда останется связующей нитью, и ради неё они должны постараться. – Это глупости для безумных мамашек, – отмахнулся Тор, заняв водительское сидение. Их старенькая машина легко преодолела расстояние до парка, окутывая привычным запахом кофе в салоне и урчанием двигателя. Хотелось ехать так вечно, как они любили порой, а если шёл дождь, то это особое наслаждение... – Мы тебя держим, – уверял Локи, крепче завязывая шнурки на розовых кедах малышки. – И помни, что падать не страшно и не стыдно, – мягко добавлял Тор, проверяя цепь и педали. – Главное – суметь встать и продолжить. – Да, папочка, – обоим отвечала Фрейя, пребывая в жутком нетерпении. Теперь она сможет стать ещё больше похожей на тетю Сиф, чтобы потом кататься с папой Тором на этих красивых больших мотоциклах… Локи только в очередной раз мысленно вздохнул про кровь Одинсонов, когда менее чем через два часа Фрейя легко каталась на своём «байке». Она ещё боялась разгоняться, тормозила каждые три метра, но уже совершенно непринужденно держала равновесие. Тор лишь подбадривающе держал ладонь на ее спине, быстро шагая рядом с осмелевшим ребёнком. Локи поймал себя на мысли, что всё это время совершенно не задумывался над разговором с Тором, смеялся над шутками и слушал рассказы как Фрейи, так и Тора, задавая всплывающие вопросы. Это казалось странным, но правильным. Если не задумываться, то все было даже слишком хорошо. Но вредная натура Локи легко догадалась что странного было в этой лёгкости – Тор не держал обиды. Он спокойно переносил нахождение Локи рядом с ним, не проявляя никаких лишних эмоций. Как будто с их разрыва прошло не несколько месяцев, наполненных душевными терзаниями, а десяток лет. Уязвлённое самолюбие попыталось возмутиться, но чувство вины быстро заткнуло разошедшуюся злость. Локи попытался выкинуть все это из головы и насладиться происходящим. На удивление, вышло слишком легко. – Помнишь эту скамейку? – Когда Фрейя без посторонней помощи управлялась с велосипедом, уселся на скамью Тор. – Резко спрыгнуть с велосипеда было не лучшей идеей, – кивнул Локи, усаживаясь рядом. – Удивлён, что шрама не осталось. – Тор уже привычно потянулся к коленке Локи, как всегда, когда они вспоминали эту историю, но вовремя опомнился, опустив ладонь на свою. – Зато твоя футболка так и не отстиралась от моей крови. – Почувствовал насколько холодно стало без прикосновения Локи. – Вы меня оставили. – Подошла недовольная Фрейя, везя велосипед рядом. Родители одновременно вздрогнули, придав фразе совершенно другой смысл, но тут же скинули оцепенение. – Вам тоже нужны байки, чтобы кататься вместе со мной, – заявил ребёнок, снова усаживаясь в седло. – Папа, ты же купишь? – повернулась она к Локи. – Это не лу... – Завтра я привезу папе велик, детка. А сегодня тебе придётся покататься ещё немного самой. – Тор, я даже не помню, когда мы катались в последний раз. – Я буду рядом, – спокойно сказал Тор, приобнимая Фрейю за плечи, так и непонятно к кому обращаясь.***
На следующее утро Тор снова забрал их в парк. Критично осмотрев узкие джинсы Локи, он лишь достал с заднего сидения наколенники. – Шлем в багажнике, – добавил Тор, видя каким злым взглядом прожигает снаряжение Локи. Но стоило Локи посмотреть в смеющиеся голубые глаза, как он просто не смог злиться. Шутка, приправленная заботой, искрилась в глазах и улыбке Тора. Всю дорогу Фрейя щебетала обо всем на свете. Рассказывала Тору как провела вечер, оставшись без него, как они с папой Локи смотрели мультик, и как она не могла дождаться снова оказаться с ними в парке, чтобы сесть на велосипед, ведь потом папа Тор обязательно научит ее кататься на своём байке. – Конечно, дочка, как только придёт время, – совершенно серьёзно кивал Тор. Он и не собирался лишать дочь этой возможности, она имеет право попробовать и выбрать именно то, что будет желанно именно ей. Ни он, ни Локи не посмеют навязывать ей свои убеждения. Просто потому что знают, что не смогут удержать. – Давай застегнем куртку, чтобы тебе было удобнее. – Присел перед дочерью Локи, пока Тор доставал из багажника велосипеды. – Ты умеешь кататься? – спросила Фрейя, поднимая голову, чтобы удобнее было закрыть молнию. – Папа Тор пытался научить меня когда-то давно. – Проверяя насколько удобно сидит на малышке одежда и хорошо ли затянуты шнурки, тепло отозвался Локи. – Такое не забывается, – усмехнулся Тор, закрыв багажник. – Всё тот же. – Локи встал, подошёл к знакомому велосипеду и провёл пальцами по царапинам на краске, оставленных им в попытках Тора научить его кататься. Кто бы сказал им тогда, что через несколько лет они будут учить кататься родную дочь. И кто бы сказал, что тогда они будут в разводе. Локи бы плюнул посмевшему усомниться уроду в лицо. Но все сложилось так, как сложилось и воспоминания теперь не только греют душу, но и ранят ее. – Мы едем уже? – недовольно напомнила Фрейя застывшим родителям. – Да, конечно. Идём. – Протянул ей ладонь Локи, а Тор пошёл рядом, таща два велосипеда. – Может все-таки возьмёшь наколенники? – предложил Тор, когда Локи забрал у него взрослый велосипед. – Считаешь меня слабее нашей дочери? – огрызнулся Локи, борясь с приступом легкого страха перед железным конем. Не сказать, чтобы он овладел навыком езды в совершенстве, но пару раз они все же смогли выбраться на долгие велосипедные прогулки. – Боюсь за твои дорогие джинсы, вдруг порвёшь, – тут же нахмурился Тор, удерживая Фрейю, чтобы малышка снова привыкла держать равновесие. – Куплю новые, – фыркнул Локи и попытался сделать первый поворот педалей. Но страх оказался сильнее, и он тут же снова затормозил ногами, спуская их на твёрдую землю. – Пизда джинсам, – на выдохе одними губами произнёс Тор и поспешил помочь Фрейе догнать замершего в метре родителя. – Пап, не бойся, это же весело. – Катилась рядом Фрейя, пока Тор не отпускал велосипед Локи, что впился в руль побелевшими пальцами. Девочке хватило десяти минут, чтобы уверенно кататься взад-вперёд и даже начать медленно входить в повороты. Тор пытался убедить Локи проехаться самому, что тот все прекрасно помнит, отпускал беззлобные шуточки, на которые Локи даже смеялся и они оба словно возвращались в те дни, когда были беззаботными подростками, проводящими дни в парке. – Давай, пап, ну поехали! – капризничала Фрейя, устав кататься в пределах двадцати метров от родителей, что больше ржали и отпускали колкости в сторону друг друга. Локи оторвал голову от сложённых на руле рук, пытаясь отсмеяться после очередного воспоминания Тора, как именно черно-красное покрытие велосипеда получило свою отметину, ведь почти во всех из них виноват был Локи. – Ну хорошо, – наконец сдался Локи, уверенно ставя ноги на педали. – Отпустишь? – Нет, – ляпнул Тор, крепче впиваясь в руль и тут же переводя ляп подсознания в шутку: – Вот когда разгонишься... За час дружного катания Локи и Фрейи по дорожкам парка Тор успел скурить пять сигарет, сходить до машины за новой пачкой и вернуться на привычную для них скамейку, чтобы семья смогла его найти. Ему нравилось смотреть на раскрасневшиеся щеки Локи, на азартный блеск в зелёных глазах и на довольное личико дочери, наконец уставшей крутить педали и заскучавшей по второму родителю. Заканчивать прогулку совершенно не хотелось и закинув велосипеды в машину, они вернулись в парк. Фрейя радостно сжимала руки обоих родителей, которые легко подбрасывали ее каждые три шага. Все было привычно, хорошо и так по-родному. Локи наконец рассказал Тору об университете, а тот поведал о разросшихся полномочиях в «Хель-Моторс». Они искренне радовались друг за друга и просто наслаждались проживаемым днём. Фрейя смеялась в объятиях тискающих ее родителей. Тор и Локи привычно зажали ребёнка между собой и щекотали малышку, попутно целуя куда попадётся, смеясь и воркуя над извивающимся ребёнком. Они не откажут дочери в привычной ласке, не посмеют лишить ее взаимодействия родителей и не покажут, что что-то между ними тремя может измениться. Ни Локи, ни Тор даже не задумывались об этом, они не думали совершенно ни о чем, забыв о событиях прошедших месяцев, лет и дней, они просто наслаждались, здесь и сейчас. – О, Локи! Привет! – раздался сбоку хорошо знакомый Лафейсону голос. – Тюр. – Резко выпрямился Локи, широко раскрытыми глазами оглядывая друга. Тор с Фрейей тоже выпрямились, рассматривая стоящего напротив парня. Ничего необычного: темноволосый, широкоплечий, высокий, одет в джинсы и поло с хорошо знакомым крокодильчиком на кармане. – Что ты здесь...? – начал Локи, нервно оглядываясь и заводя прядь выбившихся волос за ухо. От Тора такие перемены не укрылись. – Да вот, вспоминаю Мидгард, – широко улыбнулся Тюр. – Племяшка? – резко кивнул он на разглядывающую его Фрейю. – Красавица. Локи открыл рот, чтобы сказать, но слова никак не хотели произноситься, а воображение быстро нарисовало недовольное лицо Лаувеи. Тору хватило этой заминки, чтобы все понять. Его светлые брови нахмурились, глаза из кристально голубых стали синими, и он быстро подхватил Фрейю на руки. – Мы с моей дочкой, пожалуй, пойдём. – Окинул он парней взглядом. Тюра он знал, но все они изменились за эти годы. – Ждём тебя в машине, братец. – безэмоционально кинул фразу Тор, проходя дальше по дороге. Он пытался разобраться в своих ощущениях, но чувствовал лишь злость. Локи настолько стыдится его, что даже не рассказал о дочери. Даже лучший друг его не знал о малышке, что уж говорить об остальных. Тор винил Локи в трусости и тут же был благодарен, что эта трусость оберегает его дочь от лживого мира богатых сволочей. – Тор! Тор, послушай! – через пару минут нагнал их Локи, проклиная все привитые матерью устои. – Тор, ты не понял... – Я понял все, Локи. – Резко развернулся Тор, что Локи едва не впечатался в него. – Скорее всего, ты даже прав, что прячешь Фрейю от этих тварей. Не хочу, чтобы она выросла такой... – он проглотил все свои обвинения. – Предлагать забрать ее не буду, знаю, что не согласишься. Локи открыл было рот, даже стыд за слабость не смог заглушить прокатившуюся по сознанию злость, но Тор все также твёрдо продолжил: – Ты ее любишь не меньше меня, и ваша связь... Просто оставим всё как есть. И если понадобится, – пауза была слишком красноречивой, что даже полный идиот бы понял, что имеет в виду Тор, – просто позвони мне, хорошо? Локи хотелось кинуться на него с кулаками, кричать, чтобы тот даже не смел думать, что он сможет бросить свою дочь, дочь от него, от Тора, что сможет лишиться этого непоседливого воспоминания о чистом счастье. Хотелось орать на весь парк, что он уже сказал Тюру, что это его дочь, их, самое дорогое, что осталось у Локи. Хотелось, но выдержка и обида не позволяли проявить эмоции. – Этого никогда не будет, – твёрдо и холодно произнёс Локи, смотря прямо в потемневшие глаза в которых вот-вот сверкнут молнии, так они напоминали сейчас грозовое небо. – Нам ли с тобой не знать, насколько пусты подобные заверения, – зло бросил Тор, снова начиная идти по аллее. Фрейю из рук он так и не выпустил, это была последняя нить его самообладания, предохранитель, не позволяющий злости разрушить все вокруг себя. У него было отчаяние, у него была боль, потом злость, на смену которым едва пришло смирение, а теперь у него только всепоглощающая ярость. Ярость на того, кто был всем миром, кто забрал сердце и душу, растоптав их, вогнав под рёбра несколько ножей, чтобы осознание разрушенных жизней отпустило любовь окончательно. Такого предательства, предательства по отношению к их дочери, Тор стерпеть не смог. – Мы отвезём тебя домой, – когда все заняли места в машине, наконец произнёс Тор, – а мы с моей дочерью хотели ещё съездить в пару мест. Локи оставалось только кивнуть. Диалога сейчас у них не выйдет, Тор слишком зол, чтобы слова не звучали как оправдание. А ещё он был прав. Локи действительно виноват в том, что пошёл на поводу матери, испугался за ту самую