Повелитель душ

— Я отцу как расскажу всё, у, погодите у меня! Кто из вас двоих это придумал, признавайтесь? — няня Гвендолин была терпеливой и понимающей женщиной. Но поедание детьми на спор конского навоза — это уже чересчур. — Это я придумал. Мы с принцессой поспорили тут... — Локи с трудом сдерживал подступившую сильную тошноту. — Я вам, маленький лорд, и принцессе уши сейчас надеру. — Что значит, это ты придумал? — воскликнула Рей, сверкнув почерневшими глазками. — Какой же ты противный! Сопля! Вечно всё на себя берёшь, будто я ничтожество какое-то! Бесишь, бесишь! — маленькие сильные кулачки застучали по спине Локи. — А ну, оба прекратите вести себя как дети запойного пьяницы, стыд какой! С вами одни беды, друзья мои, один Алистер послушный ребёнок у меня, — няня Гвендолин приложила обе руки к сердцу. — Лимончик, отойди-ка, меня сейчас вырвет... — О, небеса! — Так тебе и надо, гадкий! — вздёрнула подбородок. Но как только мальчишка с протяжным стоном прочистил желудок, еле успев отбежать к стойлу, Рей испуганно подскочила и бросилась к другу. — Локи, бедненький! Миленький, прости меня! — и принялась самозабвенно гладить его по спине в надежде утешить. — Бегом! Проводи его до спальни, а я за лекарем, — няня Гвендолин моментально вернула самообладание. — Что ж я его милости-то скажу? — причитала она, спешно покидая конюшню. Алистер не любил «этих глупых забав», не упускал случая напомнить, что он будущий король и ему не пристало ввязываться в сумасшедшие затеи сестры и её друга. На самом деле, он боялся оказаться в дурацком положении и выглядеть нелепо, да и гнев няни Гвендолин его не на шутку пугал. Он предпочитал охоту и посещение турниров. Алистер любил поэзию, с раннего детства и сам пробовал сочинять стихи, последнее даже делало ему в некоторых дамских кругах славу тонкого эстета и юного интеллектуала. Ровесницы в основном скучали в его обществе, хотя и напускали на себя заинтересованный вид, но лишь из желания их родителей создать в будущем почву для выгодного брака своих чад. Алистер и Рей не были близки, этому способствовала и ревность маленькой принцессы, потому что отец в основном уделял внимание старшему сыну. Чрезмерное потакание капризам Алистера взращивало и лелеяло в мальчике непомерное себялюбие, которое удавалось сдерживать лишь леди Эрин, но после смерти королевы до этого никому не было дела: «Он будущий король, он немного горд и самонадеян, это нормально в его возрасте», — разводил руками Гарольд. — Ну и чокнутые же вы! — презрительно ухмыльнулся Алистер поднимающимся по лестнице Рей и Локи. — Боги, ну, ты-то здоровый парень, и такие вещи с моей маленькой дурочкой творишь! — он сделал большой глоток из золотого кубка, инкрустированного гранатами. Ему было тринадцать, и отец уже не препятствовал тому, что сын иногда выпивал за ужином пару кубков подслащённого мёдом вина. Правда, реального количества выпитого мальчиком он не знал. Алистер быстро пристрастился опустошать целый штоф уже к обеду. Он знал, что Джулиан прикроет его в случае чего. — Сам дурачок! — пискнула в ответ Рей. — От тебя несёт кобылиным дерьмом, малявка! Так что заткни свой рот, пока не завоняло сильнее, — Алистер хрипло усмехнулся своим начавшим ломаться голосом и дёрнул расслабленной рукой, выплеснув под ноги Локи и Рей половину содержимого кубка. — Прекрати так с ней разговаривать, Ал, не то я разозлюсь, и лучше бы тебе быть подальше в этот момент… — Говном меня заблюёшь что ли? — он расхохотался. — И следи за языком, мерзкий колдун! Я твой будущий король, и лучше бы тебе не угрожать мне, — Алистер надменно передразнил Локи. — Уйди с дороги, а то ведь и вправду заблюю… — Ой, ой! Сдались вы мне оба! Я вообще-то к обеду спускался. Хотел и вас позвать, кстати, но, видимо, вы уже и так наелись, — Алистер гоготнул, швырнул кубок вниз через головы сестры и Локи, затем задрал нос и обступил их, слегка пошатнувшись. — Отвратительный, — тихо шикнула Рей ему вслед. Жалкое зрелище. Жалкие речи, жалкий взгляд, жалкие грубые шуточки. Этот мальчик с ней одной крови, но в сердце никак не найти и толики родственной любви к этому непонятному, чужому существу. «Скорее бы его затылок скрылся за поворотом… Вот так. И хорошо, и славно». Как мог этот красивый рот исторгать подобную грязь? Как могла душа, полная поэзии и музы, носить в себе столько омерзительных помыслов и слов? Рей с малолетства усвоила важный урок — зло не обязательно имеет уродливое лицо.

***

«Сантименты к Локи лишь погубят моё предприятие, бессмысленно предаваться с ним воспоминаниям и задушевным беседам — бесплодно, а я трачу бесценное время, которого непростительно мало. Я начинаю презирать здесь себя с каждым мгновением всё больше: среди этих стен, что хранят наши детские тайны, среди состарившихся слуг, которые присматривали за нами во время игр и пиров, потому что всё это крадёт мою решительность. Желание мира усыпляет ярость. Я вижу покой и поддаюсь его пагубному дурману». На деревянной подставке таяла свеча, рассекая жидкой полоской густой мрак, царящий в комнате. Рей сидела за письменным столом у окна, подперев рукой склонённую голову. Южный жар немного отступал по ночам, но всё равно казалось, будто от него не спрятаться даже во тьме, и Рей с большим удовольствием думала о своей наготе под тонким ночным платьем после пыток дневным костюмом. Из-за облаков показалась молочная луна, облив мутным белым светом долину за виноградниками. Рей вышла на балкон и вдохнула воздух как можно глубже. Её взор приковала к себе дорожка, уводящая в лес, что ответвлялась от Южного тракта. Да, где-то там, в чаще, пока ехала сюда, она миновала Яростную тропу — единственный путь, который мог дать ей хоть что-то из того, что принесёт ощутимую пользу. Больше никаких промедлений. Завтра же с рассветом. Принцесса встала рано, тотчас отдавшись приготовлениям к отъезду. Рей быстро позавтракала у себя в спальне творожным сыром с зеленью и оливками, горячим хлебом с ароматной мягкой корочкой, которую хотелось не срезать, а со сластью запивать большими глотками молока с мёдом. Дивно! Всё свежее и вкусное. Не чета той провизии, что доезжает с Юга до столицы, растеряв ароматы и сочность. Старая кухарка Элиза завернула Рей и с собой в дорогу немножко, её сердце не выдержало бы, думай она, что «ребёнок там будет голодать». Оделась просто, ничего лишнего: тёмно-коричневые брюки из плотной ткани с отделкой из кожи, затянула на рубашке корсет под грудь, сверху тёмно-зелёный плащ с капюшоном (ещё один подарок от Локи, который Рей решила всё-таки оставить ввиду его практичности). Роскошные наряды с затейливой вышивкой были брошены в сундук, как покинутые сироты, но всё-таки удостоились благодарного последнего взгляда их хозяйки. Солнце поднялось над долиной, прощально протянув лучи навстречу щурящейся Рей, направившейся к конюшне. Она втянула пряный запах южной травы, сладкую горечь цедры цитрусовых плодов. На конюшне было прохладно и пахло свежим сеном: конюхи были трудолюбивыми и чистоплотными, к своей работе относились ответственно и с душой. Лошадь для гостьи уже была готова и собрана в путь. «Они любят своего лорда, считают его добрым и щедрым. Что ж, не могу не согласиться с ними. Правда, я бы добавила ещё "упёртый баран"». — Решила тихо свалить без сентиментальных церемоний, лимончик? — Локи так тихо подкрадывается, чтоб его, подумала Рей. — А как же долгие плаксивые объятия на моей груди? — Боюсь, что ты испортишь слёзками мой пучок на голове, — скривила рот. — Ауч! — Не стала будить, а то ещё задержишь прогулками в саду да сплетнями опять, или какой-нибудь ерундой на солнцепёке, которая способна вызвать разве что зевоту, — оседлала лошадь, оправила ножны и плащ. — Куда ты направишься теперь? — пару раз провёл пальцами по гриве животного. — Туда, где собеседник посговорчивее. — О, ну, в Итилите таких навалом! — Локи задорно хохотнул. — Опрокинут любого, да ещё и за звонкую монетку. Знаешь, если хочешь искать хороших наёмников, пожалуй, Юг не лучшее место, чтобы… — Не переживай, я не в Итилиту собралась. Делать мне нечего, как нанимать местных охламонов к себе на службу! Я поеду… по другой дороге. Пока не знаю куда, — наскоро солгала, отведя глаза. — Лимончик, — он ласково заключил её руку в ладони, — может, всё-таки останешься ещё недолго погостить? Обещаю, никаких дурацких сплетен… ну, наверное. Выберем времяпрепровождение на твой вкус, можем даже обсудить ситуацию с Алистером. — Поздно о моём брате. Ты не дашь то, что мне нужно, Локи. Я не останусь, — холодная сталь в голосе ранила слух. — До свидания, милый друг, — Рей высвободила руку и крепче взялась за узду, затем послала ногами лошадь вперёд. Локи хотел вымолвить слова прощания в ответ, но они застряли в горле, и он в удушающем молчании смотрел, как его лимончик вновь отдаляется от него. С каждой минутой её силуэт таял, кусты вдоль дороги поглощали его. Локи окинул взором свой прекрасный край, деревья и цветы, вдохнул жар, прислушался к трелям птиц и насекомых: жизнь сновала вокруг него тут и там, в самых великолепных воплощениях, но одиночество с немыслимой жестокостью оцарапало ему глотку, влага навернулась на глаза с мерзким пощипыванием. Со спины в отдалении Рей почудилась ему девочкой, казалось, ещё мгновение — повернётся и состроит другу рожу. Её недоверие и отчуждённость сейчас предстали столь ощутимыми, нанеся ещё более глубокие раны, чем вчера. «Больше не будет как прежде», — и он позволил себе тихо зарыдать. Рей же не позволила себе даже обернуться. Путь не близок, если лошадь не устанет, к ночи она выедет на Яростную тропу. Вечерело, несмотря на сгущающиеся сумерки, отыскать дорогу к замку демона было несложно, народ её основательно успел протоптать. На сердце у Рей похолодело: слова Локи о продажи души перестали быть просто трёпом за ужином. Люди ходили здесь постоянно. Сознательно. По своей воле. Чем дальше уводила тропа, тем скуднее и мрачнее становился лес. Всё тише. Лошадь начинала недовольно фыркать, иногда останавливалась по неизвестной причине и будто впадала в транс на несколько минут. Рей поначалу сохраняла хладнокровие, но в итоге стала ворчать на животное, нервозно пыталась ободрить его. Тьма становилась всё прожорливее, двигаться дальше не имело смысла, пришлось устроиться на ночлег. Под монотонное потрескивание сухих веток в костре Рей изучала высокое небо, усыпанное крошкой из звёзд, тоскливо сияющих серебристым светом. Она пыталась воскресить в памяти хоть сколько-нибудь хорошие воспоминания о брате. Блеск звёзд напоминал холодный блеск внутри зрачков Алистера. Порой от черноокого взгляда этого человека бросало в дрожь, хоть их обладатель и не внушал трепета. Мысли, что посетили её в первый день у Локи, когда она осталась одна в гостевой спальне, вдруг настигли её вновь. Стыд этих воспоминаний зудом облепил всё существо Рей, и она зажмурилась. Обычно она не испытывала его так остро. «Безобидная шалость» — называла про себя это принцесса, или «мы были просто детьми». «Было и было, чего уж теперь нос воротить», — пробормотала себе вслух. Рей в ту пору уже было четырнадцать лет, она вернулась с учёбы в Заморской цитадели, привезя с собой багаж знаний и нового опыта. Птичка, выпущенная из клетки. Она увлеклась боевыми тренировками, а также пирами, турнирами и прочими развлечениями, которые всегда презирала, но отныне ей хотелось дышать полной грудью, общаться с юношами, доказывать всем свою прыть. Рей хотела жить и не испытывать стыда за любые прихоти. Тот год был единственным на её памяти, когда они с Алистером в некотором роде сблизились. Едва ли между ними возникли теплота и нежные братско-сестринские чувства, но они полюбили вместе шутить над различными пустяками. Алистеру должно было вскоре стукнуть восемнадцать, он сделался взрослым и очень красивым молодым человеком, даже его глупость заметно перестала выделяться на фоне этой игривой с чертовщинкой улыбки и тёмных завитков, спадающих на лоб, когда он смеялся. Рей нравилось смотреть на его лицо, её по-животному слепо влекло к брату, она не осознавала до конца природу этих чувств и обожала его компанию. Во время турнира в честь восемнадцатилетия принца Рей и Алистер расположились вдвоём в королевской ложе. Рей напилась вина, которым её угощал брат, и впала в хмельную экзальтацию, носясь по ложе от балюстрады к брошенным на полу мягким шёлковым подушкам, чтобы подлить в пустой кубок или прогорланить очередную неприличную шутку. В самый напряжённый момент поединка она подошла вплотную к балюстраде, вцепилась в неё влажными пальцами со всей силы и прикусила до крови губу от волнения. Внезапно она ощутила позади тяжесть тела и жар дыхания. «Твои волосы вкусно пахнут лимонами», — хриплый шёпот, губы коснулись прядей на затылке. Рука Алистера скользнула между ног сестры, и Рей сдавленно всхлипнула. Второй рукой он задрал подол и обнажил её зад, нетерпеливо прогладив небольшие упругие округлости. Затем спустился к разгорячённой под платьем плоти и начал настойчиво ласкать. Рей ощутила, как стыд обжёг ей горло, сердце учащённо забилось, но она не шелохнулась, позволив Алистеру завершить начатое. Его пальцы двигались всё быстрее, вытесняя из Рей остатки смущения, а последняя горячая пульсация и вовсе вычеркнула стыд из палитры эмоций. «Глупая распутная шалость. Я ему её прощаю. И себе тоже», — только и подумала она после того, как кончила. На треснутой губе всё ещё сочно наворачивалась тонкой струёй кровь, которую Рей не прекращая слизывала. Её жизнелюбивая натура не стала упиваться чувством вины и жалостью к себе. Она не любила Алистера как брата, оттого восприняла его ласки как приставания какого-то чужого паренька, с которым её ничего не связывает. Правда, после случившегося они отдалились ещё сильнее, чем в детстве. Рей глушила в себе любой намёк на сожаления о том дне. Но теперь этот ледяной звёздный блеск, а утром те чистые, незапятнанные прикосновения Локи… «Лучше бы он был мне братом», — крепко обхватила руками живот, и её разум погрузился во тьму. Стылое утро разбудило Рей карканьем ворон, которые здесь были одними из немногих живых обитателей. Принцесса позавтракала тем, что собрала ей вчера в дорогу кухарка Элиза, памятуя о том, что теперь у неё остался лишь скромный запас чёрного хлеба и твёрдого сыра на оставшийся путь. Напоив и накормив лошадь сухарями, отправилась дальше. Она начинала потихоньку бранно ругать клятый унылый лес, который всё не хотел кончаться, ведь должен же уже хотя бы вдалеке виднеться чёртов замок. К ночи она выбилась из сил и стала впадать в отчаяние. Рей понятия не имела, как долго ещё ехать. Но по правую руку слабым эхом вдруг раздались плески волн. «Море!» Рей воспряла духом, стала подгонять усталую лошадь, и над головой услыхала свист и пронзающий до костей скрипучий визг. Полуголые ветви деревьев пришли в волнение, ветер приподнимал песок и пожухлые листья с дороги, закручивая их игривым вихрем. Рей взглянула вверх: в вышине пронеслись драные косматые тряпки, пролился волнистый дождь — сначала каштановый, затем платиновый — волосы необычайной длины и прелести. Ведьмы. Две крикливые бестии обгоняли друг друга, дразнили и колко подначивали, их хохот походил на раскаты грома в открытом поле. «Ведьмы! Ведьмы, дери их нечистые! Они летят в замок! К нему!», — Рей задержала дыхание и что было мочи погнала кобылу вперёд. Меньше чем через час езды перед путницей вознёсся замок, воздвигнутый на вершине скалы, по которой петляла узкая каменистая тропинка. Это страшилище являло собой живой пережиток давно ушедших лет. Донжон* был непомерно высок, непрактично высок, так уже не строили, а вот в эпоху её предка короля Сандора возводили повсеместно, стремясь показать приближенность властителей к Богу Небес и Богу Ветров. Были ещё две довольно высокие башни, в левом и в правом крыле, в остальном это было скопление разных высот острых шпилей на очень толстых стенах из чёрного камня. Непреступная крепость, поди отними — не пробьёшься и с тысячной армией. Здесь шум волн стал отчётливее, дав понять Рей, что замок стоял на краю морского побережья. Высоченные чугунные ворота с вычурными узорами были распахнуты: «Всегда ждёт гостей». Рей спешилась, скинула капюшон и оглядела постройку древности. Стены вселяли в неё тот же трепет, что и боги, она ощущала свою ничтожность, мелкоту. Подойдя вплотную ко входной двери, остановилась. Обратной дороги уже не будет, постучись она. «Пропади всё!» Сильно и уверенно ударила дверным молотком, прикрыла веки в ужасе, отступила на шаг. Минута, другая, в груди теснился задержанный воздух. По дорожкам зазмеилась туманная дымка, каркнула тощая грязная ворона, приземлившаяся на мраморную потемневшую от старости скамью, стоящую неподалёку. Шорох, огненные языки по земле, тень под дверью, скользнувшая меж ними. — Для чего явился сюда, путник? — властный, но удивительно размеренный голос, почти убаюкивающий своей необыкновенной шероховатостью. — Отвори! Я пришла просить. Ты же этого ждёшь здесь дни и ночи напролёт, — нетерпеливо и гордо проговорила она, схватившись за дверной молоток, намереваясь потянуть за него. — Верно, гордячка. Сюда только и приходят, чтобы что-то просить, — бархатная глухая усмешка. С грохотом скрипнул засов, пролилась алая полоска света. Рей с любопытством уставилась в дверную щель: густые смолистые пряди почти закрывали лицо человека, что стоял перед ней. Он даже не взглянул на неё. — Каждый, кто входит в эту дверь, знает цену. Ты знаешь? — Доходили слухи, — она с горечью сглотнула. — Но будь уверен, я бы никогда не ступила на порог этого отвратительного вонючего склепа, будь у меня другой выбор. Он ядовито и вместе с тем снисходительно рассмеялся, но всё так же спокойно и величественно, затем распахнул обеими руками двери. «Безобразный, отталкивающий», — пронеслось молнией в мыслях Рей, и она инстинктивно отстранилась. Его большие губы были сложены в едва уловимую язвительную ухмылку, челюсть чуть искривлена, на подбородке шрам, явно полученный в бою. Глаза — два куска угля, матовые, без блеска. Было в этом лице и что-то странно обволакивающее, но оно пугало и вселяло неприязнь. Весь одет в чёрное, того гляди и каркнет. Хозяин замка внезапно уставился на неё молчаливо и несколько заинтересованно. Нечто похожее на живой блеск промелькнуло в глубине его неподвижных глаз. «Хм, надо же», — сощурившись, произнёс он, глядя в упор. Рей вопросительно наморщила лоб. — Даже как-то разочаровывает… — Что разочаровывает? — она смутилась. — Коль пришла, так проходи, — не отвечая на вопрос, он резко развернулся и направился внутрь. — Ты ведь Кайло? Кайло Рен! — крикнула ему вслед Рей. — Или Демон Тьмы. Монстр, Ночное отродье, Повелитель душ — выбери себе что-нибудь по вкусу и наслаждайся!..