Obscurus fiо

Карие. Хитрые. Раскосые лисьи глаза авантюриста и вечного искателя. Ему нравится смотреть в глаза окружающим, но в её – особенно. Лорхэ интересно, по-настоящему интересно, что он говорит: о принципах зачарования или об ориентации на местности по звёздам, о природе света или об устройстве двемерских центурионов. Он всегда смотрел ей в глаза… так почему проглядел, когда интерес к его словам сменился интересом к нему самому? Это льстило. Не пьянило, но отдавало жгучим покалыванием в груди, от которого хотелось выть и сразу, сходу признаться, что да – да! – взаимно, но будто хлыстом по лицу били проступающие над реальностью воспоминания. Сине-серые глаза его невесты смеялись, когда он сцеловывал веснушки с бледных плеч, маленькие пальцы с тёмно-синими ноготками дрожали, вычерчивая узоры на его белых – белых! – руках, тихий голос говорил-мурлыкал на потерянном в лабиринте памяти языке. Он не собирался отвечать взаимностью, ведь это так низко, это так подло: видеть призрак одной женщины в другой. Но как можно ей отказать, если и сам дуреешь без вина? Как можно отказать, когда под напором её взгляда прошлое (пришлое?) выцветает, как ему и положено, открывая настоящее: смуглое лицо с тёмным румянцем на скулах; острые косточки ключиц; ноги, обхватывающие бёдра так, что дышать тяжело обоим; жаркий, громкий, на стон срывающийся шёпот его лживого имени, и тонущее в глубине карих глаз его собственное отражение. И сильнейший мира сего не устоял бы… а он так бесконечно слаб.