Шай открыл глаза, поначалу не поняв, где находится. Проснулся, как всегда привычно рано, как если бы находился дома, на Сантуриусе. Огляделся. Комната с идеальными белыми стенами, отливающими матовым, жемчужным сиянием, была практически пустой. Кровать, на которой лежал он. Тумбочка рядом, с установленным на ней аппаратом, издающим ритмичный писк. За ней еще пара кроватей с таким же прибором у изголовья. Он прислушался к себе и своим ощущениям. Рука, еще вчера поврежденная и укутанная в бандаж, периодически напоминавшая о себе неприятным покалыванием и пульсацией в месте предполагаемого перелома, сейчас не болела. Шай пошевелил пальцами, подняв ладонь перед собой. Согнул и разогнул ее пару раз, но боли и дискомфорта не почувствовал. Снял с руки ненужный теперь бандаж, отцепил датчики с проводами, идущими от аппарата, и писк его тут же перешел в долгое назойливое звучание. Он приподнялся, оглядывая помещение. Оказалось в боксе он не один. На соседних кроватях лежали… Шай задумался. Те, кого он видел, точно людьми не были, хотя по телосложению и внешнему виду были очень похожи. Очень высокие, «семь футов точно» — навскидку определил он. Золотистая кожа, отливающая мягким сиянием бронзы, довольно широкий нос, длинные, черные, как смола, волосы заплетены в толстую косу, перевитую парой цветных лент.
«Элиасс, — тут же вспомнил он. — Один из близнецов».
На второй кровати спала девушка, очень похожая на Элиасса, только немного ниже, обнимавшая маленькую худенькую девочку.
«Элиза», — Шай улыбнулся. Девочка доверчиво прижималась к женщине, спрятав личико у нее на груди. Светлая коса девушки оплела руку малышки, будто змея, предохраняя от падения и удерживая на месте.
В звенящей тишине урчание живота Шая, не евшего уже по ощущениям более двух суток, прозвучало как рокот мотора флайтера. Шай поморщился и сел. Из белья на нем были лишь футболка без рукавов и боксеры, в поисках одежды огляделся и ничего не нашел. Его длинные темные волосы, еще вчера заплетенные в аккуратную косу, теперь топорщились вокруг головы спутанным грязным клубком. Он, как мог, разодрал их пальцами и огляделся вокруг в поисках единственной остававшейся у него резинки. Ее нигде не было. Если он не найдет, чем их подвязать, то шевелюру придется остричь. Шай поморщился. Он не стриг их уже несколько лет. Волосы, будучи короткими, лезли в глаза, торчали в разные стороны непослушной копной и причиняли массу неудобств. Ношение косы не было традицией на Сантуриусе, и Шай отпустил волосы лишь из соображений удобства. Снова с тоской посмотрел на Элиасса, длинная коса которого, свесившись с кровати, лежала на полу. «После», — решил Шай для себя. Очень хотелось есть, и он займется поиском еды и одежды в ближайшее время, но прежде совсем другая нужда требовала внимания. Опустив ноги вниз, осмотрел раненую конечность. Кожа на ней почти полностью регенерировала. Ногу выше колена украшал маленький, аккуратный, чуть розоватый шрам, похожий на след от ожога. В остальном, ничто не напоминало о произошедшем ранении. Шай аккуратно встал, опираясь на одну ступню, поискал глазами, на что можно опереться. И не найдя ничего, поковылял в поисках санузла.
В противоположной от кроватей стороне было три двери. Шай поискал панель управления и увидел на стене темную пластину, чуть утопленную в обшивке, со светящейся зеленым ладонью в центре. Предполагая, что это и есть искомая панель, приложил ладонь к считывающему устройству, и дверь пришла в движение. Большая, состоящая из двух створок, она оказалась выходом из медицинского блока. Шай решил, что воспользуется ею позже. Подошел ко второй двери и отыскал глазами точно такую панель на уровне груди. И ладошка на ней светилась голубым.
Шай прижал руку к изображению, и дверь с тихим шипением открылась, являя взору закрепленный на стене унитаз из нержавеющей стали и очистительный блок-капсулу в противоположном от двери углу. Он со вздохом облегчения ступил внутрь на пару шагов, и дверь с шипением закрылась за спиной. Парень оглянулся и вновь подошел к двери, в поисках кнопок, открывающих ее. Но дверь сама поползла в сторону, и он облегченно выдохнул. Все это для него было новым и необычным и оттого притягивало сильнее, чем чтение фантастического романа. Потому что всё, что он видел перед собой, было реальным, это было то, к чему можно прикоснуться, ощупать и увидеть. Справив нужду, Шай снял белье и шагнул в очистительный блок. Но тут его ждало разочарование. В очистительной капсуле не было ни кранов, которые можно было бы повернуть, ни рычагов, на которые нажать. Стену украшали восемь рядов кнопок со значками и символами непонятного назначения. Шай попробовал нажать несколько из них, и ничего не произошло. Пробовал одновременные комбинации из нескольких случайных символов, но система лишь недовольно шипела, отказываясь подчиняться. Парень разочарованно вздохнул и вышел из капсулы. Постоял, хмуро глядя на свое отражение в до блеска отшлифованной поверхности обшивки, заменяющей, видимо, зеркало. Но тут вновь напомнил о себе пустой живот, и Шай вздохнул, оделся и вышел из блока очистки. Теперь главное было найти место, где можно было поесть. По его ощущениям было еще очень рано, и все или почти все на звездолете спали, и поиск еды мог бы занять определенное время, в отличие от того, если бы его кто-то проводил. Но будить спящих ему не хотелось. А дело не требовало отлагательств: от голода у парня кружилась голова, и его покачивало. Да и с волосами надо было что-то делать, раз уж помыть не удалось. Он подошел к Элиассу, расплел косу, заплетенную замысловатым узором, и вытянул одну из двух вплетенных в нее лент. Оставшуюся вплел вновь, теперь уже простым плетением.
Шай вышел из медицинского блока и пошел по коридору больше напоминающему огромную, рифленую изнутри, эллипсообразную трубу, движения его были медленными и сосредоточенными, руки привычным движением бегали по волосам, вплетая пеструю с орнаментом из геометрических фигур ленту. Он остановился посреди коридора, разветвляющегося на три части, и огляделся. По выгнутой поверхности стены одного из них бежала пунктиром, светящейся широкой зеленой стрелкой, дорожка, указывая направление, а на полу появилась желтая светоотражающая полоса, убегающая вдаль и скрывающаяся за поворотом. Два оставшихся коридора смотрели на него серым туманным глазом убегающей вдаль пустоты. Шай раздумывал недолго. Шагнул в освещенный подсветкой переход и пошел по направлению убегающей по стене зеленой стрелки. Тело, едва отошедшее от сна и не ощущающее дискомфорта, сейчас, лишенное одежды и обуви, начало мерзнуть. Шай зябко повел плечами, шаг за шагом, уходя от теплого медблока все дальше и все более ощутимо чувствуя ледяную поверхность металлического пола под ногами. Раненая накануне нога начала неприятно ныть, не позволяя двигаться быстрее.
Коридор уходил вдаль, освещенный голубоватым сиянием, отчего казалось еще темнее и прохладнее. Шай поежился, оглядываясь вокруг. Мимо проплывали едва заметные на фоне рифленой поверхности стен двери в отсеки. Шай пару раз останавливался, прикладывая руку к сенсорной панели, пытаясь открыть дверь, но они не поддавались. А светящаяся стрелка настойчиво звала за собой. Он медленно развернулся и последовал за светящейся дорожкой, в надежде, что она приведет именно в пищевой блок. От одной мысли о еде, рот наполнился слюной. Шай сглотнул, остановившись перед стрелкой, убегающей на уровень выше. Затем рассудив, что сможет вернуться также, как и шел, по зеленой светящейся стрелке, шагнул на ступень эскалатора, убегающего ввысь. Поднялся и повернул в новый коридор, освещенный теперь белым свечением. Дорожка повела его к двери и исчезла под ней. Стрелка, так нетерпеливо бегущая рядом, мигнула и погасла. Справа от широкого входа имелась такая же сканирующая сенсорная панель, как и по пути следования.
Шай с сомнением, что эта очередная дверь не поддастся его команде, приложил руку к светящейся зеленым ладошке, но та легко и с тихим шипением поползла в сторону. Перед Шаем открылось помещение, огромное, как футбольный стадион. Вокруг по периметру проходили укрепленные мощными кронштейнами огороженные площадки, напоминающие балконы, только длинные, состыкованные между собой узкими и опасными на первый взгляд переходами, вроде пары металлических рельс, неплотно подогнанных друг к другу. Неплотных настолько, что между ними могла провалиться ступня Шая.
Посреди помещения клубился и вращался голубовато-розовый шар. Словно сгусток плазмы, он пузырился и выплескивал подобно Солнцу сгустки вещества, схожие с вулканической лавой. Они уходили далеко за пределы вращающегося облака плазмы и газа, заворачивались петлей и возвращались обратно, с определенной периодичностью. Казалось, что это планеты вращаются вокруг Звезды. Зрелище завораживало, притягивало, словно магнитом. И Шай медленно продвигался все ближе. Его влекло единственное на тот момент желание — коснуться «Звезды», раствориться в ней. Пальцы покалывало.
—
Здравствуй, Шай! — голос, тихий, но до дрожи пронизывающий своим спокойствием, раздавшийся в звенящей тишине, поначалу испугал его.
Шай огляделся вокруг и, не найдя никого, вновь повернулся к так влекущему его плотному облаку в центре. Оно то расширялось, то снова сжималось, словно дышало. Это было как пульсация, как биение сердца, словно живой организм, новая биологическая форма. Шай испытывал одновременный страх и влечение, сродни сексуальному. Руки парня дрожали, а внутри зарождался восторг, эйфория.
— Кто ты? — вопрос вырвался у Шая помимо воли.
Облако зашевелилось, трансформируясь в форму мозга, изрытого каналами извилин.
— Я Сириус — сердце и разум этого корабля. Иди… я покажу тебе! — голос не приказывал, он звал, приглашая, и сил сопротивляться у Шая не было.
Все мысли, занимающие его до этого момента, растворились в небытие, оставляя вокруг лишь пустоту, первозданную, всепоглощающую, и при этом осязаемую. Настолько густую, что мысли вязли в ней, словно в меду, растворялись, не успевая сформироваться. Глаза светились восторгом, тело казалось легким и готово было воспарить, а в груди пузырилось нечто, подобное ликованию. Наверное, если бы люди умели летать, то он сейчас бы парил от счастья где-нибудь под потолком этой огромной залы, громко смеясь и стукаясь затылком. Оно, счастье, шипело и пузырилось внутри, готовое «сорвать крышу» и «выбить дно» своим диким, безудержным напором. Шай протянул руку, едва не коснувшись приблизившейся газообразной субстанции. Потянулся вперед…
Тонкие, дрожащие пальцы Шая погрузились в голубоватую вязкую субстанцию. По телу прошла легкая дрожь сродни разрядам электрического тока. Где-то глубоко внутри зарождалось новое для него непонятное чувство, вроде наслаждения. Оно шипело и пенилось, словно играя мелкими колючими пузырями. И Шаю хотелось смеяться. А перед внутренним взором всплывала череда разрозненных образов, подобно кадрам хроники, рассказывающих о новом неизвестном мире. Незнакомом для него и одновременно очень близком и притягательном.
От обилия информации крутившейся в мозге, будто файлы загружаемые в память, голова парня закружилась. Мелькающие картинки будто поплыли, сместились, заставляя ловить руками несуществующую опору. Шай прикрыл глаза, поморщился от подступившей тошноты и опасливо покачнулся. Дрожа всем телом, от холода клацая зубами, он стал медленно оседать на холодный металлический пол. Ладонь парня была по-прежнему погружена в голубовато-розовую светящуюся субстанцию. Словно что-то или кто-то удерживал его невидимой рукой. Лишь после того, как он плавно и без ушибов осел на пол, повалившись на бок, его ладонь выпросталась из странного вещества, и Шай прикрыл глаза. Он был в сознании, хотя и ощущал себя прилично навеселе и каким-то шестым чувством понимал, что откат будет болезненным и неприятным, сродни алкогольному похмелью. Его по-прежнему сильно мутило, и тело нещадно замерзло. Но сил подняться не было.
Шай прикрыл глаза, не в силах держаться на грани реальности и небытия, и уплыл в спасительную темноту.
***
Тайнан открыл глаза, словно от толчка. Вышел из смотровой, где он обычно спал, когда командой и десантом корабля выполнялись боевые задания, и поток раненых был постоянным. Осмотрелся. Койка справа пустовала, слева же спала Фэйт, обнимая найденную вчера девчушку, что сидела возле их пары, ни в какую не хотела уходить вместе с остальными спасенными. На койке в центре по-прежнему лежал Элиасс. Глаза его были расфокусированы, взгляд синих глаз стал тусклым, словно направленным в себя. Тай посмотрел на портативный планшет на руке, фиксирующий, помимо своих основных функций, жизненные показатели носителя.
«Он в таком состоянии уже около десяти часов, — этого времени было вполне достаточно для полнейшей регенерации. — Жизненные показатели в норме», но внутреннее беспокойство, что скреблось изнутри, не оставляло. Шай, их пара, он едва ли восстановился после ранения и должен был находиться здесь, но его кровать пустовала.
Медик тронул за плечо Элиасса, чуть сжав руку, возвращая его в сознание.
— Элиасс, проснись! — внимательно осмотрев брата, пришел к выводу, что рана затянулась полностью. Перевел взгляд на датчик-сканер персональных показателей. На табло фиксировались показания: 99,9%. Значит, он очнулся и уже довольно давно.
Элиасс открыл глаза, остановил взгляд на брате, он стал более осознанным. Осмотрелся и вздохнул, узнав медицинский отсек на «Фобосе». Приметив спящую Фэйт, улыбнулся. Сестра, хоть и старше почти на полгода, была тем еще сорванцом. И ее проделки заставляли родителей и братьев изрядно поволноваться.
— Элиасс, скажи, когда ты пришел в себя, Шай был здесь? — произнес Тайнан вполголоса, чтобы не разбудить Фэйт, брови сомкнулись на переносице в прямую линию.
За годы службы в космофлоте, Тай и братья не раз бывали в критических ситуациях. Он был неплохим хирургом, не терял силы духа и не пасовал в трудных ситуациях. Знал, когда надо быть помягче с пациентом, а когда проявить твердость и настойчивость. Был неплохим психологом. Но в данной ситуации, откровенно признаваясь себе, растерялся. Шай не был одной расы с ними и, наверняка, инстинктивно не мог чувствовать опасность и быстро принимать решение. Естественно «Фобос» максимально безопасен, но и тут он мог попасть в ситуацию, которая бы потребовала максимально сосредоточиться. Исходя из того, что парень был ранен и степень регенерации у Шая довольно низка, его физическая форма не была стопроцентно хорошей.
Волнение Тая передалось Элиассу.
— Прости, Тай. Нет. Я думал, он с вами, — зрачки сузились, став эллипсовидными, выдавая повадки хищника, вышедшего на охоту.
Элиасс соскочил с койки, словно это не он лежал в тяжелом состоянии и бессознательный около десяти часов назад. Поискал глазами форму.
Тай развернулся:
— Надо предупредить Вонна, хотя он уже наверняка почувствовал, — медик ударил ладонью по считывающему сенсору.
За спиной в спешке натягивал форму Элиасс. Сердце неравномерными толчками перекачивало кровь в мощных организмах Аскорианцев. Дверь с шипением отъехала в сторону, пропуская их одного за другим. Братья неслись по коридорам, плавно пробегая из одного в другой, грохоча тяжелыми ботинками. Мимо запертых отсеков, секций и блоков, сенсоры которых могли открыть только высшие чины космолета. Поднявшись уровнем выше, едва не столкнулись с Вонном, бегущим навстречу. Лицо коммандера будто окаменело. Во всем облике чувствовалось напряжение. Мускулы на руках вздулись, готовые разорвать форму. В нем ощущался хищник, взявший след. Поскольку братья были близнецами, если бы не знаки отличия, их почти невозможно было бы различить. Но в минуты, когда хищные инстинкты давали о себе знать, и требовалась недюжинная собранность и концентрация, коммандер Вонн выглядел больше и мощнее. Словно увеличивался в размере. Остановившись перед ближайшим сканером, приложив ладонь, коммандер наладил ментальную связь с «Сириусом». Эта способность, входить в ментальный контакт с искусственным разумом звездолета и в систему для энергетической подзарядки, досталась ему от аскорианских предков. На короткое мгновение воцарилась абсолютная тишина, а после, словно теплая волна энергии прошла сквозь космолет, обдавая жаром и делая тело легким, почти невесомым. Барабанные перепонки слегка сдавило, вызывая ощущение ваты в голове, и голос — мягкий, звучный, раздался в подсознании Вонна.
«Иди… Я покажу тебе!»
Тай и Элиасс почувствовали резко подскочивший уровень тревожности Вонна.
— Сириус, он у Сириуса! — бросил коммандер через плечо и скрылся в конце коридора.
Тай и Элиасс бежали следом, плечом к плечу, едва умещаясь в довольно широком для человека пространстве. Но мощные, крупные фигуры Аскорианцев отличались от среднестатистического человека. Их семифутовые тела, хорошо физически сложенные, казались крупнее вдвое, как и все представители Проксима Центавра. Их отец был таким же. И свою физическую форму твинсы переняли у него полностью. Получив от папы более мягкий характер и, как говорил отец, излишнюю эмоциональность и сентиментальность. И хоть отец никогда бы не признался себе в этом, долгие годы общения с папой сделали его мягче.
Вонн подбежал к двери и ударил в нетерпении по сенсорному датчику. Она с тихим, почти неслышным шипением поползла в сторону, открывая доступ в святая святых космического корабля. Не дождавшись, когда дверь откроется полностью, он ворвался внутрь, едва она открылась достаточно, чтобы пропустить крупного Аскорианца. Рванул к лежащему на полу Шаю. Вслед за ним, толкаясь и матерясь, в открывшийся проем пытались прорваться братья. Волна боли накрыла всех троих, когда они увидели на полу дрожащего, свернувшегося клубком парня.
— Господи, Шай! «Сириус», что произошло? — Вонн упал на колени. Поднял голову парня и примостил на собственном бедре.
Перед ним мерцающий и заламывающий руки появился «Сириус». Голоизображение, понуро потупило взгляд:
—
«Простите, коммандер Вонн! Не рассчитал с потоком информации. Это нервное перенапряжение и утомление. Я показывал Вашей паре Проксиму Центавра».
— Вонн, отодвинься, мне надо его осмотреть, — беспокойство брата еще больше встревожило коммандера. Они слишком долго искали его, чтобы вот так быстро и нелепо потерять.
Ни видимых повреждений, ни гематом Тай не обнаружил. Но решил, что судить, не проведя обследование, рано. Поэтому решил транспортировать его в медблок.
***
В следующий раз открыв глаза и увидев уже знакомую обстановку медицинского блока, Шай поморщился. Как и почему он попал сюда, в памяти не отложилось. Но зато в памяти хорошо сохранились образы того мира, который он увидел рядом с тем плазменным шаром. И этот мир ему показался необычным и удивительным. Парня мучило желание еще раз оказаться там и погрузить в эту вязкую плазму или сгущенный газ руку. Но пустой желудок, так некстати запевший симфонию голоду и напомнивший о себе, вернул его из мира грез.
Шай повернул голову и сел, намереваясь подняться. Комната поплыла, словно покачиваясь на волнах, и его пробрала мелкая дрожь. Тело от слабости и головокружения покрылось липким противным потом, и Шай поморщился. Он только теперь увидел дремлющего на стуле у входа… «Кажется, Тайнан», — вспомнил он. Вновь пошарил глазами вокруг в поисках одежды и обуви. На этот раз одежда была рядом. Он потянулся к ней и вздрогнул, когда низкий, до глубины души пробирающий голос прозвучал в тишине.
— Далеко собрался, Шай? — на парня, не мигая, смотрели небесно-синие, чуть светящиеся глаза Тая. На красивом бронзовокожем лице Аскорианца было написано беспокойство.
Шай смотрел в эти блядские синие глаза и почувствовал, что тонет. Разозлившись на себя и свою реакцию на этого хоть красивого, но все-таки мужика, он опустил взгляд и сжал до скрипа зубы. Острая боль в сведенных челюстях отрезвила.
— Какое сегодня число? — ответил вопросом на вопрос красавца, вдруг оказавшегося так близко перед ним, чуть в нос ударил аромат, никак не связанный с парфюмом. Он был естественным, и Шая слегка повело. И без того слабый от голода, он покачнулся. Тай поймал его и вновь усадил на кровать.
— Вечер пятых лунных суток июля , — Тай не мог понять смысла этого вопроса.
— Третьи сутки… Я не ел третьи сутки. Голова кружится, — списав свое полупьяное состояние на голод.
Голос Парня был тих. Тай готов был стукнуть себя, да покрепче. Поняв, что он не собирается «откинуть тапки» или еще как-то искать приключений, выругался своей несообразительности. Пока Шай спал, он провел все необходимые тесты и анализы. Никаких повреждений ни внешних, ни внутренних на теле их пары не было. Он подошел к сенсору у входной двери в медблок, нажал нужную комбинацию цифр, и буквально через пару минут послышалось позвякивание тележки по рифленому полу. В дверь постучали, и в помещение вошла женщина в форме космического флота, толкая перед собой тележку с едой. Шай от благодарности готов был заплакать. Быстро, словно у него пытаются отнять, он забрасывал в рот лежащие на подносе булочки, овсяную кашу, запивая большими глотками жидкость, напоминающую фруктовый сок, только очень слабой концентрации. Тай заказал все, что принимают в пищу люди, а их пара был, судя по всему, из этой расы. Пища Аскорианцев мало чем отличалась от той, что ел сейчас Владислав, но в рационе преобладало мясо, и ели они значительно реже. Это даже не предпочтение, а необходимость, доставшаяся от дальних предков — хищников.
— Не торопись, никто не отнимает, — речь Тайнана прервал сигнал портативного компьютера на запястье.
Шай запихивал в рот еду большими кусками, стараясь заглушить сводящий его с ума запах этого великолепного самца, стоящего достаточно близко. Хотелось прижаться к нему и потереться всем телом, предполагая, что запах от этого станет еще интенсивней. Такая реакция собственного тела была непонятна и злила. Шай не знал, как реагировать. Зато тело, похоже, знало и приняло решение без него. Член потяжелел и уперся в молнию форменных брюк. Парень, смутившись, опустил глаза, надеясь, что Тай не заметит его постыдной реакции на него.
Но Тай не обратил внимания на красные пятна, поползшие по шее Владислава, он кинул взгляд и улыбнулся смотрящим на него с монитора братьям. Они наверняка почувствовали, что Шай проснулся.
— Мальчик проснулся? — Вонн не стал говорить НАШ, чтобы не шокировать ничего не подозревающую пару раньше времени.
— Проснулся, но достаточно слаб. Сейчас я его кормлю, — Тай кинул взгляд на Шая и налил еще один цилиндр фруктовой жидкости. — Ешь…
— Каковы его жизненные показатели? — послышалось в передатчике.
— Едва перевалило за шестьдесят процентов, — Тай нахмурился и, подойдя к шкафу, достал пару больших белых таблеток. Кинул в цилиндр и подал Шаю. Те вмиг зашипели, растворяясь.
— Это придаст сил и поспособствует быстрому восстановлению, — пояснил он, возвращаясь к разговору с Вонном.
— После трапезы приведи его ко мне. Выберем ему род занятий на время полета, — Тай кивнул и Вонн отключился.
Шай ухватился за металлический цилиндр, как утопающий за соломинку, мечтая скрыть за ним покрасневшее лицо. В конце трапезы показательно зевнул, всем сердцем желая остаться наедине со своими мыслями. Тай видя это, едва Шай закончил есть, ухватил столик на колесах и вышел из медблока.
«И что это, мать твою, было только что?» — собственная реакция казалась ему до ужаса постыдной.
Влад никогда в жизни не ощущал особой тяги к представителям своего пола. Он видел себя стопроцентным натуралом, млел от симпатичных девчонок с косичками, засматривался на полную девичью грудь, тащился от длинных ног и узкой талии. Но то, что происходило сейчас, было «из ряда вон…», и он, Шай, пускал слюни на врача. Сам, будучи парнем, он не имел ничего против парней, но не настолько, чтобы подставить пятую точку под раздачу, даже такому необычному и притягательному Аскорианцу. За своими безрадостными мыслями он забылся крепким сном. Подушка на постели несла тот же аромат, что и одежда Тая. И он, уткнувшись в нее лицом, отключился.
