***
Просыпаться и открывать глаза было очень тяжело. Шаю казалось, что он через силу продирается через лабиринт из закоулков сознания. Будто он выдергивает свои онемевшие ноги, увешанные подобием тяжелых свинцовых грузил, из какой-то вязкой трясины, в которую увяз по самую грудь и не может выбраться. Сознание то и дело то прояснялось, и он слышал голоса, то вновь уплывало в небытие, скрытое то ли серыми сумерками, то ли завесой тумана. Короткие, редкие просветления не помогали прояснить и, как следует, оценить свое состояние. Какое-то смутное беспокойство одолевало время от времени, но Шай никак не мог понять, что именно его беспокоило. То голоса, то смутные образы посещали его, и парень пытался уцепиться за них, словно за тонкую ускользающую нить. Наконец открыв тяжелые, налившиеся будто свинцом веки, он огляделся и, увидев уже ставшую привычной за последние несколько недель обстановку медицинского отсека, вздохнул. Тело казалось необычно легким и словно ему не принадлежащим. Но легкое беспокойство, одолевавшее его последнее время, не проходило, а наоборот нарастало, непонятным образом рискуя перерасти из легкой паники в истерику. Рядом медленно и равномерно пищал аппарат, отсчитывающий пульс. И синусоида медленно ползла по монитору. Шай задумался, стараясь отодвинуть в дальний уголок сознания эту навязчивую тревожность, попытался встать и не смог сдвинуть своих ног. Теперь совладать со своими страхами стало еще труднее, и шум в голове перекрыл все разумные доводы. Аппарат рядом на прозрачном стеклянном столике на литой изогнутой, словно подставка под рекламные проспекты, ноге, запищал еще чаще. Он приподнялся и осмотрел себя. Обнаженные до колен ноги были пристегнуты ремнями, но видимых ран на ногах не было. Ремни перехватывали ноги у щиколоток, под коленями и на середине бедра. — Далеко собрался? — Шай не заметил, когда пришел Тайнан. Широкая открытая улыбка озаряла лицо мужчины. Синие, как небо, глаза загадочно мерцали на широком скуластом лице. — Как ты себя чувствуешь? Паника, накрывшая было парня, отступила. В присутствии этого мужчины ему всегда было спокойно. — Как долго я здесь? — Шай осмотрел крепления ремней стягивающих ноги ремней, намереваясь расстегнуть их. Тайнан подошел ближе и в голову парню ударил одуряющий аромат, исходящий от мужчины. — Почти неделю. Ты долго бредил, метался в лихорадке и мы вынуждены были принять меры, чтобы ты себе не навредил, — Тай отстранил руки парня. — Давай помогу, — расстегнул ремни и помог подняться на ноги. Шай сначала неуверенно оперся на больную ногу, но боли не почувствовал вовсе. Осмотрел совершенно гладкую, без видимых повреждений кожу, переступил с ноги на ногу. — Ну как? Не болит? — Тай с улыбкой двинулся вокруг него, и Шаю показалось, что его кожа словно наэлектризованная потянулась вслед. — А как вообще чувствуешь себя? — Тело кажется легким, почти невесомым. Но… Тай… — Шай сглотнул перехвативший горло ком, — скажи, что случилось с котенком, где он? — беспокойство, одолевавшее его в последнее время, наконец, оформилось в четкую мысль. — Никуда он не делся, он… — стук в стекло прервал Тая на полуслове. Развернувшись, Шай едва не задохнулся от радости. За стеклянной перегородкой медицинского отсека стоял Элиасс с котенком на руках. Ком сдавил горло, не давая доступа кислорода. Он рвано хватал ртом воздух, держась за край кровати. Эмоции рвались наружу, грозя перерасти в поток слез. Шай побледнел, глядя на хмурого Вонна за стеклом. Он не выполнил приказ уничтожить и мать и котенка, увидев это редкое существо, он не смог поступить иначе. Шай предполагал, что Вонн будет недоволен, но похоже дело обстояло еще хуже — во что выльется его самодеятельность, парень предположить не мог. Вонн смотрел на него, не моргая, словно сканируя взглядом. И от этого мурашки поползли по телу Шая. Он попятился и опустился пятой точкой на кровать за спиной. Сердце готово было разорвать грудную клетку. В помещении раздался треск, похожий на помехи в радиоэфире, и из коммуникатора на груди Тая раздался строгий голос Вонна: — Одевайся Шай! Тайнан, жду вас обоих и весь личный состав старших чинов в рубке через пятнадцать минут, — Шай же смотрел на движущиеся губы коммандера и бледнел все сильнее. Таким жестким он командира еще не видел. «Да, я поступил по-своему и нисколько не жалею об этом! Случись ему принимать решение снова, оно было бы таким же!» — Шай в спешке натягивал одежду, поглядывая на хмурившегося Элиасса.***
В капитанской рубке яблоку негде было упасть. Многих из присутствующих офицеров он видел неоднократно, работая в пищеблоке, но с некоторыми встретился впервые. Коммандер стоял, задумавшись, и смотрел на большую проекцию космоса, отраженную фасеточными камерами. Весь его вид выражал недовольство. Длинная черная коса, увитая цветными лентами, обвилась вокруг руки, словно держась за нее. Он то и дело хмурился, словно перед стоящей перед ним дилеммой, хотя и недолго, после вздохнул и повернулся к присутствующим. Рядом стоял Элиасс, еле удерживая на поводке котенка. Теперь, перед этой толпой, Шаю казалось, что он пришел на собственную казнь. Ноги дрожали, едва удерживая его, а от накатившей слабости тело покрылось липким холодным потом. — Внимание! — громкий голос коммандера разнесся по рубке. — Я собрал вас здесь, чтобы проинформировать: опасности для команды и всего личного состава станции больше нет. И хотел бы поблагодарить от имени всех нас Шая. Парень растерянно хлопал глазами, не зная, что сказать в ответ. Но предчувствие того, что все хорошее на этом и закончится, не отпускало. — Но, при выполнении задания имело место быть нарушение приказа коммандера, — голос Вонна звонким эхом разносился в тишине, — уничтожить труп животного и котенка. «Как в воду глядел», — Шай сжался от предчувствия неминуемой беды. — Это военный космический корабль, на борту которого около двух тысяч жизней. Нарушив приказ, ты поставил под угрозу жизни других, — при этих словах парень сжался еще сильнее, мысли перескакивали с одной на другую, пытаясь проанализировать, был ли другой выход из этой ситуации. Приют для животных и ферма не годились однозначно, и выпади ему вернуться назад во времени, он поступил бы также. Руки сжались в кулаки, и ногти впились в ладони. — За нарушение приказа ты будешь наказан. — Но я всего лишь хотел спасти животное, найти ему новый дом! Ведь это единственный выживший и считавшийся вымершим Смилодон с Сантуриуса, — от злости и обиды Шай закусил губу, чтобы не наговорить лишнего. — Повторяю! — Вонн говорил тихо, но непреклонно. — За нарушение приказа ты, Шай, будешь наказан: отныне, все заботы по кормлению, выгулу, выпасу и гигиеническим процедурам этого зверя ложатся на твои плечи. Ты не сможешь выпустить его где-то на Проксима Центавра. Я не уверен, что он, необученный матерью, сможет самостоятельно выжить в нашем мире. Теперь за него всецело отвечаешь ты, — мягкая, едва заметная улыбка осветила суровое лицо Вонна, словно иллюзия, мираж. Злость прошла, как приливная волна, оставив ослабевшее тело. Шай привалился к железной переборке позади себя. Слезы радости и облегчения заволокли глаза, грозя выкатиться влажными дорожками по лицу. Шай поначалу даже подумал, что улыбающийся коммандер ему привиделся. — Спасибо! — произнес одними губами и принял дрожащей рукой поводок Смилодона у Элиасса, открытая, широкая улыбка которого затопила сердце парня. Котенок тут же завертелся у ног, потираясь и громко урча.