***
Элиасс, приняв вахту от Вонна, заступил на ночное дежурство. Ему стоять на вахте предстояло еще около пяти часов, но он буквально валился с ног. За те полтора суток, проведенных на этой проклятой богами планете, он едва не потерял самых дорогих людей. И сейчас организм, находившийся в диком напряжении эти дни, расслабился. И Элиассу стало казаться, что из тела вынули все кости, заменив желеобразной массой. Он поднялся с кресла, где работал с трехмерной проекцией звездного неба и прокладывал оптимальный путь домой в звездную систему Центавра. Все тело болело, отзываясь на малейшее движение, и одна единственная мысль билась как мотылек у горящей лампы — как там Фэйт и Тайнан? Он знал наверняка, что с ними Вонн, и твинс сделает все возможное и невозможное для их спасения, но внутреннее беспокойство, как червоточина внутри бередила мозг. Элиасс подошел к панели управления на стене у двери и набрал комбинацию символов. На расстоянии вытянутой руки открылась часть стены и к Элиассу поплыла большая цилиндрическая емкость дорогого и редкого для Проксимы напитка. Он глубоко вдохнул, поглощая терпкий аромат корицы, пряностей с ноткой горечи обжаренных зерен — кофе. Он обожал этот напиток. Добавил заменитель сахара и остановился, глядя на проекцию бескрайнего космоса перед ним, с наслаждением поглощая взглядом и россыпь звезд в черной бархатной темноте, и облака туманностей. Чуть горчащий кофе обволакивал горло, оставляя привкус корицы на языке. Элиасс вспомнил детство и их первое посещение Земли, когда папа, как сорвавшийся с цепи пес с «радостным повизгиванием» и в состоянии подобному эйфории, носился по торговым точкам в поисках разных его сортов. Грустная улыбка расцвела на золотистом лице Аскорианца. Это был единственный раз, когда им всем вместе удалось навестить деда с бабушкой. Он опустил опустевшую емкость на стойку у панели управления и наблюдал, как она медленно поплыла в открывшуюся нишу. Аскорианец бросил последний взгляд на исчезающую во тьме космоса L265. Внутри поднялась волна дикой животной ярости. Элиасс утробно зарычал, посетившей мысли: «Надо бы напоследок взорвать это адское место, где он едва не потерял дорогих людей». И он бы это сделал, разделив участь адской планеты с судьбой Сантуриуса, не будь после неприятностей с Межгалактическим Фондом Охраны и Сохранения планет, пригодных для жизни. Дышать стало тяжело, и он рывком расстегнул верхний зажим на форме, набирая глубоким вздохом воздух в грудь. Элиас вновь сел в кресло, вызывая перед собой трехмерное голоизображение заданного квадрата космоса, и углубился в расчеты.***
Шай ворочался на огромной кровати в кубрике Вонна, но попытки уснуть час от часу становились бесплоднее. Сюда его отправили сразу по возвращении с L265 с одним лишь напутствием — «отдыхай», разрешив лишь собрать свои вещи в прежнем кубрике. Ни тебе выговора, ни ругани, ни попыток приструнить и пристыдить. Парень терялся в догадках, когда же заслуженная кара настигнет его, и какой она будет. Он огляделся, зацепившись взглядом за шкатулку, подаренную Фэйт. Перед глазами замелькали образы его, закованного в пушистые наручники и уложенного вниз лицом на кровать с широко раскинутыми ногами. И Элиасса, и Вонна, облаченных в кожу и металл, с плетью в руках, затем снова его, привязанного к четырем столбикам кровати, в форме звезды раскинувшего руки и ноги. Вот этих возбуждающих кровь образов, член напрягся, наливаясь сладкой истомой. Во рту пересохло. Теперь, полдня спустя, он был вынужден в одиночестве ворочаться в кровати, не зная, что будет дальше. Но был уверен, что Вонн и твинсы так этого не оставят. Он в который раз сменил положение, и закрыл глаза. Не помог даже подсчет овец — возбуждение не проходило. Хотя с другой стороны это была прекрасная возможность подумать над своей жизнью. То, что он узнал от Фэйт относительно пары и парных меток, его смущало. Как можно принять троих, когда и с одним у него ничего не было. Он не имеет даже отдаленного представления, что ему ждать с тремя твинсами. Шай вздохнул. Он снова взглянул на шкатулку, подаренную ему Фэйт несколько дней назад. Встал, прошелся по кубрику, босыми ногами шлепая по стальному полу. Ноги замерзли почти мгновенно, посылая озноб по коже. Вновь забрался в кровать и уставился на шкатулку прямым немигающим взглядом. Шай вспомнил слова, сказанные тогда Фэйт: «Пары — это навсегда. Ты — единственный центр Вселенной для них троих. Если ты согласишься, они будут любить тебя как принца, холить и лелеять, носить на руках, но трахать будут, как животные — яростно и самозабвенно». От одной лишь этой мысли Шая пробила дрожь, и волоски на теле поднялись волной, а зубы начали выбивать дробь. Перед глазами всплыл образ переплетенных в клубок тел. Но что будет с ним и твинсами, если он откажется? Они оставят его в покое? Пойдут дальше в стремлении найти другую пару? Одни вопросы и никаких ответов. Он вновь вздохнул и потянулся рукой к так манившей его шкатулке. Открыв крышку и затаив дыхание, долго рассматривал содержимое, а после, взяв в руки самый маленький деревянный конус, повертев, сжал его в ладони. Фэйт рассказала, что это и как пользоваться, но Шай в тот момент сидел напротив, то краснея, то бледнея и едва не падая в обморок. Он нанес на конус охлаждающий гель и, распределив по поверхности, завел руку за спину, приставив конус к мгновенно сжавшемуся анусу. Руки дрожали, а холодная субстанция заставила его сжаться еще сильнее. Прикусив губу от ожидания неизвестных пока еще ощущений, он надавил на плоскую ножку конуса и с шипением от режущей боли ввел кончик внутрь. А после вспомнил наставления Фэйт, заставляя себя расслабиться. Вспомнил сводящие с ума ласки твинсов, жаркие поцелуи и нежные касания, свою реакцию и выплеснувшееся наслаждение, которое Вонн слизывал со стоном удовольствия с его живота и груди, и напряжение отступило, посылая по телу волну удовольствия. Он снова надавил на конус, и скользкая от лубриканта пробка скользнула во внутрь. Шай поморщился от дискомфорта внутри и глубоко задышал, боясь пошевелиться. Лежал какое-то время, смотря в стену перед собой, и не заметил, как уснул.***
— Элиасс, ты спишь? — густой бас Лиланда ворвался в отключившийся на время энергетической подзарядки мозг. Аскорианец стоял у стены, положив ладонь на сканер. На мониторе в разном порядке то загорались, то затухали символы, определить системность или алгоритм которых было невозможно. На датчике с периодичностью в несколько секунд загорались зеленым цифры — 100%. Эта особенность организма Аскорианцев была, как никогда, кстати, когда натуральные продукты питания были на исходе. Лиланд дотронулся до рукава кителя, выводя его из состояния сна. Мышцы под ладонью напряглись, мобилизуя все внутренние системы. Элиасс потянулся, разминая плечи, расправляя грудную клетку: — Не сплю… Устал, — синий взгляд Элиасса сверкнул в сторону друга. Лиланд улыбался, как бы извиняясь за неудачную шутку. Эта тяжелая во всех отношениях смена наконец подошла к концу. Теперь, сдав пост Лиланду, он, наконец, мог пойти поспать пару часов. Мысль о том, что Шай сейчас там один в кубрике Вонна, прошла по телу горячей волной, концентрируясь в паху. И в тишине командного пункта послышалось громкое мурчание, смысл которого скрывать не было смысла. Команда, состоящая в основном из представителей Проксимы Центавра, прекрасно знала о том, что твинсы нашли свою пару, и смысл урчания им был понятен. Он направлялся в медицинский блок, когда вдруг свернул к кубрику Коммандера, куда он сам привел Шая. Казалось, ноги не подчиняются телу. Он поднял ладонь к панели управления, и датчик просканировал его генетический код. Дверь с тихим шипением поползла в сторону, и Элиасс увидел в полутьме, рассеявшейся в голубом свете, льющемся из коридора, свернувшегося на кровати парнишку. Шай подтянул колени к груди, спал, как младенец, положив руки под щеку. На юном лице застыло задумчивое выражение, будто его одолевали тревоги. От одной мысли, зачем Шай здесь в их теперь общем кубрике, у Элиасса подкосились ноги, и рука сама потянулась к стене, чтобы обрести опору. Он порывисто вздохнул, чтобы унять накатившее волной напряжение и заглушить рвущееся из груди урчание. Отдышавшись и чуть уняв сердцебиение, он сделал шаг, и ноги сами понесли к кровати. Замутненный от желания взгляд нежно ласкал угловатые изгибы юношеского тела под тонким одеялом. Руки потянулись к застежкам и карабинам кителя и, спустя несколько мгновений, одежда разлетелась по кубрику, оставляя обнаженного Элиасса, в нерешительности стоящего возле спящего Шая. Он нырнул под одеяло, прижимаясь к горячему юношескому телу. Шай заворочался, но не проснулся. Тихое урчание заполнило тишину кубрика, и Элиасс пожалел, что твинсов нет сейчас с ними. Только втроем, только вместе они могли испытать всю полноту чувств и ощущений. Элиасс провел кончиками пальцев по боку Шая. Он вздрогнул, и кожа покрылась мурашками. Парень повел бедрами и тихо застонал. Рука Аскорианца прошлась по полупопиям и замерла, коснувшись основания пробки. Глаза Аскорианца распахнулись, и улыбка растянула его губы. «За это надо определенно поблагодарить Фэйт. Молодец, девочка!» — Элиасс поцеловал в плечо свою пару, щекоча губами кожу. Шай дернулся и прошептал, едва слышно: — Пеппер, отвали! Смилодон до сего момента лежащий тихо в углу, вскочил и повел бархатными ушами, реагируя на голос хозяина и свою кличку. Желтые светящиеся глаза в упор уставились на Элиасса. Аскорианец отрицательно покачал головой и крепче обвил рукой грудь парня. Котенок постоял еще немного, словно ожидая, что мужчина передумает, и вновь опустился на подстилку. Элиасс какое-то время пытался уснуть, но перевозбудившийся организм никак не хотел отключаться. В голове проносились те редкие моменты единения с парой, когда они получали максимум удовольствия и сейчас он хотел, чтобы твинсы были рядом. Он поцеловал Шая в шею, глубоко вдыхая его запах. Парень под рукой напрягся, реагируя на прикосновение. Будто от холода поежился и замычал, потираясь ягодицами о стоящий колом член своей пары. Но глаза по-прежнему не открывал. Во сне его тело не было таким напряженным. Оно выгнулось дугой, подставляясь под обжигающую дорожку поцелуев. Шай хрипло стонал, закусив нижнюю губу. И Элиассу до одури хотелось втянуть ее меж зубов, прикусить и насладиться ароматом его тела, а еще больше, наконец, пометить пару, чтобы знак принадлежности всем показал, кому принадлежит мальчишка. Элиасс улыбнулся, уловив момент, когда Шай проснулся. Нежно оглаживая плечи, крепкий мальчишеский торс, он до сих пор не мог поверить, что это не сон, не иллюзия, что посещает ночами уставший мозг. Ведь прошло больше десяти лет, как они вошли в пору половозрелости. И надежда найти пару, таявшая год от года, вдруг окупилась сторицей. Элиасса трясло от осознания того, что должно было произойти. Шай под его крепкими горячими руками был податливый, как воск. Аскорианец спустился ниже, оставляя влажную цепочку поцелуев, расцветающую алыми кляксами на коже. Лизнул ложбинку на пояснице и уткнулся лбом, закрыв глаза, в ягодицу, и замурчал от прилива крови к паху. Ему казалось, еще мгновение, и он изольется под себя, как юнец, не пробовавший секса. Необходимо было заменить Вонна в медблоке, но сил оторваться от этого сладкого зовущего как сирена тела не было.***
Шай всхлипнул и глубже прогнулся в спине, как заправская шлюшка, выставляя пятую точку. Он уже давно не спал. И боялся открыть глаза, чтобы не спугнуть Элиасса. Ему казалось, еще немного и это произойдет. Но минуты превратились в час, а Аскорианец до сих пор кружил вокруг плотно сжавших основание конуса мышц. Шай всхлипнул и потянулся рукой назад, вынуть пробку. Элиасс отвел его дрожащую руку перевернул на спину, и разместившись между раскинутых бедер парня, едва касаясь кожи прокладывал путь вниз. — Нет, не трожь, я сам скажу когда снять. А пока рано, — произнес, а точнее промурлыкал Аскорианец куда-то в пах. И Шая обдало таким горячим дыханием, что казалось, тело само воспламенится. Он изнывал от желания, как тогда, в первый раз, погрузиться в горячий рот Элиасса, ощутить это сводящее с ума удовольствие. Но тот, будто специально, кружил вокруг истекающего от желания члена. От накатывающего возбуждения, Шай едва не выл в голос, хриплые густые звуки вырывались из пересохшего горла. Парень уже отчаялся, когда Элиасс, наконец, уделил внимание пульсирующему от напряжения члену, и Шай задохнулся, едва не потеряв сознание. Шум в голове стал нестерпимым, а в паху назревало что-то такое горячее и большое, отчего сердцу в груди стало тесно. Волна удовольствия накрыла настолько неожиданно и мощно, что Шай на некоторое время выпал из реальности. В себя он приходил очень трудно, будто выплывал из вязкого и липкого тумана, продираясь через лабиринт разрозненных картин. На какой-то миг его одолела грусть, что он так и не познал то, что дарит настоящее соитие. — Малыш, прости, — промурлыкал Элиасс, — мне нужно идти в медицинский блок, сменить Вонна, — от возбуждения и неудовлетворенного желания его била дрожь. Он видел насколько был возбужден Шай, каждой молекулой своего тела ощутил его готовность принять его, Элиасса. Но первым должен быть не он. Первым должен стать Вонн. Аскорианец спешно оделся и покинул кубрик.***
Новый день наступил как-то очень быстро. После попытки залезть в штаны Элиассу, Шая до сих пор потряхивало, а оттого, что он видел его с пробкой в заднице, парень пылал от стыда. Как он мог уснуть и забыть ее вынуть. Словно отголоски былого удовольствия, по телу волной прошла дрожь, отдаваясь легким дискомфортом в пятой точке. Шай поерзал, сидя на стальном контейнере, едва не скуля, от пробивших, будто электричество ощущений. Пеппер крутилась рядом, виляя своим коротким хвостом. Игриво тыкалась в руку парня, словно прося ласки. Шай вытер о фартук мокрые руки. — Пеппер, отойди, не мешай! Иди лучше доводи Ченза и Стьюи, — кошка обиженно мяукнула и побрела к двери. Иногда Шаю казалось, что она его понимает, настолько осмысленными были ее действия. И ладно бы это было изредка, тогда можно было назвать случайным совпадением. Но нет, кошка делала именно то, что просили. Вот хоть сейчас. Пеппер скрылась за дверью холодильной установки и через минуту раздались рассерженные крики Лиманцев: — Шай, сними ее с моей ноги, иначе я ей хребет сломаю! — парень вздохнул и отложил нож. Свежие продукты были на Фобосе большой редкостью. Основу рациона в основном составляла некая синтетическая гадость, которую и в рот брать не хотелось. Он достал из кармана батончик, разорвал упаковку и откусил половину, с тоской глядя на душистые плоды, названия которым так и не узнал. Пеппер уцепилась за штанину Ченза, пытаясь оторвать карабин. Парень тряс ногой и громко кричал. Хотя с его огромным ростом он мог отшвырнуть котенка. Но Шай был уверен, что вся их злость и раздражение, совсем не всерьез. А крики, лишь показное. Маленького Смилодона любили все. — Отведу ее в кубрик и запру. Ей просто хочется играть, — оправдывался Шай, таща котенка за поводок. — Электрошокера ей хочется, а не игр, — казалось, Стьюи очень зол. За время своего пребывания на борту Фобоса, котенок стал всеобщим любимцем, центром внимания в зоне отдыха. Он вел себя достаточно смирно и с ним охотно играли представительницы слабой половины команды «Фобоса» Отвести его в кубрик и вернуться заняло совсем немного времени. Спустя пару минут, он вновь ерзал на металлическом контейнере стараясь уловить, когда что-то внутри отзывалось сладкой истомой и простреливало удовольствием до кончика члена. Он сладко пульсировал, упираясь в резинку белья. А Шаю хотелось все больше ощутить то сводящее с ума напряжение, которое дарили его твинсы. А сейчас он не мог разобраться, то ли втолкнуть пробку чуть глубже, понимая всю невозможность этого, то ли вынуть ее и потребовать твинсов трахнуть его как следует. Вздох разочарования вырвался у Шая. И, чтобы как-то успокоиться, он тихонько запел.