***
Большую часть оставшегося пути до Проксимы Центавра Шай провел в медблоке. И как он не увещевал твинсов в своем хорошем состоянии и сколько бы раз во время обследования Сириус не выдавал результат «Абсолютно здоров», твинсы умудрялись найти тысячу и одну причину, чтобы вновь оставить его в боксе. Хорошо, хоть Пеппер иногда разрешали оставаться с ним. И тогда дни, проведенные на больничной койке, были не так скучны. Вот и сейчас, сквозь сон услышав шуршание у стены, он скосил глаза сначала на стальной сейф, наполненный лекарствами, затем на крадущуюся Пеппер. На короткий миг все замерло и, казалось, само время застыло на месте. Вдруг котенок подобрался, бросился к сейфу, рассыпая по полу ампулы и рыча от досады. А неизвестное Шаю животное, крупное, серое с жестким хвостом, напоминающим металлический трос, прыгнуло на кровать и юркнув под одеяло замерло. Жесткий спазм перекрыл горло, не давая вздохнуть. Сердце, словно ошалелое, набатом било где-то в горле. Шай испуганно, чтобы не завизжать как девчонка, сжал зубы. — Пеппер, отойди! Котенок всеми силами стремился забраться под одеяло вслед за серой зверушкой. — Какого Кракена тут происходит? — Тай заглянул в бокс и замер в дверях, пораженно оглядываясь, на развороченный сейф с разбитыми ампулами препаратов. На пригнувшуюся для прыжка кошку и испуганного Шая, ухватившего поперек груди упирающегося серого зверька. — Это все из-за него, — достал, показывая из-под одеяла визжащего и упирающегося грызуна, выпирающие передние зубы которого так и норовили впиться в руку. Реакция Тая была настолько неожиданной, что Шай глазам своим не поверил, когда Пеппер бросилась на кровать. Зверушка, укусив за палец парня, вырвалась, а Тай молниеносным движением перехватил её за горло и одной рукой свернул зверьку шею. — Проклятые крысы! — ворчал себе под нос, вытирая руку. — Хоть не летай к Земле. Сразу лезут на борт всякие твари. А это, — он указал на беспорядок вокруг, — надо убрать за своим животным, — и скрылся за дверью. Обреченный вздох Шая был сродни вселенской скорби. Словно он узнал, что живет последний день. — Ну что, Пеппер, давай прибираться. По крайней мере, сегодня скучать не придется. — С трудом застегнул довольно широкий комбинезон на большом животе, будто мяч, торчащий из тела, и сполз с кушетки едва ли не боком. С каждым днем, приближающим его к родам, передвигаться становилось все труднее. Временами отекали ноги, становилось трудно ходить, мучили скачки давления, и он больше лежал.***
Проксима Центавра появилась на звездном горизонте, когда Шай совсем не ожидал ее увидеть. Он все утро, в очередной раз, спорил с твинсами по поводу своего здоровья. И требовал выпустить его уже из медицинского блока. Услышав отказ в очередной раз, пнул ногой кушетку и с трудом запрыгал, поджимая ушибленную ногу. За последние две декады он лишь трижды покидал медицинский блок в сопровождении Тайнана и Пеппер. Некоторое время ему позволили погулять по Фобосу, посидеть на скамье у пруда с Фэйт и Элизой и вновь вернули на больничную койку. Как бы он не пытался убедить их, что ему будет намного комфортнее в собственной каюте с ними, Вонн и Элиасс слушать не хотели. «Деспоты!» — возмущенно шипя, повалился на койку, от боли на глазах выступили слезы. Или это от обиды? Пока он не мог разобраться в этом. Обида и физическая боль слились внутри в один большой ком, перекрывший горло, сдавивший грудь болезненным спазмом. Шай закрыл глаза, но тут же широко распахнул вновь, уставившись на шипящий на тумбе голопроектор. Шипение сменилось треском, и посреди медблока развернулось изображение сверкающей в розовом мареве межзвездного пространства Проксимы Центавра. Трехмерное голографическое изображение Звезды медленно поворачивалось вокруг оси, сверкая в красных всполохах протуберанцев. Вокруг неё вращалась одна единственная планета. Ее орбита то приближалась к звезде, то отдалялась от нее, сверкающими бликами отражаясь в восхищенном взгляде Шая. Завороженный космическим пространством перед ним, он сполз с койки едва ли не боком и, поддерживая большой живот, неуклюже прошествовал поближе, не замечая, что стоит босой на ледяном полу. Планета, куда летел Фобос», была красива. Зеленые материки, синие воды океанов, так и притягивали глаз. И Шай смотрел, едва ли не моргая, на свой будущий дом. Каким он будет? Как примут его, не прошедшего ритуал? А вдруг он совсем не понравится родителям твинсов? Голова кружилась от десятков вопросов, стоящих перед ним. Потерявшись в собственных мыслях, словно тараканы разбегавшихся в поисках углов в черепной коробке, Шай не заметил открывшейся двери и вздрогнул, когда широкая теплая ладонь огладила спину. Шай вздохнул, но не отступил, приятно прижавшись к горячему торсу Элиасса, улыбнувшегося ему в макушку. За время, проведенное с ними, он научился чувствовать каждого из них, по их эмоциональному фону. — У вас красивый дом, Элиасс, — указал на планету. — Теперь это и твой дом. Привыкай к этой мысли. — Да, — Шай неопределенно пожал плечами. Изменившееся настроение пары Элиасс почувствовал очень чутко. Развернул его к себе, прижимая к груди, затем подхватил на руки, чтобы видеть глаза в глаза. — Что случилось? И почему ты босиком? — присел на койку, все еще удерживая парня у себя на коленях и прижимая холодные ступни обеих ног одной рукой. От тепла разлившегося по телу, Шай зажмурился и замычал: — М-м-м, как хорошо! — Не уходи от ответа. Так что произошло? — Элиасс любовно заправил за ухо его выбившиеся из косы волосы. — Так ты скажешь мне? Шай опустил взгляд на мускулистое плечо, проследил венку, пульсирующую на мощной шее Аскорианца. Вновь вернулся к глубоко посаженным синим глазам, сверкающим каким-то таинственным светом. — А что будет со мной, если я не понравлюсь вашим родителям? — Такого попросту не может быть, уже потому, что ты наша пара, — прижимая к себе теснее, согревая своим теплом. — Я верю тебе… Ну, а все же? — от какого-то внутреннего страха его пробивал озноб. — Даже если такое случится, а этого не будет никогда, правительство предоставит тебе жилье и даст возможность самому выбрать себе пару. Хотя этот вариант уже отпадает, — Элиасс любовно провел пальцами по хвосту эгрегора на плече Шая. — Ты наша пара и носишь нашу метку. Парень вздохнул и потянулся щекой к груди Элиасса. В животе что-то булькнуло, и маленькая ножка пнула Элиасса изнутри. Аскорианец рассмеялся, пощекотав пальцем живот. Маленькая ножка, словно ощутив щекотку, переместилась в другое место. — Я за тобой, кстати, мы уже на подлете к дому. И словно в подтверждение его слов раздался голос Сириуса: «Внимание всем службам! Станция "Фобос" подлетает к третьему сектору. Всем занять свои места и приготовиться к сближению с Проксимой Центавра! Начинаем обратный отсчет!» «Десять… Девять…» Элиасс подхватил Шая под полупопия, его ботинки и ринулся к выходу. Из соседнего бокса вынырнул Тайнан, одетый как и Элиасс в полную парадную форму. — Быстрее! «Восемь… Семь…» Элиасс быстро, но по-кошачьи тихо переместился из одного перехода в другой, по-прежнему не спуская Шая с рук. Стукнул ладонью по сканеру отпечатка и юркнул в приоткрывшуюся дверь, достаточно сильно приложившись лбом. «Три… Два… Один» — Че-ерт! — зашипел, усаживаясь в кресло и пристегиваясь ремнями вместе с Шаем. "Фобос" дернулся, вздрогнул всем корпусом, переходя на ручное управление. Шай оглянулся и, увидев всех троих твинсов, выдохнул. Он не заметил, что задержал дыхание. Голова закружилась, но покой и внутреннее умиротворение, разлившееся горячим теплом по венам, стоило того. "Фобос" максимально приблизился к планете, и Шай впервые наблюдал, как от космической станции, постоянно дрейфующей на орбите, отделилось несколько модулей и огромное количество грузовых транспортов понеслось к ее поверхности. Стартовый модуль, где находился весь командный состав станции, отделился последним. Медленно набирая скорость, поплыл в невесомости к поверхности планеты. Вибрация корпуса заметно усилилась, передаваясь пассажирам, и Шай вцепился в ладонь Элиасса, второй прикрывая свой большой живот. Приземление прошло достаточно гладко. Модуль, приблизившись к заданной точке, значительно сбавил скорость, включив маневровые двигатели, завис. А затем медленно опустился на поверхность. Оказавшись, наконец, на твердой поверхности планеты, Шай не мог поверить, что путешествие закончилось. Он заворожено оглядывался вокруг, на обступившие площадку гигантские деревья, с необычайно синей листвой у самого листового черенка меняющей цвет на бирюзовый, от чего казалось, что листва отливает радужными оттенками. На серебристые файтеры, расположившиеся у кромки посадочной площадки со странными мигающими огоньками наверху каждого из них. Сверкающее радужным блеском полусферическое сооружение из стекла, уходящее в даль змейкой серебристого рукава. — Пойдем, нам надо поспешить, — Вонн нежно переплел пальцы с дрожащей от предвкушения ладошкой Шая. — Нас уже ждут. — Не дрейфь, братишка! Все будет хорошо! Тебе у нас понравится, - улыбнулась Фэйт, проходя мимо. Шай испуганно кивнул, затем сглотнул, делая неуверенный шаг вперед. Но по-прежнему стараясь не отставать от своей пары. Рядом, по обе стороны от них с Вонном, шли Элиасс и Тай, как всегда, один — до колик в животе задорный, второй — серьезный до тошноты. Но оба дорогие сердцу. Вид твинсов придал уверенности, и Шай распрямил спину, одной рукой поддерживая большой живот. Ему казалось, что за последнюю декаду живот вырос еще больше. Сейчас он с трудом поспевал за Вонном, стремительно двигающимся вслед за Фэйт к этому полусферическому сооружению. — Кто нас ждет? — как он не храбрился, вопрос прозвучал скорее испуганно и плаксиво, а сбившееся дыхание и гудение в ногах вовсе не придавали уверенности в голосе. — Наши родители, конечно, — Вонн остановился и погладил Шая по щеке. — Все будет хорошо! Фраза «все будет хорошо» всегда настораживала и вызывала безотчетный приступ паники, хотя он никогда не считал себя таким уж трусливым. Даже столкнувшись с рептилоидами на Сантуриусе, был более спокоен и менее насторожен, чем сейчас, когда попал на эту планету, и его ждала лишь неизвестность. Вонн нахмурился, глядя на покрасневшее, словно от натуги лицо пары, на загнанный вид, и подхватил его на руки. — Зачем?! Я сам могу идти! — напрягся Шай, но, будто противореча себе, крепко обхватил шею Вонна. Коммандер хмыкнул: — Так будет быстрее, — дрожащий как лансург Шай, но старающийся казаться храбрым, вызывал умиление и сердце Вонна пело под аккомпанемент таких же завываний сердец братьев, на все лады выводящих любовные рулады. Полусферическое сооружение оказалось чем-то вроде станции метро, по которой на двух ветках снабженных единственным рельсом, курсировали парящие над ним открытые составы, представляющие соединенные друг с другом открытые пары кресел, без стен и крыши, двигающиеся по тому самому прозрачному рукаву, убегающему вдаль, вглубь сине-зеленых насаждений. Вонн бережно усадил Шая в одно из них, нажал на несколько клавиш на панели. Из боковых поручней выстрелили ремни. Шай от неожиданности дернулся, но остался на месте. Нечто подобное он уже видел на «Фобосе» и расслабился, улыбнувшись, наконец, своей задорной юношеской улыбкой. Крепко зафиксировав его, твинсы заняли свои места. Открытый вагон быстро заполнялся пассажирами, приземлившимися вместе с ними, и, спустя пару минут, плавно приподнявшись над рельсом, поплыл вглубь планеты. Шай во все глаза рассматривал развернувшуюся над ним красоту, в восхищении приоткрыв рот, неосознанно зарывшись пальцами в густую лоснящуюся шерсть Пеппер, сидящей у ног. Новый «дом» оказался необычайно красив, утопая в буйстве красок и необычности их внешнего вида. Гигантские деревья с сине-зеленой листвой сменились на огромные огурцы, торчащие прямо из земли частоколом и усеянные длинными шипами, по которым как неугомонные строители сновал яркие птицы, то тут, то там долбящие дыры в этих огурцах. Они в свою очередь сменились раскидистыми растениями, увитыми цветущими глициниями всевозможных размеров и окраса. Город возник внезапно, словно мираж в пустыне, выплывший из марева розоватой дымки, окутывающей планету. Огромные, уходящие в розовую небесную высь постройки спиралевидных плавных линий и форм соседствовали с более низкими и, судя по всему, более древними постройками античности. Монументальные, окруженные колоннами сооружения напоминали скорее храмы и соборы, нежели жилые дома. Между ними сновали флайтеры немыслимых форм и расцветок, странных конфигураций. Шай смотрел на все эти доказательства более продвинутого общества с открытым ртом. Состав остановился так же плавно и неожиданно, как и пришел в движение, закончившись точно таким же полусферическим строением в конечной точке. Волнение, не покидающее Шая с момента приземления, резко усилилось. Твинсы, обступившие его плотным полукругом, двинулись вперед и вдруг резко остановились, замерев на месте. Шай, все еще двигаясь по инерции, впечатался животом в пятую точку Элиасса, издавшего неприличный смешок. Остальные, словно ощутив его волнение, успокаивающе заурчали. Пеппер тут же забила хвостом по ногам, выказывая возмущение. — Ну, кого вы там прячете? — низкий, урчащий голос, так похожий на голоса твинсов, заставил Шая напрячься. Элиасс, а затем и Тай осторожно и приободряюще сжали вдруг ставшие холодными и влажными ладони. — Не бойся, — раздался слева шёпот Тая, — все хорошо. — Не пугай мальчиков, Элион, — второй голос, такой же низкий, но лишенный вибрации, пробрал до костей. Шаю захотелось увидеть того, кто это сказал. В попытке заглянуть хоть в щелочку между твинсами, стоящими стеной, он то вставал на цыпочки, то приседал, и вдруг, в какой-то миг оказался выдернутым из-за твинсов и поставленным перед ними. Тут же накатила тошнота, Шай побледнел и покачнулся на нетвердых ногах, толстые косы твинсов живыми жгутами обвили руки и талию, не давая упасть, в то время как сами они неподвижно стояли за спиной. — Пап, он замечательный! — мечтательно произнесла Фэйт и буквально повисла на шее светлокожего мужчины, с такими же светлыми, как и у нее волосами. — И очень похож на тебя, — девушка ткнула пальчиком ему в грудь и чмокнула в щеку. — Мне уже сейчас готовить клетку из железных прутьев для нового постояльца? — пророкотал тот, кого звали Элион. Громкий рык, шедший из груди трех стоявших за спиной гигантов, так похожих на этого красивого синеокого Аскорианца, возвестил об обратном. Шай же смотрел на того, кого так нежно обнимала Фэйт, широко раскрытыми глазами, полными слез: — Папа?!