* * *
Волшебники увлекались пышными зрелищами. Гарри осознал истинность этого утверждения, стоя перед Хогвартсом и наблюдая, как заходит на посадку гигантская карета размером с дом. Франция находилась достаточно близко к Британии, чтобы две страны смогли соединить свои сети летучего пороха без каких-либо проблем. Вместо этого, в Бобатоне выбрали абсолютно непрактичный, но весьма впечатляющий метод транспортировки учеников. Побывав внутри волшебных палаток и, в приступе несвойственного ему любопытства, поинтересовавшись чарами расширения, Гарри теперь знал, что во Франции могли бы просто взять обычную карету и сделать ее больше изнутри. Из кареты вышла великанша, ростом с Хагрида. В отличие от Хагрида, с его весьма грубыми чертами лица, она смотрелась намного изящнее и выглядела разумной. Платье из превосходного черного атласа и украшения на шее и толстых пальцах. Ну, пожалуй, карету следовало увеличить, чтобы дверь стала больше, но размер с дом все равно не требовался. Дамблдор начал рукоплескать, и ученики вежливо последовали его примеру. Гарри задумался, действительно ли Франция меньше предубеждена против полулюдей, чем Британия, раз уж они позволили одной из них стать директрисой престижной школы? Следом за ней вышла дюжина парней и девушек, одетых в шелка и трясущихся от холода. Еще один пример одержимости магов внешним видом. Одежда, созданная не для комфорта, а чтобы впечатлять и подавлять. Все одеты одинаково, так что это точно не совпадение. Гарри ничего не знал о погоде во Франции, но ему представлялось, что там не слишком-то теплее, чем в Шотландии. Конечно, учитывая его невежество во всем, кроме сражений, он мог и ошибаться. Пусть даже там действительно намного теплее, кто-нибудь мог бы позвонить заранее и узнать о погоде здесь. Также Гарри удивило, что никто не использовал согревающих заклинаний. Неужели во Франции их не изучали? Разговор Дамблдора с директрисой из Франции продлился недолго, прежде чем его прервали крики однокашников Гарри. Одной из причин дрожи французов являлось то, что они дождались наступления темноты, дабы потом, в потоках лунного света, прибыть в Хогвартс. В Шотландии в октябре по ночам царил холод. В середине дня тоже было не особенно тепло, но по ночам все обстояло гораздо хуже. Тем не менее, зрелище скелетообразного корабля, всплывшего из озера, в середине дня оказалось бы не таким впечатляющим. Ночь придавала судну потустороннюю завершенность, словно в гости явился корабль-призрак. Гарри предположил, что Дурмштранг для того и настоял на прибытии ночью, дабы произвести именно такое впечатление. Ученики Дурмштранга оделись чрезмерно тепло, вышли в накидках, подбитых мехом. Когда они сошли с корабля, Гарри задумался над возможностями аппарации и размерами переносимых объектов. Мог ли кто-то аппарировать целый дом? Если они смогли аппарировать корабль, то уж, наверное, справились бы, по крайней мере, с небольшим домом. На него нахлынули фантазии об аппарировании логова Волдеморта прямо к входу в министерство. Сам бы Гарри, предварительно убедившись, что никто не сможет аппарировать прочь, затем бы просто уселся в сторонке и понаблюдал за ярким зрелищем. В конце концов, он все еще злился на министерство за их настойчивость в вопросе открытого приема на турнир. Он расспросил знакомых слизеринцев, и те поведали ему, что министерство силой навязало Дамблдору данное решение. Тот просто пытался сохранить лицо, делая вид, что это его собственная идея. Другие школы привезли только тех, кого отобрали директора, по дюжине учеников из каждой. Все они уже кинули свои имена в Кубок и теперь ожидали только процедуры избрания. Гарри моргнул, осознав, что узнал одного из прибывших. Виктор Крам, болгарский ловец, так впечатливший его на том мачте мирового Кубка по квиддичу. Гарри и не знал, что Виктор еще не закончил школу. Судя по перешептываниям учеников вокруг, никто из них тоже этого не знал. Звезды квиддича являлись знаменитостями в мире волшебников. В мире без фильмов и телевидения и с крайне ограниченным радиовещанием авторы книг и звезды спорта становились кумирами. Пребывание рядом кого-то, не уступающего славой самому Гарри, могло оказаться полезным или стать источником раздражения. Гарри не знал наверняка. В Большом зале ученики Дурмштранга уселись за столом Слизерина, из-за чего там стало теснее обычного. — Ты — Гарри Поттер, — заявил Крам. Ученики Дурмштранга распределились среди слизеринцев, а сам Виктор уселся между Гарри и Драко. Говорил он с сильным акцентом, но слова оставались понятны. Гарри кивнул. — Крам... блестящая работа на мировом чемпионате... жаль, что вы проиграли. Драко надулся от самодовольства, что сидит рядом с Крамом. Гарри так и не понял, почему Виктор сел сюда. Неясным осталось и то, откуда ученики Дурмштранга узнали, что им нужен стол Слизерина, хотя, судя по репутации, вся их школа состояла из людей, разделяющих слизеринские ценности. Крам пожал плечами. — Это игра. Если всегда будет побеждать только одна сторона, то игра станет неинтересной. Французы уселись за стол Рейвенкло. Гарри начал гадать, было ли это взвешенное политическое решение или просто стол Слизерина оказался ближайшим к двери, а стол Рейвенкло — следующим за ним. — В жизни все немного иначе, — ответил Гарри. — Всегда стремись к победе и убедись, что остальные останутся позади. Крам одобрительно кивнул. Несомненно, данная философия изрядно совпадала с тем, чему их учили в Дурмштранге, так как и другие тамошние ученики закивали вслед за Виктором. Малфоя, кажется, ошеломило встречей со знаменитостью, то есть Крамом. Он засыпал Виктора вопросами о квиддиче, в то время как Гарри приступил к дегустации новых, иностранных блюд, поданных на праздничный ужин. Приятная перемена в обычной еде Хогвартса. Здесь обычно подавали настолько тяжелые блюда, что Гарри изумлялся, как отсюда не увозят ежедневно волшебников с инфарктом. Он учился здесь уже несколько лет и ни разу не видел салата. Но теперь присутствовали более легкие французские блюда, смешанные с более тяжелыми из... того места, где находился Дурмштранг. Он так и не смог добиться ни от кого надежного ответа, где же это место. Некоторые утверждали, что местоположение школы скрыто даже от учеников, подход, с которым Гарри был полностью согласен. Если никто не ведал местоположения Дурмштранга, тогда бывшие ученики, ставшие темными волшебниками, не знали, куда им наносить удар. С учетом выпуска из Дурмштранга множества темных волшебников, неудивительно, что школа соблюдала осторожность. Гарри тоже соблюдал осторожность и задавал Краму лишь вежливые вопросы для порядка, так как видел, как Виктора раздражают расспросы Драко. У Гарри имелся опыт, и он знал, насколько неудобно, когда к тебе приковано всеобщее внимание. Он заметил как минимум таращащихся гриффиндорцев, особенно Рона Уизли, который, по всеобщему мнению, являлся фанатом квиддича похлеще самого Драко. Гарри увидел, что пара чиновников министерства присоединилась к учителям за их столом. Жирная пища резко встала колом, и у него засосало под ложечкой. Голод куда-то исчез. Прибытие чиновников означало, что празднество почти завершилось, и после него у Гарри снова начнется жизнь, полная ужаса. Гарри едва заметил представление Дамблдором чиновников. Он забыл их имена в тот же миг, когда услышал, с головой поглощенный собственным страданием. Даже описание заданий Дамблдором оказалось до обидного туманным. Три задания, растянутых по времени на весь учебный год. Так романтично и смело, судя по выражениям лиц гриффиндорцев. Кубок внесли люди, которых Гарри никогда не видел ранее. У него рука чесалась схватиться за палочку. Проверили ли этих людей должным образом? Вероятно, они работали на министерство, но это не внушало Гарри уверенности. Прошлые два месяца в министерстве царил беспорядок. Масса политических разборок за то, кто же займет места людей, убитых после финала мирового Кубка по квиддичу. Чистокровные упорно лоббировали своих кандидатов, но и их противники не уступали им в этом. Гарри подозревал, что отчасти из-за этого Дамблдор не особо сопротивлялся в вопросе открытой записи на Турнир. Директор использовал весь имеющийся у него политический капитал в попытках расставить на нужные позиции своих кандидатов, чтобы общий баланс правительства не сместился в сторону Волдеморта. По крайней мере, так Гарри сообщили его слизеринские осведомители, пускай и в весьма предвзятой манере. Гарри пришлось читать между строк, чтобы понять, что же там творилось на самом деле. Но что бы ни происходило, в министерстве сейчас царил беспорядок, и Гарри полагал, что Волдеморт воспользовался этим замешательством на полную катушку. Скорее всего, он захватывал те части министерства, на которые никто не обращал внимания. Дамблдор объяснил, что избранным кандидатам предстоит пройти в дверь за столом преподавателей и ожидать там дальнейших инструкций. Директор взмахнул палочкой, и все свечи в зале разом погасли, теперь лишь свет Кубка и огоньки внутри тыкв освещали все вокруг. Большой зал погрузился в полутьму. Блестящая постановка: миг — и в зале воцарилась полная тишина. Даже циничный Гарри помимо своей воли немного задержал дыхание, когда Кубок вспыхнул ярким огнем. Кубок вспыхнул ярким красным пламенем в сопровождении искр. Толпа ахнула, когда обгоревший кусочек бумаги вылетел из Кубка и оказался перехвачен в воздухе Дамблдором. — Чемпион Дурмштранга — Виктор Крам, — провозгласил Дамблдор. Рон Уизли отпустил громкое замечание, мол, ничего удивительного. Пускай все остальные считали так же, Гарри подумал, что упоминать об этом вслух было довольно-таки грубо со стороны Рона. Крам поднялся и грациозно вышел вперед. Его встретили громкими возгласами одобрения и аплодисментами. Крам, похоже, пользовался популярностью практически у всех, даже ученики Гриффиндора и Слизерина сходились в этом вопросе. Когда Виктор прошел через дверь, Дамблдор выхватил еще один кусочек бумаги из воздуха. — Флёр Делакур, — произнес Дамблдор. — Она представляет Бобатон. Хлопали ей с гораздо меньшим энтузиазмом, чем Краму. Но все изменилось, когда она стянула шарф с головы и вниз хлынул настоящий водопад белокурых волос. Одна из самых прекрасных женщин, каких только видел Гарри. До мирового Кубка по квиддичу и зрелища настоящей вейлы, он бы, пожалуй, счел Флёр самой прекрасной из всех. Энтузиазм хлопков резко подрос, особенно со стороны учеников мужского пола. — Она что, отчасти вейла? — спросил Малфой. — Нынче в школу пускают всякое отребье. Но, вопреки своему заявлению, он не прекратил пожирать взглядом Флёр. Гарри посмеялся бы над ним, но он и сам насилу отвел взор. До финального матча мирового Кубка он не задумывался особо о девчонках. Мысли его о них сводились к простому: манипулировать или избегать. Даже после того, как он увидел вейл, то просто списал все на магию, вроде того теплого чувства, что ему дарило заклинание Империо. Тем не менее, сейчас, глядя на Флёр, Гарри невольно задумался, не заинтересовался ли он, наконец, противоположным полом. Если да, то он нарвался на огромные проблемы. В своем умственном развитии он почти на полтора года опережал физическое. Если такое продолжится, то он неизбежно обгонит всех ровесниц, и вряд ли к нему в дверь вдруг постучатся девушки постарше. Хуже того, он видел на примере более взрослых учеников, как парни рядом с девушками превращались в дураков. Они творили всякое, рисковали и вели себя так, как никогда не поступили бы в обычной обстановке, и все лишь для того, чтобы привлечь внимание девушки. Он не мог себе позволить отвлекаться на подобное. К несчастью, судя по тому, как он не мог оторвать взгляда от Флёр, пока та не покинула зал, выбора у него, похоже, и не имелось. Остальные француженки даже не пытались сохранить лицо и проиграть с достоинством. Часть из них открыто рыдала. Может, и к лучшему, что они не сели за стол Слизерина. Дамблдор вскинул руку, и Гарри поморщился. Перешептывания в Большом зале резко затихли. — Я бы хотел поблагодарить всех за энтузиазм в отношении турнира. Без поддержки, вашей и ваших родителей, он бы не состоялся. Кубок снова начал сыпать искрами и Гарри ощутил ком в животе. — Не меня, не меня, не меня, не меня… Один из учеников Дурмштранга наклонился к Малфою и спросил: — Чего это он? — Он убежден, что Кубок выберет его, хотя ему еще далеко до нужного возраста, — объяснил Малфой. — Склонен к драматизму. — Не меня, не меня, не меня… — Чемпион Хогвартса, — начал Дамблдор, — это… Он остановился, и вид у него стал изумленный. Гарри скорчил гримасу. Единственной причиной удивления Дамблдора мог быть только результат, которого никто не ожидал. — Гарри Поттер. Ошеломленная тишина накрыла Большой зал. Все отлично знали, что Гарри слишком молод, и он высказывал свои возражения в адрес соревнования всем, кто хотел его послушать. Уизли захлопали первыми, и за ними медленно последовали все остальные. Гарри подозревал, что Уизли лишь дразнятся, но энтузиазм остальной толпы выглядел неподдельным. Гриффиндорцы, пожалуй, решили, что он нашел способ обойти возрастную черту, что Гарри лишь притворялся в своем нежелании участвовать, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. Скорее всего, так же считали и некоторые слизеринцы. Тем не менее, большинство знало, что участвовать он будет неохотно. Малфой сидел с пораженным видом. Гарри нахмурился, борясь с желанием показать всем средний палец. С его удачей этот момент не попал бы в перезагрузку, и ему пришлось бы жить с последствиями такого поступка. Он поднялся, медленно и неохотно. Каждый шаг давался тяжелее предыдущего. Не слишком утешал даже тот факт, что вид у Дамблдора был слегка шокированный. Гарри ожидал этого неделями, но данный факт не принес ему желанного утешения. Вместо этого его слегка подташнивало, пускай Гарри и постарался не демонстрировать своих проблем внешне. Его не покидало ощущение, что он идет на собственную казнь.43. Зрелище
22 апреля 2023 г. в 10:38
Остальные ученики стояли с пораженным видом, и Гарри осознал, что наставил палочку на Грюма.
Тот, в свою очередь, тоже держал Гарри под прицелом.
— А вы опасный человек, не так ли, Поттер... опаснее обычного слизеринца, — произнес Грюм. — Предлагаю так: мы оба одновременно опустим палочки, а затем вы вернетесь на свое место.
Гарри пытливо следил за ним и медленно опустил палочку одновременно с Грюмом. Затем настороженно вернулся на свое место.
— Как видите, вполне возможно сопротивляться Империусу, — заявил Грюм. — Подозреваю, если бы я выбрал что-то не настолько противное Поттеру, то он бы дольше боролся с проклятием, но в конечном итоге все равно сломал бы его.
— И что же вы хотите этим сказать? — спросила Панси Паркинсон откуда-то сзади. — Означает ли это, что все те, кто отвертелся от обвинений под предлогом заимперивания, просто не слишком возражали против того, чем их заставляли заниматься?
— Никакая степень отвращения вам не поможет, если нет сильной воли. Родителей можно заставить убить собственных детей, людей можно вынудить покончить с собой... но если есть воля, то есть и шанс.
— Так что, те из нас, кто не смог оказать сопротивления, обречены?
Грюм подался вперед.
— Если бы все сводилось к "есть или нет", то я бы не обучал вас всему этому. Преподавал бы прорицания или еще какую-нибудь чушь.
Он начал вышагивать взад и вперёд, шаркая протезом по полу.
— Разум... воля, они как мышцы. Их можно натренировать и сделать сильнее или можно дать им ослабнуть и скукожиться. Все ли из вас смогут сопротивляться Империо к концу года? Сомневаюсь. Но даже если только несколько из вас смогут, даже если они справятся только в минуту наибольшей нужды, то все равно я выполнил свою задачу.
Гарри кивнул. Немного защиты неизмеримо лучше, чем ее полное отсутствие.
— К следующему уроку с каждого по две страницы способов сопротивления Империусу, — заявил Грюм. — Поттер, останьтесь.
Гарри заметил сочувствующий взгляд Малфоя, и все ученики покинули класс.
— Да, профессор? — спросил Гарри.
— Если еще раз наставишь на меня палочку, то лучше бы тебе быть готовым пустить ее в ход, — выдал Грюм, прожигая его взглядом.
— Кто сказал, что я не готов? — спросил Гарри. — Я был немного не в себе и выдал естественную реакцию, но я знаю, что мне не следовало наставлять палочку на учителя.
— Я же не первый, да? — спросил Грюм.
Гарри ощутил внезапный всплеск тревоги. Грюм говорил об убийстве Квиррелла или нападении на Локхарта?
— Не имею понятия, о чем вы, — осторожно ответил Гарри, сохраняя спокойное выражение лица. — Я бы никогда не напал на сотрудников школы без очень веской причины.
— А вот и разница между тобой и другими учениками. Они бы просто заявили, что им бы даже в голову не пришло нападать на персонал Хогвартса.
— У меня нет возможности быть как другие ученики, — отозвался Гарри. — С этой наградой за мою голову.
— Не удивительно, Поттер, учитывая, через что ты прошел, — сказал Грюм. — Я разговаривал с Дамблдором... он хочет, чтобы ты знал: директор поддержит тебя, что бы ни случилось.
— Но мое предложение насчет Кубка все равно не примет, — констатировал Гарри.
— Кубок должен стоять на виду — он должен генерировать восхищение, чтобы отвлекать внимание от случившегося после финала мирового чемпионата по квиддичу.
— Но не я виноват в случившемся, — заметил Гарри. — Не понимаю, почему наказывают именно меня.
— Кровопролитие поведало нам иное, — ответил Грюм. — Некоторые авроры считают тебя героем за убийство такого количества Пожирателей Смерти. Меня же беспокоит, как на тебя повлияет то, что ты стал убийцей в четырнадцать лет.
Гарри покачал головой.
— Не знаю, о чем вы говорите.
Если бы Грюм знал, что к тому моменту, когда Гарри исполнилось одиннадцать, он уже убивал, пусть и не напрямую, то пришел бы в еще больший ужас.
— Слизеринская манера... отрицать, отрицать, отрицать, — сердито нахмурился Грюм. — Все вы никогда ни в чем не сознаетесь, пока оно не отвечает вашим интересам.
— Храбры ли гриффиндорцы, когда никого нет рядом? — нахмурился Гарри в ответ. — Мы не так уж и отличаемся.
Грюм посмотрел на него пристально.
— По крайней мере, у тебя правильное отношение к опасности.
— Постоянная бдительность, — отозвался Гарри. Кивнул и замер в нерешительности на мгновение. — Предположим... если меня все же впихнут в турнир, то мне не помешали бы дополнительные занятия после уроков.
Если уж Грюм ожидал от него попытки использования в своих интересах, то, пожалуй, так и следовало поступить.