Все дороги ведут в Айдахо

2 ноября, 9.44 Что-то не так. Солнце еще не встало, когда Дин поднял меня сегодня утром с кровати чуть не за шкирку с таким недовольным видом, как будто я – его ненавистный кот, который ночью нассал в тапки, и теперь его собираются ткнуть в них носом. И носом он меня все-таки ткнул. Не в тапки, конечно, а в машину, меня вытащил из мотеля его злой голос, там было примерно про «если твоя задница немедленно не окажется на парковке, то я тебе что-то там, и ты пожалеешь». В тот момент я только сунул за щеку одноразовую зубную щетку с пастой, и рот мне промыть уже не удалось. Наверное, желанием избавиться от неприятного привкуса на языке я точно похож на кота, которым вытерли его же лужу, и теперь ему приходится все это с себя слизывать. И чем я провинился? Все же было хорошо. Мы едем уже час, в машине гробовая тишина. Кажется, я начинаю понимать разницу между «молчать» и «не разговаривать». Винчестеры друг с другом не разговаривают. И то, что еще вчера я бы назвал «Сэм смотрит в окно», сейчас намного больше похоже на «Сэм смотрит куда угодно, только не на брата». Они оба задумчивы и как будто чем-то опечалены, вот только Сэм предпочел замкнуться в себе, а Дин от этого только злится еще больше. Он пару раз срывался на мне. Вначале за то, что на повороте у меня упала ручка, выскользнула и покатилась ему под ноги. Потом за то, что я разворачивался, чтобы достать с заднего сидения карту (по его же просьбе), и случайно задел милорда локтем. Сэм меня не защищал. Мне показалось, Сэм наших перепалок даже не слышал. Мы выехали на четырехполосную трассу. Это было очень неожиданно, мы же никогда раньше не совали нос на крупные дороги, все прокрадывались закоулками забытых Богом деревень. Что изменилось? Кажется, Дин тоже отвык от потоков машин, нам неоднократно сигналят со всех сторон, когда он, позабыв, видимо, где находится, машинально пытается изменить скорость или перестроиться в другой ряд. И это на трассе, по которой разрешено движение грузовых машин. Сзади фура, спереди фура… Мне страшно. Я не могу ни на что повлиять, за рулем Дин, но хоть буду смотреть вперед, а не в блокнот. Позже напишу. Если выживем. Кстати, судя по всему, мы свернули со старого маршрута и теперь мчимся на юго-запад. Айдахо на севере. Куда, мать вашу, мы едем??? 2 ноября, 12.33 Кажется, мне светит узнать, правда ли в Солт-Лейк-Сити живут одни мормоны. На указателях вдоль трассы только этот город обозначен стрелкой вверх, число миль до него все уменьшается, а Дин и не думает смотреть на карту с того момента, как мы выехали на шоссе. Он стал спокойнее, когда мы поменяли направление. Теперь поглядывает на Сэма намного чаще, как будто чего-то ждет. Ждет, что Сэм заметит, куда мы едем? Вряд ли. У младшего такой видок, словно ему абсолютно нет до этого дела. Кстати, мне уже не так страшно. Нет, Винчестер все еще лихачит, нам сигналят, и в опущенные окна орут водители соседних машин. Вот только мне слегка не до раздумий о возможной смерти. Я еще утром всосал в себя литровую бутылку минералки, чтобы избавиться от привкуса пасты во рту, так что теперь мои мысли сосредоточились вокруг прекрасного белоснежного унитаза, который ждет меня, чтобы доставить неземное удовольствие. Конечно, я был бы рад и кустику, очень рад. Но Скотт учил меня мечтать о высоком, даже если довольствуешься малым. Не думаю, что он имел в виду мечты об унитазе вместо кустов, но это моя голова, и я волен интерпретировать его слова так, как мне хочется. Господи, да мы доедем уже куда-нибудь? Мне плевать, куда. Правда. Даже если в Солт-Лейк, ну и пусть он в два раза дальше от Айдахо, чем Буффало, где мы были позавчера. Это прекрасный город, ведь там наверняка много-много туалетов. Когда мы проезжаем красивую вывеску, на которой нам предлагают добро пожаловать в Солт-Лейк-Сити, я уже совершенно не удивлен. Дорога сужается, расползаясь в разные стороны ответвлениями, как волосы Медузы Горгоны. Гигантские фуры, так пугавшие меня все это время, сворачивают на объездную трассу, и поток машин становится куда меньше. Бензобак мигает красным огоньком на панели уже с час, поэтому Дин, как только появляется возможность, перестраивается в ряд у обочины, и пару миль мы чуть медленнее едем вдоль нее, выглядывая заправку. Он даже не успевает затормозить до конца, когда я открываю дверцу, выскакиваю наружу, сбиваю плечом подходящего к нам заправщика и мчусь в туалет. В туалет! Аллилуйя! Облегчение такое, что после я готов расцеловать пухлощекую кассиршу, усталого мальчика-заправщика и даже Дина, который, когда я возвращаюсь, внезапно отпускает в мой адрес пошлую шуточку и впервые за весь день усмехается вместо уже ставшего мне привычным рычания. Город действительно прекрасен. Плевать на здания, они обычные, как и везде, но бело-синие пики гор, до которых, кажется, рукой подать, настойчиво подталкивают меня к тому, чтобы влюбиться в Солт-Лейк с первого взгляда. Мы подъезжаем к гостинице. Не к одному из привычных мне дешевых мотелей с тараканами, дырами в стене и капающим краном, а к нормальной гостинице с портье и носильщиками в бордово-черных сюртуках. Дин заказывает номер на троих с двумя отдельными комнатами и выкладывает за него кругленькую сумму. У них же проблемы с деньгами, зачем было так шиковать? Мы переносим в комнату вещи, я стараюсь не глазеть по сторонам и не циклиться на мысли, что бывал в таких отелях раза два за свою жизнь, и после обоих посещений моя задница нещадно болела не меньше недели. Любопытная закономерность: чем богаче место, куда меня везли «покупатели», тем больше удовольствия они старались выколотить из меня за ночь, порой скатываясь в такие извращения, что даже мне, повидавшему, кажется, всю грязь в этом мире, становилось страшно. За свою психику, а не за свою шкуру. Моему телу уже давно плевать, что с ним делают. Братья все еще не разговаривают, но теперь между ними хоть не чувствуется десятифутовая бетонная стена, разве что тонкая картонная перегородка, но это уже не так страшно. Сэм наконец-то растормаживается и даже с удивлением замечает, где мы находимся. – Ты был когда-нибудь в Солт-Лейк-Сити? – спрашивает меня младший Винчестер, когда я, раздевшись по пояс, плещусь в глубокой раковине огромной ванной комнаты, отделанной черным мрамором. – Нет, – отвечаю я коротко. Сэм чуть ли не впервые за день вообще открывает рот, так что я просто боюсь спугнуть его обратно в задумчивое молчание. – И я не был, – произносит он. – Тебе нравится здесь, Майкл? – интересуется Дин. – Красивый город, правда? Я моргаю и застываю с куском ванильного мыла в руках. – Да. – Ты хотел бы немного прокатиться по окрестностям, Майкл? – снова спрашивает Дин. – Посмотреть центр, заехать куда-нибудь поесть, ну а потом, может, мотнуться к озеру, о котором так много говорят? Ну, хотел бы? Я слегка улыбаюсь и качаю головой. Долго же до меня доходит. – Да, Дин, я хотел бы, – твердо говорю в открытую дверь и искоса наблюдаю, как Сэм заинтересованно смотрит на брата и берет с подлокотника кресла скинутую минуту назад куртку. – Ну, если ты хочешь, Майкл, тогда нам точно стоит прогуляться, – с внезапным проблеском энтузиазма говорит он и выходит из номера. Дин тоже уходит, прихватив небольшую сумку, он выглядит довольным, кивает мне на дверь и просит поторопиться. Натягиваю футболку прямо на мокрое тело и плетусь их догонять. Винчестеры… Интересно, сколько еще у них способов общения друг с другом?

***

Экскурсия по городу меня, конечно, увлекает, но мнимое разнообразие достопримечательностей быстро наскучивает. Здесь почти каждый угол принадлежит мормонской секте. Церковь мормонов, парк мормонов, больница мормонов, городская библиотека с той же приставкой в названии на фасаде. Все это открыто и для простых смертных, но постоянное незримое разделение на два сословия напрягает похуже, чем в Индии с их кастами. Я не был в Индии, но одного индуса-хастлера какое-то время считал своим другом. Он-то мне и рассказал. Дин в Солт-Лейк-Сити не в первый раз, он лихо рулит по хитросплетениям улиц и называет нам почти каждое здание, которое можно хоть отдаленно считать значимым или интересным. У него либо эйдетическая память, либо он когда-то жил в Солт-Лейке, одно из двух. Старший Винчестер все еще говорит только со мной, четко вставляя обращение «Майкл» в каждое предложение. Сэм сидит сзади. Он молчит и делает вид, что не слышит нас, но при этом послушно вертит головой по сторонам и разглядывает каждую знаменательную клумбу и памятный мусорник, о которых говорит брат. Сэм словно ждет чего-то, и всякий раз, когда мы, проехав по новой улочке, возвращаемся к центру, в его глазах тенью мелькает разочарование, которое он всеми силами пытается скрыть. – Дин, – я рискую прервать экскурсовода посреди рассказа о музее истории. Истории мормонов, естественно, все остальное в этом городе не имеет значения. – Мы могли бы поехать куда-то еще? Я смотрю на Сэма в зеркало заднего вида, чтобы понять, как он реагирует. Сэм отворачивается от окна и прислушивается к нашему разговору. – И куда бы ты хотел поехать, Майкл? – тут же спрашивает Дин. Господи, да вы издеваетесь надо мной? Чертовы Винчестеры, ну откуда же я знаю, какого хрена нас занесло в этот город, и куда мы должны теперь ехать? – Архитектура – это здорово, – туманно начинаю я, чувствуя себя идиотом. – Но, возможно, здесь есть еще какие-то необычные места? Сэм ерзает на сидении и переводит взгляд с меня на Дина. – Необычные места, – тянет Дин, хитро улыбаясь. – Как-то ничего не припоминается. – Мы останавливаемся на светофоре, и он оборачивается назад. – А ты, Сэмми, не помнишь, куда можно заехать в Солт-Лейк-Сити? Ну или в его окрестностях. – Нет, – хмуро бурчит Сэм и снова поворачивает голову к окну. Улыбка с лица Дина мгновенно исчезает. – А давай мы просто покатаемся по округе, вдруг что-то все-таки найдется? – говорю я. Если уж они втянули меня в свою странную игру в молчанку, я постараюсь исполнить приготовленную мне роль как можно лучше. Дин смотрит на меня, что-то обдумывая, а потом пожимает плечами. Дождавшись нужного сигнала светофора, он сворачивает на перекрестке вправо, к выезду из исторического центра. – Хорошо, Майкл, если ты так хочешь, – соглашается он, делая акцент на моем имени. Судя по всему, мы едем за город. Опять к каким-то ведьмам, оборотням и колдунам? Я бы уже начинал бояться, но у Сэма широко распахиваются глаза, когда мы проезжаем какой-то указатель, и это сбивает весь мой панический настрой. Вот только младший из братьев по-прежнему ничего не говорит. Ну и ладно. Зато хотя бы перестал безучастно тупить в окно. 2 ноября, 16.40 Восторг! Нет, не так. Восторг!!!! Вот это день! Я сижу на камнях возле искусственного водопада в парке… пока не скажу, в каком, и смотрю на здание, из которого мы вышли десять минут назад. Это… нет, лучше напишу все по порядку. Мы выехали из «мормон-сити» в пригороды и помчались неясно куда. Для меня неясно, а вот Дин четко следил за указателями и постоянно сверялся с картой все сорок минут нашей поездки. Вроде приехали. Дин спрятал карту. Только куда приехали – я ни фига не понял. На въездных воротах посреди дороги, простой арке без какого-либо забора или ограждения, сверху полукругом размещалась надпись «Thanksgiving Point». Место Благодарения? Я подумал, что мы идем в приют для собак. Но это не было приютом. Перед нами простиралась огромная территория с ухоженными асфальтовыми дорожками, утопающая в зелени и поздних осенних цветах. Дин оставил машину на парковке, Сэм к тому моменту уже давно торчал возле стенда с картой этого места. Там были странные обозначения вроде: «ферма», «сад водопадов», «восстановленные пейзажи». Зоопарк? Заповедник дикой природы? Какой-то… понтовый парк? Только что такого необычного может быть в полянах с фигурными кустами, чтобы ради этого делать приличный крюк по стране? Ведь было же очевидно, что ехали мы, в конечном счете, именно сюда. Я так и гадал, пока Дин покупал нам входные билеты. Сэм наматывал круги у входа, бурча себе что-то под нос. Да, в первую очередь это оказалось парком. Но когда мы очутились внутри, Сэм, видимо, забыл, что ему вроде как все равно, и развил такую скорость на аллее, что я даже не успевал смотреть по сторонам. Мы с Дином почти бежали за ним следом, сворачивая по подсказкам ни черта не понятных указателей. Наконец, я догадался, куда мы так спешим. К огромному темному зданию, обозначенному на карте и вкопанных в клумбу указателях как музейный комплекс. Ненавижу музеи. Вся эта пыльная макулатура и озлобленные тетки по углам, которые не дают ничего потрогать. Я был в музее раз в жизни. В музее истории Портленда, прятался там от дождя в день бесплатного посещения. Впечатления остались самые неприятные. Но этот музей оказался другим. Мы вошли в первый зал, и я чуть не ринулся назад от неожиданности, так странно было после полуденного солнца оказаться в кромешной тьме. Не кромешной, конечно, глаза постепенно привыкли и начали различать фигуры и даже лица людей вокруг, но я все равно был в замешательстве. У них электричество отрубили за неуплату? Дин сказал мне задрать голову. Я послушно посмотрел вверх. Над нами, на темном потолке, сияли и медленно вращались тысячи звезд. Одни вспыхивали и гасли, другие проявлялись на их месте, третьи летели по потолку своей дорогой, наплевав на движение остальных, и оставляли после себя длинный, похожий на хвост, след. Тихий шепот Дина, что это первобытное небо, таким оно было, когда зарождалась наша планета, я слышал где-то справа от себя. Я бы лег там на пол, чтобы видеть все это над собой, и пролежал часов пять, пусть бы даже на меня наступали другие посетители. Как же это было красиво… Дальше была комната с доисторическими скальными породами. Отпечатки первых моллюсков и какой-то другой чешуйчатой бабуйни, которая плавала морями и океанами миллионы лет назад. В углу стояла большая песочница с лопаткой, чтобы детвора могла ковыряться там, изображая из себя искателей древних окаменелостей. Этот зал мы почти пробежали. Следующий тоже. В нишах за стеклом стояли фигуры первых обезьянолюдей. Таких заросших, ходящих на четвереньках, дальше были уже почти что нормальные люди, в шкурах и с копьями. На экране демонстрировался ролик о том, как первобытные человеки загоняли мамонта. Но перед очередной комнатой Дин притормозил и обернулся ко мне, спросив, готов ли я увидеть что-то очень классное. А раньше было не классное? Я уже почти что задал ему этот вопрос, но потом вспомнил, что разговаривает он не со мной, и просто кивнул. Сэм сопел за моей спиной. Дин торжественно вздернул бровь и исчез в дверном проеме. Я шагнул за ним следом и… офигел. В огромном помещении, в три этажа высотой, стояли десятки скелетов исполинских чудищ. Динозавры всех мастей и видов тянули шеи вверх, склонялись к земле в поисках пищи и жутко скалились. Сэм чинно бродил между скелетами и читал подписи на табличках, делая вид, что ему ну… интересно, конечно, но не более. Дин наблюдал за ним с улыбкой, а потом шепотом сказал мне, что Сэм бредил динозаврами лет с пяти, и про этот центр прожужжал ему все уши, так хотел сюда попасть. Оказывается, здесь самая большая в стране коллекция скелетов доисторических ящеров. Мы пробыли там не меньше полутора часов. Сэм спалился, когда ушел подальше от нас, чтобы Дин не видел, и украдкой потрогал черепушку какого-то маленького динозаврика. Плевать ему, как же. Дин, кстати, все-таки это увидел. А сейчас мы сидим в парке. Старший Винчестер уходил на минуту и вернулся к нам с тремя рожками мороженого в руках, на каждом из них был изображен динозавр. Сэм выбрал тираннозавра, внутри шарик мороженого оказался красным, и я даже осмелился пошутить, что оно со вкусом мяса, но Сэм, лизнув самый краешек, уверил нас, что тираннозавр безобидно клубничный. У Дина в руках остался летающий ящер со вкусом банана, а мне достался огромный травоядный плезо… плезио… что-то-завр, короче. Это его громадный скелет занимает треть самого большого зала. Мороженое было зеленым, и – нет, не со вкусом травы, хоть Сэм и не забыл подшутить надо мной в ответ. Оно яблочное. Было вкусно. Только я три раза капнул им на джинсы. Сэм выглядит счастливым. Они с Дином о чем-то тихо говорят. Наконец-то между ними снова все в порядке. Все же в порядке, правда? Пусть так будет и дальше. Пойду загадаю желание возле фонтана. Вдруг сбудется. 2 ноября, 17.15 Не сбылось. Это же просто совпадение, да? Это не моя вина. Просто странный день, полный впечатлений, так на меня подействовал, что я перестал контролировать каждый свой шаг. И в итоге у меня развязался язык. Черт. Но я ничего такого не говорю, просто замечаю, глядя на играющих повсюду ребятишек, что хотел бы привести сюда своего сына, если бы он у меня был. Я даже не развиваю эту мысль дальше, но тут же чувствую, как покой и умиротворение, воцарившееся в нашей беседке после поедания мороженого, тускнеет, вянет и опадает на землю, как осенние листья. А ведь все было так хорошо. Я оборачиваюсь и смотрю на потухшего Сэма, он следит за детворой на площадке, резвящейся вместе с родителями. Дин напряженно косится на него и пару раз смотрит на меня с чем-то вроде обиды во взгляде. Я точно ляпнул что-то не то. Мне так жаль, но я понятия не имею, как это исправить, поэтому просто затыкаюсь и жду, пока мрачные мысли Сэма схлынут, как тропический шторм. Но этого не происходит. – Хочешь, поедем к соленым озерам? Или по пути в гостиницу найдем нормальную кафешку и от пуза нажремся китайской лапши с сосисками? – говорит Дин. Вряд ли он это планировал, но тон у него выходит какой-то жалобный. – Кстати, в нашем отеле крутой бильярдный зал. По выражению лица Сэма я вижу, что Дин совершает огромную ошибку. – А потом ты подоткнешь мне одеяло перед сном, мамочка? – язвительно произносит Сэм, не глядя на брата. Дин вздрагивает, как от пощечины. – Не называй меня так, – просит он. – Не веди себя, как она, – парирует Сэм. – Парк, мороженое. Еще покатай меня на каруселях для полного соответствия. – Ты понятия не имеешь, как она бы себя вела! – Дин вспыхивает и встает с полукруглой скамейки. Сэм смотрит на брата снизу вверх, выражение его лица меня пугает, как и вся их перепалка. – Конечно, ведь только ты знаешь, какой она была, куда уж мне, – произносит он. – А ты всю жизнь будешь завидовать тому, что я ее помню? – Я тебе не завидую! – орет Сэм, тоже вскакивая на ноги. – Но ты был с ней дольше, чем я, это просто голый факт, Дин. – Зато без нее я был столько же, сколько и ты! Вот только ее смерть мне пришлось переживать в сто раз хуже. Потому что я не просто помню, какой она была, я еще видел, как она умирала, как горел наш дом вместе с ней. Но ты почему-то считаешь, что я вспоминаю только то, как она целовала меня в лоб перед сном. Слишком много информации за какую-то минуту. Мысли лавиной мчатся в моей голове, обгоняя одна другую. Они были совсем детьми, когда их мама умерла. А я травлю им душу поиском своей… – Давайте поедем отсюда? – тихо прошу я. Мне так стыдно, я чувствую свою вину за то, что наша прогулка завершается таким образом. Хотя и понимаю, что братьев сегодня целый день что-то гнетет, и я максимум дунул на висящий над обрывом камень, который и без того держался на волоске, а от движения воздуха рухнул в пропасть. Но мне все равно чертовски жаль. – Хочешь знать, поменялся бы я с тобой местами? – уже спокойнее спрашивает Сэм, но в его голосе горечь. – Да, Дин, поменялся бы. Потому что тогда я бы хоть знал, каким она хотела меня видеть, когда я вырасту. Дин зло смеется в ответ. – А зачем тебе, Сэмми? Ты же прекрасно обходишься без этих знаний. Веришь на слово всем, кто говорит тебе, как бы она поступила и что сказала. Сэм сжимает кулаки и подходит к брату ближе на шаг. Только драки нам не хватало… – Не «всем», а отцу, – шипит он. – Да пусть и отцу, он нашел твое больное место и надавил на тебя, а ты повелся, как придурок. Что-то не припомню, чтобы ты раньше был таким послушным сыночком. – Это твое мнение, – отрезает Сэм. – Тебя не устраивает мое мнение? Тогда почему бы тебе не свалить на все четыре стороны? Останься в деревне Майкла, заведи семью и нарожай десяток детей. Проживешь паршивую жизнь с мыслью, что мама бы тобой гордилась. А я устал, Сэм. Устал, ты понял? – выдает Дин на одном дыхании, а потом разворачивается и уходит. Я в полном замешательстве, но спрашивать что-либо у Сэма сейчас – не самая лучшая идея. Он похож на выжатый лимон, и взгляд снова абсолютно пустой, как был утром. Я уже почти не верю, что какой-то час назад он смеялся над тем, как я обляпался мороженым, и украдкой трогал кости динозавров. Это вообще было? В Солт-Лейк мы возвращаемся в гнетущем молчании. Чтобы отвлечься от нервозной атмосферы в машине, я даже начинаю считать деревья вдоль обочины: раз… два… три… Сорок минут пути? Господи, как же это долго…