Однако здравствуйте

Фугаку откинулся на спинку кресла. Не сказать, чтобы после собрания его оставили в покое, но открыто больше никто не смел кидать ему или клану обвинения. Они такие же, как и все, может даже лучше. По крайней мере обрабатывать массы было делом не то чтобы кропотливым... скорее занимало драгоценное сейчас время. Плюс пришлось затыкать старейшин, которые вдруг воспылали праведным гневом и захотели устроить что-то вроде восстания. Говорили про какую-то дискриминацию, ущемление прав, а когда услышали про приказ отправить в АНБУ больше половины бойцов так вообще взбесились и были готовы повырывать ему все волосы л и ч н о. Защищаться он благоразумно не стал, зато воспользовался авторитетом и придавил бунтующих старейшин угрозой назначить новых... вроде подействовало. — Моэто. Вслух. Теперь надо было разобраться с более мелкими проблемами, к примеру посмотреть, что стало с кланом после войны. — До Третьей Мировой Войны Шиноби в квартале клана Учиха проживало до пятисот человек, включая стариков, женщин и детей. В зону боевых действий было отправлено 13 отрядов, состоящих полностью из Учиха по двенадцать человек, включая куноичи; 12 отрядов, во главе которых стояли наши шиноби; и 15, где они участвовали в качестве рядовых. Стандартный отряд состоял из четырех групп по три человека. Соответственно официально в войне участвовало: 183 члена клана, достигших возраста шестнадцати лет и выше. Также в боях участвовали группы генинов, в семи из которых были Учиха в возрасте от одиннадцати до четырнадцати лет. В Конохе оставалось 310 Учиха, включая Полицию. После Третьей Мировой в деревню вернулось семь отрядов Учиха, пять лидеров смешанных команд и четыре генина. Наши боевые потери: 93 человека. Из которых семеро считаются без вести пропавшими, тела двоих не были найдены. В деревне из трехсот десяти Учиха осталось 252: 34 являлись членами Полиции, погибли во время миссий за пределами деревни во время проверок близлежащих деревень; 20 — шиноби-одиночки, отправились на фронт в качестве добровольцев, официально назначены не были; 4 пропали без вести. В данный момент численность клана составляет 258 человек, включая недавно родившихся. — Моэто замолчал, переводя дух, и с недоверием посмотрел на отчет в своих руках, а потом на главу. — Фугаку-сан, как вам удалось? — Систематизировать данные? — Джонатан развернул кресло так, чтобы посмотреть на карту позади своего стола. — Отчеты по потерям, официальные назначения, записи и опросы. Понадобилось просто собрать все воедино. И писал это Дазай, ты в это время был занят другим. — Сальери задумчиво откинулся на спинку кресла. — Как думаешь, чем занимались эти двести пятьдесят человек, пока мы воевали? Читай дальше. — Количество женщин, детей и стариков, оставшихся в деревне на время боевых действий: 197, из которых восемьдесят три женщины были куноичи уровня чунина\токубецу-джонина. Оставшиеся 112 человек члены Полиции. Фугаку-сама, зачем вам это? — Оторвался от чтения Моэто, обращаясь к главе. — Большинство членов клана всячески возносят нас над другими, — не отвлекаясь от собственных мыслей сказал Джонатан. — И если так подумать, у нас есть повод. Шаринган сильное додзюцу, а мы клан Основателей. Поэтому было бы не удивительно если бы кому-то не приглянулись наши особенные... кхм... способности. Поэтому я должен точно знать, не попали ли тела наших соклановцев этим личностям, ну и какова статистика тоже не мешало бы понять. Моэто... до начала войны нас было пятьсот... это если округлять, сейчас двести с половиной. Как тебе? — Ммм... — А как пострадали другие кланы? А сколько погибло бесклановых шиноби? Печальная картина не так ли? Однако во всем этом виноват не только Сандайме Хокаге как главнокомандующий всем этим безобразием, но и главы кланов, которые тупо следовали приказам, которые не заботились о своих соклановцах так, чтобы снизить смертность и риск. Ты ведь был капитаном одного из отряда Учиха. Скажи, скольких бойцов ты потерял за время войны? — Семерых. — Моэто опустил голову. — Сколько тебе было лет, когда ты получил эту должность? Кто тебя назначил? Сколько лет было твоим подчиненным? — Девятнадцать. Старейшина Айчиро. Они были чуть младше. Большинство были чунинами. — Вот и я об этом. Совсем еще зеленые были, а сколько взрослых шиноби осталось в деревне. — Фугаку посмотрел на помощника, а потом, словно стряхнув наваждение, легко улыбнулся. — Как смотришь на обед в Ичираку? — Э... — растерялся от столь резкой смены темы разговора парень. — Ну я... это... планировал к Дазаю заглянуть. А так... в общем... только за. — Тогда встретимся там. — Пожал плечами Джонатан. — И если тебе не сложно, прихвати к Дазаю Какаши. — Хай! Моэто буквально испарился, а Фугаку вздохнул. Надо будет сообщить Микото, что сегодня он будет обедать в Ичираку. *** — Я, конечно, все понимаю... — Дазай бросил на Какаши странный взгляд, — но в данный момент ничего не понимаю. — Здравствуйте, Дазай-сама. — Какаши опустил глаза, аккуратно отходя за спину Моэто. — Одноглазый, ты куда полез? — Увы, Учиха его план не оценил, хватая Хатаке за ухо и подталкивая его к кровати. — Мы тут тебя навестить пришли, чего ты не понимаешь? — «Что тут забыл этот?» — Так и говорил взгляд Дазая, но вслух только сказал. — Много чего, что тебя не касается. Обеденный перерыв? — Ага, Фугаку-сан специально пораньше отпустил. — «И мальца тоже Фугаку-сан прислал?» — Больной тяжело вздохнул, глядя как Какаши вытаскивает на тарелку какие-то фрукты. — Ну здравствуй, герой. Как самочувствие? — Неплохо. — Хатаке покосился на него, видимо прикидывая, насколько его наставник не рад его видеть. — А вы как? — На удивление неплохо. — Фыркнул Дазай. — Правда, место, где рука была, чешется. Кстати тренировка завтра будет. Ты же у нас вроде как деревню восстанавливаешь? Так вот, там и без тебя справятся. А я начну тебя тренировать в том, для чего тебя к нам и засунули... и да, ты же выполняешь упражнения для глаз, которые я тебе давал? — Выполняю. — Какаши вытащил небольшой ножик, начиная нарезать те фрукты, которые принес. — Во сколько приходить? — Утречком. В это время тоска по потерянной руке сильнее. — Видимо сегодня Учиха задался целью как можно чаще напоминать Какаши о своей потере. — И что это ты принес? — Яблоки, апельсины. — Буркнул Хатаке, стараясь не смотреть на наставника. Зато Моэто, который уселся по другую сторону, весело фыркнул. ― Помидоры, огурцы. ― Ой заткнись. ― Махнул рукой Дазай, вздыхая. ― Ты кстати пообедать успеешь? ― Это забота? ― Это намек на то, чтобы ты смывался отсюда как можно быстрее. Надоел. ― Я? Надоел? Твой лучший друг, который ходит сюда каждый день, обивая пороги и тратя ценное обеденное время? ― Возмутился Моэто. ― Как тебе не стыдно! ― Вали отсюда, я сказал. ― Дазай взял еще неочищенный апельсин прямо из рук Какаши кидая его в друга, который фрукт поймал и тут же принялся чистить. ― Фу таким быть, Дазай-чан, ― поддразнил он его. ― Я тебе со всей душой, а ты. ― А я, а я. ― Учиха откинулся на подушки, вздергивая подбородок. ― Ты б еще сказал, что я тебе аки младший брат, вообще картина была бы. ― Ну нет, ― отвернулся Моэто. ― Хватило мне младших братьев. ― Ну он тебе был троюродным по матери, да и по тебе не скажешь, что ты был особо озабочен его жизнью. ― Дазай. ― Все-все. И да, серьезно, иди обедать, а то потом будешь целый день меня недобрым словом поминать, что из-за меня ты не успел поесть. ― Пф. Вот еще. ― Однако все же встал, направляясь к выходу. ― Ладно, Одноглазый, оставляю его на тебя, позаботься, будь добр. Хорошего дня, Дазай! ― Хн. После ухода Моэто воцарилась тишина, прерываемая лишь звуками поедания принесенных угощений. Ни Дазай, ни Какаши не решались начать диалог... неловко было говорить о чем-то отвлеченном, особенно когда то и дело взгляды падали на бинты и пластыри. ― Вкусные яблоки. ― Ага. *** ― Мы с Дазаем никогда не были друзьями, скорее соперниками. ― После обеда Моэто вернулся в палату, застав там Какаши и вызвавшись проводить его в библиотеку клана. ― В основном это было из-за того, что мне нравилась его сестра ― Хазуки. Ну, ветер да гормоны в голове, подростки как никак. Ну, а она на пять лет старше, да еще и на тренировках постоянно. Вот и не оставалось нам ничего, кроме как друг с другом бодаться. Какаши покосился на спутника, поджимая губы. И вот чего это Учиха на столь откровенные разговоры ни с того ни с сего понесло? То ли дело Дазай, который либо молчал, либо объяснял ― одна польза. А вот Моэто вызывал весьма противоречивые чувства. ― А потом Хазуки вышла замуж за бескланового, причем не особо сильного, и теперь уже мы вместе бодались с ее мужем. Потом война, нас раскидало по разным отрядам. Зато память друг о друге осталась. Ведь хоть мы и в одном клане живем, относимся к двум разным ветвям. ― Ветвям? ― Так, а это уже информация... ― Хн. У отца двое сыновей, у каждого своя семья и, допустим, у обоих по сыну. Эти сыновья уже относятся к двум разным ветвям, то есть потомки одного сына ― один род, потомки другого ― другой. Но все ведь носят фамилию Учиха и, по сути, являются родственниками. Тут главное учитывать, насколько дальние или близкие. И что ты так смотришь? Во всех больших кланах так. Это у маленьких до десяти семей, которые тесно друг друга знают и вообще словно одно целое. У нас таким и не пахнет. ― Моэто сложил руки за головой, продолжая шагать вперед большими, размашистыми шагами. ― Хм... ― А что тебе в библиотеке-то надо, Одноглазый? ― Пособия. ― Для детей по развитию Шарингана? ― Вообще-то пособия по точному счету и физике. Нововведение главы клана. ― А? ― Что? ― С каких пор мы тебя еще и таким знаниям обучаем? Вроде же только договаривались, что ты учишься управлению Шаринганом. ― Это к Дазаю-саме. ― Ну ладно, в принципе я не против. ― Моэто важно кивнул, бросая на Какаши покровительственный взгляд. ― Так вот возвращаясь к нашим отношениям с Дазаем. На чем я остановился? ― А зачем вы мне это рассказываете? ― Вдруг поинтересовался Какаши. ― Хн. Зачем да почему. Ты ведь в команде с Обито состоял, так? ― Моэто остановился возле дверей в клановую библиотеку. ― Мы с ним похожи. И вы с Дазаем похожи. ― Что? ― То. Вот только в отличии от Обито, я никогда не был одинок. И потому, хоть и соперничал с Дазаем, не чувствовал такой острой необходимости чувствовать себя нужным и признанным. Он ведь всегда был сильнее, умнее, гениальней меня. Да и во всем был более правильным Учиха чем я. Ты ведь наверняка не в курсе, почему Обито был таким, каким был. Да и желания узнавать об этом у тебя никогда не было, я заметил. Но наблюдая за тобой я кое-что понял. Ты так и не научился его понимать. Будь он жив, никогда не позволил бы тебе перенимать его привычки или манеры. ― Вы очень странно объясняете. И на вопрос не ответили. ― Нахмурился Какаши, которому откровенно не нравился текущий диалог. Напоминания об Обито до сих пор отзывались глухой болью. ― Я знаю. ― Рассмеялся Моэто, ероша волосы. ― Просто знаешь, чем дольше я смотрю, тем больше вижу сходств, вот и не смог смолчать. ― Ясно. Какаши зашел в библиотеку, стараясь выкинуть из головы мысли о том, что может быть между ним и Дазай-саном, Моэто и Обито действительно есть что-то общее? Хотя есть ли смысл в подобных рассуждениях? Они все равно уже ничего не изменят. *** ― Моэто! ― Парень устало вздохнул, поворачивая голову. Ладно, после обеда он четыре часа помогал Фугаку-сану с составлением списка бойцов, которых Учиха отправят в АНБУ. И на все гневные фырканья да возмущения глава снова и снова повторял: «― О какой уступке ты говоришь, Моэто? Мы делаем деревне великое одолжение, а не уступаем Хокаге в его "приказе". Унижение? О да, запихнуть вас в Корень будет унижением, но я уже позаботился о том, чтобы вы попали исключительно в АНБУ Хокаге. Там и отдохнете и зарплату повыше получите. Чем не хорошо?» Но вот после еще трех часов работы на деревню в благотворительных целях он чувствовал себя реально непонятным чудовищем из непонятной чащи, которому хочется всех и вся послать в одно причинное место. Увы, приказ главы нарушать было нельзя. А приказ был таков: «белые, пушистые, идете навстречу с широкой улыбкой, помогаете и работаете, не щадя живота своего. Одним словом, являете собой картину: единственный клан, который действительно заботится о благе деревни и Воле Огня». ― Да? ― Моэто обернулся, встречаясь взглядом с "коллегой по работе". Тот присел рядом, протягивая бутыль воды. ― Да так. ― Отмахнулся тот, вытирая со лба пот. Как-никак, а таскать приходилось далеко не пушинки. ― Слышал, какие слухи по Конохе пошли? Ну, относительно вашего клана. ― Отчасти. ― Уклончиво ответил Учиха, прищуриваясь. "Коллега" явно был бесклановым, да еще и чунином, однако трудолюбивым и на "собирателя слухов" не походил от слова совсем. Это же как долго он слушал сплетни, что даже к нему подошел? ― Да все спорят. Кто-то утверждает, что вы своей "добротой" и "открытостью" хотите отвести подозрения в предательстве деревни, мол вы опасные преступники и высокомерные сволочи, которые вдруг неожиданно решили посмеяться над бедой Конохи и устроить что-то вроде показательной постановки и выставить себя в хорошем свете. ― Чувства Моэто его собеседник явно не ценил. Значит они тут распинаются, пашут как кони, а о них так говорят? ― А другие наоборот за вас заступаются. Мол во времена войны и правления Сандайме вам продыху не давали, вот вы и вели себя так... ― Как "так", позволь спросить? ― Недовольно взмахнул руками Моэто, оскорбленный до глубины души. Нет, он конечно знал, что в народе к Учиха не очень хорошо относятся, но чтобы настолько! Они же ничего плохо не сделали, вообще молчали в тряпочку, на войне наравне со всеми участвовали, да еще и после нападения не только помогли устранить угрозу в виде Санби, но и приложили титанические усилия по восстановлению селения! Ну, замкнутые чуть-чуть, так это излишки воспитания! Ну гордые, есть немного. Но они же не виноваты, что среди их предков такой великий шиноби, как Мадара! ― Ну... ― растерялся бесклановый. ― Вы же... это... ― Что "это"?! Мы, значит, к вам лицом, а вы к нам задом? (На самом деле он услышал эту фразу от Фугаку-сана и в значении не полностью разобрался, но очень уж к месту) ― Ну прости-прости! ― Сдался тот, действительно понимая, что сморозил какую-то глупость. ― Просто кто-то вас не очень любит, кто-то молчит, кто-то наоборот защищает. И так много говорят. Причем весь спор идет о том, специально вы на нас биджу натравили или... ― Натравили?! ― Снова возмутился Моэто. ― Да здесь Учиха вообще ни при чем! Мы ученика Хокаге искали, чтоб ты знал, а то, что в ту компанию новая джинчурики с хреновой печатью затесалась, так вообще не в курсе были, мы же не мастера в этих вопросах! И вообще! Биджу поймать, запечатать и в деревню приволочь это вам не комар чихнул, и, если бы Фугаку-сан не отправил бы Дазая на поиски, фиг бы Коноха Санби вообще увидела. ― А ты откуда это знаешь? ― А я личный помощник Фугаку-сана. ― Не без гордости заявил Моэто, что выглядело довольно-таки забавно. Взмыленный и потрепанный, когда некогда белоснежная майка стала грязного желтого оттенка от грязи, пыли и пота, а черные кучерявые волосы прилипли ко лбу и вискам. ― Ааа... ― до бескланового парнишки что-то да дошло, и он посмотрел на Учиха уже более уважительно. ― Эй, вы! ― Старший за очистку территории в их участке заметил-таки двух отдыхающих и поспешил исправить сие недоразумение. ― Чего расселись? А работать кто будет? ― Мы. ― Откликнулся Моэто, подскакивая и утаскивая собеседника дальше работать. В конце концов, совсем немного осталось... и можно будет строить. *** Фугаку лишь довольно улыбнулся. Так и рождаются слухи и опровержения. Ему лишь понадобилось вложить в головы Учиха информацию о том, что в этих разрушениях они не виноваты, и вообще от других кланов в этом вопросе не отличаются. А дальше они уже сами: и убедят, и докажут, и расскажут несогласным все, причем очень и очень подробно... И ведь из твердой уверенности Учиха и сложится народное мнение об этой ситуации. Как любила говорить его мать (из того мира), когда учила их с братом стрелять по мишеням (впрочем, ему это занятие никогда не нравилось): ― «Если ты промахнулся, никогда не вставай как вкопанный. Просто перезаряжай и стреляй снова. На поле битвы важен не промах, а твоя реакция на него. Если ты выстрелишь снова сразу, то враг не успеет попасть в тебя прежде. Это как игра на опережение.»