***
Фланн почти успокоился – вспышка эмоций быстро улеглась, изгнанная тишиной и покоем сада, и даже жара ощущалась не так невыносимо, как обычно. И теперь он, развалившись на скамье и закрыв глаза, сам не мог понять, отчего так бурно отреагировал на слова Дези. Да, мать была больна. Да, она часто ругалась, будучи раздраженной. Да, пару раз высекла его за непослушание. Все родители таковы, все кроме, разве что, донны Розаулин – матери Дези, которую друг описывал словами, подходящими исключительно деве Марии. Фланн даже попытался посмеяться над своей чрезмерной чувствительностью, но вышло только жалкое подобие перекошенной улыбки. Тому, десятилетнему, Фланну было совсем не смешно. Пора ли завтракать или нет? Интересно, что подадут на стол? Будет ли Дези подшучивать над Кухулином и провоцировать его на новые игры? – он задавал себе все эти вопросы, стараясь отвлечься от себя самого. Ветер трепал упавшие на лоб волосы, но Фланну не хотелось ни открывать глаза, ни переплетать хвост. Солнце наливалось силой, дотрагиваясь до лица и обжигая его – Мария снова будет ругать его за «дурацкий», по ее мнению, загар, и выгоревшие под яркими лучами волосы. – У тебя будет ожог и зачешется нос, – голос Дези возник практически из ниоткуда, и он сам сел на скамью рядом с вздрогнувшим Фланном. – Я, наверное, обидел тебя – прости, – продолжил друг, – я знаю, что твоя мать тяжело болела, и тебе, должно быть, до сих пор тяжело вспоминать ее, осознавая утрату. Извини, – сейчас Дези не скалился и не шутил, заглядывая в глаза и ожидая ответа. «Решил оправдать мою слабость скорбью и таким образом вывести меня из постыдного положения? Хитро, Дези, очень хитро. Но ты ведь знаешь, что это не так» – Фланн промолчал, но все равно был благодарен другу. Еще недавно, играя в кости, Дези хотел его «растоптать» и «столкнуть с обрыва», а теперь удивительно тактично обходил острые углы. Беспокоясь о нем? Беспокоясь об их дружбе? «Честность – это храбрость» – так говорил Морриган, всегда откровенно признавая свои ошибки, если таковые случались, и свой несдержанный нрав, который многим приходился не по вкусу. Наверное, он один и был достаточно храбр для такой честности, а Фланн предпочел кивнуть, подтверждая слова друга. Легче сказать «я скорблю», чем «мне было страшно, и страшно до сих пор». – Я правда просто не подумал, – с каменным лицом повторил Дези, не глядя на собеседника. – Я не сержусь, – поспешил замять тему Фланн. Друг, который должен был повеселеть или с облегчением выдохнуть, не шелохнулся. Светлые пряди сияли на солнце, как позолоченные, но сейчас даже они не делали лица Дези младше – он выглядел ровно на свой возраст. Могла ли прятаться седина среди золота его волос? Без ореола привычной беззаботности и жестокости друг казался незнакомцем. – Прости, я задумался, – наконец встрепенулся он, знакомым жестом убрав пряди со лба, – я хотел попросить тебя, – Дези улыбнулся и посмотрел на Фланна, – помнишь, мы говорили о «Сент-Джеймсе»? Не мог бы ты объяснить Ларку и как-его-там, что я хочу переделать и подновить? Я бы пошел сам, но... – друг развел руками, – я хочу успеть написать письмо родителям и Марии, и отправить вместе с Джонсом, он уходит в Ньюэлл. К тому же... – Дези усмехнулся, – готов спорить, мисс Кэтрин побежит на верфь разнюхивать для старшего Ларка, а я плохо переношу эту вездесущую дамочку. «Ты ревнуешь к ней, – привычно проглотил свои мысли Фланн, – ревнуешь не как к женщине, а к ее достижениям и успехам, к отношению Ларка. Будь она мужчиной и твоим соперником – между вами бы развязалась настоящая борьба». – Хорошо, – Фланн кивнул, понимая, что и просьба Дези не стоит особого труда, и сам факт, что друг еще просит, когда мог бы приказывать, стоит многого. – Спасибо, Фанни, и еще раз извини. Я понимаю, что могу быть несносным, особенно когда чересчур разболтаюсь, – Дези снова улыбнулся. Заискивающе, умоляюще – отчего-то это странное, совершенно непривычное выражение лица начало выводить Фланна из себя. – Я не держу зла, – буркнул он, поднимаясь. «Но ты тоже думай, перед тем, как распускать язык. Будто бы у тебя нет слабых мест! Я хотя бы всегда знал, кто мой отец, и у меня нет ни брата-цыганенка, ни непрошедшей ревности к Роке». Фланн не желал нарываться на ссору, поэтому, стиснув зубы, проговорил всю тираду про себя. – Передай привет Марии от меня, – только и сказал он и повернулся на каблуках, оставив на дорожке широкую полосу. – Как скажешь, Фанни, – Дези совсем по-детски замахал рукой, словно надеясь немного охладить лицо этими движениями. Фланн фыркнул – он все никак не мог перестать думать о Марии, как об их Марии – преданной дочери, любящей сестре, верном союзнике. А теперь ему все больше казалось, что новоиспеченная капитанша Бланко принадлежит теперь совсем иному миру и иной семье, что она играет за Дези, как и положено хорошей жене. Это угнетало и рождало какую-то нелепую неприязнь к другу, будто он что-то отнял, хоть разумом Фланн и понимал, что брак – союз двух людей, а не становление одного супруга собственностью другого.***
Терри спешил на верфь – впрочем, он почти всегда спешил – спешил есть, спешил спать, будто бы спешил жить. Он урезал время у всего, что мешало его работе. Кэтрин едва успевала за его размашистым шагом – ей мешали плотные юбки, которые приходилось все время перехватывать, к тому же Тернион шагал широко, совсем не осознавая, что он гораздо выше спутницы, и идти ему гораздо легче. Но Кэтрин не жаловалась, понимая, что сама набилась на верфь, куда ее не звали, и вряд ли имеет право роптать. – Ты устала? – все же обернулся он. Видимо, ему полегчало и теперь он выглядел гораздо лучше, чем утром – с лица ушла серость, а тени под глазами из-за солнечного света казались не такими глубокими. Однако мрачность и дурное настроение никуда не исчезли. – Мы скоро придем, не волнуйся, – Кэтрин снова перехватила юбки светло-серого платья. Она любила этот цвет – неброский, скромный, как бы предназначенный экономке и старой деве. Броня, в которой можно спрятаться. Мисс Линтон уже давно не надевала платья с глубоким вырезом, понимая, что в противоположность мисс Стелле, которая выглядела ребенком в самом развратном одеянии, она сама будет казаться куртизанкой. Однако, Терри не мешали ее скромные корсажи с глухим воротом, и сейчас он смотрел на нее голодным и злым взглядом, раздевая глазами. – Если устанешь, скажи, – буркнул он и отвернулся. Люди на верфи сновали туда-сюда, некоторые с разной степенью радости приветствовали Терниона, и тот вяло отбрехивался в ответ, иногда только кивая или махая рукой. На Кэтрин особого внимания не обращали, занятые кто работой, кто отдыхом от нее. – Тернион, где тебя носило? – Мерлин вышел навстречу пришедшим, хмуря густые седые брови. Он всегда выглядел ужасно раздосадованным и сердитым, внушая Кэтрин опасения, что и без того ворчливый Терри невольно возьмет пример с наставника и станет попросту невыносим. – Отстань, где Бланко? – если Тернион и почувствовал угрызения совести из-за опоздания, то никак этого не показал. – Еще не пришел, пойдем, – так же хмуро отозвался Мерлин, – доброго утра, мисс, – наконец заметил он Кэтрин. Мужчина обогнул какие-то строения, рявкнул на рассевшихся на дороге работников и вывел гостей в сухой док. Воду оттуда уже спустили в прилегающий бассейн, и закрепленный корабль стоял внутри, поблескивая все еще немного влажным днищем. Без моря, с убранными парусами он казался огромным, но совершенно беззащитным, как выброшенный на берег кит. – Роскошный киль, – негромко заметил Тернион, но глаза его засияли. – Этот корабль строили на совесть и следили за ним тоже. Капитан Морриган сдохнет за чистоту и порядок, что в каюте, что на судне, – Мерлин скрестил руки на груди. Кэтрин осмотрела "Сент-Джеймс", но не отметила ничего особенного, кроме снятых пушек. Их начищенные до блеска бока сияли, словно пытаясь перещеголять друг друга своей ослепительностью. Либо их сняли специально для того, чтобы отполировать, либо капитан Бланко унаследовал желание Морригана видеть все идеально чистым. Мисс Линтон отвернулась от мужчин, обменивающихся впечатлениями о судне, и стала рассматривать док. Она следила за тем, куда идут средства адмиралтейства, и сейчас с удовольствием отметила хорошие крепления, грамотно сделанный канал водоотвода и ворота между заливом и самим доком. Еще несколько лет назад корабли ремонтировались просто на песке, методом «наклони его на бок и бей молотком посильнее». Тогда в волосах Мерлина еще оставались русые пряди, а Линдро был контр-адмиралом, но ни мрачность первого, ни властность последнего не изменились. А вот док и Терри выросли, вошли в зенит своих сил и способностей и теперь готовы были показать себя во всей красе. – Что хочет Бланко? Сделать его летающим? – резкий голос юноши вывел Кэтрин из размышлений. – Тут, конечно, можно кое-что подправить, но не более. Здорового не лечат, а то помрет. Мерлин нахмурился сильнее и сердито прищелкнул языком. – Ты даже не заходил внутрь, – проворчал он, – кое-кто называет тебя гением, но руки у тебя спешат вперед головы. Терри скривился. – Заткнись. Кэтрин не стала делать ему замечаний, понимая, что Мерлин за словом в карман не полезет, а Терри достаточно взрослый, чтобы самому отвечать за то, что он произносит. Это не ее спор и не ее ребенок – Доброго дня, – из-за деревянного строения вышел лейтенант Руэри, заставив задумавшегося Терниона вздрогнуть, – Дези… капитан Бланко попросил меня показать, что он хочет переделать. Я сильно припозднился? Мужчина казался оживленным, но за всей внешней деловитостью будто пряталась усталость. Русо-пепельные волосы из-за солнца казались седыми, а длинный нос усиливал сходство с полковником, которое не мог исправить даже яркий румянец, появившийся от жары и быстрой ходьбы. – Пойдемте, – без лишних приветствий махнул рукой Мерлин, ступив на деревянные сходни в док. Кэтрин стоило некоторого труда спуститься – юбка явно не была рассчитана на то, что кто-то будет карабкаться в ней по дощечкам ступеней, а вошедшие в моду женские каблуки немилосердно соскальзывали, и ей оставалось только завидовать лейтенанту, который почти на таких же каблуках легко сбежал по сходням. Внизу Терри протянул руки, собираясь поймать ее в объятия и поддержать, но потом, видимо, передумал и просто подал ладонь для опоры. Они пошли вдоль корабля. – Дези просил подновить ростр, тут небольшая трещина, – указал лейтенант на скалящегося под бушпритом льва. Мерлин понимающе кивнул, а Тернион задумчиво покусал губу. – Очищать от ракушек, я вижу, вы уже начали, но капитан хочет поменять обшивку хотя бы с носа, где она износилась сильнее, – лейтенант Руэри протянул руку и царапнул ногтями ставшую мягкой от гнили доску. Терри подошел ближе, запрокидывая голову и рассматривая дерево. Его взгляд полурассеянно блуждал по днищу корабля, стремясь проникнуть в трюмы и каюты. Он коснулся ладонью досок, будто «Сент-Джеймс» был огромным животным, которое могло рассказать о своем самочувствии – прорычать, проскрипеть, прошептать. – И внутри, – лейтенант подал Кэтрин руку, помогая ей забраться по сходням на палубу, а затем спуститься вниз по лестнице, – все орудийные порты – Дези хочет переоборудовать их, чтобы тросы крышек приводились в движение рычагом, и канонирам не приходилось бы их тянуть, а потом закреплять. – Лучше будет сделать лебедки, – Тернион нахмурился, качнувшись с пятки на носок, – чтобы какой-нибудь полудурок не выломал рычаг, уронив крышку порта на пушку. – Неплохая идея, – кивнул лейтенант, – и всякие мелочи вроде трещин, пары досок наверху и двери в капитанскую каюту – Дези хочет, чтобы она открывалась в другую сторону, не наружу, а внутрь. Наши плотники пока заняты на другом судне, иначе он попросил бы их раньше. Тернион подергал упомянутую дверь, хоть слова Руэри и так не нуждались в объяснениях, и Кэтрин, пользуясь возможностью, вошла в каюту. Она видела это место при капитане Морригане, около года назад – аскетическая обстановка, сравнимая со спартанской, минимальное количество мебели и образцовая, идеальная чистота. При Бланко неизменным осталось только последнее. Все остальное уже хранило отпечаток вкуса нового капитана – пуховые перины, картины с морскими пейзажами, роскошный сервиз и хрусталь. Дверца шкафа была полураспахнута, и мисс Линтон увидела несколько камзолов, от самых скромных до шитых золотом. Бланко содержал свою каюту в полном порядке, но и стремления к роскоши не скрывал, явно обставив помещение так, как мечталось. Привычка к богатству или нищее детство. Мисс Линтон достаточно знала о капитане, чтобы мысленно отметить последнее – плантатор Хуан Бланко начинал как пират, а Дези как канонир на его судне. Бестактный Терри вошел следом за ней, не удосужившись даже сделать вид, что он заглянул в каюту по делу, а не из любопытства. – А Бланко тут недурно все обставил, – громогласно заметил он, взяв со стола хрустальный бокал и зачем-то заглянув в него. Кэтрин заметила, как нахмурился лейтенант – он явно готов был защищать границы личных покоев своего друга. Но Руэри не успел сделать Терниону замечания – юноша поставил бокал на место и отошел к двери, присаживаясь на корточки и осматривая петли. – Пфф, – фыркнул он, – работы на три плевка. – Идемте, – кивнул лейтенант, – я покажу еще кое-что. В трюмах нужно... Мужчины вышли из каюты и направились вниз, Кэтрин же порядком надоели ползания туда-сюда по лестницам, и она осталась на палубе, медленно осматривая корабль и наслаждаясь относительной тишиной. Она видела, как иные капитаны за недолгий срок превращали свои корабли в бедлам, но «Сент Джеймс», как и раньше, сиял начищенным металлом петель и скромных инструктаций, пах хорошей древесиной и был опутан новой паутиной такелажа. «Ты ведь знаешь, какая страна господствует на море? – будто бы спрашивал корабль, – Ты ведь так и передашь вице-адмиралу Ларку?» Кэтрин провела ладонью по фальшборту. «Да, я так и передам». Мисс Линтон уже знала о капитане Бланко многое – о его родителях, о его детстве, о его странной, не слишком-то равной дружбе с лейтенантом Руэри, о том, что хороший капитан, по общему мнению, стал не слишком хорошим мужем – он привез жену в свой дом и тут же ушел в плавание, лишь изредка навещая ее. Бланко амбициозен, нагл, дурно управляем и знает цену себе и своим действиям. И если Кэтрин спросят, она будет против его выдвижения, но такие вещи не всегда решает один Линдро. А Морриган наверняка пожелает видеть одного из своих птенцов контр-адмиралом или губернатором. Интересно, чем он руководствовался, выбирая между Бланко и Руэри? У мисс Линтон были некоторые соображения на этот счет: Дези вряд ли стал бы подчиняться своему другу, и Фланн не смог бы на него надавить. Кэтрин уже знала обоих достаточно, чтобы прийти к этому выводу. Крышка люка громко хлопнула, и над палубой показалась встрепанная голова Терниона. – Ты пойдешь на завтрак или останешься тут? – проворчал он, вылезая. – Я уже достаточно удовлетворила свое любопытство, – ответила она, наблюдая за тем, как ловко выкарабкивается на палубу Мерлин, словно соревнуясь с молодым товарищем. – Я провожу мисс Линтон, мистер Ларк, – лейтенант Руэри отряхнул камзол, – можете не беспокоиться. – Хорошо, – Терри помрачнел, но возражать не стал. – Доброго вам дня, – в пожелании отвесившего нелепый поклон Мерлина явно слышалось «убирайтесь и не путайтесь под ногами». – Доброго дня, – вежливо кивнул Фланн и подал спутнице руку. Каблуки снова заскользили по деревянным сходням. – Осторожней, мисс Линтон, – лейтенант поддержал женщину за талию, – тут неудобный подъем, Мария один раз неудачно упала. – Надеюсь, она не пострадала? – Кэтрин с облегчением вздохнула, выбравшись из дока. – Небольшой ушиб, но все же лучше поберечься, – Фланн пропустил спутницу вперед на выложенную досками дорожку, – тут сильно развозит, когда идут дожди, поэтому песок не подходит, – заметив то, как осторожно она ступила на древесину, начал оправдываться лейтенант. – Да, я понимаю, – кивнула Кэтрин. «Я видела не один док, и даже не два, и везде лежат эти доски», – она промолчала, понимая, что ехидные замечания вызваны не состоянием верфи или поведением Руэри, а недовольством длинной мешающей юбкой, о которую Кэтрин устала спотыкаться. – Мистер Ларк опять встал с рассветом? Он выглядит... усталым, – после долгой паузы спросил лейтенант. Они уже вышли на дорогу, ведущую в город, где у входа на верфь была привязана лошадь Руэри. Кэтрин показалось, что мужчина спросил об этом, не столько беспокоясь о Терри, сколько желая спросить хоть что-нибудь и вежливо поддержать разговор. – Да, Тернион любит работать ранним утром, он говорит, что так легче думается, – мисс Линтон могла говорить на любую тему сколь угодно долго. Говорить, ничего толком не рассказывая. Лейтенант подсадил Кэтрин в седло. – Мне показалось, что мистер Ларк прекрасно работает в любое время дня, трудолюбие достойное восхищения, – улыбнулся он. Тон, явно упавший к концу фразы, с трудом выдавленная улыбка – мисс Линтон легко читала все эмоции, написанные на лице лейтенанта Руэри. «Я устал. Я больше не могу». – Несомненно, трудолюбие – один из его талантов, – не вдумываясь в свои слова, произнесла Кэтрин. Она могла только посочувствовать мужчине, оказавшемуся между интересами семьи и интересами друга. Мисс Линтон отвернулась, делая вид, что поправляет ленты на шляпке, но на самом деле стараясь обдумать ситуацию. Бланко ничего не делает, чтобы отдалить полковника от места губернатора – он ничего не узнал ни о причинах поспешного бегства старшего Руэри из Англии, ни о разрыве отношений между ним и полковником Уиллоби. Не отговорил мисс Стеллу или Кухулина от удачного и выгодного брака. Играл ли вообще Дези на стороне Линдро? С чего вообще Линдро отправил путать карты семье Руэри именно его – неуправляемого, беспардонного, своевольного? Сама Кэтрин также ничего не сделала – полковник был неумолим даже в ничтожной просьбе о принятии на службу Колина Крофта. Что уж говорить, что очарованный молодостью и красотой мисс Стеллы, он спал и видел последнюю женой племянника! Кэтрин вздохнула, пытаясь найти ответы на все вопросы и мысленно очерчивая перед внутренним взором образ мисс Блад. Неужели она сама стала так стара, что ее чары уже не имеют власти? Или все же... – Лейтенант Руэри, вы родились в Англии или Ирландии? – издалека начала она. – Ваш язык так чист, совсем без капли акцента. Лучше изобразить досужее любопытство. Считается же, что женщины любопытны? Лейтенант, ведущий лошадь под уздцы, улыбнулся. – Я родился здесь, в том самом доме, куда мы сейчас едем. Но служил в Англии некоторое время. – Я отчего-то думала, что вы переехали в детстве, – мисс Линтон поправила шляпку, – мой отец рассказывал, как тяжело он привыкал к постоянной жаре. Вам повезло, что вы избежали этого. Фланн вздохнул, явно точно так же страдая от жары. Румянец неровными пятнами пылал на его щеках. – Мне часто казалось, что в Англии немного прохладно, но нравились снежные дни... Моя мать очень любила снег и здесь скупала все картины, где изображались бы зимние пейзажи. Кэтрин вспомнила комнату миссис Руэри, куда она из любопытства заглянула. Жутковатое место, где все содержалось в таком же порядке, как и при жизни матери семейства – снежные пейзажи, множество лент в шкатулках и цветы – совсем свежие, благоухающие. Тогда мисс Линтон долго стояла, любуясь изысканным убранством покоев и размышляя над тем, по чьему указанию все выглядит так, будто прелестная женщина вот-вот вернется. – Это Мария, она всегда приносит цветы, – косой на один глаз молодой человек так бесшумно вошел внутрь, что Кэтрин вздрогнула, услышав его голос. Ирвин Руэри – младший сын полковника, близнец очаровательной Марии Бланко. – Вернее, приносила, – поправился он, – теперь это делаю я. Или отец, когда есть время. Кэтрин стоило некоторых усилий не приподнять удивленно бровь. Она не ожидала от упрямого и решительного полковника подобной сентиментальности. – Мама любила цветы очень сильно, это она устроила в саду половину цветников, – зачем-то пояснил Ирвин. Из-за косого глаза и задумчивого выражения он казался грустным и безумным одновременно. – У миссис Руэри был очень изысканный вкус, – подметила Кэтрин, рассматривая изящные цветочные узоры на вазах, вышивках, платьях статуэток. – Она любила полевые цветы, которые растут в Англии, – пояснил молодой человек, – так говорят Фланн и отец, я не слишком хорошо ее помню. Снег и цветы. Таинственная Шарлотта Руэри. Зачем полковник так жестоко вырвал ее из дома? Конь споткнулся и вывел Кэтрин из размышлений. – Миссис Руэри никогда не желала вернуться на туманные берега Альбиона? – негромко спросила она лейтенанта. – Отец служил здесь, у них не было возможности, – чересчур быстро ответил он, словно Кэтрин обвиняла его, – она скучала, но не слишком сильно. Снег и цветы. Ты лжешь, Руэри Фланн, она скучала. Почему полковник едва ли не сразу после свадьбы увез свою жену в Новый Свет? Никогда не желал вернуться? – А вы родились здесь или приехали откуда-то? – задумчиво спросил лейтенант, замедляя шаг. Конь недовольно всхрапнул. – Мы почти земляки, я тоже родилась здесь, только на Барбадосе. И тоже была в Старом Свете лишь несколько раз. Руэри задумчиво кивнул. Его рассеянный взгляд блуждал по жухлой траве и утоптанной дороге, он будто был не здесь и вряд ли слышал ответ Кэтрин. Остаток пути они проделали в молчании, размышляя каждый о своем.