Трефовый лейтенант

Месяцем ранее в доме Бланко        Мария осторожно сложила письмо Ирвина и положила к остальным. Она регулярно писала всем членам семьи, и семья не забывала ее, отвечая подробным пересказом последних сплетен, событий, погоды и своего душевного состояния. Но только в письмах Ирвина поперек всех строчек, невидимыми чернилами его души виделось бесконечное «вернись».        У отца для каждого члена семьи была приготовлена своя роль: Фланн – будущий глава семьи, надежда и опора, бравый военный. Ирвин – моряк, гордость флота. Марта, Анабелла и Мария – примерные жены, способные сделать честь любому мужу одним лишь своим происхождением, а еще воспитанием, образованием, умом и красотой.        Но все пошло не так – Фланн пристрастился к игре, не проявив к войне никакого интереса и что-то из себя представляя лишь за спиной капитана Морригана, Ирвин отказался нести неприятное ему бремя за старшего брата, Марта уже вполне могла считаться старой девой, а Анабелла вышла замуж за достойного, но ничем не примечательного мужчину. Мария играла на клавикорде, вышивала и собирала образцовые букеты, но и этого отцу было мало.       – Ты должна двигаться изящней, не наклоняй голову, – придерживая ее подбородок перед зеркалом, говорил он, – ты ведь очень хорошенькая. Я уверен, ты вступишь в достойный брак.        «У меня косой глаз! – хотелось закричать ей, – Какая же я хорошенькая?»        Мария почти каждый день проклинала прически, оставляющие лицо открытым, старалась приспустить вдоль щек как можно больше кудрей, втыкала в волосы нежные розовые цветы. Но она все равно была благодарна отцу за то, что он ни разу не упомянул об этом ее недостатке, продолжая твердить, о том, что дочь «очень хорошенькая».        Мария пудрила и без того почти белые волосы, не забывая нарумянить щеки, надевала платья с глубоким вырезом, чтобы отвлечь внимание от глаз. Но тем не менее, несмотря на некоторое внимание мужчин, серьезного поклонника девушка, увы, не завела, и отец стал с ней гораздо строже.        «Сиди ровнее», «Не смейся так громко», «Это платье слишком открытое» – замечания подстерегали ее всюду, будто она была порченым товаром на рынке, который хотели продать как хороший. Тогда она перестала ждать сказочного героя, обменяв мечту с «принца» на «хоть кого-нибудь, кто увезет меня».        Дези она знала давно – с самого ее детства друг Фланна приезжал в гости, не останавливаясь надолго, но все же позволяя себя запомнить. Молодой Бланко смеялся и шутил, иногда одаривая младших сестер друга мелочами, вроде цветных лент или сладостей. Но в одно из посещений Дези принес девушкам цветы.       – Я и не заметил, что мисс Мария выросла, – усмехнулся он, хоть к тому времени ей было уже двадцать два.        Марта тогда надулась на нее, видимо, ожидая, что Бланко будет оказывать именно ей особые знаки внимания, но Дези больше ничего не делал, только смотрел, будто бы выбирая. Мария заметила это, почувствовав себя лошадью на торгу, но в голове отчетливо билось «забери меня».        Сейчас Дези лежал на кровати, отбросив книгу, и смотрел мимо нее в зеркало, словно желая получше разглядеть себя. Мария не хотела его тревожить, но, одетая в одну лишь ночную рубашку, она уже желала причесаться и лечь.       – Твои волосы ведь не вьются? – спросил муж, переведя взгляд на девушку. Наверное, ему было все равно, куда смотреть.       – Да, сейчас почти все подвивают, кудри не выходят из моды, – пожала плечами она, проводя гребнем по все еще немного волнящимся прядям.        Дези издал какой-то странный звук – не то усмехнулся, не то фыркнул.        Правый глаз видел немного похуже левого, но Мария радовалась и этому – многие косоглазые и вовсе смотрят только одним. Тем не менее, желание разбить зеркало, отражающее ее нежное, но искаженное уродством лицо, не исчезало. Вцепиться в драгоценную раму, ударить по блестящей поверхности, хоть на мгновение увидеть себя красивой, даже если в это время осколки до крови пронзят ладони.        Девушка снова провела по волосам, распутывая узелок.       – Вы с Фанни такие странные, – Дези поднялся с кровати и скинул камзол. Кружева белоснежной рубашки казались пеной у его шеи и запястий.       – Странные? – переспросила Мария, откладывая гребень.       – Будто живете внутри куклы, – пояснил он, – внутри почти пожар, а снаружи холод и это смирение. Оно раздражает меня.       – Не уверена, что поняла тебя правильно, – девушка встряхнула волосами, краем глаза наблюдая, как Дези подходит сзади.       – Прекрасная фарфоровая куколка, – муж провел по ее щеке, словно показывая Марии ее отражение, – так холодна, но что внутри? – Дези опустил руку, скользя подушечками пальцев по шее и переходя на грудь, прочерчивая дорожку, будто стремясь разрезать ее легким касанием.       – Самая обычная, я полагаю? – смешок получился немного нервным.       – Нет. Где твой смех, Мария, где твои чувства? – Дези поцеловал жену в шею. – Будь ты мужчиной, как Фанни, я взял бы тебя в команду, я продвигал бы тебя. Ты так же сообразительна и спокойна, и так же заперла себя на замок.       – Увы, я не мужчина, – ответила девушка только на часть фразы, – но я рада, что ты так высоко ценишь меня.        Дези усмехнулся, как всегда почти скалясь.       – Уже поздно, ты устала, наверное. Я вот устал.        Муж отстранился, задумчиво рассматривая жену в зеркале.       – У тебя чудесное лицо, Мария. Чудесные выразительные глаза, чудесные губы. Мы ведь закажем твой портрет?        Щеки девушки вспыхнули. Она не знала сердиться или радоваться столь странному и почти двусмысленному комплименту.       – Вот и настоящая Мария, – Дези снова погладил ее по скуле, придерживая второй рукой подбородок, – такой и будь. Настоящей.        Девушка прикрыла глаза, избегая взгляда мужа.       Где твой смех, Мария, где твои чувства?