Родная кровь

      Джеймс был похож на робкую сиротскую девочку, даже нервно комкал полы рубашки точно так же и внимательно разглядывал пол атриума перед кабинетом главного аврора, разве что не выписывал круги носками дорогих туфель. Том, стоя немного поодаль, лишь тяжко вздохнул — смотреть на старшего брата было больно и, признаться честно, немного стыдно. Порой мальчишка сомневался, кто из них тринадцатилетний, по идее, неуверенный мальчишка, а кто уже почти взрослый, состоявшийся маг. К видимому сожалению, последним по факту все же был Джей, и молодому человеку невольно приходилось признать это. Будь он на месте брата, то уже давно постучал в довольно-таки мрачный кабинет отца и вошел, высоко вскинув голову, однако он не был на его месте и торопить беднягу-гриффиндорца просто не имел никакого права. В конце концов, именно ему перепадет большая часть «приятных» бонусов от отца, когда последний в скором порядке отправит Тома обратно в Хогвартс. Скорее всего, Джеймс опять после хорошей взбучки вернется на Гриммо вместе с папой. Не то, чтобы слизеринец был слишком сильно опечален этим фактом, но в груди по весьма понятным причинам зарождалась крохотная, но верная искра ревности. С самого детства с ними пятерыми возился никто иной как отец, обучал, дарил им все свое внимание и заботу; причем умело разделял их между своими детьми поровну. Но Тому по непонятным даже для него самого причинам было мало. Пожалуй, даже слишком мало.       Юноша с каким-то трепетом всегда прижимался к отцовской груди, когда он щедро одаривал его своими объятиями. Ему нравилось утыкаться носом в открытый участок кожи или прижиматься щекой, сцеплять руки за жилистой шеей в крепкий замок и не отпускать до тех пор, пока отец с тихим лукавым смешком не утащит его на диван, скидывая пыльным мешком к братьям и сестрам (которые, к слову, тут же не преминут воспользоваться его положением и защекочут до смерти). А щекотку, как и громкий смущающий смех, Том не любил до ужаса. Но, почему-то поймав теплый взгляд зеленых глаз напротив и запечатлев в памяти широкую улыбку, дурачился лишь еще сильнее, всегда активно стараясь задушить Джеймса или Беллатрису подушкой. На Альбуса и Лилз Тому, признаться честно, было как-то страшно покушаться и, пожалуй, чуточку… стыдно что ли? Хотя с чего бы, верно? Порой и сам отец принимал в их шуточных мини-боях участие; да, сколько сам слизеринец его помнил, тому всегда было наплевать на свой высокий статус в обществе и весьма приличный возраст (хотя, опять же, никто из Поттеров не считал отца старым. И вообще! Разве можно считать пожилым мужчину, который в свои сорок едва ли выглядит на тридцать?!) Вообще, среди пятерых Поттеров самым близким молодой человек все же считал Беллу. Старшая сестра каким-то образом внушала ему странное доверие и непреодолимое чувство тревоги, если она исчезала из поля зрения больше, чем на несколько дней. Даже имя «Белла» срывалось с губ волшебника скорее машинально, по привычке, хотя вся семья называла девушку исключительно лаконичным «Трис» с подачи отца. Порой юноше даже казалось, что он мог бы доверить ей все свои самые сокровенные тайны, собственно, как и было, он делился с ней почти всем. Даже не так, он делился всем, кроме одного…       Но это маг не рассказал бы никому даже под непрерывающимся круциатусом. Тем более, что подозрения были еще крайне смутными и не до конца сформировавшимися. Что-что, а неясности младший из четы Поттеров не любил больше всего.       Том вынырнул из своих мыслей, когда услышал чересчур тяжкий вздох Джеймса и внезапно почувствовал цепкую хватку на своем запястье. Волшебник чуть насмешливо улыбнулся в сгорбленную спину старшего брата, но благосклонно и успокаивающе, как-то совсем по-детски погладил его по напряженной руке. По таким же необъяснимым причинам, как он ревновал отца к остальным членам семьи, Джеймс боялся его гнева. Причем до такой степени, что у бедного гриффиндорца в самом деле нервно подгибались колени и дрожали поджилки. После таких вот визитов кому-нибудь из родни, как правило, приходилось кутать «окаменевшего» старшего в теплый плед и отпаивать горячим сладким чаем. По традиции этим загадочным кем-то всегда был Альбус. Потому что только после того, как Джеймс запускал свои непослушные пальцы в чернильные пряди сидящего у его колен слизеринца, он постепенно успокаивался. Что происходило, когда отец забирал старшего брата домой после очередных скандалов, не знал никто. Джеймс почему-то всегда резко отказывался рассказывать, а спросить у отца попросту не хватало духу.       Внезапно хватка усилилась, и молодой человек с неким ужасом понял, что старшего трясет мелкой дрожью.       — Эй, Джей, ну ты чего? Отец тебя не съест, — постарался как можно бодрее убеждать волшебник и мягко, но уверенно развернул его к себе за плечи. Конечно, это было несколько проблематично из-за значительных различий в росте, но он все-таки справился, а затем неловко приобнял. Казалось, если сейчас ничего не сделать, Джеймса накроет нешуточная истерика. Том в который раз задумался, чего же такого боится отважный гриффиндорец, отец ведь никогда не повышал на них голос без повода и, уже тем более, никогда, никогда не поднимал руку или палочку.       — Эй, — Том осторожно отстранился и внимательно заглянул в подозрительно блестящие карие глаза брата, — все будет хорошо, слышишь? — вяло улыбнулся Том. — Ну что, в первый раз что ли, а? Хочешь, я подожду тебя в кабинете, а потом мы вместе вернемся в Хогвартс? Лилз принесет клетчатый плед, а Белла — чаю, ты запустишь руки в волосы Ала, а я буду нести всякую сентиментальную чушь. В конце концов, Гарри Поттер не так страшен, как его рисуют, правда? Тем более, что он наш отец.       Джеймс ничего не сказал, лишь смазано кивнул и напоследок крепче сжал угловатые плечи подростка. Наконец мир услышал робкий стук костяшками пальцев и раздраженное: «Не заперто!», которое могло принадлежать исключительно Гарри Поттеру и его детям. В конечном итоге, судя по тому, как нервно вздрогнул юноша от противного скрипа двери, словно из-за нее вот-вот должен был выпрыгнуть боггарт, и тому, какими усилиями тринадцатилетний Том запихал старшего брата в кабинет, его психика еще не была готова столкнуться с отцом лицом к лицу.       Гарри Поттер на мгновение оторвался от заполнения своих бумаг, обжег сыновей пытливо-гневным взглядом изумительных зеленых глаз и, махнув рукой в сторону, велел им сесть. Только спустя пару мгновений молодые люди поняли, что главный аврор был на рабочем месте не один. На подлокотнике его кресла, вальяжно откинувшись на крепкое плечо, сидел Драко Малфой, который одарил их скупым кивком и назидательно ткнул пальцем в какую-то строчку в отчете в руках Поттера. Он выглядел не по годам молодо — длинные волосы на этот раз были заплетены в тугую косу, лицо с редкими морщинками в уголках глаз выражало аристократичную надменность, которая, впрочем, быстро сменилась на лукавую приветливость, когда Драко понял, кто именно пришел.       — Передавайте привет Алу и Лили, — почему-то шепотом сказал колмедик, а затем, покосившись на вдумчивого мужчину, добавил: — Удачи вам. А ты, аврор, поломай-ка голову над тем, что я указал тебе в бумагах. Мунго срочно требует твоих вмешательств. И не буйствуй особо сильно. Пожалей психику детей и нежный слух Грейнджер. В конце концов, она сидит всего лишь через два кабинета от тебя.       — Я сам разберусь, что делать со своими детьми, Малфой, — отрезал Гарри и показательно подчеркнул ранее указанные строки обычным маггловским фломастером. — Я приму к сведению твой отчет и постараюсь поговорить с министром финансов, а если что, дойду до Гермионы. Знаешь, Малфой, пользоваться моим служебным положением в своих интересах, по идее, должен я, а не ты.       — К огромному сожалению, без предварительной записи я могу попасть только к главному аврору, — фыркнул волшебник и спрыгнул с насиженного места. — Поработаешь немного почтовой совой, ничего страшного. К слову о письмах, жду своего приглашения на летние каникулы, Поттер, — совсем по-слизерински ухмыльнулся мужчина и кивнул притихшим мальчишкам. — Поттеры.       — Лорд Малфой, — нестройным хором отозвались все трое с разной интонацией — Джеймс нервно, словно крестный Альбуса был его последним спасением, Гарри — с присущей ему усталостью, а Том — с едва заметным недовольством. Тонкий писк гриффиндорца слился с характерным хлопком аппарации колмедика, и в кабинете стало подозрительно тихо. И действительно страшно.       Казалось, мрак в комнате стал насыщеннее и гуще; словно художник, недовольный своей работой, решил нанести парочку новых мазков на полотно в слепой надежде — станет лучше! В шкафу неподалеку от стола главного аврора подозрительно что-то взвыло, и братья невольно подумали, что, пожалуй, их отец может прятать там нечто пострашнее обычного боггарта. Пламя редких свечей, и без того слабое, униженно задрожало, затрепыхалось, словно умирающий зверь, а затем, повинуясь воле волшебника, резко взмыло в воздух огненной лентой. Отблеск подозрительно танцевал на линзах забавных круглых очков отца, а Джеймс сильнее вжался в спинку скрипучего кожаного диванчика, на котором они сидели с Томом. Последний же оставался притворно спокойным.       — Гринготтс? — наконец глухо выдавил глава семьи Поттеров и махнул сыновьям рукой — мол, предстаньте перед Великим судом. — Гринготтс? — уже с угрозой переспросил маг, когда мальчики резво подскочили и замерли напротив него, словно каменная горгулья, охраняющая вход в кабинет директора Хогвартса.       — Гринготтс, — уже менее уверенно кивнул Том, глубоко в душе понимая, все его аргументы сейчас будут разбиты одной лишь фразой отца. — Это была моя идея.       — Ага, а я по ночам наряжаюсь в дамское платье, притворяюсь Полумной Скаламандер и пугаю Кричера тем, что женюсь на Темном лорде, — глубокомысленно кивнул Гарри, однако сейчас его сарказм не казался смешным от слова «совсем». Маленькая копия того самого вселенского зла почему-то опасливо втянула голову в плечи и поняла, что бахвальство сдулось где-то на полпути. — А теперь я хочу послушать Джеймса, Марволо.       — Не называй меня так, пожалуйста, — каким-то надломленным голосом попросил молодой человек и досадливо скрипнул зубами, когда понял, что огромное разочарование заполняет все его естество. Отец редко когда позволял себе называть своего младшего сына вторым именем, прекрасно зная, как оно ненавистно ребенку с самого детства. Потому как звучало из визгливо-истеричных уст его матери всего каких-то семь лет назад. Такое не забывалось. Но в случае отца это показывало лишь одно — он был разочарован и по-настоящему испуган за своих отпрысков.       — А ты не давай мне поводов, молодой человек, — рыкнул мужчина и протянул вперед твердую руку. — Змею, Том, — отрезал он, когда сын отшатнулся от него в неком подобие ужаса и судорожно прижал руки к груди. — Немедленно, — едва ли не по слогам произнес Гарри. — И никаких спусков в Тайную комнату к своим питомцам. Их будет кормить Лили. И, если я узнаю, что ты нарушил мой запрет… — в буквальном смысле прошипел главный аврор. Том смотрел на отца глазами, полными ужаса, и молча проглатывал ком обиды. Неужели он и в правду заслужил такое суровое наказание? — Я все еще жду, — напомнил мужчина.       — О чем он говорит? — едва слышным шепотом поинтересовался бледный, как сама смерть, Джеймс. Ему, к великому сожалению и безмолвной зависти, дар отца не передался.       — Хочет забрать Гриндевальда, — недовольно буркнул молодой человек и под двумя внимательными взглядами скинул школьную мантию, а затем принялся мучительно медленно расстегивать пуговицы белой рубашки. — А еще обещал, что навесит на Тайную комнату следящих для всех, кроме Лилз.       Наконец юноша запустил руку под одежду и под недовольное шипение серой гадюки отнял ее от любимого источника тепла. Отец прошипел Гриндевальду о смене места жительства и без вреда себе ухватил змею за тело. Рептилия посмотрела на говорящего, а затем послушно поползла вверх по руке под рукав рубахи.       — Посох на месте? — ровным тоном осведомился Поттер и, дождавшись двух рваных кивков, вздохнул. — Я уже уладил это недоразумение с гоблинами, но они хорошо вас запомнили. Дракона оплатите им из своих карманных денег, — коротко распорядился аврор. — Том, одевайся и можешь быть свободен.       — Я подожду Джеймса.       — Ты идешь до камина и возвращаешься в Хогвартс, молодой человек. Джеймс на домашнем аресте, будет появляться исключительно на занятиях и Ж.А.Б.А. Директор МакГонагалл уже дала свое разрешение, — «восстание» было задавлено в утробе. — Удачи на экзаменах.       Том бросил сочувствующий взгляд на старшего брата и одними только губами прошептал: «Я сделал все, что мог, прости». Когда дверь повторно скрипнула за спиной Джеймса, тот наконец почувствовал, как стремительно на него накатывает страх и беснуется магия.       — Скажи, ты хочешь моей смерти? — спустя мучительно долгую минуту спросил Гарри, заставив Джеймса наконец вспомнить, что главный виновник торжества все же он. Дождавшись отрицательного трясения головой, мракоборец продолжил: — А теперь, напомни мне, пожалуйста, на кой черт я дал тебе мантию невидимку?

Восемь лет назад. Ритуальный зал Малфой-мэнора

      Ночь была на удивление ясной и светлой; небо не казалось чернильно-черным, скорее, больше напоминало приятную синеву с легким серебристым переливом и нежными оттенками редкой лазури где-то у далекой линии горизонта. По натянутому небесному куполу лениво бродили хмурые стражи — тучи, сгрудившиеся небольшими островками друг возле друга, кое-где рассыпались яркими точками одинокие звезды, которые отдаленно напоминали драгоценные камни. По холодным стенам Малфой-мэнора рассеянными кляксами ползли тени облаков, насквозь пронизанные голубоватым свечением бледного и высокого диска луны. Гарри такой же бледной тенью застыл у резных окон ритуального зала и напряженно вглядывался в крепчающую ночь, наверняка наполненную тихими звуками. В огромном полупустом помещении было довольно-таки зябко, поэтому Поттер без всякого стыда передернул плечами, словно скидывая с себя какой-то морок, а затем и вовсе приобнял руками. Общая атмосфера давила на него.       Ритуальный зал был довольно-таки большим и весьма загадочным даже для такого человека, как он. С потолка с разных концов помещения свисали четыре скромных подсвечника, которые поддерживали могучие стальные цепи, возле арочного входа висело два одиноких факела, которые еле-еле справлялись с порученной им работой. Пламя было слишком слабым и пассивным, отбрасывало лишь кромешную тьму, но не прогоняя легкого сумрака. Прямо над входом висело старинное полотно, насквозь пропахшее вековой пылью и изображавшее великую битву Салазара Слизерина с огромным грифоном. С другого конца на Гарри смотрели рыцарские доспехи, которые до сих пор уверенно сжимали в руках тяжелое копье и щит с витиеватым рисунком на ярко-красном фоне, рядом расположилась странная доска, подозрительно похожая на ту, которую используют в маггловских школах, далее место до самой стены занимал деревянный стол с глобусом на подставке. Три книжных шкафа ломились от обилия пергаментов, темномагических трактатов и обычной художественной литературы. На верхних полках подозрительно блестели пыльные бока колб и неиспользуемых пробирок. В углу скучал беззубый череп, лоб которому продавливала массивная золотая корона с небольшим изумрудом по центру. Возле самого Поттера стоял заржавевший котел, забытый за ненадобностью, стояла стопка каких-то книг и с молчаливым укором блестело стекло песочных часов. На полу вырисовывался вычурный магический круг, со слов Драко, нарисованный еще его прапрадедом собственной кровью, которая почернела от времени и магии.       Наколдованный темпус показал полдвенадцатого ночи, и Гарри тяжко вздохнул. Он очень надеялся, что Джинни благополучно спала на Гриммо под действием его чар и подстраховочного зелья, которое Кричер добавил ей в вино за ужином, а не строила всякие козни относительно тройняшек. Впрочем, на данный момент Уизли-Поттер была последней, кто интересовал волшебника; все дети сейчас пребывали вместе с ним и были пока что в относительной безопасности. Хотя… На самом деле беспокоиться было о чем. Тройняшкам было уже пять, а рыжеволосая истеричка все еще улыбалась слишком приторно и многозначительно поглаживала свою палочку, когда думала, что Гарри не видел. Однажды эта сумасшедшая ведьма попыталась наложить на них, на ту пору еще годовалых, летучемышиный сглаз, за что, впрочем, заработала весьма болезненный круциатус от Малфоя, который, слава всем Богам, пришел навестить Альбуса. Что ни говори, а ребята постоянно подвергались огромному риску даже под присмотром Кричера и навязчивой опекой Гарри. В конце концов, он все чаще бывал на работе и каждый чертов раз сходил с ума, мечтая, чтобы с детьми все было в порядке. В конце концов, под защитой чужой магии были только Джеймс и Альбус, которые прошли обряд крестин в весьма нежном возрасте и сейчас даже не помнили его. Крестными родителями старшего ребенка стали Рон с Гермионой, а Ала под крыло с огромным удовольствием приняли Драко Малфой и, как ни странно, Полумна Скаламандер (в девичестве Лавгуд), которая появилась в Англии слишком внезапно, чтобы не воспользоваться таким привлекательным шансом. Сейчас, к слову, ребята сладко спали в гостевой комнате под присмотром мистера и миссис Малфой. Сам Драко уже вышел встречать будущих крестных родителей для каждого из тройняшек.       Наконец спустя бесконечно долгих пятнадцать минут на плечо Гарри легла тонкая женская рука, заставившая его нервно вздрогнуть и резко обернуться. Нарцисса Малфой, как всегда, бесшумная и грациозная застыла напротив него с виноватой улыбкой на накрашенных алых губах.       — Извините, Гарри. Я не хотела напугать вас, — мягко поприветствовала его женщина и отступила на шаг назад. Волшебник бесцветно улыбнулся, по всем правилам приличия поцеловал бледную кисть и вопрошающе посмотрел на нее. — Старшие дети спят под присмотром домовиков, за них можете не волноваться, — понимающе кивнула Нарцисса. — Драко уже отправил за Люциусом и встретил наших гостей. Как мы уже говорили с вами, мы с моим благоверным готовы стать крестными родителями Беллатрисе и нести за нее полную магическую ответственность до того момента, пока она нуждается в этом. Мистер Лонгботтом и мисс Чанг также подтвердили свою роль по отношению к вашей дочери Лили, а вот что касается Тома… — Нарцисса с явным трудом произнесла имя младшего из четы Поттер, черты ее лица тут же ожесточились, но женщина, стоило отдать ей должное, быстро взяла себя в руки. — Мсье Аберфорта Дамблдора вызвал Визенгамот в столь поздний час. Люциус уже проверил, это действительно так, а внук Андромеды подхватил сильную простуду, так что она не может его оставить.       — Я знаю про Тэдда и уже успел подыскать достойную замену миссис Тонкс, — кивнул Гарри, а потом резко замер. — Мистер Малфой не узнал, по какому делу мистера Дамблдора вызвали так поздно и что была за срочность? — довольно-таки холодно поинтересовался мужчина и невольно скосил глаза на узкую полоску лунного света, гуляющего по залу.       — Рада, что вы не теряете голову, — с некой гордостью заметила миссис Малфой, но уже в следующее мгновение отрицательно покачала головой. — Министерство больше не питает доверия к моему мужу, Гарри. Вы и сами должны это понимать. О причинах ночного вызова мсье Аберфорта мы можем только догадываться. В таком случае, почему бы вам не попросить сделать это кого-нибудь из Уизли? — с некой неприязнью произнесла волшебница и чуть скривилась, впрочем, Гарри едва ли обратил на это внимания в данной ситуации.       — Джордж уже приходится крестным отцом Луи, — покачал головой Поттер. — А остальные сейчас в недосягаемости, к огромному сожалению. Я бы мог попросить Крама, но у нас слишком мало времени, чтобы ждать лишнюю неделю… — в задумчивости протянул аврор и перевел нечитаемый взгляд на волшебницу. — Забини покинул страну еще до полноценного окончания войны, так что отпадает автоматически. Мистер Олливандер в последнее время слишком слаб.       — Неужели вы настолько отчаялись, что рассматриваете его кандидатуру? — в самом, что ни наесть, настоящем ужасе всплеснула руками женщина и рьяно покачала головой. Ее глаза заблестели подозрительным блэковским безумием и упорством. Да, пожалуй, Гарри все же никогда не следует забывать, что есть Нарцисса по крови. — Это же нелепо! Я понимаю, Том может оказаться весьма… проблемным ребенком, но вы же как-то смогли найти ему крестную мать!       — А кого предлагаете вы, миссис Малфой? Профессора Слагхорна? Так он скорее умрет, нежели согласится. Кого еще можно записать? Грегори Гойла? — раздраженной змеей прошипел Поттер, понимая, что потихоньку начинает терять терпение и необходимую хладнокровность. Он поспешно закрыл рот, чтобы не наговорить миссис Малфой глупостей и крепко зажмурился, прежде чем потереть переносицу. — Извините, Нарцисса, я не должен был.       — Не должны были, — скупым тоном подтвердила женщина. — Но я могу вас понять. Кого вы выбрали крестной матерью на место Андромеды?       — Драко помог мне уговорить Асторию Гринграсс. Я знаю, что это весьма низко по отношению ко всем вам, леди Малфой, но я не мог поступить иначе, простите, — впрочем, раскаяния в улыбке Гарри не было, лишь жгучая ревность. Нарцисса окатила Национального героя цепким взглядом и неожиданно улыбнулась.       — Мне искренне жаль, что все так сложилось, мистер Поттер, — неожиданно официально произнесла женщина и воровато обернулась, когда из примыкающего к залу коридора послышалось шаркание шагов. — Вы ужасный кандидат для моего сына, но он выбрал вас. Жаль, магия и судьба не всегда благосклонны к нам, — почти повторила она фразу самого Гарри, которая прозвучала несколько лет назад и с тех пор больше им не вспоминалась.       — Род Малфоев слишком ценен, чтобы дать ему угаснуть, — как-то загадочно улыбнулся Гарри Поттер и больше на провокационные вопросы слегка взволнованной Нарциссы не отвечал. По крайней мере, ровно до тех пор, пока она не поинтересовалась, помнит ли он порядок проведения обряда крестин. Конечно же, он помнил. Увидев такое единожды, невозможно забыть. Тем более, что скрепление союзов придется проводить именно им с Драко.       «Если придется», — мысленно поправил себя аврор.       Первым в зал вошел статный, но несколько постаревший Люциус Малфой, он нес на своих руках уже не спящую Беллатрису, которая негромко о чем-то разговаривала со своим будущим защитником и любознательно крутила кудрявой головой. Следом на свет выступила подозрительно бледная Чжоу, которую Гарри не видел с тех пор, как они расстались на пятом курсе школы; сонная Лилз шла за ней, забавно схватив краешек дорожной мантии. Впрочем, когда женщина подошла поближе Поттер с неким удовлетворением понял, что она совсем не изменилась, разве что стала старше. Третьим из густого кольца тьмы буквально вывалился злой, как тысяча горгулий, Драко, который тут же впился в Поттера кровожадным взглядом и мысленно пообещал ему долгую и мучительную смерть. Далее грациозной ланью впорхнула, по другому и не скажешь, Астория с намертво приклеенной вежливой улыбкой, за ней угрюмо брел Том, который, судя по одному только виду, крестную и знать не хотел. Гарри ожидал, что последним окажется несколько неуклюжий Невилл, но жестоко ошибся. В ритуальный зал ступил тот, кого мужчина ожидал увидеть последним в этом месте. Доме. Мире.       — Третье непростительное действует на живых мертвецов? — на всякий случай поинтересовался молодой человек, но кончик его палочки уже горел опасным зеленым. — Я знаю только одного человека, который выжил после этого проклятия, и на данный момент этим человеком являюсь я. Это что, интерфенал, Малфой? — совершенно спокойно поинтересовался Гарри, хотя внутри него кипела ужасная буря из эмоций. Страх, непонимание, радость, злость и недоверие, все смешалось в один непонятный букет.       — Вовсе нет, — на удивление легко пожал плечами Драко и силой втащил в зал «застрявшего» в дверном проеме Невилла, потеснив неожиданного гостя. — Убери палочку, аврор. Я сначала тоже не поверил своим глазам. Но это правда. Он жив, но не до конца является собой.       — Неужели? — со всем тем ядом, который был у него в запасе, осведомился волшебник, но все же послушно сменил заклинание в голове на менее смертельное. Как? Как, черт возьми, такое вообще возможно? И почему именно сейчас? Вопросов было слишком много и все они разрывали голову мракоборца, назойливо жужжали, словно улей пчел, не давая сосредоточиться на главном — что же делать? Как сейчас поступить? И можно ли довериться в такой щекотливой ситуации Малфою и его заверениям?       — Приглядись к его груди получше, герой. Шрам у него тоже есть, — хмыкнул молодой человек. — Познакомься, Поттер, восьмой крестраж к твоим услугам. Относительно целый, но точно живой и весьма могущественный, к слову. И с ребенком не имеет совершенно никакой связи. Я уже проверил. Тем более, как я понял, у нас больше нет выбора.

Кабинет главного аврора. Настоящее

      — …Чтобы мы были в безопасности, — неуверенно промямлил Джеймс, а Гарри понял, что смог выцепить лишь одно слово из всей его, судя по всему, немаленькой речи. Он хотел наказать старшего сына сильнее, чем сейчас, но просто не мог. Ненужные воспоминания неожиданно опустошили его гнев и гриффиндорскую неосмотрительность. Мантия и карта еще понадобятся его детям. Ради этой самой пресловутой безопасности. В конце концов, не будет же Лили, к примеру, кормить змей Тома посреди белого дня, лихо скатываясь под раковину женского туалета?       — Джей, — наконец произнес Поттер и с явной болью заметил, как вздрогнул его ребенок.       — Да?       Гарри молча поднялся со своего места, крайне осторожно отвел парня к дивану и, с горем пополам усадив его туда, по привычке закутал в теплое одеяло. Поттер прекрасно знал, почему мальчишка так сильно боялся чужого гнева, еще со времен его чертовой матери, но порой не мог не злиться. Какое-то время они сидели молча — Джеймс на диване, а Гарри напротив на полу. Юный гриффиндорец за неимением чая неловко перебирал мягкую ткань одеяла, а потом и вовсе протянул руку к отцовской шевелюре с глухим: «Можно?» Вместо ответа Гарри лишь тяжко вздохнул, развернулся к гриффиндорцу спиной и придвинулся чуть ближе для удобства. Он почувствовал, как Джеймс тут же с удовольствием запустил свои руки в его волосы и начал ласково их перебирать, иногда едва заметно дергая.