Родная кровь

      — Дайте, пожалуйста, «Военные хроники», — на удивление робко попросила девушка и лишь сильнее натянула на лицо капюшон, когда продавец книжной лавки попытался проникновенно заглянуть ей в глаза. Какое-то время сухощавый мужчина напротив задумчиво поджимал губы и подозрительно косился на входную дверь, — Пожирателей и в мирное время хватает, — а затем все же сдался и послушно поплелся в исторический отсек. Его не было бесконечно долгих пятнадцать минут (ведьма тихонько считала), и девушка уже успела испугаться, что сердобольный недоверчивый старик все-таки вызвал авроров. Она уже сделала пару шагов назад, когда продавец все-таки выскочил из недр магазинчика, словно черт из табакерки, и с громогласным стуком опустил толстую книжонку на стойку.       Девушка торопливо бросила монеты рядом, схватила книгу и едва ли не бегом выскочила из лавки. Подол ее черной мантии взвился в воздух, словно крылья огромной летучей мыши, и продавец вздрогнул. Странная покупательница аппарировала прямо с порога, исчезнув во всполохах сизого пламени, как ведьмы древности, творящие магию без палочек. Мужчина какое-то время задумчиво смотрел на вывеску цветочного магазина напротив, а затем непослушными пальцами нащупал под рубашкой старый медальон. Холодный металл никак не отреагировал на чужое прикосновение, в отличие от самого мага, — знакомая ноющая боль, которая всякий раз возникала, когда он пытался вызвать своего господина, уже привычно поползла от запястья вверх по руке. Она явилась к нему мгновением позже в образе гигантской змеи и пугающе зашипела, заставляя мужчину испуганно отшатнуться к прилавку и опереться на него рукой. Дерево тут же больно врезалось в поясницу, но едва ли он обратил на это внимание; его взгляд, шальной и возбужденный, был прикован исключительно к гостье. Впервые за долгое время на его зов пришли, пусть не совсем тот, кого он ожидал увидеть, однако ее появление тоже многого стоило. Когда змея подползла чуть ближе и, словно бы заинтересованно подняла голову, ощупав спертый воздух раздвоенным языком, волшебник облизал губы и стал говорить.       — Мгновением н-назад у меня была странная покупательница, — голос мужчины нервно подпрыгнул в конце фразы. Змея смотрела на него немигающим взглядом и безмолвно ждала продолжения. Волшебник пару раз глубоко вздохнул и постарался забыть, кто перед ним. — Она просила «Хроники». Впервые за столько лет после войны кто-то искал именно ее. Г-господину может угрожать разоблачение, если она о чем-то догадалась и решила проверить. Сторожа из Лютного связались со мной за двадцать минут до ее прихода, она перевернула весь Лондон в поисках книги. От нее исходила слишком явная аура опасности, я-я просто не мог не подчиниться, не ровен час, она бы убила меня и нашла книгу сама. А без меня ее невозможно отследить. Я не видел, ее лица, но уверен, — это кто-то из старой армии. Еще до основания сопротивления, она из Ордена, миледи, я уверяю вас! И если она что-то разнюхает, клянусь Мерлином, Господин может потерять свою власть над Британией.

***

      Беллатриса аппарировала на Гриммо, прямо в себе в комнату, скинула неимоверно тяжелый плащ на пол и тут же заблокировала все входы родовыми проклятиями Блэков, которые в этом проклятом мире могла знать лишь ее покойная мать и… отец, которого, к сожалению, не было рядом. С тех пор, как она очутилась в параллельной реальности (а Трис была склонна верить, что это именно так), прошла ровно неделя, которую, казалось, она прожила словно на автопилоте. Послушно ела, когда предлагали, спала, учила программу Хогвартса на следующий курс, помогала Джеймсу в планировании его свадьбы, молча недоумевала, почему Северус учился в Хогвартсе, а не в Дурмстранге, но никак не могла вздохнуть свободно. Нет, в этом измерении было… неплохо. Даже не так, здесь было прекрасно, — Джинни каждый вечер собирала всю семью в светлой гостиной и дарила каждому из них все свое тепло, любовь и ласку. Наверное, Трис впервые в жизни видела, как Том так открыто улыбался кому-то, кроме отца, смеялся, не скрывая радости, и не чурался объятий семьи. Беллатриса, по идее, должна была радоваться, однако ей было необъяснимо горько. Почти физически больно от тех эмоций, которые она получала в кругу этой семьи. Такая Джинни нравилась ей слишком сильно, чтобы испытывать былую ненависть к той женщине, которая породила ее на свет. Время от времени она даже сама приходила к ней в комнату, садилась близко-близко, так, чтобы миссис Поттер было удобно притянуть ее, и наслаждалась. Ее спокойным голосом, ее нежными руками, перебиравшими спутанные в хвосте волосы, ее терпко-сладким запахом духов. Наверное, Беллатриса даже любила Джинни. Так, как она любила отца, как любила братьев. Но это был не ее мир. Не ее Альбус, Том, Джеймс, Северус, Джинни, хотя, нет, не Джинни, — мама — отец и… Лили. Не было милой Лили, которая бы смущенно брала ее за руку, коротко прижималась мягкими губами к ее щеке и прятала горящее лицо в изгибе между плечом и шеей. Здесь ее сестра смотрела влюбленными глазами на улыбчивого Тедда и плакала в подушку по ночам, когда думала, что никто не видит и не слышит. Трис, наверное, никогда бы и не узнала ее секрета, если бы не пожелала взглянуть на спящую Лили, тайком погладить ее по огненно-рыжим волосам и прижаться холодными губами к чужим, как дома… Однако она зашла вовремя лишь для заплаканной девушки. В ту ночь у нее раскололось сердце, и боль была такой невыносимой, что после Беллатрисе пришлось бежать сквозь неосвещенные коридоры Гриммо (будь они неладны!) в ту комнату, где обычно спал отец в ее мире. Комната была пыльной, пахла затхлостью и сыростью, но, даже несмотря на это, девушка успокоилась лишь тогда, когда уткнулась носом в покрывало и почувствовала, как по щекам бежит что-то соленое и мокрое.       Неладное Беллатриса почувствовала, когда ей на глаза снова попалось семейное древо. Она весь день исследовала библиотеку, со смешками вспоминая вечные чертыхания Альбуса о мифическом лабиринте, когда наткнулась на художественный роман, отражающий события Второй магической войны. Ее интересовала исключительно история Беллатрисы Блэк, которая умерла спустя три года после окончания свержения Темного лорда. Вместе с романом волшебница планомерно перешла в зал, а затем застыла каменным истуканом у портрета этой женщины, внимательно вглядываясь в дату смерти. Три года. Ровесница отца. Вторая Магическая война закончилась в 1998 году, а Джеймс родился в 2004… Беллатриса моргнула, а потом и вовсе потерла глаза кулаками, однако издевательские буквы не исчезли, а стали лишь ярче. Она родилась в 2008 году, по данным этого мира на месяц раньше Тома и Лили. Мерлин! Какого дьявола?! Беллатриса, признаться честно, смутно помнила, как она с остервенением закатила рукав рубашки и немигающим взглядом уставилась на злорадно чернеющую метку. Решение найти единственную книгу о войнах Англии, которую невозможно было зачаровать, пришло как-то само собой. Возможно, если она раскроет парадокс этого измерения, то сможет попасть домой, туда, где она жила собственной жизнью, где она была уверена в следующем дне. Волшебница безумно скучала по всем. Даже по мистеру Малфою, от которого всегда пахло ненавистной больницей. Она еще ни разу не видела его в этом мире, собственно, как и отца. Сейчас Беллатриса была одна; она даже рассказать то толком никому не могла, какая трагедия случилась с ней. Наблюдая за своей семьей, она с обидой поняла, что они никогда не были так близки, как Поттеры, растущие под крылом отца.       — Папа, ребята, мистер Малфой, я так скучаю, — прошептала девушка и почти безнадежно уткнулась лицом в обложку книги. От нее приятно пахло пылью, легкая вибрация магии, которая скопилась в страницах, успокаивала расшатанные за этот месяц нервы. Наверное, впервые за все свои пятнадцать лет жизни девушка искренне жалела, что тьма внезапно задремала внутри нее. Проще было отвлекаться на обжигающую ненависть где-то в глубине души, чем жить чужой жизнью, даже не зная, а выжила ли истинная владелица этого тела?       — Давай, Трис! Соберись! Ты же, черт возьми, Поттер! А Поттеры всегда добиваются своего, — упрямо бормотала волшебница, педантично перелистывая страницы книги, готовая читать без устали хоть сутками напролет, лишь бы найти вещь, на которой завязан весь парадокс чуждого ей мира. Наконец глаза зацепились за вычурное название, ознаменовавшее начало Второй Магической войны. В глубине души Беллатриса надеялась, что осознание придет к ней быстро, почти так же, как приходило к миссис Грейнджер-Уизли, когда она решала сложные головоломки. Однако она никогда не была гениальной или даже выдающейся студенткой, поэтому сейчас ей как никогда нужна была чья-нибудь помощь. Девушка снова тяжко вздохнула и поправила сползающие с переносицы очки.       …Спустя четыре мучительных часа абсолютно безрезультатных поисков девушка услышала громкий крик Джинни, созывающий детей на уже привычное вечернее собрание у камина, с банановыми булочками и ароматным чаем. Белла досадливо скрипнула зубами, заложила место, на котором она остановилась, вороньим пером и, выходя из комнаты, набросила на вход еще одну дополнительную сеть. Так, на всякий случай. В конце концов, жизнь уже научила ее, что нужно быть готовой к любым неожиданностям. Мимо привычным шальным вихрем пронесся Джеймс, громко хохоча и пытаясь прямо на ходу наколдовать более менее приличный щит, потому как у раздраженного Альбуса рука была тяжелая, а магия чересчур строптивая. По стенке, короткими перебежками шел Том, чтобы старший брат ненароком не схватил его за воротник рубашки и не утянул за собой. Судя по приглушенному, но восторженному лепетанию, Лили убежала вперед всех — встречать Эдварда Люпина.       Волшебница как-то неопределенно покачала головой, а затем и вовсе запустила руку в свою спутанную гриву, ероша ее еще сильнее.       — Надо же… Папа делает так же, когда растерян или в недоумении, — тихонько, чуть шелестяще рассмеялись за спиной. Девушка едва заметно вздрогнула — Альбус всегда умел передвигаться бесшумно, словно сизая тень, сотканная из мрака. Порой, сталкиваясь с ним по ночам, Беллатриса испуганно отскакивала в сторону и шипела себе под нечленораздельные ругательства на парселтанге. Брат в ее мире скомкано извинялся и трепал ее по волосам, а здесь… Здесь Альбус застывал таким же изумленным изваянием и смотрел на нее если не с испугом, то с явным интересом точно.       — Ты идешь, Беллз? — проходя мимо, юноша слабо коснулся руки младшей сестры, внимательно посмотрел ей в глаза. Признаться честно, Поттер уже была готова снова защищаться от, якобы ненавязчивого вмешательства Альбуса в свою голову, но с неким удивлением обнаружила, что брат просто пытался что-то рассмотреть в ее черноте. — Что с тобой происходит в последнее время? Почему ты постоянно избегаешь меня? Я чем-то тебя обидел?       Беллатриса, словно находясь в каком-то трансе, наблюдала, как Альбус стремительно напирал на нее. Его глаза, всегда ясные и теплые, заволокла непонятная поволока; зрачки, казалось, затопили все радужку, оставляя узенький зеленый ободок по краю. Он говорил ей что-то успокаивающее, но Беллатриса не слышала, — она смотрела на его шевелящиеся губы и, кажется, медленно начинала понимать, к чему в данный момент клонил брат. Его руки уперлись в стену по бокам от ее головы, и девушка, которая видела все происходящее больше со стороны, мучительно медленно подняла растерянный взгляд, — оказалось, Альбус в семнадцать был выше ее на целую голову. В груди смертельным ядом разливалась жалость. Сердце заныло в глухой тоске — Альбус и Беллатриса этого мира любили друг друга. Снова чертова одержимость, которая, судя по всему, здесь превратилось в не менее извращенное нечто, можно так назвать. Нет, Трис не было противно. ни в коем случае. Ей было искренне жаль. И брата, и ту, другую себя, которая, возможно, была все еще жива где-то глубоко внутри нее, но не могла подать знак Алу. Девушка не знала, как ей поступить, — грубо солгать, причинив огромную боль, или сказать правду? Решение пришло как-то само собой, и ведьма не была уверена, что оно правильное. По крайней мере, она выбрала меньшее из всех зол. Да, наверное, именно так сказал бы отец. Беллатриса уже открыла рот, но тут же судорожно его захлопнула, пораженная внезапной догадкой. Отец! Ей нужно срочно попасть к нему на работу вместе с книгой, возможно, именно тогда все и проясниться.       Беллатриса, не помня себя, оттолкнула ошарашенного брата и успела захлопнуть дверь своей комнаты прямо перед его носом. С Альбусом она еще успеет разобраться! Поттер прекрасно понимала, что таким образом она только сбегает от образовавшейся проблемы, но сейчас она не знала, как ее решить. Именно поэтому девушка схватила фолиант с пола, завернулась в дорожную мантию и, мысленно возликовав, что смогла с помощью библиотеки в тайне от семьи освоить аппарацию, исчезла в редких всполохах черного пламени.       …В приемной главного аврора было смертельно холодно, а еще так мрачно и тихо, что Беллатриса невольно усомнилась, — туда ли она пришла? Всегда открытые окна теперь были занавешены тяжелыми бордовыми шторами, которые вообще не пропускали света, с потолка злорадно скалилась люстра в форме оборотня (которая, к слову, подозрительно походила на настоящее чучело с лампочкой во рту), входная дверь жутко скрипела. Чуть левее от входа стоял потрепанный временем комод в темных пятнах непонятного происхождения. Девушку передернуло, когда она предположила, что это могла быть кровь какого-нибудь темного существа. Возле окна стоял тот самый шкаф, который в ее мире всегда занимал свое почетное место в кабинете отца. В противоположном углу, с правой стороны, стоял низкий дубовый стол, заваленный множеством бумаг и нераспечатанных писем. Признаться честно, Трис не сразу заметила, что за ним кто-то сидел. Секретарь ее отца оказалась довольно-таки привлекательной женщиной. Азиатка, она сразу выбивалась из привычного представления девушки о англичанках. Даже мисс Чжоу не была настолько…необычной, таинственной, опасной? Раскосые карие глаза смерили Беллатрису пронизывающим, цепким взглядом, темные губы изогнулись в вежливой улыбке, такой, какую изображали все волшебники, которые желали поскорее отделаться от навязчивых посетителей в Министерстве. Женщина совсем по-птичьи склонила голову на бок, и парочка черных прядей, выбивавшихся из высокой прически, тут же упала на точеную шею и лицо. Строгое черное платье и мантия с короткими рукавами, небрежно накинутая на плечи, подчеркивали стройную фигуру волшебницы, тоненькое ожерелье с эллегантным бантом невольно приковывали взгляд. Длинные пальцы, до этого ловко перебиравшие стопку писем, замерли практически сразу, как Беллатриса вошла.       — Добрый день. Я могу вам чем-нибудь помочь? — голос у нее был тихий, вкрадчивый, но отнюдь не успокаивающий, как, скажем у той же Джинни. Беллатриса зябко повела плечами, плотнее закуталась в свою мантию, пытаясь скрыть за ее складками тяжелую книгу. Она довольно-таки уверенно пересекла комнату, стуча каблуками по паркету, и застыла у самого края чужого стола. Взгляд у Трис был тяжелым, так говорили многие, однако женщина напротив даже бровью не повела.       — Я хочу встретиться с Гарри Поттером, — хмуро сообщила она и поджала узкие губы, как умела только она. Фолиант неприятно оттягивал руки, но волшебница упрямо терпела. Она старалась быть твердой и непоколебимой, вот только перед неизвестной секретаршей вся ее бравада почему-то стремительно сдувалась. Однако не исчезала полностью, а превращалась в странную раздраженность и даже глухой гнев. Такое уже случалось раньше, но никогда не было беспочвенным.       — У вас запись? — дежурно поинтересовалась женщина, уверена извлекла из большой кучи журнал приема и уверенно открыла его аккурат на последней пометке. Указательный палец пробежался вниз по строчкам и замер внизу страницы. — Ваши имя и фамилия, мисс?       — Беллатриса Поттер, палочку предъявить? — девушка прекрасно знала процедуру, которую проходили абсолютно все. Конечно, в ее мире детей главного аврора пропускали без записи, стоило лишь показать магический инструмент, однако сейчас она не в привычной среде и не может быть на все сто процентов уверена в своем предположении.       — Мне очень жаль, мисс, но вашего имени нет в журнале, поэтому прошу вас заполнить заявление на прием к главному аврору в отделе кадров магического правопорядка. Его рассмотрят в ближайший месяц. Вам на два этажа ниже, направо по восточному коридору и до упора. Всего доброго, — женщина коротким кивком указала Беллатрисе на дверь и снова вернулась к своей работе, словно бы и не замечая перекошенного от бешенства лица волшебницы.       — Извините, но мне срочно нужно попасть к своему отцу. У меня к нему очень важное дело, мадам, — сквозь зубы процедила Поттер и мельком покосилась на запертую дверь. Судя по ее прикидкам, на нее было наложено, как минимум, четыре опасных проклятиях, если кто-то решит совершить несанкционированное проникновение. Еще и эта раздражающе бесстрастная змея напротив явно не откроет ей дверь просто так.       — Прошу прощения, мисс Поттер, но у вас не больше прав, чем у всех остальных. Я не могу пропустить вас без записи, — предельно ровно ответила женщина, не поднимая головы. Ее проклятая ледяная непоколебимость задевала Беллатрису, пожалуй, даже сильнее, чем надменное выражение лица Тома, когда последний играючи обходил ее в боевой магии и некоторых темных проклятиях, которые они учили исключительно под строгим присмотром отца. Девушке безумно хотелось перемахнуть через разделяющий их стол, как в пафосном маггловском боевике, вцепиться в длинные (и чертовски привлекательные) волосы и расцарапать лицо. А еще, наверное, грубо сжать эти патлы на затылке, чтобы проклятая секретарша отца смотрела прямо ей в глаза. Какое-то неясное чувство, от которого предательски дрогнуло сердце, никак не хотелось оформляться в четкое и понятное желание, но волшебница лишь взбешенно рыкнула на него и отмахнулась, как от назойливой мухи. В этом плане она очень походила на младшего брата — то чего она не могла понять, вызывало раздражение и гнев.       — Но я его дочь! — угрожающе прорычала волшебница и покосилась на край стола, мысленно прикидывая, с какой стороны будет удобнее перепрыгнуть через него. Ее глаза пылали необъяснимой ненавистью к неизвестной, но в то же время, почему-то смутно знакомой женщине, темные губы кривились в желчной усмешке, которой мог бы позавидовать сам лорд Волдеморт в свое время. Любимого ножа, спрятанного в складках мантии, к огромному сожалению, не было, зато были сразу две палочки — родная и запасная, та, которую отец подарил ей после рассказа о ее бывшем воплощении. Инструмент был изогнутым и темным, истинным служителем сумасшедшей Пожирательницы, и, если понадобиться, Беллатриса с радостью воспользуется им. Хотя бы, чтобы полюбоваться на искаженное гримасой боли лицо этой мерзавки!        — Мисс Поттер! — наверное, девушке просто показалось, но женщина на мгновение опасно привстала со стула, а в ее голосе прорезались стальные нотки. Беллатриса торжествующе усмехнулась и с неким злорадством отметила, как дрогнули и резко сузились чужие зрачки, да в такую тонкую щелку, какие бывают исключительно у кошек или змей. «Съела, ведьма проклятая! Не такая уж ты и железная леди!» — почти не скрывая собственного превосходства, подумала Трис и картинно скрестила руки на груди. Белая полу-просвечивающаяся блузка провокационно натянулась, а черные кудри свободно упали на покатые плечи из-за небольшого наклона. Поттер без всякого удивления заметила, каким жадным взглядом окинула ее женщина, сама пробежалась оценивающим взором по ее фигуре, и в ее голове тут же созрел план.       Девушка неспешно скользнула одной рукой вниз по талии, затем по бедру, где была прикреплена палочка, и, заметив, как напряглась ведьма напротив, слабо махнула ей. В то же мгновение она почувствовала, как тяжелая книга, удерживаемая лишь одним локтем, прикрепилась к обратной стороне мантии крепкими ремнями, а мгновением позже послушно скользнула в пространственный карман, который она успела создать на скорую руку. Беллатриса накинула сверху тонкую сеть защитного заклинания, почти незаметную, и с уверенностью бывалого бойца скинула с плеч тяжелую ткань. Она лениво обогнула чужой стол, грациозно уселась на его краешек, чуть цепляя своими пальцами чужую руку. Беллатриса окинула женщину томным взглядом и, когда столкнулась с хищной ухмылкой, изрезавшей чужое лицо, наконец поняла, что именно за чувство душило ее в присутствии этой ведьмы. Чертовски притягательная темная аура игривым животным боднула Поттер в спину, и девушка лукаво улыбнулась. Сейчас она четко понимала, что именно ее притягивало, — секретарша отца была поразительно похожа на нее саму. Жесткая, властная, сильная, кромешная, как сам мрак. Такого она не могла почувствовать с Альбусом, когда он «напал» на нее в коридоре Гриммо, не было того резкого и оглушающего желания, которое возникло в данный момент. Милашку Лили хотелось просто оберегать, любить ее осторожно и нежно, боясь причинить боль, на Розу можно было просто смотреть исподтишка, иногда позволяя себе парочку интимных поцелуев в шею и собственническое поглаживание по животу, но здесь… С этой притягательной незнакомкой можно было не отдавать себе строго отчета в своих действиях, кусать жадно и больно, до крови, дергать за волосы, сжимать бедра и талию до синяков. Стоило волшебнице только представить себе эту картину, как у нее приятно потянуло внизу живота. Она подцепила длинным пальчиком темный локон и хрипло рассмеялась, внезапно поняв свою маленькую оплошность.       — Как тебя зовут? — властно прошептала Беллатриса и почувствовала, как чужая холодная рука сначала осторожно огладила ее голое колено, не скрытое тканью черного гольфа, а затем уверенно поползла вниз, подцепила явно лишний элемент ее одежды и специально медленно потянула вниз.       — Неужели вас наконец-то заинтересовало мое имя, мисс Поттер? — лениво промурлыкала женщина, с хищной грацией поднялась с места и довольно-таки грубо дернула девушку на себя на щиколотки. — Вы нахальная девчонка, мисс Поттер, которая отвлекает от дел не только главного аврора, но и меня, его заместителя. Что можете сказать в свою защиту? — руки ведь мы переползли под короткую юбку, огладили внутреннюю сторону бедра почти нежно, а затем беззастенчиво коснулись промежности через уже повлажневшую ткань трусов.       — У меня чертовски важный разговор к мистеру Поттеру, — прохрипела Беллатриса, судорожно вцепилась в чужие волосы, как хотела все это время, и широко лизнула чужую шею. — Не хочешь запереть дверь? — глухо рассмеялась волшебница и, не дожидаясь какой-либо реакции от неожиданной любовницы, махнула волшебной палочкой. Послышался характерный щелчок, и Беллатриса успела подумать только о том, что вместе с засовом рухнуло последнее, что сдерживало их обеих. Губы обжигала боль от укусов, по подбородку тонкой ниткой стекала кровавая слюна, а руки — обжигающе холодные — казалось, были повсюду. Беллатриса захлебнулась в глухом стоне, а потом была лишь боль, граничащая с огромным удовольствием.       …Беллатриса накинула на плечи тяжелую мантию и рассеянно подтянула сползающий гольф. Ее черная помада размазалась по подбородку и поплыла, разгоряченное тело, сморенное приятной негой, никак не хотело слушаться свою хозяйку. Пальцы путались в вязках плаща, и девушка зло зашипела. Она почувствовала, как ее настойчиво потянули за плечи, одна рука грубо сжала напоследок грудь, а зубы впились в шею. Трис дернула головой, мстительно метя в чужую челюсть, но неожиданно сильная хватка другой руки на горле отрезвила лучше любого зелья. Она стоически стерпела выходку проклятой ведьмы, в отместку чувствительно укусила чужие губы. Растрепанная и слегка разморенная, женщина еще не успела вернуть себе былую отстраненность и скользила задумчивым взглядом по Поттер. Она лениво одернула мантию Беллы и всунула в руку ее магическую палочку.       — Теперь то я могу наконец поговорить с отцом? — притворно скривилась девушка, поправила очки и гордо прошла до двери.       — Только по предварительной записи, мисс Поттер, — обманчиво ласково улыбнулась женщина, придирчиво оглядела черное пятно, которое расплылось на полу, когда они с Беллатрисой случайно перевернули чернильницу. Она хитро посмотрела на чертыхающуюся девчонку, совершенно невозмутимо откинула распущенные волосы за спину и манерно потянулась за заколкой, которая до этого удерживала прическу.       — Проклятая ведьма…       — И вам хорошего дня, мисс Поттер.       Беллатриса усмехнулась, мысли о Альбусе стерлись, словно их никогда и не было. Как ни странно, она совершенно не чувствовала себя разочарованной от проваленной миссии или виноватой перед своей Лили. Она шла по коридорам атриума, а перед глазами все еще стояло красивое лицо женщины, имя которой она так и не узнала. Про себя девушка назвала ее Кромешницей. Срочность собственного визита показалась ей какой-то смехотворной и незначительной. Белла вышла из здания Министерства с поразительно спокойной и ясной головой. Впервые за эту чертову неделю.