«Сатана олицетворяет все так называемые грехи, поскольку они ведут к физическому, умственному и эмоциональному удовлетворению!» Anton Szandor LaVey
►Think Up Anger — Smells Like Teen Spirit Самое страшное было то, что Мойра не могла потерять сознание. Она пролежала под завалом несколько часов, усердно вслушиваясь в звенящую тишину, которая эхом отдавалась в голове и вибрировала вокруг камней. Когда фонарик перестал работать, она погрузилась во тьму, где на её ноге лежала рука мёртвой сестры. Умершие приходят в кромешной темноте. Она понимала, что это очередная галлюцинация, но никак не могла отделить её от реальности. Тихо капала кровь, вонь разлагающегося тела заполнила крохотное пространство под камнями, вытесняя последние остатки воздуха. В гнилых конечностях копошились личинки, и Мойра могла поклясться, что слышала эти звуки. — Чего ты добилась, а? Что пыталась доказать, когда лезла сюда? — Дебби... — от постоянных криков горло пересохло, щёки щипало от крови и слёз. — Я... не хочу. — Что не хочешь, Мойра? — Умирать. Не здесь и не сейчас. Видение Дебры усмехнулось, почти так же, как при жизни усмехалась настоящая Уоррен. — Я тут бессильна. Богу наплевать на тебя, а вот ему... Призрак пропал, когда в брешь между камней просочился свет от факелов. Мойра подняла заплаканное лицо и увидела Вэла. Он стоял без движений, держа факел на вытянутой руке, и смотрел на девушку. Внимательно и пронизывающе. Несмотря на то, что Уоррен пыталась убежать, она почувствовала себя под этим взглядом провинившимся ребёнком, который полез туда, куда не следовало. От сильного сердцебиения и лёгкого подрагивания рук полы сутаны Вэла колыхались; напряжение между ними словно искрило в воздухе. Мужчина чего-то ждал, и Мойра совершенно не могла понять чего именно. Слишком много потрясений и слишком много эмоций она пережила, а горячая боль в вывихнутой лодыжке расплывалась всё больше и больше. — Ты довольна, Мойра? Услышать чужой голос после нескольких часов заточения оказалось куда более приятным, нежели ожидалось. — Я... Вэл, прости. Я совершила глупость. Вытащи меня. Пожалуйста. И снова её охватила лёгкая паника и чёткое осознание того, что она сможет вытерпеть любые унижения, лишь бы выбраться отсюда живой. Если еретикам так надо, чтоб она была послушной — она будет. Надежда не умирает, ведь она смогла зайти так далеко в шахтах, почти приблизиться к выходу, если бы могла лучше ориентироваться в пещерах. — Разбирайте завал. Сердце пропустило удар, когда еретики повиновались и стали аккуратно убирать камни. Не веря по всё происходящее, Уоррен впала в какую-то прострацию, не до конца осознавая, что происходит. Когда камень перед её лицом был с трудом передвинут на несколько сантиметров, её схватили за вытянутые руки и медленно вытащили. Она тут же застонала от боли и осталась пластом лежать на земле. Песок разлетался в стороны от её тяжёлого дыхания, а затёкшее тело не желало повиноваться простым командам. Вэл отдал кому-то факел и легко поднял Мойру на руки. По спине у неё пробежал холод: он оказался намного сильнее, чем казалось на первый взгляд, и это значительно ухудшало ситуацию. С трудом подняв голову, Уоррен обратила внимание, что все еретики, пришедшие на помощь, были одеты. Не было грязи, не было диких завываний, не было веток на лицах. То были простые деревенские жители глубинки в рваных комбинезонах и старых рубашках в клетку. Идя по пещере с Мойрой на руках, Вэл безошибочно двигался в темноте. Стоило девушке закрыть глаза, и весь ужас шахт отлетал на второй план, словно испаряясь. Мужчина был очень горячий, и холодные руки девушки почти моментально согрелись. От Вэла пахло пылью и сыростью, примешивался несильный запах пота. Уоррен даже думать не хотела о том, как пахнет сейчас от неё. О последнем душе в цивилизации больше недели назад она вспоминала с упоением, и желание помыться было почти таким же сильным, как желание выбраться из пещер. Руки у неё теперь дрожали не от холода, а от странной близости со своим тюремщиком. Она чувствовала себя неловкой, запуганной и, самое страшное, — должной ему. Зачем-то Мойра нужна была еретикам, и она примерно догадывалась зачем. Вэл говорил что-то про вспышки; что те, кто ими управляют, предрекали её приход. Вполне возможно, что эти самые вспышки — результаты их экспериментов. Значит, вся эта деревня в аризонской глуши словно большой террариум, в который Меркоф запустили сначала селян, а потом, ради интереса, решили выкинуть и её. Все эти галлюцинации и головная боль явно от воздействия вспышек, и Мойра ужаснулась, поняв, что попала под действие чего-то, что сама объяснить никак не может. Если то, что писал Лукас в своей записке про Маунт-Мэссив, правда, то она в большой опасности. И в первую очередь совсем не от еретиков. Возможно, стоит подумать о тех, кто живёт в самой деревне? Если они тут все помешались на библейских преданиях, возможно ли, что христиане смогут помочь ей бежать?.. — Дай мне осмотреть свою ногу, — Вэл опустил девушку на её матрац и зажёг потухшую лампу в углу. За своими размышлениями она даже не поняла, что они вернулись обратно. Мойра еле заметно кивнула и начала расшнуровывать ботинок, но слишком узкие штаны мешали задрать штанину выше, чтобы осмотреть повреждения. — Здесь нет места стыду, Мойра. Совсем не стыд заставил Уоррен остановиться на пряжке ремня, а банальное беспокойство за своё благополучие. Она шумно сглотнула, но с места не двинулась. Страх сковал её с обоих сторон, и под пристальным взглядом Вэла она опустила голову. Мужчина тихо подошёл к ней и навис сверху. Одной рукой он упёрся в матрац, а второй начал медленно расстёгивать ремень на её штанах. Его лицо было слишком близко, чтобы не понять явного намёка на сексуальное домогательство, а горячее дыхание обжигало лицо Мойры сильнее пламени. В голове всё перекрутилось, когда Вэл слегка приподнял её, чтобы стянуть штаны. Будто бы случайно, его пальцы почти невесомо прошлись по лобку и полностью сняли ненужную деталь одежды. Что-то в сознании Мойры резко переключилось: пропал страх. Воздействия опытов Меркоф? Возможно, в человеческой психологии она не была сильна. Но тут она внезапно поняла, что перестала испытывать страх перед этим человеком. Её пугало незнание того, что ждёт её в будущем — сможет ли она выбраться или нет, но точно не Вэл, который до этого только и делал, что спасал её шкуру. Если бы не он, то Уоррен давно бы умерла от кровопотери и загноения раны. И раз шанс на выживание заключается лишь в том, чтобы быть послушной еретичкой — она станет ей. Подняв голову, Мойра внимательно посмотрела в голубые глаза Вэла и удивилась, не увидев в них безумия. Мужчина провёл ладонью по лбу девушки, убирая мешающие волосы, и остановил пальцы на щеках, там, где тёмными точками рассыпались веснушки. Тело задрожало от внезапной близости, однако Вэл резко отстранился, опускаясь на колени перед ней, и Мойра могла поклясться, что успела заметить усмешку на его губах. — Вывих, — констатировал факт бывший священник, смотря на расплывающийся на голени синяк. — Так ты ещё и врач, — попыталась усмехнуться в ответ Мойра, но тут же громко закричала, когда Вэл сильно дёрнул её ногу, вправляя кость. — Не только. От внезапной боли на глазах девушки выступили слёзы и она зажмурилась. Когда она открыла глаза, то поняла, что Вэл не собирается отпускать её. Его ладони аккуратно водили по больной ноге, поднимаясь к колену. Не отводя взгляда, мужчина чуть наклонился, чтобы коснуться губами кожи, покрытой бесчисленными синяками, и почувствовал лёгкую дрожь женского тела. Ситуация начинала выходить из-под контроля, но только это Вэлу и нужно было. Крест на его шее задел колено Мойры, когда он поднялся ещё выше. Уоррен сидела без движений, словно окаменев. Она стискивала зубы, чтобы не застонать от бессилия и желания, которое начало появляться из-за ласк мужчины. Если ей надо через это пройти, то она вытерпит это без единого звука. Но Вэл так совсем не считал. — Знаешь, в чём наше отличие от других, Мойра? Мы делаем то, что хотим. Позволяем внутреннему «я» выбраться наружу. Нас ничто не сковывает. И ты... ты точно такая же. Вэл приподнялся, заставляя удивлённую девушку прижаться спиной к стене, и поставил колено на матрац, не давая ей возможности свести ноги вместе. Уткнувшись носом ей в шею, он стал с упоением вдыхать её запах, заставляя бегать по телу сотни мурашек. Игнорируя свой запрет, Мойра пошло вздохнула, когда горячие пальцы мужчины оттянули резинку трусов и прикоснулись к голому лобку, опускаясь ниже. Легко возбуждающаяся даже от прикосновений, Уоррен покраснела, услышав влажный звук, когда он задел её клитор. — Видишь? Ты такая же.***
Мойра лежала в полной темноте, укутавшись в старое одеяло с ног до головы. Тело всё ещё трясло от возбуждения, которое Вэл так и оставил без окончания. Резко прервавшись, он оставил её одну в пещере, вернувшись затем только для того, чтобы принести еды. Уоррен провела здесь ещё несколько дней, ожидая, пока пройдёт боль в вывихнутой ноге. Когда она смогла нормально ходить, Вэл сообщил, что её выведут наружу, чтобы помыться. Не веря в услышанное, Уоррен старалась вести себя ещё более прилежно, потому что это был действительно реальный шанс сбежать. Ещё через пару дней, отдав ей её рюкзак с вещами, четверо мужчин и одна женщина приказали следовать за ними. Умело скрывая своё волнение, Мойра шла по пещерам, сворачивая то в одну, то в другую сторону, и вскоре поняла, что была права: наружу был ещё один работающий лифт. Они поднимались с глубины почти в восемьсот футов, и путь занял много времени. При подъёме у девушки заложило уши, но это неприятное чувство она совсем не ощущала, предвкушая свободу. Руки тряслись от нетерпения, но еретики этого не замечали, погружённые каждый в свои мысли. Пятеро людей окружали её, не давая повода даже думать о побеге, а ржавые ножи в их руках красноречиво говорили сами за себя. Выйдя наружу, она шумно вдохнула свежий ночной воздух и чуть не задохнулась от переизбытка эмоций. После духоты пещер, она ощутила редкие уколы холода по всему телу и поёжилась, всё ещё не веря в то, что она на свободе. Почти. Еретики вели её вглубь леса, который густой поросолью раскидывался вокруг входа в шахты. Вскоре послышался шум воды — то был небольшой водопад, видимо и являвшийся местом купания. Придерживая рукой свой рюкзак, Мойра старалась сильнее закутаться в рубашку, которую пару дней назад принёс ей Вэл, и перебирала в голове различные варианты, более-менее подходящие для побега. Лучше всего сделать это после мытья — так еретики немного расслабятся, поняв, что она не собирается сбегать. Скинув рюкзак на землю, Мойра начала раздеваться. Трое мужчин отошли на несколько шагов и закурили, что-то обсуждая. Женщина, перебрасывая из одной руки в другую ржавый нож, села на камень и не сводила взгляда холодных глаз с Уоррен; последний еретик стоял столбом, смотря вперёд, но не видя — Мойра даже через несколько метров ощущала, что разум его витает где-то в другом месте. Она чувствовала себя странно. Это появилось после первых нескольких дней, проведённых в шахтах. Она настолько сильно напрягала все свои чувства, чтобы научиться хорошо ориентироваться в пещерах, что сейчас дёргалась от каждого шороха, как перепуганная мышь. По первости вода показалась ей холодной, но, зайдя по пояс, она привыкла к низкой температуре и резко погрузилась в маленькое озеро с головой. На несколько секунд исчезли все звуки и все чувства испарились. Задержав дыхание, она смогла уйти от всего мира моментально. Мойра зарылась ступнями в песок на дне, чтобы воздух в лёгких не потянул её наверх, и расправила руки, позволяя телу плавно колыхаться. Мысли утекли куда-то, все звуки разом заменились низким гулом водоёма. Если бы от всех проблем можно было уйти так же легко, то Уоррен не вылезала бы из воды никогда. Открыв глаза, она постаралась сфокусировать взгляд на песчаном дне, на камнях, на водорослях, что так чётко просматривались благодаря лунному свету, и чуть не захлебнулась, когда, слегка повернув голову в сторону, встретилась взглядом с мёртвой сестрой. Дебра смотрела на неё осуждающе, настолько, насколько вообще может смотреть мертвец. В пустой глазнице копошились личинки, вываливаясь из неё и поднимаясь к поверхности, рот на разорванной челюсти ухмылялся остатками губ. Галлюцинация Дебби потянулась к девушке сломанной рукой, и Мойра резко вынырнула. Тяжело дыша, она быстро осматривалась вокруг, но водная гладь была пуста, как и ожидалось. Сердце стучало где-то в висках, хотя Мойра могла поклясться, что после такого оно должно быть как минимум в пятках. Проведя ладонями сначала по лицу, а затем по волосам, Уоррен выровняла дыхание и снова окунулась в воду, не ныряя с головой. Рядом что-то плюхнулось, заставив девушку коротко взвизгнуть — еретичка кинула ей кусок мыла. Не испытывая желания находиться в этом озере ещё дольше, Мойра наспех намылилась и снова нырнула, на этот раз не открывая глаз. Ощущение хоть и не идеальной, но всё же чистоты, стало единственной приятной вещью за последние недели. Выйдя из воды и быстро одевшись, Уоррен накинула на плечи рюкзак и пошла обратно, подгоняемая еретиками. Как она и ожидала — они расслабились. Ножи были убраны, строй стал не таким уж и ровным. Пройдя пару метров, Мойра нагнулась вниз, делая вид, что заправляет штанину в ботинок, но вместо этого взяла камень и, резко развернувшись, ударила идущего за ней мужчину по голове. Тот взвыл и, от неожиданности, упал навзничь, барахтаясь на земле. — Сука! Не теряя ни секунды, девушка кинулась прочь, но тут же поняла, что всё это было глупой затеей, потому что реакция у еретиков оказалась молниеносной. Она бы уже оказалась схваченной, если бы не резкая вспышка света, озарившая всё вокруг и ослепившая на мгновение её и её преследователей. Она вскрикнула, схватившись за голову, и упала на колени от резкого приступа головной боли, настолько невыносимого, что даже встать на ноги оказалось трудно. Когда снова опустилась тьма, Мойра смогла подняться, держась за ствол дерева, и заметила, что еретики крутятся на земле в какой-то адской какофонии. Сколько же вспышек они пережили, раз их реакция на это стала подобна пытке? Всё ещё превозмогая боль, Уоррен кинулась прочь, налетая лицом на колючие ветки и удаляясь всё дальше от входа в шахту. Не веря своему сомнительному везению, она пробиралась всё дальше и дальше вглубь леса, мысленно надеясь найти ту самую деревню, о которой говорил Вэл. Она полагала, что христиане смогут помочь ей, вывести её отсюда. Но если б она только была чуть умней и додумалась бы спросить Вэла о них, то даже и мысли о побеге не допустила бы. Ей казалось, словно она брела долгие часы; на деле же не прошло и получаса, когда она увидела редкие деревенские огни. Почти полная луна висела огромным обглоданным блином, хоть как-то освещая лес и помогая ориентироваться. Поток мыслей немного пришёл в норму, и Мойре удалось сконцентрироваться на главной цели: найти Отца Нота и выбраться из этого проклятого места. Головная боль утихла, но привыкшая улавливать даже малейшие шумы девушка постоянно слышала рваный мёртвый хрип за спиной; казалось, что в этом месте галлюцинации начинали становиться реальностью. Близость мёртвой сестры уже почти не пугала Уоррен. Каждый раз, наступая на очередную ветку, она могла поклясться, что Дебра усмехалась её неловким попыткам выбраться. — Думаешь, Меркоф отпускает просто так? Мойра не видела смысла отвечать. Она не сумасшедшая, она понимала, что за эксперимент тут проводится и что обострённые галлюцинации — последствия вспышек. Но с каждой минутой здравый смысл начинал угасать, как угасает костёр, если в него не подкидывать дров. Неужели именно так люди сходят с ума? — Откуда ты знаешь, что ты не пациент? Шлёп, шлёп — мёртвая плоть близняшки кусками сваливалась на землю с отвратительными звуками. Галлюцинация Дебры развалилась на части, когда Мойра ступила на территорию деревни. Было тихо, слишком тихо для подобного места. Стараясь держаться тени, Уоррен шла по дороге, осматриваясь по сторонам. Старые, дряхлые дома, заколоченные окна и двери без ручек. Поле кукурузы за оградой по правую руку, неработающая техника. — Чёрт, чёрт, чёрт... мне это не нравится. Пройдя ещё немного, Мойра остановилась у канавы, дно которой было усеяно отвратительно пахнущим мусором. На трёх высоких деревянных крестах были распяты три трупа; головы их были увенчаны козлиными черепами с длинными рогами и на каждом висела табличка, гласившая, что они — еретики. Уоррен шумно сглотнула, прерывая рвотный порыв, и отошла на пару шагов назад, прикрывая рот ладонью. Её снова начала бить мелкая дрожь, возвращая чувство первобытного страха. Она успела услышать тихий шорох за спиной и в мгновение ощутить сильный удар по затылку.***
Мойра пришла в чувство от ужасного приступа тошноты. Сознание ещё не пришло в норму, когда сработали рефлексы и её вырвало. Очистив желудок, она запрокинула голову и ясно ощутила, что привязана к стулу. Липкая, горячая кровь стекала по затылку прямо за шиворот, спутавшиеся волосы неприятно лезли в лицо. Уоррен чувствовала себя настолько слабой и опустошённой, что готова была снова впасть в беспамятство, если бы не большой и толстый мужчина, возвышающийся над ней. — Чужая! Как попала ты сюда, дитя? Мойра не сразу сообразила, что мужчина обращается к ней. Только сейчас она услышала, что где-то за его спиной негромко завывает какая-то женщина. — Я... пришла просить помощи. — Убежище? Что ж, дитя, я не вправе отказывать в этом заблудшим душам, пришедшим в мольбе своей к порогу церкви. Не веря своим ушам, девушка посмотрела на незнакомца и ощутила лживый луч надежды. — Вы — Отец Нот? — Верно, дитя. Чужая хочет доказать свою преданность! — согласился Нот и возвёл руки к небу, обращаясь к нескольким мужчинам, стоявшим позади него. — Нет, я не говорила... — Мойра оборвалась на полуслове, запоздало понимая, что вляпалась в дерьмо похуже еретиков. — Но не время, не время сейчас. Отец Нот провёл толстой ладонью по щеке Уоррен, заставив её в презрении отвернуть голову. Когда он отошёл на несколько шагов, девушка смогла разглядеть место, в котором они находились. То была старая церковь, освещаемая лишь многочисленными свечами и светом луны, что пробивался в окна. Оставив её всё так же привязанной к стулу, Нот подошёл к затихнувшей от боли женщине, и Мойра с ужасом поняла, что та была привязана к столу для четвертования. Из-за возобновившихся криков она не слышала того, что говорил Отец, пока по его приказу мужчины крутили железные шестерни, выворачивая неизвестной суставы. Женщина кричала так громко, что этот крик, казалось, пронзал всю церковь до самого подвала. С хрустом рвались сухожилия вместе с кожей, выпуская наружу кости, а кровь брызгала в разные стороны, но это не останавливало Нота. Крики отзывались в голове, усиливая страх. Мойра думала, что страшнее уже быть не может, но каждый человек имеет необъятный запас первобытного ужаса, который вырывается внезапно, создавая внутри сплошной хаос. И спустился Дьявол, и увидел, как ужасно добро; и Сатане стало страшно от деяний людских.