In my head

***

— Чонгуки, ты — кролик, а это — твоя норка, — сказал Чимин и показал на приоткрытый шкаф с грязным бельём. Чонгук уже сотню раз пожалел, что показал ему то видео, а ещё больше, когда согласился «поиграть». Но шкаф — не худшее, где он успел побывать. Вот контейнер с мусором, когда парни просто прогуливались по улице — это было что-то. И внезапное Чиминово: «Гукки, ты — кролик, а это — твоя норка» снилось Чонгуку в кошмарах. Он долго терпел, запрыгивая в фонтан, в близстоящий автомобиль, выбивая из водителя сотню ругательств; прятался кроликом под прилавком магазина и был выгнан оттуда поганой метлой. Он даже залезал на колени к незнакомому деду и всё потому, что он — мужик, что не ссыкло и сможет пройти этот челендж на раз-два. Шкаф — не самое худшее, что случалось с Чонгуком, но уже надоело. — Чиминни, — прорычал Чонгук, нависая над хёном, что лукаво улыбался и сдерживал подступающий смех. Он резко развернул Чимина и прижал его щекой к стене. Вслушиваясь в тихие стоны, он взял его за шею и продолжил томно шептать прямо на ухо: — Я — кролик, а это, — он провёл рукой вдоль впалого позвоночника Чимина и остановился на копчике, — моя норка.