In my head

***

Из Халка в Бухалка Ким Намджун превращался после бутылки соджу и пары банок пива. И дай господи, чтобы градус повышался, а не наоборот, иначе не найти такой Чёрной Вдовы, чтобы этого юного Брюса успокоить. Колыбельной для Нама-Бухалка служило ни что иное, как сила, которую дохлый и живущий только на честном слове Юнги применял старательно, но чаще всего безуспешно, потому что заставить пьяного Намджуна лечь спать, когда тот только вошёл во вкус — это чревато переломами ног ли, рук ли, табуреток или всего, что рядом. Вторым способом унять бушующего и кричащего Кима были споры, но и здесь имелся подвох. Спорить с трезвым Намджуном… интересно. Там и аргументы, и факты, и доводы с точными математическими формулами, кресты на сердце и клятвы здоровьем матери, а вот вступать в дискуссию с подвыпившим Кимом — это значит слушать нескончаемый поток несвязанных между собой реплик, матов и угроз. Какой там предохранитель замыкает, что из сдержанного, начитанного и вежливого Ким Намджун после первой рюмки краснеет и начинает басить нечеловеческим голосом на всё помещение? Поэтому-то он пил редко, потому что утро встречало его с распростёртыми объятиями из головной боли и сушняка. Язык наждачкой царапал нёбо, изо рта запах такой, что и Дихлофос никакой не нужен, да и потеря памяти пробуждение не красила. Ким присел на кровати, опустив ноги на пол и пристроив локти на коленях. Голова напоминала шар для боулинга и то и дело падала на грудь, норовя вот-вот оторваться и прокатиться до стоящих в углу пустых бутылок. Парень попытался встать, но тут же об этом пожалел и идея ползти в ванную пришла на ум сама собой. Он медленно опустился на четвереньки и начал двигаться в сторону ванной, когда вдруг увидел перед собой скомканную футболку. Пара секунд понадобилась ему, чтобы понять, что это не его размер да и вещь в принципе. Большой венок справа по курсу вообще из Намджуна охи выбил: ему пришлось аж ладошкой рот зажать, чтобы не закричать на всю квартиру. Так он и стоял на трёх конечностях, взволнованный и погружённый в думы о том, что посягнул на чью-то могилку и притащил в собственный дом чьё-то прощание, которое ещё не успело завять, как заметил свою одежду в углу комнаты, за дверью. Ким собрался с мыслями и осторожно, чуть шатаясь и трясясь, пополз осматривать вещи на наличие инородных предметов в виде поминальных стопок или блюдечек с конфетами и, не найдя таковых, вздохнул с облегчением. Он уселся на пол, подпирая взмокшей спиной стену, и потёр ладонями лицо, словно пытаясь сбить это странное наваждение и мелькающие перед глазами картинки-урывки вчерашнего вечера. Мало ли где он венок достал, да хоть сам сплёл, чего это сразу в расхитители могил его приписывать? Приписал, резко. Как миленький, да и сразу в лидеры вывел, когда заметил в своей кровати торчащую ступню (и явно не его, потому что он тут же проверил) всю в земле и траве. Чуть богу душу не отдал, еле за хвост поймал, да и удержать подступившую рвоту почти удалось: до ванной не добежал, а вот на кухню успел. «Господин Ким Намджун, назовите, пожалуйста, Ваши сильные стороны.» «Ответственность, уверенность, чёткое следование к поставленной цели.» «А теперь минусы, пожалуйста.» «Излишняя скрупулезность, непредсказуемость по пьяни и некрофилия» Хоба-на. Новый пунктик в резюме в графе «увлечения». Намджун умывался долго. Голову под кран запихнул, чтобы наверняка мозги остудить, ноготь на большом пальце грыз, размышляя о том, как вернуть труп туда, откуда его притащил. Из спальни донёсся шум, словно что-то упало. Бряк — тихий такой, с небольшой высоты, объект размером как раз-таки со ступню. Отвалилась, не дотерпела до гроба или наоборот, стремилась унестись прочь от этого извращуги. Послышался второй бряк: видимо, вторая нога тоже отдала сухожильные швартовы и бросилась прочь. Именно, бросилась. Звук такой, что что-то швырнули. А вот это уже странно. Не страннее, чем есть, но на йоту побольше. Зачем-то взял сковородку. Так, на всякий, от призраков там или зомби отбиваться. В «Рапунцель» Флин Райдер эту утварь нахваливал. Не станет же «Дисней» врать? Ведь обманывать детей — это последнее дело. Подкрадываться к комнате не получалось, потому что то пол скрипел, то зубы Намджуна, но парень шагал, сжимая ручку сковородки с недюжей силой. У порога притормозил, замялся. Подумал, что сковородку нужно было нагреть докрасна. Так, на всякий. Эффект неожиданности сыграл с парнем злую шутку, когда он, выскочив из-за угла с истошным криком, замахнулся и задел дверной косяк. Хлипкая ручка осталась в руке, когда сама сковородка упала аккурат на ногу Намджуна и под аккомпанемент отборного мата покатилась в комнату и затормозила у чьих-то ног. Вполне себе целые такие ноги, грязные, правда, что мезофобу с ума сойти можно. Ступни эти перерастали в голени, потом бедра — упругие такие бедра, отборное филе — в тёмные боксеры, прикрывающие «доброе мужское утро», в стиральную доску пресса, в алые маленькие сосочки, тонкую шею и, наконец, в лицо: заспанное донельзя, пухлощёкое и пухлогубое, но такое милое, что аж руки чесались подойти и помять. Намджун не знал, каким именно образом ему удалось откопать такой симпатичный труп, но он уже был немного меньше расстроен, что оказался латентным некрофилом. — Ты чего орёшь? — сказал зомби осипшим голосом и почесал светлую макушку. — Не ешь меня, — вырвалось из Намджуна в ответ, и он свёл руки в форме креста. Так, на всякий. — Да меня и от воды сейчас вывернет, а ты мне про себя, — парень надул щеки и потёр грудь, щурил глаза и пытался найти себя в пространстве. — Помидоры есть? — Чего? — Ким почесал ручкой затылок и оленем уставился на незнакомца. — Похмелье у меня, чего. Помидоры помогают. Ну так что, есть? — Ну, были, — замялся и свёл брови на переносице. — В холодильнике глянь… А тебе точно помидоры, а не мозги нужны? Парнишка взглянул на Намджуна нечитаемым взглядом и ответил: — Мне точно помидоры, а мозги, похоже, тебе… Он схватил футболку с пола, наспех надел и пошёл в кухню, потягиваясь и зевая во весь пухлый рот. Ким подхватил сковородку и поспешил за парнем, с которого буквально сыпался песок, а тот уже вовсю исследовал содержимое холодильника нагибаясь в три погибели и выпячивая зад. — Тебе сделать? — спросил незнакомец, накладывая в руку помидор один за другим. — Сделать что? — не понял Нам, присаживаясь за стол и прижимая сковородку к голой груди. — Похмельный салат. Голову как рукой снимает! — Что? — Головную боль как рукой снимает, говорю. Совсем оглох после вчерашнего? Намджун поковырялся мизинцем в ухе, потряс головой и тут же пожалел об этом. — О, ты бы поаккуратнее. Нехило тебе вчера лопатой прилетело… — Какой лопатой? — опешил Ким и почесал висок: шишка размером с «доброе мужское утро» придавала черепу под волосами замысловатую форму, а болела так, что словами не описать. — Память отшибло, значит? — парень нарезал помидоры и скидывал их в салатник, который чудом нарыл в закромах старого шкафчика, куда Намджун не совал носа с момента переезда в эту квартиру. — У меня по пьяни всегда так, — прошептал грустным голосом и подпёр рукой подбородок. — Рассказывай, кто такой, почему у меня в квартире, что за венок похоронный, почему ноги в земле и почему ты ешь мои помидоры? — А вчера ты был не против, когда я взял твои помидоры, — ухмыльнулся парень, запуская алую дольку себе в рот. Намджун поперхнулся, когда незнакомец ему игриво подмигнул и в животе почему-то потеплело. — Чимин, — продолжил парень не глядя на Нама. — Так меня зовут и я, к твоему сведению, здесь жертва. — Тебя убили что ли? — шокированно воскликнул Намджун и округлил глаза. — Ты дурак? Я не труп! Живой я, жи-вой! На, потрогай. Тёпленький, свежий, — и пихал руку, испачканную в помидоре, прямо в лицо Киму. — Ладно-ладно, рассказывай, — отмахнулся Намджун, но не перестал осматривать Чимина на предмет трупных пятен. — Да что рассказывать, — начинал парень, отправляя очередные кусочки в салатник, — пили в баре в паре кварталов отсюда. Я знакомый Юнги — он меня позвал. Ну так вот, пили мы, веселились. Друг твой, Хосок, подтянулся, стало ещё веселее. Прикольный парень, кстати, — Чимин тыкал ножом в сторону Кима и возводил глаза к потолку, размышляя. Тот шарахался назад, прикрываясь сковородкой, как щитом, и слушал молча, пытаясь сопоставить все кусочки пазла в единую картину. — Выпили мы относительно немного, но когда принесли пиво для «ерша», то тебя понесло. Добровольцем на защиту частной собственности и казённого имущества никто не вызвался. Я тебя со стола еле уговорил слезть, ну и лось же ты! Так вот, — Чимин смахнул остатки в миску и прошёл к раковине. — Я с какого-то перепугу решил проявить благородство и проводить тебя до дома. И да, прости, что подливал тебе соджу в пиво. Я не знал, что ты мало пьёшь по веской причине… Короче, мы же в ответе за тех, кого напоили, так? Стоим на остановке, ждём такси. Все парни уже разошлись, а ты тоже разошёлся: стал срывать объявления со столбов с криками «Размещайте объявления в Интернете, не убивайте деревья!» — О, Боже… — Ага, ну так вот, — Чимин прошёл к холодильнику. — Сметаны нет? — Намджун покачал головой и прикрыл ладонью глаза, а парень, вздохнув, продолжил: — Стоим, ты орёшь и тут ка-а-к ни с того ни с сего, подбегаешь ко мне и говоришь: «Пошли на кладбище». — Нахуя? — Вот и я спросил, но ты уже умотал, да так быстро, что я еле поспел. Эх, надо было просто бросить тебя и пойти спать, — Чимин вздохнул и потянулся за солью, что стояла на верхней полке. Он поднялся на носочках, но не хватило несколько жалких сантиметров, чтобы солонка оказалась в руках парня. Намджун, следя за этими тщетными стараниями и напрягшимися ягодичными мышцами парня, поднялся и, пристроившись сзади, без усилий достал солонку. Он Чимина пахло землёй и кондиционером для белья Намджуна. Парень резко обернулся, врезаясь спиной в столешницу гарнитура, и, смотря снизу вверх, произнес: — Спасибо. Ким держал солонку в руке, рассматривая припухшее лицо Чимина, и думал, как у человека с таким ангельским видом напрочь могут отсутствовать манеры? Ни вам «доброго утра», ни вам простого «хён». Разговаривал так, словно ни во что Намджуна не ставил, а Ким такого не любил никогда. — И что дальше? — сказал Нам и скрестил руки на груди, вздохнул тяжело и, кажется, приблизился ещё ближе к Чимину. Но тот не растерялся: упёрся руками в бортики столешницы позади себя и, наклонив голову вбок, сказал: — Добрались до кладбища не без приключений: я ноги промочил, и ты вызвался нести меня на спине. Кеды с меня стащил, утверждая, что я так простужусь, но в итоге я весь перемазался и замёрз, как собака! — Чимин поморщил нос и фыркнул, бросая недовольный взгляд на собеседника. Тот только плечами пожал и бровь вскинул. — Потом ты принялся искать могилку своей бабки, утверждая, что она тебе во сне явилась и попросила прибраться. Мол, уберёшься, и счастье тебе будет. А привалило тебе только лопатой от сторожа, когда ты с чужой могилки венок спиздил… Так быстро я ещё не бегал. Чимин улыбнулся широко, закидывая голову назад и выдавливая из себя тихий смешок. — А потом что? — поинтересовался Намджун, наблюдая за плавными движениями парня. — Я тебя всё-таки доставил домой, — как бы в подтверждение Чимин раскинул руки в стороны. — Раздел тебя, спать уложил, перекусил сам и упал рядом. На этом всё. — Всё? — переспросил Ким, щуря глаза. — Всё, — кивнул и прищурился в ответ. — Взял мои помидоры и мне не сказал? — Ким подался вперёд, чуть наклоняясь. — Да не брал я твои помидоры, больно надо. Я банан съел, — возмутился Чимин, закатывая глаза. — За банан плата отдельная. — Какая ещё плата? Я тебя домой доставил, алканафт! — парень ткнул Кима в грудь и нахохлился, словно дворовый кот. — А за ругань в моём доме штраф двойной, — не унимался Нам, опираясь руками в столешницу за спиной Чимина. — За банан и помидор стреляешь в упор? — выплюнул ему в лицо и гордо вздёрнул подбородок. — Не смешно. — А по мне так очень. — И как у тебя ещё язык не отсох, а? — шепнул Ким на грани слышимости и облизнул пересохшие губы. От глаз Чимина этот жест не скрылся и он бессознательно повторил движение. — Увлажняю регулярно, — произнёс так же тихо и подался вперёд, прижимаясь вплотную к горячей груди Намджуна. Тот, заведя руку за спину Чимина, улыбнулся и шепнул в приоткрытый рот: — А вот сейчас и проверим…