In my head

***

— О, нет! Мои суки! — Твои суки загораживали мне вид из окна… — Я тебе руки сейчас отрублю, потому что они мне не нравятся. Каково тебе будет, м? — Спокойно! Я срезы побелкой мазанул… — А я к твоим обрубкам подорожник приложу! Ты охуел мои суки срезать? — Ой, ну, подумаешь, сук. Один маленький сучонок… — Сучок, дебил… — … сучок, великое дело! Человек же сухие кончики подстригает, чтобы волосы росли лучше. А тут так же! Ну ты глянь только! Скоро на месте этих старых суков прорастут молодые и красивые… — При кастрации тоже так говорят? — А вот это уже наезд! — Намджун, блять, будь твой хвост неладен… Я серьёзно, хвост свой от моей ноги убрал! — Я его не контролирую… Он своей жизнью живёт, я тут не при чём, Юнги. — У тебя ум за разум заходит, что ли? Что за тупые оправдания! Да убери ты от моего лица свой мех! Я сейчас схожу за ножницами и откромсаю его к чёртовой бабушке! Ай! — Ему не нравится твои угрозы. Не слушай его дорогой, он не посмеет тебя тронуть, да-да, мой хороший… — Тьфу, блять, весь язык в шерсти, феах! Тьфу-тьфу, ты в каких болотах снова лазил? — Ты ж сам меня за клюквой послал, вот я и пошёл. Вот, кстати, она. Забыл отдать — пошёл суки отрезать. — Эт чё за жижа? — Я случайно на неё сел, когда удалось пришпорить дикого волка. — И какой из тебя после этого хранитель леса, м, Намджун? Да тебя всё зверьё в округе боится! Страшно подумать, какой шок у бедного волчонка… Послушай… — Не вздыхай так тяжело, мне не по себе… — Джуни, ты очень дружелюбный… — Ага, я такой. — … но твои приступы доброты и заботы, порой, выбивают из колеи… — … зато в лесу тишь да гладь. — Это потому что все птицы затыкаются, когда ты мимо проходишь. Шухерятся почище сусликов! Звери крестятся, потому что знают, что ты их тискать своими лапищами будешь! — Нормальные руки… — Сорок пятого размера, ага! — Ну, говорят же, что раз руки большие, то и в штана… — Заткнись, прошу. Лучше бы это было признаком ума, ей богу. — Юнги-и-и, мне так-то обидно. — Вертел я твою обиду на срезанном суку. Повторяю вопрос: зачем ты это сделал? — … — Намджун, землю рыть ногой прекращай и ответь на вопрос. В глаза смотри! — …хинихон… — Прекращай мямлить и говори, объяснись как мужик: почему ты срезал суки с моего прекрасного тысячелетнего дуба, вокруг которого на протяжении многих веков собирались друиды, — в том числе и мои предки; сок которого способен лечить даже самые глубокие раны, душу и разум? — Джинни-хён, понятно?! — А при чём тут эта противная нимфа? — Он не противный! Он добрый и чуткий, дебилом меня — в отличие от некоторых — не называет, улыбается ярко и смех у него на перезвон колокольчика похож… — Ага, то есть ты пожертвовал древним духом дуба и его магическими свойствами, чтобы слушать этот набат? Ух ёпт… Та-а-ак, а суки куда ты дел? — Стул сделал. — Лад… Чего? Стул? — Ага. — Нахуя стул?! — Ну, чтобы было удобнее наблюдать со стороны за хёном. — Ага, то есть ты спилил священный сук, чтобы потом сделать из него стул, чтобы протирать задницу и, скорее всего, окроплять его своим срамом, пока ты будешь пялиться на эту нимфочку?! — Я и тебе стул сделал, хён… — Чего-о? — Чимин вернулся в лес из командировки. Вчера, вроде бы… — Оу... Эм, слу-у-ушай, а стул со спинкой? Не то что-то у меня спина в последнее время болит.