Дворцовый мост.

      Когда они добрались до кафе, то там не оказалось ни одного свободного столика, весь зал был забит до отказа. Вечер пятницы — весь Берлин пьёт и отдыхает. Ганнибал собрался было уже уйти, но Уилл был так искренне расстроен, что даже его каменное каннибальское сердечко дрогнуло, и он пообещал попробовать что-нибудь сделать. Найдя администратора, Лектер долго с ним беседовал, что-то ему объяснял, показывая на расстроенного парня, наконец, радостно улыбнулся, сунув ему какую-то купюру, и успокоил Уилла, подняв большой палец вверх.       Через несколько минут им вынесли совсем маленький столик, который поставили у самых дверей, накинули свежую скатерть, поставили две табуретки и крохотную романтическую свечку.       — Что ты им сказал, Ганнибал? — спросил счастливый парень, снимая пальто и усаживаясь за стол.       — Правду, — усмехнулся доктор, радуясь улыбке Уилла. — Всего лишь рассказал им то, что с нами сегодня произошло.       Рядом сразу же появился официант. Им принесли кальвадос в больших коньячных рюмках, тарелку с лёгкими закусками, пожелали счастливого вечера, и они остались наедине.       — А что с нами произошло? — игриво спросил Уилл, протягивая руку через стол и касаясь кончиками пальцев руки доктора. — Что-то необычное?       — Из ряда вон выходящее, — рассмеялся Лектер, осматриваясь по сторонам. — Ну что, мы здесь, почти там же, где и в прошлый раз. Всё так, как ты и хотел?       — Сегодня лучше, — таинственно шепнул Грэм и понюхал ароматный напиток. — Но кальвадос тот же. Салют, Ганнибал.       — Салют, Уилл.       Они махом выпили алкоголь и сразу же заказали вторую порцию. Лектер пытался высчитать, сколько он сегодня выпил: вино с Чилтоном, целая бутылка в жутком клубе, а сейчас — кальвадос, но в этот раз он хотя бы плотно поужинал. Ему не хотелось напиваться. Этот новый Уилл сбивал его с толку, и хотелось бы иметь трезвую голову, чтобы снова всё не испортить, и он внимательнее присмотрелся к мужчине, сидящему напротив.       Уилл всё время не сводил с него взгляд, и это очень бросалось в глаза, заставляя его сердце стучать быстрее. Почти все сидящие вокруг парочки постоянно вертели головами по сторонам, да и сам доктор поглядывал то на один столик, то на другой, а Уилл смотрел только на него. Ему было безразлично, кто там что ест и пьёт, кто во что одет и чем занят бармен за стойкой — всё его внимание было сосредоточено на Ганнибале, и это делало его особенным.       Лектер наконец-то понял, почему в прошлый раз этот странный парень не запомнился ему.       Полная отдача тому, что занимает сейчас его мысли — вот что делало его таким разным и волнительным. Удивительная эмпатия, направленная не только на окружающих, но и на самого себя.       — Я так рад, что ты пришёл, — снова повторил Уилл. — Я ждал всё время. А когда увидел тебя сегодня в зале, чуть от радости не умер. С трудом смог исполнить свой романс.       — И спел его просто потрясающе, — улыбнулся Ганнибал. — Я даже ущипнул себя, так был удивлён. Подумал, что попал в другую реальность, так ты изменился. Скажи мне, Уилл, ты эмпат?       — Ты быстро раскусил меня. Это очень помогает мне в моей профессии, но иногда сильно мешает в жизни.       — Ты был так охвачен горем, что тогда я ничего больше и не заметил, — задумчиво сказал Лектер. — Ты — само несчастье, когда страдаешь, сама мелодия, когда поёшь, и…       — Сама любовь, когда люблю, — счастливо сверкнул глазами Уилл. — Да, это мой дар и моё проклятие.       «И само забвение, когда забываешь» — подумал доктор с лёгким приступом страха. В эту секунду он довольно чётко увидел, как и чем закончится их недолгий роман.       — Как долго ты страдал по своему умершему парню? — спросил Ганнибал, принимаясь за закуски. — Прости, я не помню его имени.       — Долго. Очень долго. Целую неделю.       — Неделю? — поразился Лектер, уже даже не решаясь назвать их отношения будущим романом. — Разве неделя это много?       — Много, — отрицательно покачал головой Грэм. — Очень много, если ты несчастен по-настоящему. Я страдал и мучился весь целиком. Я был несчастен сам, мои волосы и руки тоже, вся одежда, все мысли и даже воздух. Не было ничего, кроме боли утраты и тоски. Через неделю во мне не осталось ни одной клеточки, которая бы не испытывала печаль, и когда она охватила меня полностью, она иссякла и отпустила меня.       — Поразительно, — усмехнулся доктор, снова вспоминая весь сегодняшний вечер. — А о чём была твоя песня? Та, которую я слушал в клубе.       — Господи, ты самый умный мужчина, которого я встречал в жизни, — с благоговением прошептал Уилл. — Ты заметил моё состояние, поэтому такой вопрос? Это романс о несчастной любви, точнее, о желании близости, которое мучает парня, запавшего на свою кузину. Я же говорю, таков мой дар: я погружаюсь в то, о чём пою, поэтому…       — Ты был возбуждён, когда пел, — со смехом перебил его Ганнибал. — Ты специально подбираешь такой репертуар?       — А как же. Работа в таком месте стоит не дёшево. Я отдаю 500 евро за смену тому, кто согласился меня взять на работу. Приходится выкручиваться и обирать старых извращенцев. Я жду свою удачу. Надеюсь, когда-нибудь сюда забредёт кто-нибудь стоящий, продюсер или режиссёр, и тщательно просматриваю все визитки, что попадают в мой карман. Мечтаю попасть в мюзикл.       — Я даже не сомневаюсь, что так и будет, — немного грустно улыбнулся Лектер.       — Ты можешь не волноваться, Ганнибал, — проникновенно сказал Уилл, вставая и быстро целуя его в губы. — Ты в моём сердце навсегда. Ты особенный, понимаешь. Я же сказал, что теперь я принадлежу тебе.       — Тебе удаётся меня смутить, — растерянно поморгал глазами доктор. — Тебе надо тщательнее следить за тем, что ты говоришь, Уилл. Люди имеют склонность верить тому, что слышат, тем более от такого парня, как ты.       — Но это правда, — упрямо сказал Грэм. — Знаешь, как меня называл Клайв? Голубем.       — Голубем?       — Ну да, птица есть такая. Голубь, — улыбнулся Уилл, придвигая себе закуски и начиная «клевать» из тарелки. — Есть такая поговорка — в голове мыслей, как у голубя, то есть всего одна. Или ем, или лечу, или гажу людям на голову. Я такой же, но в эмоциональном плане. Когда я охвачен чем-нибудь, то не замечаю вокруг никого и ничего. Конечно, я вижу и замечаю людей, но меня ничего не трогает. Кроме тебя, Ганнибал. Со временем ты мне поверишь, я уверен в этом. Я страдал от потери друга, устраивался на новую работу, даже когда пел, я всегда думал о тебе. Такое со мной впервые, мысли о тебе были со мной постоянно. Поэтому я так ждал тебя.       — А я где-то ходил, чем-то занимался, забыл тебя и твоё имя, а ты меня ждал, — Ганнибал поджал губы и немного нахмурился. — Мне не было до тебя никакого дела. Прости за прошлое, мы можем начать всё сначала?       — Конечно, любимый, — ответил Уилл. — Я всегда тебя прощу, чтобы ты не сделал и что бы не сказал.       — Советую прекратить быть таким откровенным, — доктор смутился по-настоящему, наверное, впервые в жизни. — Ты вгоняешь меня в краску своими словами.       — Пошли к тебе? — шепнул Уилл, беря ладонь Лектера и прижимаясь к ней щекой.       — Пошли, — счастливо улыбнулся в ответ Ганнибал, прося жестом счёт у официанта.       Оказавшись на улице, они с удивлением осмотрелись вокруг. Пронизывающий ветер закончился, зато повалил сырой и липкий снег, превратив унылую улицу в белоснежную сказку. Снег облепил всё вокруг: дороги, машины, фонарные столбы, лавочки — и радостно накинулся на двух удивлённых мужчин, сделав из них два огромных одуванчика. Уилл, как маленький, бегал под снегопадом, ловил снежинки языком и бросился собирать снег руками, катая небольшой шарик.       — Давай-ка выясним ещё пару вопросов, Ганнибал, — мило улыбнулся Уилл, поигрывая снежком в руках. — Ты спишь и с мужчинами, и женщинами?       — Да, — ответил доктор, тоже формируя снежок. — А ты?       — Блин, — реально расстроился Грэм, со злостью кидая снежок в стену. — Ты увеличил мои поводы для ревности вдвое, точнее, сделал их стопроцентными.       — Ревновать меня? — рассмеялся Лектер и запустил снежок Уиллу в спину. — Это самая большая глупость, которую я слышал. Ты говоришь так, как будто мы только что вышли из церкви. Что тебе делать рядом со мной? Я довольно скучный тип, уверен, ты сбежишь от меня через неделю, а то и раньше.       — Это уж мне решать, — отрезал Уилл, и они медленно пошли вперёд. Он снова отбежал в сторону, чтобы сделать ещё один снежный шарик. — У тебя были серьёзные отношения?       — Пару раз, — пожал плечами доктор, пытаясь стряхнуть снег с волос. — И то, это сложно так назвать. Просто мы встречались и созванивались какое-то время с одним и тем же человеком. Обычно я избегаю чего-то серьёзного.       — От меня ты так просто не избавишься, — угрожающе сказал Грэм, тоже кидая в него снежком, но не попадая. — И кто это был? С кем у тебя получалось?       — Просто для секса я предпочитаю женщин. А для общения и чего-то большего — мужчин.       — Почему?       — Меньше хлопот, — откровенно ответил Лектер. — Чтобы переспать с женщиной, не нужно так много времени на подготовку, если ты понимаешь о чём я, но встречаться с ними я бы не смог. Слишком болтливы, капризны и требовательны. Мигом оказываешься чего-то должен, появляется мама, или, того хуже, дети, кругом волосы, сильный запах косметики, разделение обязанностей и выяснение отношений... В этом они сильны. С парнями проще.       — Логично, — искренне посмеялся Уилл, беря Ганнибала под руку. — Я могу только с парнями. Я понял это в школьном театре, когда мне было 14. Мы репетировали одну сценку с подружкой, она затащила меня в гримёрку и там поцеловала. Меня чуть не вывернуло наизнанку. Слишком мягкие губы, какой-то вялый язык, не знаю, но мне стало противно. К тому времени я уже занимался любовью с парнем, ну так, мы просто подрочили друг другу и поцеловались, и после того поцелуя я понял, что женщины — это не моё.       — Ты, с твоими способностями, мог бы догадаться и раньше, разве нет?       — Я должен был попробовать. Отрицательный результат — тоже результат.       Какое-то время они шли молча, утопая в грязном снегу и постоянно отряхиваясь. Ганнибал сжимал руку Уилла, тайком поглядывая на него и любуясь его красивым профилем. Такая яркая бабочка, радостно летящая на блестящее и желанное, смело разбивает сердца своей красотой и откровенностью, но быстро упорхнёт, как только заскучает. Сердце Лектера предательски заныло, когда он задумался, будет ли он скучать и тосковать, когда Уилл устанет от него и улетит на что-то более интересное, чем мрачный и равнодушный Ганнибал.       Когда они подошли к отелю, Уилл остановился, обвил его шею руками и прижался к нему сырыми губами.       — Теперь ты мой, а я твой, договорились?       — Как это? — Лектер обнял его в ответ и провёл большим пальцем по брови, стирая чёрную краску. — Тебе что, обязательно краситься, Уилл? Смотри, ты стал похож на панду.        — Я всегда умываюсь перед уходом, — ответил Уилл, прижимаясь сильнее. — Просто я так торопился, боялся, что ты уйдёшь, только успел переодеться и был прав. Ты уже был на низком старте.       — Твоё рабочее место меня поразило, — рассмеялся доктор. — Меня даже пытались там снять на ночь.       — Вот я об этом и говорю, — с мольбой в голосе, прошептал Грэм. — Мы вместе, понимаешь. Только мы, больше никто.       — Ты говоришь о свиданиях и верности?       — Да. Именно об этом и говорю. Я тебе больше не дружище, а твой парень, понял?       — Мой парень? — доктор даже потряс головой, день сюрпризов никак не заканчивался. — Разве я могу быть чьим-то парнем? Я старше тебя лет на пятнадцать, Уилл. Сколько тебе? Двадцать шесть или двадцать восемь?       — Спасибо за комплимент, — сладко улыбнулся Уилл. — Вот видишь, ты уже учишься быть ласковым. Вообще-то мне тридцать пять, но я всё равно тронут.       — Да ладно, — недоверчиво нахмурился Ганнибал. — Отлично выглядишь. Хочешь со мной встречаться? Но почему?       — Всё просто. Потому что я люблю тебя.       — Любишь меня? — неожиданно рассердился Лектер и оттолкнул от себя испуганного парня. — Что за чушь ты несёшь? Потрахались разок и ты уже меня любишь? Давай встречаться, завтра начнём жить вместе, а послезавтра поженимся? Ты хоть понимаешь значение этих слов?       — Понимаю, — примирительно прошептал Уилл. — Тебе не обязательно отвечать мне взаимностью, моей любви хватит на нас двоих. Просто будем вместе, хорошо?       — Хорошо, — автоматически ответил доктор. — Но следи за речью, Уилл, такие слова наносят непоправимый вред, если ими кидаться направо и налево.       — Я ими не кидаюсь, — осторожно сказал парень и снова обнял любимого. — И, как мне кажется, именно ты не имеешь понятия о любви, а не я. Но я услышал тебя, оставим эту тему. Начнём со встреч и верности.       — Начнём, — кивнул головой Ганнибал. — Пошли ко мне, у меня ноги сырые насквозь, да и у тебя тоже, а ты сам говорил, тебе нельзя болеть.       — Но ведь у меня есть свой доктор, — Уилл крепко поцеловал Лектера и они зашли в отель. — Если я заболею, ты будешь меня лечить и выхаживать.       Они долго стряхивали снег с обуви, топая как слоны, сняли пальто в коридоре отеля и трясли ими, пока не намочили весь пол, а уж потом зашли в номер. Лектер сразу снял ботинки с себя и с Уилла, отнёс их в ванную на сушилку и развесил пальто на вешалках, надеясь спасти их от химчистки. Он хотел предложить Уиллу принять душ, но не успел ничего сказать, так как парень кинулся к нему шею, вгрызся в его губы и начал толкать на кровать, пока не добился своего и не усадил его на постель.       Ганнибал потерялся от такого напора. Уилл целовал его так жадно, что он очнулся, когда с него уже стягивали брюки.       — Стой, Уилл, — попытался его остановить Лектер. — Я не уверен, что смогу потом...       — Ты должен научиться просто быть со мной, — прошептал Уилл, стягивая с него брюки вместе с нижним бельём, падая на колени и утыкаясь носом ему в промежность. — Не отказывай мне, любимый, у нас много ночей впереди, тем более, что я понял, почему ты встречался только с парнями. Сегодня я с радостью трахну тебя, Ганнибал.