Дворцовый мост.

      Ганнибал лежал в темноте, обнимая Уилла, который впервые за почти пять лет снова лежал рядом и тупо смотрел в потолок. Кто нам может объяснить, почему сердцу нужен именно этот человек, чтобы оно перестало ныть? Что же такое любовь и как её понять? Фредерик Чилтон был влюблён в него, вопреки всему: Уиллу, чувствам к другому, жестокости и равнодушию к чужим жизням, хотя сам он был очень добрым человеком, заносчивости, нарушению всех законов и даже людоедству. И как тогда можно это понять и объяснить? Неужели любовь совсем не контактирует с нашим мозгом, и если уж нам нужен тот или другой человек, то всё идёт по боку? Что делать, если Уилл, как заноза, впился в его сердце, и ничто так и не помогло избавиться от этого чувства? А может, и не стоило этого делать? Может, надо было вернуться к нему тогда, когда он понял, как он перед ним виноват? Но ведь Ганнибал тогда уже был замужем, и что, надо было бросить Фредди и детей и радостно вернуться к своему поросячьему счастью? Смог бы он бросить мужа, если бы тот не умер?       Лектер аккуратно вылез из кровати, переложив спящего Уилла со своей груди на подушку, и отправился к себе в спальню. Нет, конечно, они не занимались сегодня любовью и после изматывающего разговора просто легли спать, но Ганнибал был так перевозбуждён тем, что его сердце оказалось так открыто и доступно любимому человеку, что никак не мог заснуть. Он прошёл в дальний кабинетик, где в книжном шкафу с постоянной подсветкой — ведь Фредди очень боялся темноты — стояла урна с его прахом, взял её и уселся на широкий подоконник, поставив её перед собой.       Ему так его не хватало.       Ганнибал хотел с ним поговорить, обсудить свои новые мысли. Он так привык, что его друг всегда рядом, что никак не мог поверить, что Уилл способен быть ему большим, чем был до этого. Не просто любовником, а тем, с кем тоже можно проводить время, делиться мыслями и спорить о Боге. Что друг, любовник и муж в одном лице это возможно, и его Фредерик смог это доказать. Как огромная добрая тень, как ангел-хранитель, Фредди всегда был где-то рядом и оберегал мир Ганнибала и всё, что ему дорого, включая Уилла.       Планы. Разве можно что-то планировать в этом сумасшедшем мире, когда он наносит неожиданный удар прямо по селезёнке именно тогда, когда ты к этому не готов? Ганнибал поставил между ног урну с прахом, положил на неё ладони и впервые за всё время своего пробуждения позволил себе быть откровенным с самом собой.       Он был сломан. Просто сломан, как человек, и жил механической жизнью, избегая всего, что может коснуться его сердца и нарушить его внутреннюю тишину. Маленькое приключение с потерянным парнем с Дворцового моста ему совсем не запомнилось, а вот его фееричное преображение в яркую звезду ночного клуба перевернуло его мозг. Наверное, именно это и стало отправной точкой его пробуждения. То, что человек может быть таким разным, может кого-то потерять и быть таким же убитым и размытым, как был сам Ганнибал, но время всё лечит, и вот перед ним стоял парень, который это показал. Яркий, красивый, и главное, влюблённый в Ганнибала, просто так, просто влюблённый за то, что он есть, и, к сожалению, это и стало началом конца их предыдущих отношений. Они точно должны были закончиться, иначе привели бы к тому, что Уилл действительно бы изменил ему, и это уже стало бы тем пятном, которое невозможно стереть из памяти.       Уснувшие чувства можно разбудить, а вот убитые — никогда.       Ганнибал посмотрел на урну и мысленно обратился к своему другу.       Я просто шёл по жизни в своих волнениях, ожил в руках Уилла, но так тщательно это скрывал, Фредди, что, кроме тебя, об этом никто не знал. А что творилось в моей голове? Как много я всего планировал? Я помню, как убил бедного порнопродюсера, думая, что так благодарю Уилла, и решил стать Берлинским потрошителем, убивая Гансов, отбирая у них органы и развешивая их в людных местах. Помню разговор с Мишей, и то, как она поддержала меня в этом решении, но вот я встретил Уилла снова, потащился к нему с извинениями и просто выкинул на помойку это стухшее сердце, найдя себе занятие поинтереснее. Потом я решил снять дом, где снова начну готовить из людей забавные блюда, и снова замыслил гадость. Не знаю, простишь ли ты меня, Фредди, но тогда я хотел, чтобы ты вёл этот концерт. Снял мне дом, приглашал своих знакомых, а потом, если бы полиция была совсем рядом, я думал подставить тебя им как Потрошителя, поэтому и подпитывал немного твою страсть ко мне. Любовь к Уиллу не дала мне сделать задуманное, но, не случись его сердечного приступа, когда бы он от меня ушёл к кому-то нормальному, я бы, возможно, и сделал это. Просто подставил бы тебя, дружище, и не знаю, сможешь ли ты мне это простить.       Я во всех умудрялся видеть что-то выгодное. У Райли оказалась нужная мне группа крови, да плюс его щенячья преданность, и вот я с добрым лицом тащу с собой парня, на которого смотрю как на запчасть для Уилла. Я подумывал вернуться к тебе в госпиталь и начать практиковаться в пересадке сердец, вдруг бы снова что-то случилось, и я бы без сожаления вспорол бы Райли, но вот, ты делаешь мне предложение, и я соглашаюсь, хотя совсем этого не хочу. Все мои планы снова рушатся, и ты снова меняешь мою жизнь. Фредди, мой милый дружище, прости меня за всё. У меня есть лишь одно оправдание. Я просто идиот, и всё. Спасибо тебе, что наказывал и учил, спасибо тебе, что понимал и принимал, и спасибо, родной, что делал меня счастливым.       Ганнибал спрыгнул с подоконника, сбегал вниз к своему осеннему пальто и достал из кармана потрёпанное письмо от своего мужа. Он так и не решился его прочитать, но сейчас, кажется, пора. Ганнибал вернулся обратно, прижимая к себе урну, и разорвал конверт. Внутри он нашёл записку и ещё один небольшой конвертик. Дрожащими пальцами он развернул письмо, и, увидев в нём всего три слова, вздрогнул и прижал бумагу к груди.       Я люблю тебя.       Сердце сжалось от тоски, грудную клетку как будто сдавил горячий обруч, губы задрожали, глаза защипало от непролитых вовремя слёз, и Ганнибал тихо заплакал, проваливаясь в свои воспоминания. Этих трёх слов хватило, чтобы сказать и напомнить всё!       Вот сто лет назад он спасает Фредди, который подавился косточкой в баре, и они пьют до утра, смеясь над смертью. Играют в шахматы, немного подделывают документы, бухают по пятницам и мило флиртуют, строя друг другу глазки. Вот Фредди впервые открыто к нему лезет, но тут же отступает, не желая разрушать чужую пару, вот он даёт ему пощёчину, когда перепуганный Ганнибал напирает с поцелуями, когда Уилл немного задержался, а вот поливает водой его тупую голову, пытаясь поднять с кровати, чтобы бежать спасать любимого. Сидит рядом, утешает, ждёт из тюрьмы, готовя ему семью, их свадьбу и три года счастья. Круизы, горы, Макарена и Фредди в юбке, проблемы с детьми, идиотские салфетки по всему дому и нежные объятия по ночам.       Ганнибал поднял заплаканное лицо и увидел Фредди, стоящего рядом с ним, так же, как когда-то пришла к нему Миша в самый переломный момент его жизни. Когда он нашёл Уилла, но совсем не знал, что с этим делать: схватить и никому не отдавать или избавиться от того, кто так переворачивает его жизнь. С Мишей Ганнибал уже простился, а вот Фредди был здесь, и то лишь потому, что он никак не мог его отпустить.       — Привет, дружище, — шепнул Ганнибал, глядя на своего мужа, который тепло ему улыбался, — привет, мой старый друг. Как же мне тебя не хватает. Я не знаю, что делать, и, если бы ты был жив, я бы побежал сейчас к тебе за советом.       — Тебе больше никуда не надо бежать, Ганнибал, — нежно сказал Чилтон, подходя и облокачиваясь на стену. — Ты уже на месте, уже пересёк финишную черту и лента победителя сейчас на твоей груди. Дальше только покой и счастье. У тебя есть всё для этого, смотри, ничего не упусти.       — Я всегда был недостоин тебя, и сейчас я стараюсь подражать тебе во всём.       — Приятно это слышать, — усмехнулся Фредди, игриво поправляя причёску, — но ты достоин всего, что у тебя было, и того, что ещё будет. Отпусти меня, любимый, я тебе больше не нужен. Уилл готов быть рядом, ему сейчас очень тяжело, и ты знаешь, я не дал ему умереть и приложил бы все усилия, чтобы вернуть ему желание жить. Ты был прав, мой дом — это приют искалеченных сердец, но теперь это твой дом, так что делай то, что должен. Позволь себе быть счастливым без оглядки на прошлое.       Ганнибал смахнул слезу рукавом халата и продолжал смотреть на мужа, боясь, что если он отведёт глаза, то тот исчезнет, и теперь уже навсегда.       — Что бы между нами ни было, — торопливо сказал Лектер, — знай, я тоже тебя любил. Я никогда не был так счастлив, как в те три года, что прожил с тобой.       — Я знаю, — радостно кивнул Фредди, бросая взгляд на свой прах. — Я всегда это знал, не волнуйся. И я любил тебя и тоже был счастлив, но скоро ты станешь ещё счастливее, и я очень этого хочу, и знай, пока ты помнишь меня, я рядом.       — А что здесь? — медленно спросил Ганнибал опуская глаза и рассматривая маленький конвертик.       Ему никто не ответил, и, подняв голову, он понял, что Фредди ушёл.       Второе письмо было всё ещё у него в руках, и Ганнибал быстро разорвал его, доставая листок бумаги. Он был чист и предназначался для чего-то нового. Фредди мог много чего написать, но ещё не было ничего, чего бы он ему не сказал. Лектер вертел в руках бумагу и не знал, что с ней делать, но прекрасно понял своего мужа.       Начни жизнь с чистого листа, Ганнибал! Прошлое должно оставаться в прошлом. Можно помнить, беречь воспоминания, но не надо ничего хранить и тащить за собой. Потери всегда будут, будут волнения и ссоры, но прошлое не должно висеть гирями на ногах, мешая двигаться вперёд. У всех есть прошлое, у всех есть потери и боль разлук, но если от этого не избавляться, то в какой-то момент ты просто застрянешь на месте, не в силах сдвинуться ни на шаг из-за слишком большого груза.       — Ганнибал!       Лектер вздрогнул и обернулся к дверям, где в проёме стоял заспанный Уилл и испуганно на него смотрел.       — Ганнибал, ты меня напугал, — тихо прошептал Уилл, оглядываясь по сторонам. — Я проснулся и чуть мозгом не поехал, когда оказался совсем один. Я еле тебя нашёл в этом огромном доме.       — Ты не будешь больше один, Уилл, не бойся, — улыбнулся Лектер, слезая с подоконника и убирая урну на место. — Прости, не хотел тебя пугать. Мне не спалось, и я ушёл, чтобы тебе не мешать. Сколько сейчас времени? Хочешь вкусного чаю?       — Время? Что-то около двух ночи, и если мы сядем пить чай, то спать мне ложиться уже бессмысленно, мне же к четырём на работу.       Ганнибал подошёл к Уиллу, беря его под руку, и поволок парня на кухню.       — Если хочешь, можешь позвонить и сказать, что заболел, — хитро усмехнулся Ганнибал, ставя чайник на газ и доставая чай из шкафчика, — и это недалеко от правды. Посмотри на себя, ты похож на живого мертвеца. Ходишь полураздетый, нос весь в соплях, кашель, как у заядлого курильщика, и одет, как бродяжка. Так, позвони и скажи, что попал в больницу, а если нужна будет справка, то ты её получишь.       — Но я не хочу подводить босса, — неуверенно пробормотал Уилл, убирая со стола грязную посуду, брошенную вчера. — Он всегда был ко мне добр, и…       — Ты что, там единственный уборщик? — перебил его Ганнибал.       — Нет, там нас четыре человека.       — Вот и справятся втроём, — безапелляционно заявил Лектер, заливая кипяток в чайник. — Нельзя работать больным, а то сделаешь только хуже. Сам свалишься окончательно и всех окружающих перезаражаешь. Звони, или я сам позвоню.       Несколько минут они ещё поспорили, но Уилл обречённо кивнул и послушно поплёлся за телефоном, лежащим в кармане его куртки. Ганнибал краем уха слышал, как Уилл отпрашивается со своей убогой работы, и через десять минут они уже пили чай с малиной вприкуску с французским шоколадом.       — Ты стал сладкоежкой? — весело спросил Уилл, глядя, как фантики летят в разные стороны, как гильзы от патрон. — Смотри, попа слипнется.       — Не волнуйся, не слипнется, — пошленько подвигал бровями Ганнибал. — Это я после тюрьмы никак не наемся сладкого.       — По тебе не скажешь, что ты уминаешь шоколад пачками. Мне кажется, наоборот, ты совсем похудел и выглядишь совсем молодым и стройным.       — Это тоже последствия тюремной еды, Уилл. Во мне ничего не откладывается, хотя я не ограничиваю себя в еде. Ожирение мне противно, и у нас в доме только одно правило — никаких ночных дожоров, и мы все тут стройные и красивые.       Уилл весело рассмеялся, тоже пробуя шоколад, и с нежностью посмотрел на Ганнибала.       — Но меня вы накормили, хитрецы, а я даже ничего не заподозрил. Расскажи мне, как ты там провёл год, что думал, о чём переживал, какие лишения пережил, и что за юнца ты притащил с собой? Да, да, что-то я знаю, сплетни о вас с Фредди были довольно красноречивые, а люди любят покопаться в чужом грязном белье. Где ты отрыл такого красавчика?       Лектер немного подзавис, как будто удивляясь, что они с Уиллом просто разговаривают, но очень скоро оттаял и болтал уже без остановки. Они допили чай, перебрались в гостевую кровать, но и там Уилл постоянно задавал вопросы и слушал истории своего любимого нарушителя закона, которого уже никто не смог бы заткнуть. Ганнибал молчал почти полгода, с тех пор, как не стало Фредди, общаясь лишь по необходимости, и только Миша и Райли, которые скрашивали его вечерние прогулки, могли его немного разговорить. Уилл забрался к Лектеру под мышку, обнимая его за талию, и с первыми лучами холодного солнца они заснули на полуслове.       Три дня Ганнибал лечил своего Уилла, почти не позволяя ему вставать с постели, и маленькая гостевая комната превратилась в больничную палату. Домработница, миссис Шелдон и нянечка Миши (Миша уже выросла до полутора метров, но ни у кого не возникало мысли выгнать эту милую женщину из дома), как две наседки, бросились выхаживать охреневшего от такого внимая Уилла. Они кормили его бульоном, обтирали горячими полотенцами, водили под ручки в душевую, и он едва от них отбился, чтобы помыться самому. Ганнибал принёс ему букет цветов, который поставил на тумбочке, Миша таскала ему в кровать бананы и яблоки, и даже Райли оказал свою профессиональную помощь. Он привёл голову и бороду гостя в порядок, притащил кучу новых и почти новых шмоток, и каждый вечер Лектер приходил к нему в комнату, ложился рядом, и они болтали почти до утра.       Через два дня Уилл расплакался на плече любимого, вспоминая свою собаку Уинстона, которого ему отказался отдавать его бывший парень, когда они разошлись, и на следующий день Ганнибал, прихватив скальпель и чековую книжку, отправился к этому засранцу домой. Он знал, что заберёт собаку, но каким способом, предстояло решить самому собаколюбу. Всё обошлось, Фернандо любил деньги, а не животных, и к вечеру Лектер вернулся домой с Уинстоном в руках.       — Но как же, куда я его дену, меня не пустят в клуб с собакой, — задрожал Уилл, тиская довольного Уинстона под счастливым взглядом Ганнибала. — Они и так разрешили мне там жить и спать днём, а так совсем выгонят на улицу.       — Ты ещё не понял? — спросил Лектер, присаживаясь к любимому на кровать и сжимая его ладонь. — Я никуда не собираюсь тебя отпускать. Ни в клуб, ни на твою жалкую работу, никуда, понимаешь? Ни-ку-да! Мой парень не может быть уборщиком и мыть заблёванные туалеты в вонючем клубе для геев. У меня есть деньги, если тебе нужна независимость, то я помогу с поиском достойной работы, но туда ты больше не вернёшься. Можешь не благодарить, но и к твоему боссу я уже съездил и сказал, что ты уволился. Твои вещи соберут и привезут сюда.       Уилл обалдело вытаращился на Ганнибала, не понимая, сердиться ему или радоваться, и просто прижал к себе собаку сильнее, так и не придумав, что сказать.       — Твой парень? — поморгал Уилл, затравленно вжимаясь в подушку.       — Ты против? — немного нахмурился Лектер.       — Мог бы и меня спросить.       — Вот, спрашиваю, хочешь быть со мной?       — Но, почему, Ганнибал, ведь мы…       — Всё просто, — серьёзно сказал Лектер, подтягиваясь вплотную к Уиллу и быстро целуя его в губы, — потому, что я люблю тебя, всегда любил, и только ты — это то, что мне нужно. Ну, чего молчишь, согласен или нет? А то я могу отвезти пса обратно, позвонить в твой притон и сказать им, что ты соскучился по смыванию чужой спермы со стен туалетных кабинок, и мечтаешь туда вернуться.       — Ты стал другим, — прошептал шокированный Уилл.       — Нет, не стал, хотя, наверное, ты прав, стал другим. Меня впервые в жизни волнует твоя судьба. Точнее нет, она всегда меня волновала, но я как-то считал, что это не моё дело, что у меня нет прав тебе указывать и лезть в твои дела. Но теперь я так не думаю и собираюсь и в дальнейшем принимать участие в твоей жизни. Ты мне не безразличен, и это чистая правда. Ну, твоё решение?       Уилл погладил Уинстона по голове и обличающе посмотрел на сурового Ганнибала.       — Вот хитрец, — прищурился парень, гладя собаке уши и осматриваясь по сторонам, — а ты не так прост, как когда-то. Если бы не Уинстон, я бы сопротивлялся до последнего. Я согласен, но знай, ты поступил подленько и гаденько.       — Спасибо за комплимент, — сверкнул зубками Лектер, забирая собаку. — Давай, вылезай из постели и пойдём немного прогуляемся, ты уже полностью здоров. Мне дали к собаке ошейник и намордник, но почему-то мне захотелось всё это выкинуть и купить новое. Пошли, посмотрим, понравится ли тебе мой выбор. Тот, что я выкинул, был розовый, и я, конечно, всё понимаю, но пёс то вроде нормальной ориентации, и нечего его позорить. Вставай, лежебока, а то пролежни появятся.       Уилл вылез из постели, но не смог найти своих вещей. Хитрый Ганнибал всё просто выкинул и купил любимому тёплую одежду, ботинки, и, опять же, прижатый обстоятельствами Уилл вынужден был принять эти подарки, иначе пришлось бы смотреть в окно, как Уинстон резвится в саду без него. Миша тоже засобиралась с ними, и они бродили по парку около часа, смеясь и болтая на разные темы.       Тепло между этими двоими постепенно вернулось. Не то отчаяние, что бросило Ганнибала к Дворцовому мосту, а Уилла привело в дом к Лектеру, а самое настоящее тепло влюблённых и израненных сердец, что залечивались, находясь рядом друг с другом. Уилл взял любимого под руку, но Ганнибал обнял его за плечи, и они шли в обнимку, как подростки, хотя это было не очень-то удобно.       Вечером Лектер явился к Уиллу в комнату с бутылкой вина и двумя бокалами, и они оба поняли, чем закончится этот вечер. Секс для Ганнибала всегда был прост и понятен, но его отношения с Уиллом всегда были выше его представлений о ночных утехах, и когда его гость кивнул и пригласил его к себе в комнату, эта странная игра перестала иметь значение. Уилл был эмпат, ему всегда было сложно сопротивляться собственным эмоциям, но он этого и не хотел. Они оба пережили душевную смерть, когда потеряли друг друга, а после таких встрясок многое перестаёт быть важным.       Они оба пытались заглушить свою губительную страсть, ища спасения в нормальных отношениях, Уилл с Фернандо, Ганнибал с Фредди, но сердцу невозможно приказать. Это как гипноз. Тебя просто тащит в любимому, и ты не можешь это от себя отогнать.       Они долго и много целовались, вспоминая родные губы и наслаждаясь любимым вкусом, они оба хотели отдаться и таять в крепких объятиях, неторопливо раздевались, любуясь каждым сантиметром дорогого тела, и снова пускали друг в друга ментальные корни, скрепляющие их сердца. Ганнибал гладил и нежно прикасался к шраму на груди Уилла после пересадки сердца, зная, что пусть не его руками, но он был к нему причастен, а Уилл снова вспыхнул своим страстным огнём, который когда-то прожёг дыру в броне его мрачного возлюбленного и спалил к чертям все его представления о его бессмысленной жизни. Они заснули под утро, но так и не смогли отодвинуться друг от друга, обнимаясь и пытаясь прижаться ближе.       Они оба выстрадали своё счастье, и теперь, когда оно было заслужено и с кровью отбито у судьбы, они знали, что будут беречь его больше всего на свете.       Любовь.       Любовь необязательно должна быть идеальной, достаточно, чтобы она была взаимной.