Твоё королевское обличье или Возвращение Чёрного принца

В беспокойном сне весь мир кажется фальшивым. Со вздохом боль растекалась по венам агоническим ядом, накладывая на воспоминания — впервые ясные и чёткие — пугающие и изнуряющие тени, вонзающие ледяные пальцы в самое сердце, от чего грудь словно сжимают невидимые тиски, перекрывая доступ кислорода. Лелушу кажется, что его больше не существует. Сменивший десятки ролей, но так и не нашедший себя — бессильный мертвец, в которого вложили желания и мечты, наградили талантами, чтобы посмеяться над попытками стать человеком. Он рисовал иллюзорный мир, пытаясь довести до совершенства, вписывая в него близких и друзей, а теперь безоблачное небо с кадрами жизни, пролетающими в быстрой перемотке, сыпалось серым дождём из пыли забвения вместе с кусочками высохшей краски. Сознание сжимал стальной раскалённый обруч воспоминаний, не давая проснуться, а в ушах тихим рокотом звенел стук движения покрытых пылью и ржавчиной шестерёнок. Поворот — смерть матери и ссылка в Японию. Скрип — начало войны. Поворот — переселение и жизнь у Эшфордов. Скрип — инцидент в гетто Синдзюку. Поворот — возрождение и появление Зеро. Воспоминания восстанавливались в хронологию, соединялись звенья некогда прочной цепи, вытаскивая из забвения памяти через мучительную боль. А иллюзорный мир рассыпался сквозь руки своего творца, проливаясь кровью на белый снег истлевших мечтаний. Лелуш открыл глаза, резко вдыхая спасительный кислород и сжимая голову руками, словно силясь удержать воспоминания, боясь, что они снова исчезнут, пытаясь справиться с болью, невидящим взглядом смотря в зеркальное стекло одного из шкафов. Он был жив, но казался самому себе лишь тенью-призраком с гиассом в обоих глазах — единственной силой, удерживающей его душу в этом мире. По глазам резануло неприятной болью, и принц закрыл их руками, надеясь, что по щекам не побегут кровавые дорожки, как раньше в тюрьме. Реальность складывалась мозаикой постепенно, вместе с приходящим осознанием, что он всё ещё жив, что память наконец-таки вернулась к нему после бессонных ночей и кошмаров, вырвавшись из чёрной неизвестности. — Ваше Высочество, — молодая дежурная медсестра подбежала к ви Британии, тут же проверяя приборы и отнимая руку от лица парня, в которую была воткнута игла капельницы. — Вам приснился кошмар? Отвечать было бессмысленно — она и так всё прекрасно поняла. Поэтому Лелуш расслабился, отдаваясь апатии и усталости, навалившейся на него; ви Британия не хотел больше думать ни о чём, не хотел даже притрагиваться к вернувшимся воспоминаниям — просто он хотел впервые заснуть безмятежным сном без кошмаров и видений. Веря, что весь ужас остался позади. Чуть приоткрыв глаза, принц наблюдал, как в тусклом свете настольной лампы женщина копается в каких-то склянках и упаковках. Он никогда не видел её, даже во время приступов врачу обычно помогал кто-то другой. Лелуш сжал губы и смял одеяло свободной рукой, ощущая, как сознание отходит на второй план, позволяя впервые погрузиться в спокойный сон.

***

Когда Карен прокралась в палату к Зеро и, едва закрыв дверь, удивилась, увидев сидящего на постели принца. Внешний вид Лелуша по-прежнему оставлял желать лучшего, но на бледных щеках впервые девушка увидела оттенок жизни. Видимо, королевская медицина и вправду с помощью сильных регенераторов и обеспечения могла поднять Зеро на ноги за несколько дней. Радость вспыхнула в груди девушки яркой звездой, но всё равно главной проблемой оставались воспоминания. Кодзуки даже на мгновение испугалась — вспомнит ли он её, но поспешно отбросила эту мысль. Вспомнит. Должен вспомнить. — Добрый день, Карен, — тонкие губы ви Британии чуть растянулись в приветственной улыбке. — Не думал, что ты захочешь навестить меня так скоро. — Врач сказал, что скоро ты поправишься, — Лелуш скептически поднял одну бровь. Видимо, о врачах он был не лучшего мнения, часто гуляя по больницам из-за слабого здоровья или ради спасительных справок для прогулов физкультуры. Карен бегло осмотрела комнату, на пару секунд задержав взгляд на часах, прикинув, сколько времени у неё есть до конца обеда у медсестры и врача, и села на стул рядом с больничной кроватью. Парень молча поправил повязку на одном глазу, словно не зная, что сказать и как прекратить неприятную паузу. Молчание было странным. В пространстве висели невысказанные вопросы, на которые оба хотели знать ответы, но при этом каждый молчал в такт своим мыслям. Сколько Карен помнила: с Лелушем редко такое бывало, а с Зеро — никогда. — Сузаку сказал спасти тебя, — глухо отозвалась ас. — Он сожалеет о том, что сделал. Рефрен… такое никому не пожелаешь. Но он не может простить тебя. Карен не знала, что от него ожидать: просьбы остаться одному, злости, печали? Но принц лишь равнодушно кивнул, принимая её ответ вместе с его правдивостью. Быть может, буря и была в его душе, но Кодзуки не видела её через непроницаемую маску. – А ты можешь? — ви Британия серьёзно посмотрел на аса, вгоняя девушку своим вопросом в недоумение. — Ну… это… ты о чём? — конечно, у неё были обиды, но она не понимала, за что она должна прощать его сейчас. — Я обманул тебя, предал твои мечты и идеалы, — Лелуш говорил ровно, попутно продумывая слова и просчитывая варианты действий и возможные реакции девушки, при этом мечтая откинуться на подушку и снова заснуть. — Разрушил совершенный образ Зеро, что был в твоей голове. Медленно до Кодзуки доходила суть его слов. Она снова вспоминала Каменедзиму, до мельчайших подробностей тот момент, когда разлетелась на две половинки маска её Бога, с глухим стуком ударившись о плиты. События того дня, когда было проиграно Чёрное Восстание, остались в прошлом, вместе с памятью об убитых друзьях и соотечественниках, но всё равно неприятно саднили в груди, словно девушка принялась расчёсывать почти зажившую рану. Она хотела сказать: «Я тебя не понимаю», – но это было бы самой большой ложью. Втайне Карен надеялась, что больше никогда не вернётся к этому вопросу. Она простила Зеро, потому что за всё готова была его простить, но Лелуша… — Ты вспомнил, верно? — ас сцепила пальцы рук, смотря Зеро, ожидающего ответа, твёрдым взглядом из-под чуть нахмуренных бровей. — Не могу точно сказать. Парень коротко кивнул, одновременно соглашаясь с ней и давая понять, что удовлетворён её ответом. — В таком случае, — ровно произнесла Кодзуки, — ты должен уехать со мной. С.С. сказала доставить тебя на Каменедзиму, когда воспоминания вернутся. Вспоминать о ведьме было не слишком приятно, но ведь она ждёт, и время, данное ей Карен, близится к истечению. Нужно было запихнуть все свои обиды и недовольство куда подальше, оставить до лучшего времени. Конечно, о перелёте было рано говорить, но слова уже вылетели — назад не вернёшь, поэтому Карен надеялась, что Зеро не рванёт с постели, спеша скорее выехать из дворца. — Прости, но в таком состоянии я бесполезен, — принц картинно прикрыл глаза, намекая на своё несчастное состояние, хотя и без этого бледность и слабость ясно были видны. — Понимаю, — чётко произнесла ас, мысленно подсчитав, сколько времени у неё осталось до прихода медработников. — Буду наготове и заходить по возможности. — Рассчитываю на тебя, Карен, — Лелуш коротко улыбнулся, но стоило Карен покинуть помещение — без сил откинулся на подушку и заснул. Карен с облегчением выдохнула, едва выйдя из палаты, и быстрым шагом направилась прочь, надеясь не столкнуться с врачом или медсёстрами. Ей казалось, что камень свалился с души: если Зеро всё вспомнил, то уже половина миссии выполнена. В прохладном коридоре, лишённом угнетающей атмосферы и пиликающих приборов, Кодзуки почувствовала себя воодушевленной, почти радостной. Будь сейчас она в горячке боя, то многим британцам не поздоровилось бы. Впрочем, даже хорошо, что сейчас вокруг неё всё было спокойно и тихо. Но сколько ещё ведьма могла прождать? Помимо этого в голове осталось множество незаданных вопросов, которые срочно требовали ответа.