***
Из мнений и чувств людей куётся власть, на их воле строится империя. Пендрагон расстилался неровным ландшафтом с высоты полёта «Авалона», напоминая за серыми облаками неприступную крепость, охваченную дымом от пожаров. Империя пала — вердикт неизбежности. Шнайзель привык подчинять, покорять словами и действиями, сплетая нити иллюзий и надежд, и вот — каждый человек будет видеть в нём истинного короля, превозносить принца до уровня Бога. Впрочем, всё сложилось гораздо лучше, чем Белый принц предполагал. Чарльз ди Британия сам решил отойти от мирских дел, открыв поле битвы, где эль Британия был почти беззаговорочным лидером, а Лелуш просто понимал, что ему не выиграть сейчас, но и не собирался сдаваться на милость старшего братца. Но и этого достаточно — об остальном Шнайзель лично позаботится и не даст ви Британии, чей прожигающий ненавистью взгляд стоял до сих пор перед глазами эль Британии, разрушить систему. Лелуш не сможет раскрыть в своей проницательности все принципы и идеи своего главного противника, не увидит оставшиеся тузы в рукаве брата. Хотя на борьбу Лелуша было бы интересно посмотреть. Тонкие губы эль Британии тронула улыбка предвкушения. Единственным неприятным аспектом в покорении Пендрагона и империи оставались Рыцари Круга – те, чей уровень власти был гораздо выше Шнайзеля в иерархии империи. Отец сделал любезный подарок своему сыну, приказав рыцарям ничего не делать в случае нападения или попытки захвата императорского трона наследниками, но даже с отданным приказом Рыцари не могли спокойно сидеть сложа руки, наблюдая, как сорвавшиеся с поводка, принцы и принцессы подобно своре голодных собак грызутся за кость короны, разрушая государство. Ради объективного и справедливого разрешения конфликта Рыцари прибыли на «Авалон» для переговоров со Вторым принцем. Первый рыцарь, сэр Бисмарк, оставив остальных в зале переговоров, поднялся на капитанский мостик и выступил перед Шнайзелем, ясно выразив волю императора Чарльза и всех остальных рыцарей, ёмко объяснив положение дел. Переговоры заняли полчаса, но за это время Рыцари уже успели предположить все возможные версии исхода, изнывая (особенно сэр Вайнберг, в котором энтузиазма было больше, чем сакурайдата в Японии) от любопытства. Хоть положение в мире и располагало не удивляться войнам, но когда дело касалось самой империи, её держателей и центра — можно было ожидать что угодно. Не каждый день люди просыпаются под небом совершенно нового мира, пусть и не осознавая сразу, что произошло. Бисмарк, вернувшись в зал переговоров, счёл нужным только изложить, что принц Шнайзель прекрасно понимает их позицию и не собирается разрушать или уничтожать столицу. Если Его Величество император приказал ничего не предпринимать, значит, так тому и быть, но только в том случае, если Его Высочество не станет атаковать столицу боеголовками и снарядами. Приказ был приказом, и ему нельзя было воспротивиться, хотя каждый, наверное, мельком подумал, что Бисмарк осведомлён о чём-то ещё, входившем в категорию личных тем для обсуждений с императором. Дверь на капитанский мостик отъехала в сторону, нарушая тишину и впуская внутрь девушку в белом халате. Нина сначала замерла у входа, поправила круглые очки, выражая этим движением стеснение оказаться одной перед Белым принцем, но потом прошла вперёд. — Ваше Высочество, F.L.E.J.A. будет выпущена, как только вы прикажете, — тихо пролепетала Эйнштейн, пытаясь как-то нарушить неловкость ситуации дельными новостями. — Рад слышать, Нина, — Шнайзель удовлетворённо кивнул, отвлекаясь от своих мыслей. — Я только хотел тебя предупредить, что в план были включены некоторые изменения. Девушка замерла, непонимающе глядя на принца. Что он имел в виду? Конечно, уничтожать столицу своей Родины Эйнштейн никогда не хотела — там внизу никто не виноват, но какие идеи могут посетить Его Высочество в такой важный момент? Нина понимала, что быть в курсе абсолютно всех событий у неё всё равно не получится — совершенно общество не то, но сейчас любопытство неожиданно вспыхнуло у девушки. Дверь снова отъехала в сторону с тихим шумом, и стук каблуков двух вошедших заставил Нину обернуться в любопытстве, а потом замереть, словно она увидела призрака: за верным принцу Каноном следовал в форме пилота Сузаку Куруруги. Казалось, забытая ненависть, заглушенная и ушедшая в самый тёмный уголок сердца со сменой обстановки и окружения вкупе с новыми делами и обязанностями, вспыхнула вновь чёрным пламенем. Куруруги Сузаку, рыцарь принцессы Юфемии — прелестной Богини так несправедливо убитой Зеро. О, Нина многое отдала бы ради мести этому проклятому террористу, убившему Её Светлость. Ненавидеть чуть больше или меньше нельзя, но неприязнь Эйнштейн к Куруруги, по слухам – такому сильному и благородному, тому, кому Юфемия подарила всё своё доверие без остатка и даже нечто большее, и который не смог её спасти, была настолько сильна, что вполне входила под категорию самого чёрного и проклятого чувства. — Мисс Нина, — Канон с улыбкой чуть склонил голову в приветствии, но девушка даже не обратила на него внимания, сосредоточив взгляд, полный бессильной ярости и злобы на бывшем рыцаре Лелуша. Жаль только Куруруги не обратил внимания на её взгляд, пребывая в каких-то своих мыслях. — Нина, — от мягкого голоса Шнайзеля Эйнштейн прерывисто вздохнула, возвращаясь из бездны злобы и ненависти. Вернуться к делам, к словам Его Высочества. Да, это сейчас важнее. Намного важнее. — F.L.E.J.A. будет выпущена с «Ланселота», который будет пилотировать сэр Куруруги, — эль Британия говорил так спокойно и непринуждённо, словно речь шла не об оружии массового поражения, а о партии в шахматы. — Нина, будьте добры, проинформируйте его, чтобы не вышло оплошностей. Шнайзель бросил короткий взгляд на Сузаку и заметил тень растерянности. Рыцарь явно хотел возразить, что-то сказать, отказаться, но не мог, не понимал, что и зачем, вернувшись не вовремя из своего мира рассуждений. Белый принц сделал знак своему верному слуге, и Канон, кивнув, жестом попросил Куруруги и Нину следовать за ним. Беседа была закончена, а о дальнейших планах Шнайзеля, разрушающих цепочку человеческих судеб и раскалывающих надежду и веру, подобно скорлупе защиты империи, им было знать не обязательно.Часть 26 Остров миражей
1 октября 2015 г. в 21:13
— Лелуш! Мы снижаемся! — крик Кодзуки наполовину вернул принца из мира сновидений, но поднять свинцовые веки не получалось.
Тело затекло от нахождения в одном и том же положении, но так тепло и уютно было в мягких лапах сна, что Лелуш хотел уже наплевать на весь остальной мир и снова заснуть. Однако сильная вибрация и последующие несколько толчков, от которых создавалось впечатление тяжёлых больших камней, ударяющихся о брюхо вертолёта, сделали своё дело — и ви Британия оказался на полу, зато полностью проснувшись.
— Что происходит?! — пытаясь перекричать шум и грохот падающих на машину веток, срубленных мощными лопастями, принц дополз до места пилота и вцепился в него, боясь упасть.
Про себя ви Британия старался не думать, как позорно сейчас выглядел: Зеро, защитник справедливости, гордо стоящий во весь рост против империи, сейчас подобно пресмыкающемуся ползёт по грязному полу вертолёта, не зная, за что ухватиться.
К счастью, шум скоро стих, и вертолёт благополучно приземлился, лишь только мелкие срубленные ветки продолжали падать на крышу. Лелуш едва заметно поморщился, когда в ушах неприятно зазвенело, а потом принялся рассматривать вид в лобовом стекле: тени медленно уходили с деревьев и скал в укромные уголки и пещеры, прогоняемые рассветным солнцем, а само стекло было мокрым от утренней росы. Принц не мог сказать точно, где они находились, да и не следовало себе льстить — в прошлый раз у него не было возможности осмотреть местность, гуляя ограниченно недалеко от пляжа.
— Прошу прощения, Ваше Высочество, но здесь нет посадочной площадки, — саркастично бросила Карен, поднимаясь с кресла.
Хоть ви Британия и проснулся, но сознание до сих пор было в опасном и неприятном состоянии невнимательности, тем более что прошлой ночью он почти не сомкнул глаз. До принца только через пару минут дошло, что Кодзуки злится на него, а после быстрого просчёта возможных вариантов Лелуш пришёл к выводу: девушка устала вести вертолёт всю дорогу, пока он сам мирно спал.
Карен, ничего не говоря, резко открыла дверь, впустив прохладный утренний воздух, и выпрыгнула наружу. После духоты и запахов, пропитавших кабину, ей необходимо было проветриться, да и после долгой бессонной ночи бодрящий утренний воздух дикой природы, прогоняющий налёт сна вместе с неуверенностью и мрачными мыслями, был как нельзя кстати.
Лелуш пальцами массировал виски, стараясь прогнать сонную апатию, но заметив, что Кодзуки резво пробирается через кусты, поспешил за ней, решив, что трезвость ума вернётся, едва он сконцентрирует на чём-нибудь внимание. Планы не ждали, и Зеро проклинал своё слабое здоровье за то, что приходилось так долго раскачиваться.
Кодзуки обернулась, когда что-то позади неё упало в кусты с тихим шипением «Чёрт подери», а потом едва смогла сдержать смех, глядя на взъерошенного и недовольного командира, выбирающегося из кустов. Видимо, принц немного не рассчитал расстояние до земли или ещё не совсем проснулся, из-за чего цеплялся и спотыкался обо всё подряд. Если первое было смехотворно для великого Зеро (о чём Карен решила не думать из уважения к своему лидеру), то за второе ви Британию можно было только пожалеть. Впрочем, у всех случается встать не с той ноги, даже у великих завоевателей мира.
Однако настроение у аса значительно улучшилось, но отпускать насмешки, когда Лелуш поднялся к ней на каменный выступ, девушка не стала.
— Даже Милли здесь не вынесла бы отсутствия цивилизации, — недовольно проворчал Лелуш, осматривая неровный ландшафт, покрытый лесом, угадывая рядом с линией горизонта полосу моря за скалами.
Никаких обозначений или намёка на ту пещеру, даже площадки, где в прошлый раз они с Юфи встретили Карен и Сузаку, не было видно — только зелёные деревья кругом. Каменедзима была идеальным местом для отдыха на дикой природе, но для них, живущих в городе из бетона, стекла и металла, это место казалось непролазным и чужим. Проще найти иголку в стоге сена, чем зеленоволосую ведьму в лесу на острове.
Где она? Успеют ли они её найти до заката?
Важные мысли о будущем вытеснялись воспоминаниями о событиях, людях, которые здесь больше никогда не появятся, навевая странную тоску и щемящее душу сожаление.
Лелуш думал о Юфи, о том, что она заставила вспомнить своими словами, о минутах, проведённых с ней в уединении, когда все маски были сняты. Ему хватило нескольких месяцев, чтобы повзрослеть и понять цену тем моментам, проведённым с сестрой, когда всё уже было потеряно.
Принц сожалел о содеянном, хотя и продолжал следовать цели, чтобы пролитая кровь не была напрасной. Но понимала ли Карен его? Винила ли за смерть Куруруги? Может, стоило ей сказать о сделке?
Девушка шла впереди, не оборачиваясь и не останавливаясь, мыслями возвращаясь в Пендрагон и рисуя в воображении площадь, где должны были привести в исполнение приговор. Ей нужны были ответы, ей нужна была уверенность, точная информация — твёрдая почва, а не зыбкий песок, в котором ас утопала.
Остров вылеплял миражи из прошлого, воссоздавал их в памяти, заставлял говорить шелестом листьев, смотреть ясными и чистыми глазами игры света, прикасаться невидимыми руками-потоками ветра, а воспоминания довершали картину, иллюзию, каждому свою, которая вцеплялась в сердце стальными когтями боли.
— Лелуш, ответь на мой вопрос, — Кодзуки остановилась, сжав губы. — Могу я быть уверена в тебе? Доверять тебе? Правда ли мы действуем во имя справедливости и исполняем мечты тех, кто покинул нас?
Она затаила дыхание, ожидая ответа. Возвращаться было уже поздно, но возможно. Зеро был с ней, один и никого более, но стал ли он лишь образом, или герой просто снял извечную маску? Когда-то Лелуш уже говорил о пролитой крови и целях, о напрасном и правильном, но Карен не оставляла желания утвердить свою уверенность, прочно встать на ноги, чтобы идти дальше.
Юфи… Даже Сузаку. Неужели он совершенно не думал о них? Неужели его слова были лишь оправданием, чтобы прикрыть собственное бездушие и бессердечие в отношении других людей? Нет, Зеро думал о невинных и обделённых — так Карен всегда считала и не хотела допускать других вариантов, но неужели человек, который так красиво говорил о справедливости, который вдохновлял её, на самом деле был монстром, преследующим лишь свои безумные цели.
Нужно было прекратить об этом думать, но что-то незримое на этом острове, словно радиация, источаемая той пещерой с загадочными знаками, вытаскивало наружу болезненные воспоминания и мысли, накаляло отрицательные чувства.
— Лелуш, — от непроницаемого взгляда аметистового глаза Кодзуки повысила голос, старясь удержать отчаяние, рвущееся наружу, просочившееся в интонацию болезненными нотами.
Нужно было прервать эту цепочку бреда.
Лелуш вздрогнул и широко распахнул глаза, когда губы Карен коснулись его губ — совершенно нелогичное, необъяснимое и глупое действие со стороны аса, но иначе девушка сделать не могла, не знала, как избежать тупика в разговоре, когда обида начала отравлять восприятие.
В отличие от рук, губы у ви Британии тёплые. В отличие от души, чувства у него существуют.
— Карен… — лёгкий румянец окрасил неестественно бледные после долгой болезни скулы.
— Недалеко водопад, — коротко сказала ас, и действительно, без шума шагов и нарушения покоя фауны можно было расслышать шум воды. — Оттуда мы в прошлый раз начали свой путь.
За «мы» нетрудно было догадаться о составлявшем ей тогда компанию Куруруги, но ви Британия промолчал, лишь сжал губы, когда Кодзуки отвернулась и продолжила путь.