***
Одним не самым тёплым июльским вечером, компания из двух близких Билану подруг, вместе с ним, соответственно, собралась в одном из ночных клубов Москвы. Маргарита и Пелагея, близкие подруги, между собой познакомившиеся как раз-таки благодаря Диме. Разговоры ни о чём, звонкий смех за их столиком, казалось, никогда не наступала тишина. Алкоголь понемногу бурлил в крови молодых людей, придавая им всё больше смелости. — Дим, мне скучно, — сообщила Пелагея, укладывая голову на плечо Билану. — Да? — возмутилась Маргарита, — а мне, может, скучнее? Дима ничего не ответил, лишь хмыкнул едва слышно. Такие выходки подруг были для него совсем не новостью. — Дима, — потыкала пальцем его плечо блондинка, — тебе всё равно что ли на нас, а? Мы вот тут всячески проявляем свою любовь, а ты-ы? Ты меня любишь? — А меня-я? — не отставала от подруги брюнетка, приобняв мужчину за шею и легонько поглаживая его плечи. — Да люблю, люблю, — кивнул головой Билан, проскользнув взглядом сначала по одной девушке, затем по другой. — А кого любишь сильнее: меня, или Марго? — вкрадчиво прошептала Пелагея прямо ему на ухо. — Да, Дим, не стесняйся, скажи, мы не обидимся, — сообщила с другой стороны Маргарита, ненавязчиво проводя по его торсу рукой сквозь ткань рубашки. — Как же вы меня достали, — закатил глаза к потолку мужчина, стряхивая с себя их руки, — с вами хоть гарем заводи! — Ну не-е-ет, — резко возразила блондинка — Гарем — это всегда много женщин, а мы не готовы делить тебя с кем-то ещё, — продолжила её мысль брюнетка. — Так что извини, никакого гарема. — То есть, между собой вы меня уже поделили, да? — воскликнул Билан, взмахнув руками. — Ну давайте, признавайтесь: кому досталась левая нога, а кому правая рука? — Ну Ди-им, — как-то обиженно протянула Пелагея, на всякий случай немного отодвинувшись от друга. — Мы же шути-им. — Ты-то может шутишь, а я нет, — смело заявила Маргарита, подаваясь вперёд и нежно целуя того, о ком только что спорила. И будто в сказке, где главным героям обязательно подают знак, что перед ними — тот или та самая, по её телу будто бы пробежался разряд тока, заряжая от пальцев на ногах до кончиков волос. Он не отстранялся, принимая её ласки и охотно отвечая на поцелуй. Может быть, дело было в количестве алкоголя в крови, а может, в чём-то другом, гораздо глубже. В самом сердце. Поля наблюдала за целующимися друзьями со странными смешанными чувствами. С одной стороны, она была безумно рада за друзей, а с другой… противный червячок грыз изнутри, внушая какую-то непонятную неприязнь к Марго. И чем глубже в ночь, тем больше казалось, что всё правильно, на своих местах, так, как должно было быть.***
От соседней фотографии веяло невероятным теплом и домашним уютом. На ней уже двое молодых людей: Дима и Маргарита, укутанные в плед и сияющие ярче Сириуса — самой яркой звезды на ночном небе.***
Вечер октября не был ничем примечателен, а за окном и вовсе происходил какой-то ужас: холодный шквалистый ветер, проливной дождь. И без того тёмное небо заволокли мрачные тучи, которые не внушали вообще никакой надежды. И казалось, этот ливень не кончится уже никогда. — Почему же так холодно? — пробормотала девушка, обнимая себя руками. Её не спасали ни включенный камин, ни тёплая ткань свитера. — Нашёл, — раздался голос откуда-то из глубин дома, после чего на пороге гостиной появился потрёпанный Билан с тёплым пледом в руках. — М-да, конечно, дорогуша, в нашей кладовой чёрт ногу сломит, а уж пытаться найти там что-то — верная смерть. — Не поняла, это сейчас такой упрёк в мою сторону был, да? — вполне спокойно отозвалась девушка, снова поёжившись. — Дим, я живу у тебя всего лишь неделю, расположение комнат ещё не выучила, что уж там говорить о кладовой! И вообще, сам бы взял и убрался! — Тише, тише, — усмехнулся мужчина, устраиваясь на диване вместе с возлюбленной и заботливо укрывая её пледом, — я всего лишь пытался оправдаться за то, что ты так долго мёрзла здесь в одиночестве. Ох уж эта ваша женская привычка придумывать то, чего не было и никогда не будет. — Женская привычка? — брови Маргариты поползли вверх, а в глазах загорелся ревностный огонёк, — и у скольких же женщин ты её замечал? Понимая, что если её сейчас не остановить, то его ждёт гневный монолог как минимум на час, Дима заткнул женщину самым действенным и его персонально-любимым способом: поцелуем. — Послушай, — переведя дыхание, заговорил он, — когда мы познакомились, мне был уже тридцать один год и очень наивно предполагать, что до этого я ходил один. Мне нечего скрывать, в моей жизни было достаточно женщин, быть может, даже слишком, но все они были ДО. Сейчас у меня есть ты и это навсегда. У меня уж точно, я уверен. — Нельзя быть уверенным в чём-то, — пророчески произнесла Маргарита. — Вот сейчас ты строишь планы, даёшь обещания, а кто-то свыше тихонечко смеётся над твоей наивностью, и завтра повернёт жизнь на все сто восемьдесят градусов; от твоих планов останутся лишь микроскопические пылинки. — Но мы с тобой — это не планы. Это единое целое, которое не распадается на части, оно по своей сути неразделимо — уверенно заявил мужчина. — Мы давно с тобою стали неделимые, — тихо пропела девушка, крепко обнимая его обеими руками, — ночи рваные, длинные. Наши чувства до безумия ранимые, ночи длинные, длинные… — Опять, — тихо допел припев песни Билан, легохонько улыбнувшись. — Я фанат этой песни и тебя в целом, — шёпотом призналась девушка. — Наконец-то согрелась, — невпопад ляпнул Дима, имея ввиду то ли то, что девушка действительно перестала дрожать, то ли намекая на её поведение и слова.***
Красивое концертное платье в пол, внушительное декольте и разрез на подоле, о котором знали лишь избранные — вот что отличало девушку на следующей фотографии от других, хотя она и по-прежнему лучезарно светилась в объятиях любимого человека. Хотя здесь можно было применить ещё один фактор её счастья — любимую работу.***
Традиционный ноябрьский концерт в Крокус Сити-Холле обещал стать нечто особенным и волшебным хотя бы потому, что одну из песен концертной программы молодые люди должны были петь вместе. Именно к этому выступлению Дима и Марго готовились особенно тщательно, прорабатывая каждую деталь, обговаривая каждое движение: не подходить слишком близко друг к другу, не бросать откровенных взглядов, не давать поклонникам понять, что они вместе и это взаимно. И вот, заходя в из общую гримёрку буквально за час до концерта, мужчина застал возлюбленную не живой не мёртвой. — Ритуль, всё хорошо? — поинтересовался он, присаживаясь на диван рядом с девушкой. Она едва заметно кивнула. — Не, Маргарит, что-то не так, я же вижу. — Я боюсь, Дим, — шепотом призналась девушка, отчаянно цепляясь за рукав его пиджака и глотая непрошеные слёзы, — боюсь, что не смогу, что испорчу тебе концерт… — Ты дурочка что ли? — добродушно улыбнулся Билан, — с какой такой стати ты испортишь мне концерт? Ты же словно родилась на сцене! Великолепно поёшь, двигаешься, заряжаешь окружающих своим позитивом… — Это на моих выступлениях, Дим, — прошептала брюнетка. — А тут твой сольник. — Так какая разница? Дай всем присутствующим понять, что ты не хуже самого Димы Билана. — Но тогда, — брюнетка хихикнула, осторожно смахнув слезу, — внимание с тебя переключится на меня и концерт точно будет испорчен. — Ты украсишь выступление, а не испортишь его, пойми наконец, — молодой человек обнял возлюбленную, слегка погладив её по волосам. Она же прижалась к нему всем телом, отчаянно обнимая и не боясь смазать макияж, или же помять платье. Потому что всё это — такая ерунда… Они просидели в обнимку практически до самого начала концерта и лишь когда один из многочисленных организаторов сообщил, что пора выходить на сцену, Билан разомкнул свои руки, поцеловав Маргариту и взяв с той обещание больше не плакать. И она мужественно держалась, наблюдая за любимым из-за кулис. Её впечатляла каждая нота, пропетая им, каждое движение тела в характерных для его концертов танцев. И совсем не верилось, что этот идеальных мужчина достался именно ей, что она может целовать губы, о которых мечтают миллионы, что глубокие карие глаза только на неё смотрят с нежностью и любовью. А когда прозвучали первые аккорды их совместной песни, Маргарита на негнущихся ногах вышла мужчине навстречу, мгновенно утонув в карих безднах. И это стало их точкой невозврата. Выступление ушло в туман, были лишь они вдвоём, совершенно забывшие о своих обещаниях. Их взгляды друг на друга красноречиво говорили о многом, каждое случайное касание хотелось продлить на определённый срок. Они словно пылали в пожаре на этой сцене, являясь именно огнём и распаляя друг друга ещё сильнее. И им оставалось только молиться, чтоб никто из зрителей этой химии на сцене не заметил. И в те секунды он был уверен, что это выступление — лучшее, что только было в истории его концертов. Так оно и стало. А поклонникам совсем не обязательно знать, что выступление имело вполне жаркое продолжение где-то в глубинах его гримёрки.***
Следующее фото, хранящее в себе тёплое, но настолько же душераздирающее воспоминание: снова те же лица. Молодая пара на фоне красных кресел одноимённого проекта на Первом, где они и имели честь познакомиться. Всё те же искрящиеся счастьем глаза, переплетённые пальцы… Но отличие от всех других фотографий здесь было и весьма существенное — заметно округлившийся живот Маргариты.***
— А я сказал что тебе вовсе не обязательно присутствовать на финале этого сезона «Голос. Дети», — повысил голос Дима, преграждая возлюбленной путь к шкафу. Эти споры продолжались с самого утра. Стоило только Билану разлепить глаза и подняться с постели, как неугомонная жена заявила, что будет сопровождать его сегодня весь день, что было просто непозволительно в её-то положении. И кому как не мужчине знать о том, что беременной девушке вовсе не место на проекте, где всем правят эмоции и в большинстве своём слёзы. — Мы не в древнем Египте, где всем правило рабовладение! — возмущённо воскликнула девушка, — у меня тоже есть права, не веришь — хоть в Конституцию загляни, почерпнёшь много нового. Ты не можешь запретить мне что-то. — Маргарита, успокойся, — за полгода семейной жизни полное имя из уст мужчины стало подобно ругательству, — ты же прекрасно понимаешь, что все эти запреты не из моей вредности, а просто из желания оградить тебя от неприятностей. — Но как же так, они же ждут, — почти процитировав старый мультик, улыбнулась брюнетка. — Дим, беременность — не болезнь, не смертельная опасность, и со мной ничего не случится, если я немного побуду на «Голосе» в качестве зрительницы. К тому же, я сама всё это прошла в своё время… — И будешь принимать всё в три раза ближе к сердцу… Рит, пожалуйста, пойми, что я тебя никуда не пущу. — Кто ж тебя спросит, — фыркнула девушка, но поймав недоумённый взгляд мужчины, пояснила, — пойми наконец: если ты не пустишь меня, мне ничто не мешает уехать на «Голос» после твоего отъезда. Согласись ведь, куда удобнее привезти жену с собой, чем сидеть на генеральном прогоне и думать: где же Марго-о, — девушка лукаво улыбнулась, приподняв бровь. Это мимическое движение она переняла от мужа. — Лиса-а, — протянул Билан, покорно отступая с её пути, — давай, собирайся, только быстро. Я и так опаздываю. Она и впрямь его не подвела, собравшись в считанные секунды, чем изрядно удивила мужа. — Вот почему ты во все другие дни собираешься по несколько часов? — задал риторический вопрос куда-то в потолок мужчина. — Обычно меня не ставят перед выбором, — неожиданно сообщила ему брюнетка, накидывая пальто и выходя из дома, прихватив с собой какие-то вещи.***
По приезде на съёмочную площадку молодые люди были вынуждены временно разойтись. Дима буквально побежал к наверняка заждавшимся детям, а Маргарита, явно имея свои планы, свернула в сторону гримёрок. — Пожалуйста, чуть-чуть выше, — попросил Билан молодого конкурсанта, — ты великолепно поёшь предыдущую строку, но здесь нам нужно показать твой диапазон, понимаешь? Мальчик кивнул, внезапно замерев и вынуждая мужчину проследить за его взглядом. И… застыл буквально так же. Там, на выходе стояла та, из-за которой он сильно опоздал. Теперь становилось понятно, куда она пропадала. Светлое лёгкое платье струилось до полу, разлетаясь при каждом её шаге и ненавязчиво подчёркивая её положение. Тёмные волосы создавали с платьем невероятный контраст, от чего лицо становилось ещё выразительнее. Взглянув на мужа из-под пушистых ресниц, она смущённо улыбнулась. — А можно я послушаю? — невинно поинтересовалась она, дойдя до Билана и в итоге сев в центральное кресло. — Слышала какие легенды про него ходят? — тихо хмыкнул Дима, намекая о кресле, после которого все девушки, посидев в нём, отправляются в роддом, и совершенно забывая про ребёнка, что так и стоял на сцене, совершенно не понимая как ему быть. — Мне не грозит, я уже, — так же тихо отозвалась Маргарита, — а вот тебя ребёнок уже дождался, знаешь ли, стоять на этой сцене и ждать указаний от наставника не очень весело, по личным воспоминаниям говорю. — Ну начало-ось, — театрально закатил глаза Дима, тут же обращаясь к участнику, — Артём, не обращай внимания, продолжай, я внимательно тебя слушаю. И мальчик, сосредоточившись на музыке, продолжил репетицию, и, наконец допев эту злополучную песню, помчался на вполне заслуженный отдых. — И не стыдно тебе, Дмитрий Николаевич, детей мучать? — Себя вспомни, дорогуша, и не так нас мучили, чтоб хоть один дельный звук извлечь, — Билан поднялся с кресла, подав руку возлюбленной, — пойдём, мы тут не одни репетируем. — Дим, а как вы выбираете? Они же все такие маленькие, с невероятными глазами и голосами. Как так можно выбирать из них кого-то одного? Я бы плакала… — Именно поэтому я и не хотел брать тебя с собой. Все твои переживания плохо скажутся на нашей дочери. — С чего ты взял что у нас будет дочь? — вытаращила глаза Маргарита, чей поход на узи планировался лишь на следующей неделе. — Я просто так хочу.***
И последняя фотография, подводящая черту в этой истории — выписка из роддома. Маленькая Василиса на руках новоиспечённого отца-одиночки. На его лбу глубокая морщина, под глазами тёмные круги. Его руки дрожали, когда акушерка вручила ему пищащий свёрток. Даже на фото было видно, что он прижимает малышку к себе так, будто это — самое дорогое в этой жизни. Так оно и было. Слишком дорогой ценой обошлась ему долгожданная дочь.***
Минуты тянулись мучительно долго. Крики Маргариты невыносимо резали по ушам, заставляя что-то едкое под названием совесть тихонько шептать на ухо Билану: «зря ты остался здесь, зря не поддерживаешь любимую». Но такова была её воля, чтобы Дима не видел её измученную и беспомощную. И тогда ещё никто не знал, что эта воля — последняя. А затем на секунду наступила тишина и где-то там, за дверью палаты, раздался детский плач. — Родила! — облегчённо выдохнул Билан, сгорая от нетерпения и желания увидеть любимую и дочь как можно поскорее. Но в голове набатом звучали слова Марго, что категорически запретила ему пытаться увидеть её и дочь раньше, чем она сама этого захочет. Прошло, может быть, несколько часов, а может и вся жизнь, прежде чем самый авторитетный врач этой дорогостоящей клиники вышел в коридор. Его лицо не сулило ничего хорошего, после чего сердце Билана мгновенно рухнуло в пятки. — Дмитрий Николаевич? — он дождался кивка, а после присел рядом, по-отечески приобнимая певца. — Извините, спасти вашу жену не удалось. Открылось кровотечение, которое нам не под силу было остановить. Слова дошли до него словно сквозь вату. Он не хотел это слышать. — Она умерла? — задыхаясь от собственного предположения, только и смог выдохнуть Билан, на что пожилой доктор лишь кивнул. И мир в его голове рухнул. Его Марго, женщина, сделавшая для него невозможное, любимая, подарившая дочь… Мертва? — Нет, — отчаянно замотал головой он, — этого не может быть, не может! Она обещала, что не покинет меня. — Подождите, я позову психолога, — участливо сообщил доктор, поднимаясь с насиженного места. — Нет, моя Маргарита… королева Марго… этого просто не может быть! Это же несмешная шутка такая, да? — с надеждой заглядывая прямо в глаза медицинского работника, бормотал Дима, — она не могла умереть… Он впервые был таким убитым, растоптанным в пыль под ногами. И даже психолог не помог ему не на каплю успокоиться. — Что делаем с вашей дочерью? — поинтересовался тот же врач. — Куда её? — Мне, — выдавил из себя Билан. Его Маргарита умерла, чтобы эта девочка увидела этот мир и Дима будет изо всех сил стараться, чтобы она стала самым счастливым ребёнком на свете.***
По щеке мужчины скатилась одинокая скупая слеза. Он давно не спал.