— Паписька, ты писёй? — испуганно спросила маленькая девочка, сидящая на кровати и обеими руками прижимая к себе мягкую игрушку, медвежонка по имени Кеша из популярного детского мультфильма «Ми-ми-мишки».
— Пришёл, моя хорошая, — невольно улыбнулся мужчина, что уходил в ванную, чтобы умыться и избавиться от плохих воспоминаний. — А ты чего? Проснулась и испугалась, что меня нет?
— Ася посюся и пугася: папа усёй, — смешно выпятив нижнюю губу, жалобно проговорила малышка. В глазах её застыли слёзы.
— Ну чего ты, хорошая? — улыбнулся Дима, взяв девочку на руки и уложив её на свою большую кровать, незамедлительно ложась рядом, — куда я от тебя денусь?
— На яботу, — быстро сориентировалась девочка. — Там песеньки, там Яна угася будет…
— Ничего она не будет ругаться, — укрыв малышку одеялом и обняв её, пообещал Билан. — Чем сегодня заниматься будем?
— Гуять, — без промедлений вымолвила девочка.
Мужчина задумчиво приподнялся в кровати, посмотрев в окно. Там стеной шёл дождь.
— Ну там же дождик…
— Зонтинк возём, — беспечно предложила Билан-младшая.
Дима тяжело вздохнул. Дочь была невероятно смышлёна для своих неполных двух. Этим она уж точно пошла в мать.
— Думаю, зонтик нам не поможет, — хмыкнул мужчина, — так что извиняй, Василиса Дмитриевна, но сегодня мы дома.
Малышку такой ответ явно не устроил и она пробурчав что-то вроде привычного: «папа потинькая», с головой залезла под одеяло.
— Ася питияись, — решила подсказать она неразумному отцу.
— Потерялась? — притворно ахнул Билан. — Что же я теперь делать то буду без моей Василисы! — брюнет присел на краешек кровати, закрыв лицо руками.
— Ой, папа патет, — сама готовая расплакаться, выдала Василиса, вставая на ноги и по постели добираясь до отца, — пап, не пать, Ася тут.
Билан молча обнял дочь, понимая, что шаткое перемирие в их доме на каких-то несколько минут достигнуто. Но у Василисы были на то свои планы. Спрыгнув с колен Димы, она помчалась к шкафу, самостоятельно выуживая оттуда зимние куртку и сапоги.
— Одевай, будем гуя-ять, — выдала малышка, отдав найденную одежду отцу.
— Василиса-а, — только и смог выдавить сквозь смех Билан, — там же лето, нам будет жарко в этой одежде.
— Хояня, — упрямо замотала головой малышка, пытаясь засунуть ножку в сапожок.
— «Хояня», — передразнил дочь Дима, — ну раз «хояня», значит точно никуда не пойдём.
Недовольная таким решением отца, Билан-младшая снова забралась на кровать, отвернувшись от отца.
— Папа не подёт, — сварливо бормотала она, изредка поглядывая на мужчину из-под бровей.
— Чтобы куда-то пойти, нужно как минимум одеться и позавтракать, а ты сидишь дома в пижаме, — справедливо заметил брюнет, — давай наденем… — он задумчиво оглядел содержимое шкафа дочери, — вот такое платьишко.
— Не буду патисько, — всё ещё обижаясь на отца за прогулку, выдала малышка.
— Ну ты посмотри какое красивое, розовое, с кошечкой.
— Ни надо косиську, ни надо ёсёвый, хосю иёный!
— Зелёное так зелёное, — устало вздохнул Билан, уходя к шкафу и возвращаясь уже с другим платьем.
Одеть маленькую вредину было тоже чем-то из разряда фантастики. Сначала всё, казалось, складывалось идеально: девочка беспрекословно позволила снять с себя пижаму, а дальше… соскочив с кровати и звонко смеясь, выскочила в коридор, направляясь (о ужас!) к лестнице.
— Василиса, осторожнее, — бросив это злополучное зелёное платье, как ошпаренный вскочил Дима, поняв мотивы своей дочери.
Только как бы ни казалось, что ножки у девочки маленькие и далеко она не убежит, Билан нашёл дочь только на середине лестницы.
— Пиет, папа, — помахала она рукой ему, выпрямившись на самом краю ступеньки: одно неосторожное движение и полетит вниз.
Пережив микроинфаркт, мужчина поймал девочку, когда та уже чуть было не полетела на первый этаж.
— Вася! — такое сокращение её имени, грубоватое, отдающее мужским и кошачьим Дима использовал только в крайних случаях, и это явно был он.
— Папа, я, Ася, упая, — испугавшись не меньше его, жалобно пропищала Василиса и расплакалась, крепко обнимая маленькими ручками шею её личного спасителя.
Быть может, поняв, чем именно ей может грозить непослушание, Василиса беспрекословно позволила отцу одеть её и даже собрать тёмные волнистые волосы в два хвостика.
— Вот, сёстики, — покрутилась она перед зеркалом, — Ася кафи-ива.
— Красивая, красивая, — согласился Дима, — но когда наконец позавтракаешь — станешь ещё красивее.
Молодой человек поднял дочь на руки и с этой драгоценной ношей направился прямиком на кухню, там усаживая Василису на небольшой диванчик и включая один из музыкальных каналов.
— Ой, папа, ета тии?! — удивилась малышка, когда на экране телевизора возник Дима.
— Я, я, — не отвлекаясь от готовки манной каши, кивнул он, подпевая недавно вышедшей песне. Знать, что в свои тридцать девять, без полугода сорок, он по-прежнему популярен было очень ценно для него.
— Сё, папа усёй, — легко сообщила Василиса, когда клип закончился, — соти, это Поина Гагаина.
— Знакомые всё лица, — усмехнулся Дима, кивнув дочери и мерно помешивая варящуюся кашу.
Такие дни, когда ему не нужно было никуда уходить и весь выходной посвятить дочери — были для мужчины редкостью, а потому ценились дороже всего на свете. Вот и сейчас, выключив газ, мужчина поймал себя на мысли, что уже минут тридцать беспрерывно улыбается.
Аккуратно переместив кашу в тарелочку, Билан направился к дочери, что спокойно подпевала песне на этот раз Сергея Лазарева.
— Это сё ня-ня-ня-ня, — весело пропела малышка, но тут заметила посуду в руках отца и тут же осеклась. — Не буду касю!
Во тебе на! Он, значит, старался, готовил, а она тут не будет!
— Ваше величество, ну хоть одну ложечку?
— Не-бу-ду, — отрывистыми слогами повторила девочка, даже ручкой махнув, да так, что чуть не выбила тарелку из рук певца.
— А сто же ты будешь?
— Касяку… — мечтательно протянула малышка.
— Никакой шоколадки без каши! — строго выдал Билан, — давай хотя бы ложечку каши съедим?
— Не буду касю, фу какая гадись, кася!
— А знаешь что будет, если ты всё съешь? — заговорщически прошептал брюнет и это возымело действие: дочь смотрела на него во все глаза, — я куплю тебе сюрприз, — воодушевившись успехом, он скормил первую ложку этой вредине, — а ещё-ё дам вкусную-вкусную шоколадку, что нам тётя Яна приносила, — и куплю раскраску и карандаши, — следующая…
— Вифавать будем?
— Конечно будем, — третья ложка, — а хочешь, ещё альбом купим… — теперь кормление вообще казалось ему каким-то пустяком, Василиса поглощала ложку за ложкой, пока тарелка не стала пустой.
— Пасибо, папа, — протяжно выдохнула девочка, наблюдая за отцом, что поместил посуду в посудомоечную машину. — Куся каси поедим!
— Ну вот, сначала есть не хотела, а теперь вкусно… Кому-то всё-таки шоколадка полагается, да? — поставив свою тарелку на столешницу, молодой человек отправился за сладким призом для дочурки.
Малышка замерла на диване, представляя собой образец идеального поведения. Уж очень много всего пообещал ей папа. По крайней мере, достаточно, чтобы отложить озорство на потом. Это не укрылось от глаз Билана, что в очередной раз поразился хитрости родной дочери. Вручив ей заслуженную шоколадку и переключив на канал с мультфильмами, мужчина принялся убирать со стола.
Для кого-то, быть может, обычный бытовой момент: наводить красоту на кухне, пока ребёнок смотрит что-то по телевизору, но явно не для семейства Билан, а точнее того, что от него осталось. Каждый возглас дочери, что не умела смотреть мультфильмы молча, каждая помытая тарелка дарили ему частичку гормона радости. Разошедшись, Билан не ограничился одной кухней, вместе с любимой Василисой заправив кровать и отправившись в свой кабинет, где, как выяснилось, скопилось много лишних бумаг, что, оказавшись в макулатуре, могли бы спасти несколько веток большого дерева.
— Папа, ти сто деись? — поинтересовался тоненький голосок, когда Дима перешёл ко второму ящику стола.
— А что, мультики перестали представлять для тебя интерес? — хмыкнул он, подняв взгляд на дочь.
— Ми-миськи котиись, — пожала она плечами, проходя ближе к столу, — у ти-и, дова!
— Здорово то здорово, вот только не для тебя.
— Папа, хосет Ася госёк, — выдала наконец девочка истинную цель своего визита.
— Ах вот оно что! — облегчённо выдохнул Билан, всё же в глубине души осознавая, что с уборкой в кабинете придётся повременить. — Пойдём.
Но, как выяснилось, папа малышке был нужен так, для мебели. Найдя свой заветный «госёк», она громко запротестовала, уверяя отца, что сможет сделать всё сама. А затем и вовсе заставила выпасть молодого человека в осадок.
— Хосет папа госёк?
— Не, не хочу, — рассмеялся Билан, наблюдая за посерьёзневшим лицом дочери.
— Хосет! — Василиса нахмурила брови, — сасит, папа, госёк.
Тяжело вздохнув, певец взял другой горшок, делая вид, что присел, дабы ничего не сломать. Находиться в такой позе было крайне неудобно, ноги затекали, поэтому он быстро переменил положение, уверяя дочь, что больше в этом не нуждается.
— Ну хосет Ася папа сасит госёк, — со слезами на глазах попросила малышка, забавно выдвинув нижнюю губу вперёд.
Тяжело вздохнув, Дима вернулся в прежнее положение, предвкушая очень весёлый день, который, между прочим, только начался.
С разрешения дочери наконец поднявшись на ноги, молодой человек заметил тонкий слой пыли на всех предметах в комнате, окончательно решая провести день за уборкой.
— Папа, ки куда? — испуганно поинтересовалась Билан-младшая, догнав отца уже на лестнице.
— Сейчас вернусь и будем убираться, ты же будешь мне помогать?
— Буду, — коротко кивнула малышка.
Вернувшись в комнату, Дмитрий обнаружил свою дочь сидящую на кровати и что-то с интересом листающую в своём телефоне. И не то чтобы у него не было блокировки… Проблема состояла несколько в другом: смартфон распознавал отпечаток пальца Василисы как отпечаток Билана, а он, прекрасно зная об этом, почему-то не стремился отключить эту функцию.
— Чего ты там ищешь? — поинтересовался он, принимаясь протирать полки с книгами, статуэтками и декоративными элементами интерьера.
— Песеньки, — спокойно ответила она, наконец найдя что-то. Тишину прервала до боли знакомая мелодия. — Во-от, Поя.
— Ну пожа-алуйста, только не «Пташечку», она слишком грустная, — страдальчески протянул Билан.
— Ой, папа патет, — смутившись, пробормотала малышка, включая более весёлую мелодию.
— Дочь, ну может всё-таки не Пелагею, под неё не очень убирается.
— Хосю Пою, — уверенно отрезала Василиса, прибавляя звук на максимум, — она еёсяя.
— Никто не спорит, что хорошая… — начал было Билан.
— Сё, не буду Пою, — резко выключила музыку девочка, спрыгнув с кровати. — Хосет Ася убиять.
Понимая, что лишать ребёнка энтузиазма — не самое правильное решение, он смело вручил ей в руки мягкую салфетку.
— Давай ты зеркало помоешь, где ручками трогала, да?
— Давай, — запросто согласилась малышка, убегая к шкафу и, стиснув зубы, начала усердно тереть зеркало.
Дима улыбнулся, наблюдая эту картину. Пусть сейчас она напачкает больше, чем отмоет, пусть ему придётся перемывать стекло, когда дочь уснёт, главное, сейчас она чувствует себя нужной, чувствует полноправной хозяйкой, имеющей в этом доме право на всё, а кроме того, привыкает к физическому труду, когда-то ей это в любом случае пригодится. Быть может, кому-то покажется странной такая позиция Билана, ведь такой отец, как он, мог бы преподнести дочери всё готовое, на блюдечке. Только он сам этого не хотел. Не хотел превращать дочь в принцессу на горошине, не умеющей без папы и шага ступить, а хотел сделать из неё человека, умеющего находить выход из любой ситуации. И пусть это получалось с переменным успехом, это было всего лишь начало их жизненного пути.
Убираясь малышка что-то напевала и, поднапрягнув свой слух, Дима узнал песню своей давней подруги.
— Я омесюньсия, ти оси нузин ме… — заметив, что папа улыбается, наблюдая за ней, Василиса тоже улыбнулась, — это Поина Гагая поёт.
— Правильно, — кивнул Билан, переходя с полок к тому самому комоду и к портрету его жены, висящему над кроватью.
— Да, Марго, когда я обещал сдувать с тебя пылинки, я явно имел ввиду не это, — грустно улыбнулся он девушке, что смотрела на него с портрета счастливыми глазами. И даже Василиса замерла, уронив свою тряпку на пол.
— Пап, а ето мама? — тихо спросила она.
— Да, моя хорошая, — подавив ком в горле, кивнул Билан.
— А патиму она на катинке? Патиму не зиёт нами?
— Иди сюда, — опустившись на колени, молодой человек крепко-крепко обнял дочь, — понимаешь, Василис, в этой жизни всё часто не так, как мы хотим. Твоя мама — она была очень хорошей, но так сложилось, что выбирая между собой и тобой, она выбрала тебя, — голос мужчины дрожал.
— И де она? — спросила малышка, в силу возраста понимая далеко не всё.
— Она теперь живёт на небе.
— Как агиёсик?
— Да, как ангелочек, — по щеке Димы скатилась слеза, уже вторая за день. — Только знай, хоть и её сейчас с нами, она всегда рядом. С тобой, со мной… Она живёт здесь, — ладонь брюнета коснулась грудной клетки дочери. — В твоём сердце, в моём. Она всегда с нами.
— Папа, не пась, — размазывая вторую слезу по щеке папы пальчиком, тихо попросила Василиса. — Мама не хосет, тоб ти пакай.
— Ты права, — тихо кивнул ей Билан, — она нас любит и желает нам лучшего, поэтому нам и впрямь лучше не плакать.
Мужчина вновь встал и вернул портрет на прежнее место, а Василиса медленно поплелась к своему любимому зеркалу, но уже не с той самой улыбкой.
А Маргарита с портрета по-прежнему улыбалась, наверняка гордясь своим мужем и дочерью.
***
В скором времени с уборкой было покончено, но часы неумолимо приближали время обеда, что готовил для Билана очередной тест на прочность нервной системы, или же на способность быть отцом. Как выяснилось, накормить Василису Дмитриевну супом было чем-то из разряда невозможного, но человеку, поющему о возможности невозможного нельзя было так просто сдаваться. Хитростью и изворотливостью собственного отца Билан-младшая съела всю свою тарелочку с помощью секретного ингредиента — обыкновенной колбасы. И теперь Диме предстояло что-то новое: уложить её спать.
— Папа, давай пать? — самостоятельно предложила девчушка, захватив свой детский бокал с водой и один из двух до боли знакомых Билану (при чём буквально) горшков.
Удивлённый таким энтузиазмом дочери Дима, конечно же порадовался её послушности, но радоваться было ещё рано.
— Де Геся? — вскочила малышка на кровати, только разместившись на ней.
— Какая Гэша? — поморщил лоб мужчина, вспоминая лишь китаянку из какого-то сезона «Голоса».
— Ну ми-миська Геся, — возмущаясь недогадливости собственного отца, взмахнула руками девочка.
— А-а, медве-едь, — наконец дошло до него, — с утра тут был.
— Геся-я, ты де? — спрыгнув с кровати, громко позвала Василиса, надеясь, что игрушка откликнется. — Геся, ну подём пать?!
Понимая, что сон кажется откладывается, Билан тоже отправился на поиски любимого медведя дочери. Под кроватью его не оказалось, в коридоре тоже. Молодой человек уже было собрался проверять все многочисленные комнаты дома, как вдруг…
— Геся, вот ти де! — радостно воскликнула Билан-младшая, распахнув шкаф отца.
— Василис, ну вот что твой Кеша делал в моём шкафу? — вяло спросил Дима.
— Геся сидеть, — нисколечко не смутившись усталым тоном папы, весело отозвалась малышка, вновь карабкаясь на кровать.
Надеясь, что со второго раза дочь наконец уснёт, Дима решил прилечь рядом. Всё никак не прекращающийся за окном дождь только способствовал сонливости, а мерное постукивание капель убаюкивало.
— Пап, а де тивойка? — снова вскочила на кровати Василиса, — хосю мутики сотеть, игать хосю…
— Спят без телефонов, Василиса Дмитриевна. Давай я тебе сказку почитаю?
— Не буду Асиися Димина казьку! — упрямо оттолкнула его дочь, снова двумя руками обнимая любимого Кешу. — Уди, уди папа!
— Ну дожили! — возмутился Билан, — родная дочь с кровати выгоняет! Может, мне вообще на коврик под дверью уйти, как собачке?
— Давай, — запросто согласилась девочка, укладывая на освободившуюся половинку кровати своего мишку, — тсь, папа, Геся пит.
— Кеша молодец! — возвращаясь на место, воскликнул Билан, — а вот Василиса?
Мужчине хотелось выть от досады. Ну почему его сокровище просто не может лечь и полежать спокойно минут пять. Ведь ей и больше то не надо: покрасневшие глаза свидетельствовали о том, что кто-то очень даже хочет спать.
К счастью, в голове у Билана всплыл ещё один способ уложить ребёнка спать — колыбельные.
— Василисушка, давай ложись, песенку тебе включу… — молодой человек пролистнул всю свою сохранённую музыку, вспоминая, какие существуют детские колыбельные. Взглядом он зацепился за скаченный ещё в незапамятные времена альбом давней знакомой. С радостью найдя композицию с говорящим названием «Дрёма», Билан с готовностью кликнул по ней. — Вот, давай ложись. Поля твоя любимая поёт, мама Вероники которая.
И как ни странно, это подействовало. Малышка аккуратно подложив ручку под щёку, внимательно вслушивалась в ненавязчивую мелодию. Не успела композиция подойти к своему логическому завершению, как Василиса Дмитриевна уже спала.
***
— Один, ва, ти, тетие, пать, семь, семь… — пыхтела себе под нос малышка, аккуратно спускаясь вниз по лестнице.
— Шесть, семь, — послышался голос откуда-то сверху, вынуждающий поднять голову.
— Ой, папа, — только и выдохнула малышка.
— Папа цифры не пропускает, — хмыкнул Билан. — С пробуждением, Ваше Величество, — молодой человек сделал шутливый реверанс, — ну вы конечно и спа-ать, время семь вечера. У меня даже ужин полностью готов.
— Не хосю усин! — заявила Василиса, сложив руки на груди, — хосю игать! Де игуськи?
Закатив глаза и взяв дочь на руки, Билан прошествовал наверх, в комнату, где достал из ящика комода коробочку с любимыми маленькими игрушками маленькой вредины.
— Пасибо, папа, — сердечно поблагодарила его малышка, мгновенно увлекаясь новой игрой.
Порой, в такие выходные, Билан даже радовался, что много работает. Чего греха таить, ежедневное времяпрепровождение в компании дочери свело бы его с ума, а ум ему пока ещё был нужен. А так: уйдёт, отдохнёт от дочери и снова её любит. Конечно, это всё шутки и на самом деле на долю Василисы приходилось столько отцовской любви, что с головой покрывала нехватку материнской. Хотя многие говорили, что Василиса — копия отца, сам же Дима видел в ней исключительно свою любимую Марго, от чего любовь возрастала десятикратно. Дочь — единственное существо, что спасало его тем страшным августом и сентябрём, она единственная вселяла в него стимул жить.
Внезапно их тихую идиллию прервал телефонный звонок. Ну действительно, кто мог прервать тишину? Только Рудковская.
— Ну чего, решил? — прямо с начала, по традиции не здороваясь, спросила она, — чего решил на счёт «Голоса»?
— Ян, отстань, — вяло брякнул Дима, — я больше не хочу связывать свою жизнь с этим проектом. Ты понимаешь, каково мне будет там? Представляешь, что я испытаю, когда увижу эти ненавистные красные оттенки? Я же не наставничал с того момента, как…
— Как умерла Маргарита, верно, — хладнокровно подвела черту блондинка. — Но у тебя нет никаких концертов на август, почему бы и нет?
— В августе я отмечаю день рождения дочери!
— Съёмки назначены гораздо раньше, всё успеешь. Пойми, ты относительно молодой и пока ещё успешный артист, тебе нельзя закрываться дома, наедине со своей трагедией.
— Яна-а…
— Василиса будет только в восторге. Помнишь, как загорелись её глазки, когда она услышала про «Голос»? Как радостно она перечисляла имена наставников? Дим, если не ради меня, то ради неё…
— Ян, не ломай комедию, решение ещё не принято, — устало промолвил Билан, сбрасывая вызов. Настроение было изрядно подпорчено, но всё из-за чего в прошлом или будущем. Сейчас же настоящее и ужин Василисы.
— Солнышко, может всё-таки покушаешь? — тая ма-аленькую такую надежду, спросил Дима и очень удивился, получив согласный кивок, мгновенно отправляясь с дочерью на кухню.
— Па-апа, ето сто, сю-юп? — удивлённо протянула малышка, заглядывая в свою тарелку.
— Никакой не суп, а картофельное пюре, — рассмеялся молодой человек, — давай ложечку за папу? За бабушку, дедушку…
Вскоре осталась всего одна ложка, а вот все родственники и друзья Василисы закончились.
— А давай за Веронику? — нашёлся Билан, припоминая чудесную дочь Пелагеи.
— И за Пою? — заметно оживилась младшая Билан.
— И за Полю, — вздохнул Дима, втайне радуясь, что хоть что-то может убедить дочь.
— Сё, пасибо, — улыбнулась девочка, затем слезла с дивана и понеслась куда-то в сторону своих игрушек. — Вот яйка, — вытащив из короба куклу, прокомментировала Василиса, — а де кояська? Во-он, — малышка побежала за коляской, а вернувшись, бережно усадила свою ляльку в коляску, поправила на ней шапочку и «напоила» из игрушечной бутылочки. Но на этом «молодая мать» не успокоилась, углубляясь в короб с игрушками и находя там шляпу, некогда украшавшую голову Билана. Надев на себя шляпу и всунув ноги в домашние тапочки, Василиса взяла в руки сумку и вернулась к своему «ребёнку». — Пока, папа.
— И куда же ты собралась? — едва сдерживая смех, спросил Дима.
— На яботу, дзззь, поехи! — гордо заявила малышка.
— На работу нельзя с детьми…
— Ме мозя, — всё так же невозмутимо заявила Билан-младшая и завернула в комнату.
Покружив по дому ещё минут десять, малышка вернулась в исходную точку, на этот раз находя в игрушках маленькую кастрюльку и ложку.
— Чего варить-то собралась? — всё ещё наблюдая за её передвижениями, поинтересовался Дима, — кашу?
— Неть, капусть, — замотала головой Василиса. — Давай, яйка, есь, а-ам.
— А она у тебя сейчас закапризничает, скажет, что есть не хочет, а хочет шоколадку. Лялька же твоя вся в маму, да? — хитро прищурился певец, замечая недоумение на лице дочери. — А ты ей сказку расскажи, пообещай что-нибудь, она и поест.
Билан-младшая защебетала что-то на языке, отдалённо напоминающим человеческий, а её отец, надеясь, что ей не приспичит куда-нибудь, отправился дальше по своим делам.
***
В очередной раз проверив температуру воды и термометром и старым-добрым своим локтём, Билан запустил в детскую ванночку парочку зелёных резиновых лягушек (брюнет счёл, что уточки — это слишком банально) и отправился за одной принцессой, для которой эта ванна и предназначалась.
— Василиса Дмитриевна, ваше высочество, соизвольте-ка пройти в душ, — наблюдая за малышкой, что бережно накрыла свою куклу пелёнкой, произнёс Дима.
— Куп-куп? — похлопала ресничками девочка, — давай.
Радуясь такой сговорчивости дочери, мужчина быстро снял с неё то самое зелёное платьице и посадил в тёплую воду.
— У ти, йигуськи, ва-ва, — заметив лягушек, восторженно издала Василиса. — Зиёный йигуська.
— Зелёные лягушки, да, они тебя тут ждали-ждали, всё говорили: «ква-ква, когда-а к нам Василиса купаться придёт?», — выдавив немного детского жидкого мыла на мягкую губку, улыбнулся Дима. Чего-чего, по части купания ему с дочерью повезло. Многие его знакомые рассказывали о том, как каждое купание обходится им криками, истериками и слезами, его же сокровище бежало в ванную быстрее отца. Но не всё было так гладко и безоблачно, стоило лишь коснуться её головы.
Вот и в этот раз: стоило Билану полить из душа на тёмненькие кучерявые волосы, как маленькие ручонки схватили его за ворот рубашки, жалобно приговаривая: «папа, подём. Пасите-е».
— Моя хорошая, сейчас головку помоем и пойдём, — бережно целуя её в висок, постарался уговорить дочь Дима.
— Нет, не хосю, не хосю, — едва ли не обвивая шею отца руками, плакала Василиса, но даже это не помешало Билану достать шампунь.
— Послушай, все мы моемся, нет никого, кто ходит с грязной головой. Вот твоя любимая Ника по-любому тоже моет волосы и при этом ведёт себя спокойно.
— Не поконя, папа, пасите, позяюська!
— Вот если бы ты не лезла верхом на меня и не крутила головой, ты бы вообще не поняла, что такое мытьё головы, — равномерно распределяя жидкость шампуня по волосам, выдавил из себя Дима, так как разговаривать ему было не очень то удобно. — Вот и всё, — снова взяв в руки лейку от душа, улыбнулся Дима. Его футболка насквозь промокла от ворота и до самого низа. Домашние штаны тоже сплошь были в мокрых капельках. — И сам помылся, и одежда постиралась, — ворчливо процитировал он Домовёнка Кузьку из старого и горячо любимого мультфильма.
— Сё? — недоверчиво переспросила Василиса, уже будучи завёрнутой в пушистое махровое полотенце. — Сё, помыись. Сисяс, Ася сюситься…
— Посушимся, посушимся, даже не переживай.
Без особого труда облачив дочь в чистую пижаму и накинув сверху махровый халат с заячьими ушами, молодой человек достал из шкафа фен.
— Ну идём сушиться, раз ты так хотела…
— Не буду, не хотю!
Но мужчина всё равно включил прибор, направляя потоки тёплого воздуха на себя. Как ни крути, а его футболка по-прежнему была насквозь мокрой, а при комнатной температуре ещё и казалась невероятно ледяной, причиняя Билану дискомфорт.
— Папа, ти сто, сюситься? — удивлённым тоном спросила Василиса, заметив эту картину.
Воспользовавшись моментом, молодой человек перевёл воздушные потоки на дочь. И так раза три, или четыре, пока её кудряшки не были полностью сухими. Расчесав её волосы, Дима отвёл малышку в спальню, усадил на кровать и включил там телевизор, где как раз шли её любимые «Ми-ми-мишки».
— Василиса Дмитриевна, давайте так, — серьёзно обратился он к девчушке, — вы с Кешей, — он кивнул на любимую игрушку дочери, — смотрите мультики, а я быстро в душ и обратно.
— Хоёсё, папа, — не отрываясь от телевизора, согласилась малышка.
Процесс мытья показался Диме бесконечно длинной каторгой. Воображение подкидывало самые ужасные варианты, начиная от беспорядка и заканчивая поранившейся осколками какой-нибудь разбитой тарелки, маленькой бандиткой. Но к счастью, ожидания не оправдались, Василиса всё так же сидела на кровати, только уже происходящее на экране её не волновало. Она, как заботливая мать, укладывала своего медведя спать.
— Тсь, папа, Геся пать, — шёпотом сообщила малышка, ложась и сама, — будет Ася пать.
— Какая молоде-ец, — укладываясь рядом, улыбнулся Дима.
— Не-ет, не хосю пать, — тут же замотала головой девочка, садясь на кровати.
— А как же мультики? — разочарованно спросил певец.
— Не хосю мутики, — заявила Билан-младшая и уверенно спрыгнула с кровати.
От отчаяния мужчина начал перелистывать все имеющиеся каналы. Ну хоть бы где-нибудь что-то хорошее! Внезапно он замер. Мелодия, манера исполнения определённо были ему знакомы.
— Василис, идём, тут Поля твоя любимая поёт, мама Вероники которая.
— Де Поя? — мгновенно залезла обратно на кровать крошка.
Знакомая персона сделала своё дело: взгляд малышки был прикован к тёте, которую она знала как маму Ники. В скором времени веки её сомкнулись и Василиса погрузилась в царство Морфея, даря отцу драгоценные минуты тишины. И он даже не стал переносить её в кроватку, чтобы не помешать сну. Его кровать широкая, всем хватит.
