Идущие в огне

Над водою быстро скользил легкий попутный ветер; подобно незримому танцору, он плясал в воздухе, заставляя волны колыхаться и слабо извергать из неведомых глубин свои привычные гудящие напевы. Тишина повисла в каюте, и, хотя они были в пути уже несколько мучительно долгих минут, а от сильной качки Джоанне сделалось слегка нехорошо, оба не сдвинулись с места. Как вкопанные, они молча и пронзительно глядели друг на друга, и каждый казался недоволен. — Значит... — голос Визериса звучал тихо, но в нем Джоанна все равно услышала прежние истеричные нотки от недовольного капризного принца. — Значит, пока мы останавливались в каких-то грязных лачугах, как жалкие шлюхи, спали под небом подобно нищим и ели со скромностью святых, у нас были богатства! Да такие, чтобы легко расплатиться за... — Вот именно. — мигом перебила его Джоанна, избочениваясь. Напряжение прошло, и на нее накатило неприятное раздражение вперемешку с разочарованием: отчего-то ей казалось, что заметно повзрослевшему наследнику престола не нужно будет разжевывать такие мелочи. — Если бы мы жили на широкую ногу, используя то, что я имела при себе, сейчас остались бы без гроша. Лучше скитаться по земле, где всегда можно пустить в ход свои ноги, чем тайком пробираться на судно. Здесь провинившимся одна дорога. И она многозначительно взглянула на колыхающиеся тихие волны за маленьким окошком. Визерис сдвинул брови и сморщил нос: казалось, перед Джоанной снова возник не тот рассудительный молодой человек, коим он стал позже, а взбалмошный и всем недовольный мальчишка. — Но ты... Ты скрыла это от меня! Ты заставила меня думать, что у нас нет ничего! — Возможно, только это и могло уберечь тебя от расточительства! Поначалу ты был настолько невыносим в своем вечном желании задрать нос и пировать, что распустил бы все драгоценности за одну ночь с какой-нибудь местной шлюхой! — Не говори ерунды! — "Я — драко-о-о-о-он", — издевательски протянула Джоанна, вставая в подобие боевой позитуры и вскидывая голову, — "и мне нужна моя коро-о-она! Ах, ничтожный кхал, вылей ее мне в жидком виде прямо на голову, не то я наделаю еще больше оши-и-и-и-ибок"! — Что ты себе позволяешь?! — Ты так себя и вел совсем недавно, забыл? Ты думаешь, что я все тебе должна, что ты — единственный, кто прав в целом мире? — Считаешь, что поступаешь верно, припоминая мне прежние ошибки? Зачем ты пошла за мною, если изначально воспринимала как ничтожного хнычущего ребенка, достойного лишь вечной насмешки или даже забвенья? — Визерис заскрежетал зубами, и неподалеку раздался угрожающий визглявый рев юного дракона. Принц сжал кулаки. — Я пошла за тобою, потому что следовала своей судьбе! Потому что моим долгом было искоренить твою слабость и направить на истинную дорогу будущего короля! — Путем нищеты? — Я уберегла драгоценности, чтобы помочь тебе. Чтобы мы могли воспользоваться ими во имя настоящей, значимой цели, а не ерунды вроде вкусной пищи аристократов или богатой комнаты где-нибудь в городе. — И все же... — принц медленно поднялся и, слабо пошатываясь с непривычки, приблизился к Джоанне; от легкой тошноты ее кожа сделалась особенно бледной, и она порывисто дышала. —...и все же не смей больше ничего скрывать от меня. Хорошо? — Есть, Ваше Величество. — она шутливо поклонилась и, не удержавшись на ногах, подалась вперед. Визерис подхватил ее. — Извини. Я не очень люблю морские путешествия. — Ничего. Пошли, подышим свежим воздухом? — Не стала бы оставлять дракона одного. Мало ли, какой шум он способен устроить, если вдруг вылезет из своего укрытия и не застанет мамочку дома? Визерис закатил глаза, понимая, кого именно подразумевает Джо, и они дружно расхохотались. И все же, вглядываясь в лицо принца, девушка заметила на нем слабый осадок, отпечаток глубокого оскорбления и тревожного недовольства.

***

Они прибыли в Тирош безо всяких приключений. Когда они сошли на берег, Джоанна все еще сильно шаталась, и ее кожа отливала лазурно-розовым; Визерис придерживал девушку за локоть, не пренебрегая шансом проявить свою вежливость; дракон тихо сидел в большой сумке, закрепленной на седле лошади, которая шла следом. Морская прогулка, казалось, никак не повлияла на нее, и она гордо вышагивала следом за путниками, то и дело гордо встряхивая своей густою гривой. Улицы встречали их радостно и шумно; причудливые крытые базары с натянутыми меж навесами сияющими нитями складывались в лабиринты, петляя от самого причала вглубь огромного города, и запахи смрада нищих на лету смешивались со сладостными ароматами специй и надушенных тел. Лошадь пришлось вести под уздцы, ибо толпа была невыносимой. Солнце стояло высоко в небе, играя в россыпях брошей, заколок и поясов, что скользили мимо, застревая в памяти короткими вспышками чарующих образов. Визерис оглядывался вокруг, и в глазах его то и дело сквозила тоска. — Что такое? — спросила Джоанна, видя, что принц недоволен. — Прости, если обидела тебя тогда, в каюте... — Я провел часть своего детствв здесь. — резко оборвал ее Визерис, говоря словно самому себе. — Но и забыл об этом. Словно ничего этого никогда не происходило. Словно эти запахи, эти люди и эти места были лишь снами, навеянными болезненным воображением. Теперь я вернулся сюда снова. Таким же растерянным, каким был в ранние годы. — Вы жили здесь с сестрой? — Джоанна изумленно приподняла бровь. — Да. О, иногда я думаю о том, как мы могли бы общаться, если бы я не вырос, лелея внутри мысли исключительно о могуществе и власти. Были бы мы близки? Научился бы я сдерживать своего "дракона" раньше, чтобы не проявлять к ней излишней грубости? Джоанна положила руку Визерису на плечо и остановилась. Какой-то немолодой мужчина с яркими желтыми волосами и подкрашенной красным острой бородкой чертыхнулся, обходя их, и беззлобно погрозил кулаком на прощание. — Поздно думать об этом, Ваше Величество. Не оборачивайся назад, и только тогда ты сможешь залечить эти раны. — Мы с Дейнерис оба были теми еще глупцами. С самого начала мы цеплялись за что угодно, только не друг за друга. — Эй, Визерис... — ...ты права. Я злился в корабле, потому что ты была права, а я — нет. У меня отвратительный характер, непрощающий и расточительный. Мне еще многому нужно научиться, прежде чем я научусь держаться прямо и нести свою корону с достоинством. Джоанна по-матерински успокаивающе обняла его. Визерис ответил на объятия, зарываясь носом в рыжие кудри: теперь у него есть на кого положиться и кого защишать. Они двинулись дальше по базару, скользя между навесов, жмуря глаза от переливающихся бусин, нанизанных на сияющие нити, удивляясь тканям и россыпям одежд, перекинутых через ширмы торговцев. Здесь звучала музыка, и где-то вдалеке, теряясь среди рядов, призрачно плясала черная фигурка молодой танцовщицы — а в нескольких шагах влево мужчина с сизой бородою раскинул руки в объятиях и нараспев, почти в стихах, хвалил свои товары. Его глаза были подведены сурьмой, а голову украшал толстый ажурный обруч. — Здесь красиво, да? — спросила наконец Джо, и Визерис молча кивнул. Они проходили мимо торговца специями, когда девушка вдруг замерла, а затем резко подалась вперед, почти по-детски размахивая руками. Щеки ее, прежде бледные, вдруг загорелись от радостного возбуждения, а дыхание сделалось непривычно прерывистым и глубоким. Визерис с непониманием взглянул на нее, но Джо, казалось, перестала замечать целый мир. Мужчина, стоявший у прилавка с оружием и со значительным видом взвешивая на руке серебристый клинок, обернулся и взглянул прямо на нее. Глаза его сначала не выражали ни единой эмоции, но вдруг широко распахнулись. Губы его дрогнули, и он уронил клинок на землю. — Дядя! — выкрикивала тем временем девушка, и ее рыжие волосы плясали и развевались по душному воздуху, пока она мчалась к нему сквозь сияющую туманную дымку. — Дядя, дядюшка Джон , ты здесь!..