Идущие в огне

Ночь, несмотря на теплую погоду, выдалась ветреная; в закрытые окна стучались сильные кулаки разыгравшихся эолов, заунывный вой отчаянным эхом бродил по комнате, проникая сквозь дверную щель... Визерису не спалось. В этой отвратительной тишине, наполненной лишь ветром и его плачами, принцу было еще неуютнее, чем в темном лесу, и печальней, чем на корабле. Половицы отвратительно поскрипывали под ногами, и юноша опасался, что своими бесконечными блужданиями из одного угла в другой разбудит Джоанну, однако та, казалось, мирно наслаждалась снами, укутавшись в теплые одеяла: из-за стены доносились лишь легкие шорохи да поступь разыгравшегося ветра. Он не знал, что ему не нравилось больше: что именно в этом неуютном месте он грезил поселиться, чтобы сесть на стылый трон; что он был скрывавшимся Таргариеном, боявшимся открыть кому-либо свое истинное имя; что отношения между ним и Джоанной сделались неясными и туманными, как отражение в мутной воде старого колодца — или то, что Балерион был далеко, на корабле, и в любой момент мог заупрямиться, натворив непоправимого? Визерис сделал еще один неосторожный шаг, и половица громко скрипнула. Он бросил презрительный взгляд на кровать, пытаясь заставить себя опустить голову на подушку и погрузиться в сон. Однако что-то запрещало ему смыкать глаза. Он настолько не доверял этому месту и его обитателям, что был готов ожидать удара из сумрака в любое мгновение; в завываниях и постукиваниях ветра ему все слышались чьи-то шаги или чей-то злорадный шепот. "Этот замок и впрямь способен свести с ума монарха, — подумал он взволнованно. — Даже в той хибаре, где мы с Джоанной дремали среди чердачной паутины, было безопаснее, чем здесь." И все же он пересилил себя. Грядущее утро могло принести с собою любые сюрпризы, а это значит, что нужно быть готовым буквально к чему угодно. Заставив себя улечься и укрыться одеялом, Визерис уставился в расписанный неведомыми узорами потолок и долго глядел на их бессмысленные, причудливые разводы — смотрел долго, пронзительно, пока те не начали размываться под покровом тяжелеющих век, а принц не провалился в сон. Последняя мысль, выхваченная им из недремлющего разума, походила на молитву и прозвучала в ушах тяжелым набатом, отдавая по всем уголкам головы тяжелой ноющей болью. "Только бы мне не приснился я сам, — прошептал Визерис одними губами, отгоняя образы зеркала, безумного короля в съехавшей набок короне и сожженных земель, что снились ему совсем недавно. — Только бы мне не приснился я сам..." Он устал от всего: от символов и знаков, которые сны ему не объясняли; от надежд и страданий, через которые он и Джо продирались, как сквозь тернии, рука об руку; устал он и от самого себя. Все, чего ему хотелось в те мгновения — это покоя. Покоя, который, конечно же, может коснуться лишь души простого телохранителя, но никак не короля. Визерис уснул, и, к его собственному счастью, увидел во сне лишь небо, зеленую росистую траву под босыми ногами и трепещущий вдалеке шатер. На душе ему стало легко и спокойно, и тревоги отступили на несколько долгих часов. * * * Он проснулся от звука шагов за дверью. Кто-то быстро направлялся прочь по коридору, тяжело и порывисто дыша. Ночь по-прежнему не спешила превращаться в утро, и из-за тяжелых холщовых штор на пол лился лишь тонкий свет белолицей луны. Шаги замерли, когда за дверью раздался чей-то напряженный шепот. Визерис спешно поднялся, стараясь не шуметь, и на цыпочках двинулся по непослушным половицам к двери. Он уже успел исследовать их, пока бродил из угла в угол, силясь справиться с бессонницей, и сейчас обрадовался такому опыту: он умудрился вплотную встать у двери, не издав ни шороха. — Ты и впрямь слишком напряжена, сестрица, — раздался в тишине негромкий голос Беса, как всегда чуть насмешливый. К его привычной интонации примешивалась легкая хрипотца; очевидно, карлик чуточку выпил. — И впрямь, что это за дело — устраивать такую операцию среди ночи? Ты мать короля, в конце концов. — Что ты здесь ..? Не важно. Я не должна перед тобой отчитываться, Тирион. А этот коридор — не место для разговоров. Здесь везде уши и глаза, я уверена. — Так зачем же нам скрытничать? — не унимался Тирион, и его тихий голос вдруг сделался звонче, легким эхом застучав по каменным стенам. — Это вполне правильное решение — приставить охрану к покоям нашей сестрицы. Да и тот приказ обыскать суда, особенно те, на которых прибыла женщина, вхожая ко двору, логичен. Джоанна не сочтет это за грубость, я уверен — это ведь всего лишь формальность, дань вежливости, эдакое приветственное расшаркивание, призванное доказать, что сестренка не точит нож, держа руки за спиной.. — С ней не все гладко, я это сердцем чувствую, — прошептала Серсея, однако, спохватившись, отдала приказ пришедшим с ней стражникам и зашагала прочь по коридору, не проронив более ни слова. Тирион, не снижая тона, последовал за ней: — Куда лучше будет сделать проверку приказом короля Джоффри. Ничего не изменится за ночь, но, если король самолично проявит проницательность, не только наш отец, но и ближайшее окружение решит, что он начинает забо... Голос Тириона эхом затерялся вдалеке; сердце Визериса подпрыгнуло в груди. Несколько мгновений он по-прежнему стоял, не шевелясь, словно парализованный, и ветер неприятно щекотал его взмокшую от пота кожу. Что бы ни заподозрила Серсея, если она узнает о Балерионе, их с Джоанной старания обернутся крахом. Ланнистеры не должны были заполучить дракона. Он не мог им этого позволить. Визерис попытался вспомнить, приставили ли к его дверям охрану, однако именно эта подробность никак не хотела всплывать в голове. Он прижался ухом к дверной щели и прислушался: дыхание. Значит, и его решили охранять, как какую-нибудь важную персону. "Как ОПАСНУЮ персону, — поправил он себя. — Или как персону, которая может попытаться помочь Джоанне в случае, если на нее нападут люди Серсеи." Убеждать себя в растущей паранойе в такие мгновения было бессмысленно. Визерис был словно парализован, а его растерянность с каждым мгновением перерастала в страх. Поэтому, когда он услышал чье-то порывистое дыхание позади себя, чуть не лишился чувств и не выдал свое бодрствование охране. Он обернулся, готовясь сражаться — однако к нему явился вовсе не вооруженный убийца: то была Джоанна, в одних лишь панталонах и взмокшей от пота сорочке, что стояла на крошечном балкончике, выходившем на Королевскую Гавань, и глядела прямо на принца. Ее фигурка, оттененная тяжелыми шторами, казалась призрачной и невесомой. Визерис бросился к балкону и распахнул его, впуская Джо внутрь. — Осторожно, — шепнул он едва слышно. — Половицы скрипят. Ветер развевал волосы девушки, и те рыжими сполохами рассекали предрассветную тьму. Звезды блекли на небесах, а свет луны прощально обнимал тонкие покатые плечи. — Какие именно? — спросила она заговорчески. — А то я не знаю... Визерис поднял ее на руки внезапным рывком и за несколько шагов донес до постели. Его разум кричал ему, что то была лишь мера предосторожности, однако сердце колотилось как бешеное, чувствуя эту невероятную близость. Беззвучно опустившись на постель, Джоанна заговорщически улыбнулась. — Я перелезла по балконам, — гордо объявила она, обхватив руками колени. — Мои детские шалости наконец пригодились. — А я вот всегда был страшно неловок, — зачем-то сказал Визерис, понимая, что улыбается. — Я бы так не смог. Точно рухнул бы куда-нибудь вниз. Они поймали взгляды друг друга и улыбнулись, однако уже спустя мгновение оба были серьезны. — Я услышала, что Серсея собирается проверить наш корабль, — прошептала Джо. — Если она заметит Балериона, нам крышка. Что будем делать, мой король? Лично я вот пока в замешательстве. — Думаешь, они не станут ждать до утра? — Я уверена, что станут, — кивнула девушка с довольным видом. — Тирион уболтает и Серсею, и Джоффри; я его знаю, он — тот еще демагог, если нужно убедить кого-нибудь и вместе с тем потянуть время. Визерис удивленно приподнял одну бровь. — Думаешь, Бес догадывается, что мы скрываем что-то, а потому нарочно заговорил громче прямо напротив наших дверей, чтобы дать шанс спрятать нечто запретное? Какая ему в этом выгода? Джо повела плечами. — Не знаю, — прошептала она. — Мы всегда очень тепло относились друг к другу. Он точно знает, что я никогда не устрою что-нибудь, способное причинить ему вред. "А как же мое правление? Конец Ланнистеров и Баратеонов у власти? — невесело подумал Визерис. — Как же ты тогда назовешь это?" Однако вслух сказал другое: — У нас нет ни секунды на разговоры, Джоанна. Если нам понадобится вся ловкость, чтобы добраться до корабля и спрятать Балериона в другом месте, то, что ж... Я готов чуточку рискнуть.

***

Учитывая, что незаметно выскользнуть через дверь из-за охраны было попросту невозможно, покинуть башню предстояло куда более изобретательным способом — и, к несказанной печали Визериса, куда менее королевским. Прямо под балконом росло необычайно раскидистое дерево, бросавшее тень на крошечный выступ балкона, и идея родилась у Джоанны сама собой. — Думаешь, я не упаду? — с опасением спросил Визерис, косо поглядывая на танцующие тени древесных листьев и изо всех сил пытаясь скрыть тревогу. — Не хотелось бы пасть на пути к трону настолько буквальным способом. — О боги, Ваше Величество, не будь столь боязлив, — парировала Джо, — ведь лазать по деревьям — не самое сложное из того, что должен уметь король. Шутка вышла не особенно смешной, и принц от волнения едва сумел позволить себе улыбнуться; смущенно и робко он глядел то на балкон, а то на нее саму: ночная рубаха слабо шелестела под прикосновениями ветра, ворот топорщился ниже ключиц. — Я не полезу в одном белье, а снова лезть в свою комнату я не собираюсь, — сказала Джо наконец, спешно поднимаясь. — Одолжи мне свою одежду. И, не дожидаясь ответа принца, девушка стремительно направилась к небольшому сундуку с вещами. Выбрав себе пару штанов, темную рубаху и широкополую шляпу, вид которых не стал бы привлекать излишнее внимание, Джоанна изящно метнулась (к необычайному разочарованию принца) за расшитую грубым узором ширму, где и переоделась. Одежда была велика, поэтому пришлось подвязаться веревкой. Волосы же были спрятаны в пучок под шляпу. — Сапоги? — Благодарю, но босиком мне будет гораздо удобнее. Как только с облачением было закончено, Джо, не дожидаясь Визериса, вышла на балкон и быстро перелезла на близлежащую ветвь. Когда Визерис, осознав, что час настал, подскочил к балкону, девушка уже махала ему снизу. Поля мужской шляпы бросали тени на ее лицо, руки казались белыми тростинками, и на мгновение принц позволил себе короткую мысль о том, как же, все-таки, прекрасна она была. Теперь, когда пришла его очередь, идея показалась принцу не такой уж хорошей. Толстая ветка, на которую ему предстояло встать, почудилась хлипкой и тонкой, а земля внизу — жесткой и чересчур каменистой, чтобы остаться в живых после неудачного падения. "Как ты говорил себе раньше, Визерис? — сказал он себе, и сердце забилось быстрее, когда ветерок подхватил выкрашенные волосы и зарылся в них, завывая. — Ты дракон. Ты Таргариен. Ты должен уметь преодолевать страхи." Стиснув зубы, Визерис медленно переполз по древесному отростку к стволу и ухватился за него. "Хорошо. Вот видишь? Осталось совсем немного." Однако именно теперь и начиналось самое сложное. Изо всех сил стараясь не смотреть вниз, принц, мысленно подгоняя себя, стал осторожно спускаться, наступая на сучья и ветки, как на ступени, но в метре от земли оступился и шлепнулся прямо на зад. Джоанна зажала себе рот рукой, стараясь не расхохотаться во весь голос. — Видел бы ты себя, — прошептала она чуть слышно. — Просто умора! Принц хотел было сердечно обидеться, но затем, представив себя и свою неловкость со стороны, и сам широко улыбнулся. Девушка помогла ему подняться и отряхнуться, после чего, оглядываясь и чуть дыша, они двинулись к порту. Шныряя от стражи по кустам, пара добралась да конюшен. Лошадь Джоанны, почуяв хозяйку, приветственно зажала; девушка же, осмотревшись и убедившись, что вокруг нет никого, зашла в денник и погладила любимицу по носу. — Кое-кто посчитал, что вылазка из балкона по дереву — единственная часть плана, где нужна ловкость? — спросила она, и Визерис уже почуял неладное. — Что же, могу сказать одно: тебе не особо понравится следующий шаг. Произнеся это, Джо залезла на спину кобылы, затем встала на нее ногами и, подтянувшись, залезла в маленькое окошко, располагавшееся наверху стены конюшни. Окошки были по всему периметру помещения, чтобы в него проникал хоть какой-то свет даже ночью. Глубоко вздохнув, Визерис, опасаясь падения и то и дело со свистом втягивая душный воздух, взобрался на спину серой красавицы. Лошадь даже не шелохнулась. Затем он, копируя Джоанну, точно так же встал на лошадиную спину и стал медленно подтягиваться; сообразительная кобыла мигом подкинула задние ноги, помогая принцу взобраться. Вниз пришлось сползать по наклонной стене, но после пережитого кошмара с деревом у принца это не вызвало особого трепета.

***

На корабль удалось пройти спокойно; суда еще не досматривали. Спустившись в трюм, обрадованный победой Визерис тихо позвал дракона. — Балерион? Балерион, иди ко мне. Дракон не отозвался. Принц бросил короткий взгляд на Джоанну, и их взгляды встретились. Ее лицо было белым как холст. — Балерион! И снова тишина. — Ты, верно, злишься, что мы оставили тебя здесь? — голос Визериса дрожал, в нем все еще теплилась призрачная надежда. — Я обещаю тебе... я обещаю, что, если ты выйдешь, то я принесу тебе целую корзину цыплят! Джоанна печально вздохнула, давая понять, что произошло ужасное, однако спустя мгновение ее лицо просветлело: из темноты послышалось глубокое урчание, а затем — слабый и необычайно удовлетворенный рык. Царапая когтями пол, дракон подошел к хозяину и, обдав его паром из носа, ткнул головой в грудь. Визерис, слегка скривившись от столь грубой ласки, погладил дракона по выпирающим рогам. — Как говорится: хочешь выманить дракона — пообещай ему пир горой. — Какой же ты обжора, Балерион, — улыбнулась Джоанна. Дракон на это лишь презрительно фыркнул, будто показывая свое недовольство. — И все же порою мне кажется, что он слово в слово меня понимает. — Конечно, — ответил Визерис, проводя ладонью по шершавому лбу Балериона. — В конце концов, всем ведь известно, что драконы намного древнее и умнее людей. — Но ведь наш совсем молодой, разве нет? — О, ты за него не волнуйся! Мудрость у него в кро... Что-то громко затрещало и зазвенело; звуки множественных шагов эхом заскрипели в пронзительном воздухе. На палубе послышались громкие звуки и грубые мужские голоса. Визерис изменился в лице. — Кажется, твоему брату не слишком удалось удержать Серсею и отложить проверку до утра. Надо бежать. Джоанна бросила короткий взгляд на дракона и с уверенным видом кивнула, словно приняла наиболее обдуманное из всех вероятных решений. — Спрячьтесь здесь, — сказала она повелительно. — А я, в свою очередь, постараюсь их отвлечь. Не успел Визерис что-нибудь возразить, как Джоанна уже выскользнула из трюма. Уже через мгновение пораженную тишину скрипучей палубы заполнил ее уверенный голос и удивленные возгласы стражи. — Человек? — Точно не нищий! — Парнишка, что ты тут забыл? — Вот это да! Средь ночи, как и мы... Джоанна громко откашлялась; ее голос звучал низко, но звонко, сочась уверенностью и снисходительным удивлением. — Что вы делаете на моем корабле в столь поздний час? Солдаты замешкались; очевидно, они совсем не ожидали, что капитан судна окажется таким хрупким и невысоким. Наконец один из них позволил себе прервать возникшую на палубе неловкую тишину. — Дак приказ королевы, кэп! Осмотреть все корабли в гавани. У нас к Вам, собственно, встречный вопрос, милорд. — Я забыл одну карту. Погодите, мне нужно ее взять. Солдаты снова замешкались, явно удивившись такому неожиданному повороту диалога. — Ну так... А чего она Вам она понадобилась именно сейчас? — снова спросил самый находчивый из них, заговорщически прищуриваясь. — Вот мы уйдем, и Вы... — Я могу приходить на свой корабль, когда мне вздумается. Другой вопрос, с чего королева проводит досмотры без приказа короля, — голос Джоанны звучал угрожающе громко. — Покиньте мой корабль сейчас же, и об этом не узнает королевский десница. — Уж лучше получить наказание от десницы, чем узреть гнев королевы! — пророкотал стражник, тяжело дыша. — Ну кэп, чего Вам стоит? Вам ведь нечего скрывать! — Лучше не злите меня! — Схватите его! — Леди Джоанна? — Да как вы... В этот момент раздался громкий плеск воды, возвещавший о чьем-то падении, поднимая вверх столб холодной воды. Позабыв о девушке, гвардейцы кинулись к борту корабля, но не увидели ничего, кроме кругов на водной глади. — Что-то тут нечисто, — сказал один, вглядываясь в собственное искаженное отражение. — И не говори, — ответил второй. Все казались напряженными.

***

Пока Джоанна ругалась со стражей, отчаянно пытаясь отвадить их от корабля, Визерис тихо вывел Балериона из трюма. Прячась за бочками и ящиками, они дошли до борта корабля и таинственно переглянулись. Надо было прыгать в воду. Принц попытался уговорить Балериона сделать это вместе с ним, однако тот явно не поддерживал эту часть плана. Не стал подчиняться он и тогда, когда принц попытался затолкать его на бортик. За такую дерзость Визерис получил лишь удар хвостом и ровно никакой отдачи. И тогда принц сдался: по правде говоря, ему и не пришло в голову ничего лучше, чем прыгнуть одному. Но вместо того чтобы сразу после прыжка мигом всплыть, принц остался под дрожащей водною гладью. Спустя почти минуту, когда кислорода оставалось катастрофически мало, он внезапно почувствовал большую волну рядом с собою, а затем громадные острые зубы осторожно взяли его за шкирку и бережно подняли в воздух. Недовольный Балерион вылез на берег вместе с Визерисом и принялся с брезгливым видом отряхивать капли воды с острой чешуи. Те блестели на шкуре подобно каплям росы, и Визерис невольно засмотрелся на это зрелище. Однако тянуть время было никак нельзя, и уже через минуту оба направлялись в сторону пристани. Они дошли до самого ее конца незамеченными: Балерион, хоть и был непослушен, на удивление любил прятаться и делал это необычайно ловко. Для всех жителей города здесь располагался всего лишь очередной тупик, но Визерис отлично помнил о том, что тут, сбоку, есть еле заметный проход. Он переполз по стене и завернул в пещеру, расположенную в скале под замком, после чего едва слышным голосом подозвал дракона к себе. Балерион мигом откликнулся на зов и уже спустя мгновение гордо сидел у самого входа. — Ну что, дорогой мой? Готов отправиться в приключение? — спросил принц, ласково гладя дракона по шее. Тот выглядел заинтересованным. — Тогда чего же мы ждем? И Визерис, увлекая за собою Балериона, смело двинулся вглубь таинственных замковых пещер.

***

ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД. Отец постоянно рассказывал Визерису о тайнах красного замка, сколько он его помнил. Пока у других маленьких мальчиков отцы ассоциируются с охотой или играми, с упреками или гордыми наставлениями, у Визериса отец был одним целым с историями, волшебными и не очень. Он рассказывал ему обо всем, что пряталось и ожидало путника в черных замковых коридорах: о легендах, о людях, замурованных в стенах, о тайных ходах, каждый из которых знал лишь Мейкар Таргариен. Визерису хотелось найти их все, исследовать каждый уголок замка, но ему (о горе!) никогда не позволялось подолгу находиться одному. Отец слишком трясся за него, боялся, что Визериса обязательно убьют. Или похитят и будут использовать, чтобы повлиять на короля. Или сделают еще что-нибудь не менее отвратительное. Визерис всегда ощущал сильные уколы раздражения, когда кто-то считал его недостаточно взрослым, чтобы о себе позаботиться. Но однажды маленькому принцу улыбнулась удача: ему удалось сбежать из-под пристального взора задремавшей няньки и броситься навстречу долгожданному приключению, что ожидало его в сумрачных коридорах. Принц долго прятался по углам от засуетившейся стражи и напуганных, словно куры, служанок, глупо хихикая в кулак. Мальчик и не заметил, как забрёл в коридор, где не было никого, и чем дальше он шел, тем темнее становилось, пока света не осталось совсем. Ему бы повернуть назад, но любопытство съедало изнутри. Хотелось узнать, что же там в конце? Что ждет его во мраке, в который так робко не смеют ступать остальные? Проход был длинным и притягательно безлюдным и, чем дальше Визерис шёл, тем шире становился коридор. Минут десять он молча двигался вперед, радуясь своему приключению, но за очередным поворотом оказался тупик. Юный принц растерянно провел руками по стене и попытался разглядеть хоть что-то в окружающем его мраке. Не обнаружив ничего интересного, мальчик разочарованно сел на пол. Он то надеялся найти тайный ход или потерянную сокровищницу, но нашел лишь темный тупик. Визерис со вздохом откинулся на стену и заерзал на месте. Что-то мешало нормально усесться, и вновь вдохновленный мальчик начал увлеченно ощупывать пол. — Неужто люк? Все таки я нашел потайной проход! — с весельем в голосе воскликнул Визерис и потянул за кольцо в крышке люка. Открывшийся проход так и манил, так что принц-исследователь осторожно спрыгнул вниз. Мальчик пошарил руками, силясь нащупать стены. Ему вдруг сделалось до дрожи жутко: а что если дальше, огромная и бессердечная, находилась пропасть, уже готовая поглотить его? Или еще что пострашнее? — Эй! —воскликнул Визерис, надеясь, что кто-нибудь из слуг непременно отзовется. — Эй! Эй! Эй! — передразнило эхо, насмешливо разлетаясь по сторонам. Принц нащупал стену и, держась за нее, стал осторожно продвигаться вдоль. У помещения не было углов, и, двигаясь по кругу, мальчик снова наткнулся на проход. Поняв, что делать тут нечего, Визерис двинулся вперед, надеясь выйти из ловушки, в которую сам себя загнал. Каково же было удивление принца, когда он увидел свет гораздо раньше, чем рассчитывал! Щурясь привыкшими к темноте глазами, Визерис шел в сторону голубого пятнышка неба, манящего его издалека. В конце пещеры он едва не оступился, но вовремя отшатнулся назад; внизу расположились скалы и бушующее море. Вдоль стены тянулся выступ, явно сделанный человеческими руками. Крепко прижавшись спиной к скале, Таргариен двинулся по отвесной тропе. Сбоку был земляной берег; перепрыгнув на него, принц пошёл вперед и вскоре оказался на пристани. Рейгар однажды брал его с собой сюда, когда отец еще не запретил им видеться, а поэтому Визерис быстро дошел до ворот замка. Своим появлением он очень озадачил стражника у ворот, и тот, невзирая на многочисленные уговоры, быстро отвел принца к королю. Отец был в гневе, но не на него. После того дня Визерис ни разу не видел свою няню, и, помимо служанок, его теперь денно и нощно сопровождали два королевских гвардейца.

***

Поглощенный воспоминаниями, Визерис даже не заметил, как снова дошел до круглой комнаты. Снедаемый интересом принц на ощупь зашел за спину дракона. Его голос дрожал, когда он прошептал: — Дракарис. Балерион изверг огонь, и помещение залилось светом. Принц заметил нишу с маслом посреди комнаты и повелительно указал дракону в ее сторону; в тот же миг масло загорелось. Дракон прекратил огонь и, довольный своей работой, обратил взор к Визерису в ожидании похвалы. Тот едва заметно кивнул, поглощенный зрелищем. Лишь теперь он мог рассмотреть комнату из своего детства. Место из далеких сказочных воспоминаний. Помещение было практически пустым — лишь в самом его сердце напряженно замерла статуя огромного широкоплечего мужчины, занесшего в ударе исполинский меч. Коронованная голова статуи, замершая в извечном боевом кличе, была отрублена и безвольно валялась у каменных ног. Рассмотрев голову поближе, Визерис понял, что скульптура изображает Мейгора Жестокого. Из шеи статуи извергался недавний огонь Балериона. Непонятно, для чего нужна была эта комната, но раньше пламя явно вырывалось прямо изо рта. Принц положил голову на место и огляделся. С боку от статуи стояла довольно большая чаша, на стенках которой засохла какое-то вещество. Поскребя по стенкам, Визерис обнаружил, что это засохшая за много веков кровь, и брезгливо отряхнул руку. На стенах комнаты висели тяжелые цепи, а у потолка располагались фрески с изображениями странных существ. Под каждым из них была надпись на валирийском. Найдя пару знакомых имен, вроде Вхагар и Сиракс, Визерис понял, что то были не кто иные, как боги старой Валирии. Таргариену с каждым мигом становилось все более не по себе от этой комнаты, но лучшего места, чтоб спрятать Балериона, кажется, было не найти. Приказав дракону ждать здесь, Визерис двинулся обратно к выходу, искренне надеясь, что дракон не наделает непоправимого в его отсутствие, а с Джоанной, по счастливой случайности, все обошлось.