Идущие в огне

Столы накрыли богато – на ажурных скатертях, переливаясь в лучах полуденного солнца, фрукты в огромных вазах и изящные кубки, полнящиеся вином, выглядели особенно привлекательно. Визерис сглотнул, ибо в желудке у него с утра пустовало: отчаянно захотелось вытянуть руку, схватить наливное яблоко с подноса и беспардонно приняться за трапезу, однако правила этикета и выдержка оказались сильнее низменных порывов. Джоанна сидела к нему спиной по левую руку от Тайвина, рядом, уныло запрокинув голову, сидел лорд Тирион. За время долгого странствия Визерис научился быть внимательным и обнаружил, что карлик, лениво прикрыв глаза, украдкой поглядывает на черноволосую служанку, носящуюся туда-сюда с подносом. Кудрявая, смуглая, словно экзотическая танцовщица, девушка и впрямь была весьма привлекательной, однако сердце Визериса не замерло, как прежде, от хищнического предвкушения; лишь только Джоанна, ее звонкий смех и выразительные глаза были способны по-настоящему захватить его. Это пугало и очаровывало одновременно. Касашро Виаридис, которому не позволили сидеть рядом с невестой – не то из придворной тактичности, не то из иных побуждений – был мрачен, как туча, и уже умудрился опохмелиться. Бросая тоскливые взгляды то на возлюбленную, то на Визериса, он отчаянно пытался поговорить с ними с помощью хаотичных жестов и движений губами, однако выходило у него дурно. «И все же они неплохо постарались, – подумал юноша, оглядывая празднество. Под навесом было тепло и несколько сыро, тени от декоративных колонн и дорогих шелков, увивающих их подобно лозам неведомых растений, выглядели причудливыми монструозными созданиями, стелящимися по земле. – О Семеро, как же сильно я хочу есть!» Джоанна и Тайвин, склонив головы друг к другу, о чем-то почтительно перешептывались. Несмотря на близость обоих, Визерису, стоявшему в почтительной позе за спиной своей леди, было сложно расслышать и половину беседы. До него долетали лишь хаотичные отрывки, но те были не слишком приятными. – …полагаю, о любви разговор и не шел. Ты только отмылась от того позора… думаешь, я забыл об Элиасе и позволю тебе преступить нормы морали снова? – …я не смею возражать против господина Виаридиса, однако… – Деньги, дочь моя, деньги! Виаридис несказанно богат и находится у меня на крючке – его мошенничество, несущее золото, и твоя недурная родословная неплохо сольются в единое целое. – …отец, я лишь говорю… – … не забывай, что бытие бастардом… Визерис гневно выдохнул, и Тайвин медленно повернулся к нему. Несколько мгновений они молча таранили друг друга взглядами; юноша был готов самолично залезть в пасть к дракону за собственную несдержанность. – Дело личного телохранителя – охранять, а не подслушивать, – сказал лорд наконец, и его точеный профиль вновь обратился к Джоанне; девушка, красная от легкого стыда и выпитого вина, опустила ресницы, и в душе у Визериса все заклокотало. – Что ж, вернемся к теме разговора. Разумеется, Визерис знал, что Джо ни за что не выйдет за этого наивного ублюдка Касашро. Знал, что он вытащит ее, уведет прямо из-под венца, если понадобится – однако серьезность происходящего все равно настораживала. Нет, не то чтобы он сильно тревожился на этот счет, однако… что-то пробужалось в его душе всякий раз, когда он видел тирошийца, силящегося добиться внимания своей будущей супруги. Была ли то злоба? Обида? Ревность? Джоанна повернулась наконец к Тириону, и уже через несколько мгновений воздух наполнился ее заливистым смехом. Визерис невольно улыбнулся: когда Джо хохотала искренне и ненаигранно, на сердце у него всегда становилось легче. – Пора бы уже! – услышал он визглявый голосок юного короля и невольно повернулся в его сторону; Джоффри сидел неподалеку, гордо задрав голову. Прекрасное лицо, словно выточенное из мрамора, и стеклянные кукольные глаза делали его похожим на ожившую статую без сердца и души. – Ну же, давайте! Я жажду подарков! Гости зашептались, и навстречу принцу, переваливаясь с ноги на ногу, вышел наконец неприглядный Мейес Тирелл – лысоватый, чуть испуганный человек с горящими глазками, облаченый в шелка. – Лицезрейте же скромный мой дар, – сказал он вкрадчиво, улыбаясь с напускным стеснением; взор его, хитрый и проницательный, говорил громче всяких слащавых слов. – Во всем Вестеросе не сыщете Вы кубка дороже и красивее. Лишь король достоин утолять из него жажду – и да будет всякое вино сладким, как жизнь в грядущем браке с моей дочерью! – Благодарю, сэр Тирелл, – кивнул Джоффри, устремляя ледяной взор на дар: кубок переливался и искрился, словно и сам был продолжением солнечного луча. – Полагаю, я могу называть Вас отцом, раз уж мы теперь одна большая семья? – Несомненно! Почту за честь, – расплылся Мейес в слащавой улыбке. – Приходясь отцом дражайшей Маргери, я не могу нарадоваться на то, как славно вы смотритесь вдвоем, и душа моя замирает от восторга. «Лицемер, – подумалось Визерису. – Один из тех, что мастерски пудрят голову, а затем делают с тобою что пожелают». Джоффри рассматривал кубок, словно ребенок – игрушку. При всем своем презрении к нему, Визерис не мог не признавать, что молодой король уж слишком напоминает его самого несколько месяцев назад: самовлюбленный, юный, глупый, считающий себя центром первозданной Вселенной и властителем всякого человеческого сердца. «Тошно смотреть на это. Бедняга живет в мире придворной лести и не подозревает, сколь злобные взоры глядят на него из-за спины». Следующим к Джоффри вышел Тирион Ланнистер вместе с роскошного вида книгой, повествующей о правлении королей минувших времен. На мгновение взгляд его молодого племянника почудился Визерису слишком раздраженным, однако затем буря улеглась, не успев и начаться. – И впрямь, нынешние времена требуют от правителя недюжинной мудрости, – кивнул он наконец. – Мне также не помешало бы поучиться у великих монархов прошлого. Леди Кастерхилл, как Вам? Джоанна вздрогнула от неожиданности; все взгляды мигом устремились на нее. Визерис заметил как недовольно поморщилась королева-регент. – Я знаю, что Вы прибыли сюда совсем недавно, тетя Джоанна, – Джоффри с капризной ухмылкой уставился на девушку, – и не могу обойти стороной ту неловкость, которую Вы, должно быть, испытываете в окружении давно забытых людей и новых знакомых. Вы ведь долгое время были в совсем далеких местах, в окружении варваров и дикарей. – Благодарю вас за участие, Ваше Величество, – резво откликнулась Джо, и ничто в ее голосе не выдавало ни тревоги, ни напряжения: она словно говорила с любимым братом или близким другом, к которому, тем не менее, относилась с искренним почтением. – Свыкнуться с новым укладом не составило для меня большого труда. Все-таки, к хорошему быстро привыкаешь. А книга лорда Тириона и впрямь выглядит любопытно – благодарю, что спросили моего мнения, хоть я и не слишком разбираюсь в истории. Джоффри тихо рассмеялся, однако его глаза продолжили предвкушающе сверлить Джо. От взгляда Визериса не укрылось, как она нервно сжала фиолетовый бархат своего платья под столом. – Скромности долой, леди Кастерхилл! Я горю от нетерпения, желая наконец увидеть Ваш подарок. Любопытно, что подготовила мне странница, прибывшая издалека. – Ах, моему смущению и радости нет предела! Я рада, что мой подарок заинтересовал Вас, и надеюсь не стать первым разочарованием сегодняшнего дня. Изящно и легко, как кошка, Джоанна соскользнула со своего места, увлекая Визериса за собой. Незаметным жестом руки она сунула ему в ладонь маленький бархатный мешочек, который юноша никогда прежде не видел. «Что же там внутри? Когда она успела подготовить дар?» Они встали перед пирующими, и у Визериса от торжественности происходящего перехватило дыхание: люди, разряженные в пух и прах, глядели на них с живым интересом, будто на заморские диковинки, кто-то изящно шептался, кто-то улыбался с притворным одобрением. Простак Виаридис ободряюще подмигнул Джоанне, чем нарушил все возможные правила придворного этикета, но та лишь улыбнулась с теплом и нежностью, такими ненаигранными, что сердце Визериса пропустило удар. Воистину, Джо была невероятна во всем, что касалось поведения при дворе, а в актерской игре превосходила Мейеса Тирелла едва ли не втрое. – Прежде чем вручить Вам свой скромный дар, я хотела бы возблагодарить Семерых за то, что они подарили нам столь мудрого и милосердного короля, – произнесла она с теплом, и пирующие слабо зааплодировали, как бы поддерживая ее слова. – Воистину! Вестерос осиротел на короткое время, но теперь я, простая женщина, не боюсь грядущих опасностей: с таким монархом, как Вы, будущее представляется светлым. Джоффри одобрительно кивнул. Лесть Джоанны пришлась ему по душе. – Однако всякий великий король, когда-либо спускавшийся на землю, достоин не только устного, но и вещественного признания в веках, чтобы даже после своей смерти – пришедшей в изобилии и старости, разумеется – оставаться наставлением преемникам и легендой в чужих устах. Так неужели Его Величество Джоффри Баратеон, мудрый при своей юности, недостоин обладать предметом, способным отличить его от прочих в веках? Толпа вежливо замотала головами, кто-то выкрикнул «Разумеется, нет!» чуть пьяным, тускловатым голосом. Джоанна просияла. – Воистину, люди, собравшиеся здесь, мыслят верно! Надеюсь, мой дар украсит Ваш указующий перст, и однажды всякий, кто взглянет на него, скажет: «Вот оно, кольцо Джоффри Баратеона, мудрейшего из монархов Вестероса!» Юнец осклабился, не сдержав удовольствия. Джоанна бросила на Визериса короткий взгляд, и тот, послушавшись, с долженствующей торжественностью вернул ей крошечный бархатный мешочек. – Какой маленький! Должно быть, подарок очень хрупкий, – сказал Джоффри, принимая свой дар и извлекая сверкающий перстень с необычайной красоты камнем, подобного которому Визерис не видел никогда прежде. – Подумать только! Здесь выгравированы девизы Ланнистеров и Баратеонов! – Кровь двух великих Домов, соединившись, даровала Вам мудрость и проницательность, – продолжила девушка. Визерис осторожно взглянул на Джоффри, побаиваясь за подругу – не перегнула ли она палку? – но молодой король выглядел восхищенным. С гордой улыбкой он надел дар Джоанны на указательный палец и поднял руку, демонстрируя перстень народу. Все радостно захлопали в ладоши. – Благодарю, леди Джоанна! Ваш подарок мне по душе. Легендарный перстень Джоффри Баратеона – так назовут его веками спустя! Джо улыбнулась и сделала скромный реверанс: – Именно так я подумала, когда впервые увидела его в ювелирной лавке в Тироше. Затем уже здесь я распорядилась о гравировке. Все ещё рассматривая кольцо, король стал ждать следующего подарка. Несколько часов гости преподносили дары своему королю и будущей королеве, пока не настала очередь последнего. Тайвин Ланнистер властно хлопнул в ладоши, и к гостям вышел рыцарь Королевской Гвардии с мечом на бархатной подушке. Его ножны из вишневого дерева и промасленной красной кожи были усажены, как заклепками, золотыми львиными головами. Стало тихо, когда Джоффри обнажил клинок. Красная с черным сталь засверкала на солнце — Это один из Валирийских мечей в столице. Он выкован специально для Вас. —произнес лорд-десница. —Великолепный подарок,—улыбка на лице мальчишки заиграла нехорошими красками и он начал размахивать мечом, пробуя его в руке. — Великий меч должен носить великое имя, милорды! Как мне его наречь? Гости стали выкрикивать разные имена, и Джоффри забраковал их с дюжину, пока не услышал то, что пришлось ему по вкусу. — Вдовий Плач! — вскричал он. — Да! Он многих сделает вдовами. А когда я встречусь в бою с дядей Станнисом, то разрублю его волшебный меч пополам! И после этих слов меч обрушился на книгу, подаренную Тирионом. Визерис дернулся от неожиданности. Кто-то из гостей неодобрительно зашептался, а кто-то загоготал громче борова в период гона. Тайвин Ланнистер ухмылялся, гордый внуком, а может и позором сына-карлика. Сам же Тирион сидел тихо, словно у него в горле застрял кусок навоза. Труды великого мейстера Каэта были безвозвратно уничтожены. *** Балерион издал радостное урчание – ему определенно нравилось, когда Визерис гладил его с нежностью родного отца. Джоанна стояла рядом, облокотившись о стену. На дворе стояла ночь, тихая и глубокая, и город спал, послушный велению природы; к тому времени оба они уже научились мастерски избегать стражи, покидая замок через окно, а потому проникать в убежище с каждым разом становилось все проще и проще. – А неплохая, к слову, речь была, Джо, – сказал Визерис наконец. Балерион утробно зарычал, словно выражая согласие. – А красоту того перстня я и упоминать не стану: никогда в жизни не видел предмета, способного так завораживать. Знаешь, он словно… Джоанна заговорщически рассмеялась, запрокинув рыжеволосую головку. Визерис посмотрел на нее с молчаливым изумлением; глаза его округлились от внезапной идеи. – Это что – то, о чем я думаю? – Мне неведомо, о чем ты думаешь, Ваше Величество, – игриво подмигнула Джоанна, приближаясь к нему. Ее блестящие от восторга глаза, зеленые, как дикий огонь, сжигали его изнутри; Визерис хотел сгореть в этом пламени, не желая сопротивляться. – Но ведомо, что я совершила: гравировка на том перстне не от кузнеца. Это моё творение. Старое заклинание, одно из немногих, что я знаю, — девушка прикрыла кисть рукавом, но Визерис успел заметить маленький след от нового ожога. Видимо магия дала о себе знать, но не так серьёзно, как бывало раньше. – И что же это значит? – спросил Визерис. Джоанна лишь подмигнула в ответ: – А то и значит, мой король. Джоффри Баратеон у нас на крючке.