Нет эмоций — есть покой

Уже 1956 год, мне сегодня исполняется два года. Мама сказала, что в сентябре я пойду в садик. А я и не против, мне пойдет только на пользу общение с другими детьми. Словарный запас, опять же, пополню и покажу родителям, что я обычный ребенок, что любит лепить куличики из песка и играть в догонялки со сверстниками. Сейчас на улице зима, хотя в нашей деревеньке (это для меня деревенька, а для других людей — средний по размерам город) тепло и снега совсем нет. Так как мама домохозяйка, то она часто ходит со мной гулять. Странным для меня было то, что в городе много парков и различной зелени, будь то деревья или кусты на обочине «дорог». Возможно, это влияние стереотипов, да и просто того, что в будущем, в моем 2018 году, Китай будет просто заставлен высотками в сорок-пятьдесят этажей. С мамой у нас отношения хорошие, она заботится обо мне слишком много, а я не позволяю перегибать палку. Будь на моем месте обычный ребенок, он позволил бы себя одевать и раздевать и в итоге стал бы несамостоятельным. Мама это и сама понимала, но все равно доставала меня своей гиперопекой. Думаю, если бы я ей это позволяла, она бы сама вскоре это прекратила. У меня создалось о ней впечатление как об адекватной женщине. Хотя спорить не буду, это очень приятно, когда тебя так любят и заботятся, хоть и слишком много. Думаю, это из-за того, что я поздний ребенок у мамы с папой. Не понимаю, что им мешало завести ребенка еще лет десять назад? Было до слез обидно, когда я просто ела, а папа смотрел на меня с подозрительностью, достойной шпиона. Меня всегда очень задевали необоснованные или вообще ложные обвинения. Я же его люблю и никогда не сделаю того, что принесет ему и маме вред, а он… Поэтому я начала кампанию по примирению и отведению от меня подозрений. Я чаще, чем обычно, выходила гулять с папой и всячески показывала ему, что я обычный ребенок, просто умный. Задавала, наивно смотря на него, вопросы о том, как появляются дети, почему небо голубое, а трава зеленая. Было очень смешно наблюдать за его смятением и растерянностью. В такие моменты его довольно узкие глаза раскрывались до состояния круга. Также он сидел на скамеечке, пока я играла с другими детьми в догонялки и прятки. Иногда наша детская банда, состоящая из одних только двух и трехлеток, с моей подачи завлекала и взрослых в игру. Естественно, только в роли воды. И через пару месяцев мои усилия окупились. Отец перестал смотреть на меня с подозрительностью, теперь он смотрел на меня с несвойственной ему гордостью. Интересно, с чего это такая перемена? В то, что это полностью моя заслуга, я не верила. Наверняка мама хорошенько прополоскала ему мозги с мылом. Или семья Чана, что тоже вполне вероятно. В один день, когда мы возвращались с прогулки, между нами состоялся один интересный разговор, итогами которого я осталась довольна. — Пап, ты меня больше не любишь? Из-за дракона? Или из-за того, что я сделал что-то плохое? — Конечно, я заметила гордость в его глазах, но я же маленький ребенок, могу и перепутать гордость с ненавистью или презрением. — Нет, конечно нет, я всегда буду любить тебя, просто я думал, что этот дракон сделает тебе плохо, научит плохим поступкам, это подтвердили и твои слова о побеге, поэтому я закрылся от тебя. Но теперь я знаю, что ты — только мой сын. Мой единственный и любимый сын, и я также понял, что мне надо воспитать тебя строго, в традициях нашей старинной семьи Линь. Про строгость я, конечно, не в восторге, но я понимаю, что чем строже, тем лучше обучаемость. Была у меня в младших классах учительница русского, строгая до невозможности, все ее боялись. Зато теперь у меня многие правила, — хоть я и забыла уже, за столько-то времени, их точное звучание, — будто отпечатались на подкорке, на интуитивном уровне. А вот учитель истории у нас был слабенький, только закончил учебу и сразу получил нас. Естественно, дети интуитивно почувствовали слабину и не учились хорошо. Вообще не учились. И с младших классов по истории древнего мира в голове у меня совсем ничего не осталось. Так что, хоть я и буду ненавидеть своих учителей, все равно буду им благодарна. Да и то, что наша семья, оказывается, старинная, играет немалую роль. Значит, будущее у меня обеспечено, не надо задумываться об оплате обучения, жилья или чего-то еще. Все складывается довольно хорошо. Сейчас я буду просто наслаждаться своим детством, а про «сто цветов»… — Пап, а ты доволен нашей политикой? Многие взрослые нет, и они… кри-ти-ку-ют власть. — Нда-а, хоть сознание и взрослое, сложные слова выговорить не всегда получается. Но это идет мне на пользу, еще больше подтверждая то, что я маленький ребенок. — Это тебе дракон сказал спросить? — Он не говорит, как мы с тобой, а только посылает им… им… импульсы или теплые волны того, что что-то надо сделать, а что-то нет. — Сама в шоке от того, как складно вру. Ведь главное — поверить, что это правда, и тогда ложь будет ложиться на язык, как родная. Ну а я на фантазию никогда не жаловалась. Отец вздохнул, видимо, собираясь с мыслями, и начал: — Нет, я никогда не буду сомневаться в нашей политике. Я сам политик, состою в народной коммунистической партии, так что буду прилагать все усилия для того, чтобы никто больше не сомневался во властях. Я совершенно запуталась. От его ответа только появилось еще больше вопросов. Он состоит в КПК, но также у него имеется мафиозная татуировка дракона. И что бы это значило? Так и хотелось спросить, но откуда такой маленький ребенок, как я, мог бы узнать о значении татуировок? От таких же детей во дворе? Так что пришлось засунуть любопытство куда подальше и, улыбнувшись, кивнуть. Я наивный ребенок, я довольна ответом, все замечательно.