***
Я сидел в гостинной на подушечке и держал пульт в руках. На границе сознания я слышал голос диктора новостной программы по телевизору, в то же время совершенно не осознавая смысл сказанного. Я все пялился и пялился на этот чертов пульт, придавленный конечным осознанием того, что начался полный писец. Бояться вообще не получалось, да даже думать ясно, и то, не получалось! Я впал словно в ступор перед лицом маньяка, что уже заносит над жертвой нож, не смея пошевелиться и убежать. Тьфу-тьфу-тьфу, не дай Бог сглазить. Хочется плакать, но глаза сухие, а губы не дрожат. Но зато дрожат руки, да так, что это видно даже если не присматриваться. Могу себя поздравить, теперь я знаю, какой стресс надо испытать маленькому ребенку, чтобы у него так дрожали руки. В гостиную входит папа и садится рядом со мной, тем самым отвлекая меня от глубоких размышлений и таращивания на пульт. Какое-то время он молча разглядывает меня, чтобы потом взять мои руки в свои и спросить: — Все хорошо, сынок? Что-то ты бледный, ты поел? И тут меня прорвало. От его ласкового тона и заботливого взгляда, от того, что ему не наплевать и он волнуется обо мне. По щекам начали скатываться соленые слезы, прочерчивая щеки, ноздри и губы, оставляя после себя привкус моря, чтобы потом заползти под воротник моего костюмчика. У меня отчаянно не получалось прекратить всхлипывать: по комнате разносились мои жалобные поскуливания и громкие, полные дрожи, вздохи. Папа же молча смотрел на меня, пережидая мою истерику, все так же не выпуская мои руки из своих, гладя их большим пальцем. Пытаюсь вырвать свои руки, чтобы вытереть влагу с лица и шеи (жуть как неприятно), но мне не позволяют и сами вытирают мою мокрую мордочку. От такой заботы снова начинаю плакать. Да что за напасть-то, вроде успокоился же, так нет, сущая мелочь снова вывела меня из строя. Папа начинает успокаивать меня, говоря что все хорошо и нет повода для слез. Когда это не помогает и я все еще продолжаю реветь, то он прибегает к аргументу «посерьезней». Я же, мол, взрослый мальчик, будущий мужчина, поэтому плакать в моем возрасте должно быть стыдно. А мне, между прочим, ни капельки не стыдно плакать, ведь даже мужчины плачут. Это вообще глупый стереотип — любой человек, не важно, женщина ль, мужчина или ребенок, имеет право на слезы и это совершенно нормально. Ведь если бы мы не плакали, то нам бы было бы никак не выпустить свои негативные эмоции, и в конце все были бы психами. Это, конечно, преувеличено, но стресс выпускать надо. Взрослые мужчины и женщины для этого занимаются сексом, мужчины еще, помимо этого, дерутся/занимаются боксом/спортом/просто бегают, а женщины вот плачут и устраивают истерики (вообще это спорный вопрос, мужчины тоже могут плакать, ровно также, как и женщины — заниматься боксом, но чаще всего все именно так). А что делать детям и подросткам, что не могут использовать эти способы? Верно, им только и остается, что реветь. Чем я успешно и занимаюсь. В общем, успокоил он меня, и даже обрадовал новостью, что я поеду в горы к монаху, как только мне исполнится пять лет (не доучившись в садике оставшиеся полгода). Еще больше я обрадовался, когда папа сказал, что я поеду не один. Неужто Вейшенг? Ураа, я уже весь в нетерпении!***
Остался месяц до того момента, как мне исполнится пять лет. То есть сейчас январь. На улице похолодало, что естественно, и даже выпало немного снега. Потом он, конечно же, за день растаял, но настроение это мне не испортило. На полосе препятствий, что стала для меня пустяком (я до сих пор с теплотой вспоминаю то время, когда она была для меня, тогда еще трехлетнего, непреодолимой), я теперь чаще отдыхал. Быстро и с легкостью проходил ее и садился на бревно над прудом, мочить ноги. Но зимой этого, к сожалению, делать категорически нельзя, проверено лично. Я тогда после пяти минут плескания в прохладной водичке сильно заболел, но я не жалею. Потому что во время болезни мама практически сутками сидела у моей кровати, рассказывая о своей семье, своем прошлом и о том, как они с папой встретились. Это было очень познавательно. Оказывается, родители встретились в кафе. Мама со своей подругой сидели за столиком для четверых, а так как кафе было переполнено, то папе с его другом пришлось бы по-любому подсесть к кому-то. Они осмотрелись и выбрали понравившихся девушек. Мама сказала, что была «сражена его уверенностью в себе и его наглостью», что сразу влюбилась. Под наглостью она имела в виду не тот смысл, в каком подумали вы, так она выразила его уверенность в том, что ему все позволено и он самый лучший. Пф, как будто это по ауре или подобной дребедени видно. Хотя-я… вспоминая Реборна, я уже не уверен, такая ли это шутка. Такая харизма, наглость (вот тут в плохом смысле!) и самоуверенность — на все это падки хорошие девочки, одной из которых когда-то был и я. И, видимо, моя мама. Генетически это передается, что ли? Хотя меня-тогдашнюю и мою теперешнюю маму не связывает кровь. Ладно, не генетически, так по половой принадлежности: по женскому полу. Логика женщин неподвластна мужчинам, а мне как раз-таки подвластна, я сам был девушкой. Угумс, все ясно-понятно, меня унесло в дальние дали со своими размышлениями. Начинал со знакомства родителей, а закончил женской логикой, успев упомянуть ауру харизматичности, Реборна и женские и подростковые истерики. А что, круто, угу.***
Сегодня в садике, когда мы шли на улицу гулять, наша группа была в первый раз с группой пингвинов. Пингвинов, Карл! Я даже не знал, что такая у нас существует. Зато в этой группе был Гром-кун и Бао. Мейли была в другой группе, как сказали мальчики, в группе бабочек. Оба мальчика, узнав о моем скором переезде, отреагировали странно. — Что? Ты переезжаешь?!! — кричал Гром-кун. Он кинулся меня обнимать, крепко вцепившись в меня, так, что я не смог сдвинуться. Фи-и, моя майка мокнет, как противно. Первая кличка, которую я ему дал в самом начале — «плакса» — как никогда ему подходит. Скривил лицо и посмотрел на Бао. Без понятия, что он тут делает, ведь мы не то чтобы друзья, а скорее даже враги-неприятели, которые недолюбливают друг друга. И все равно проскальзывает между нами доброжелательное в общем-то отношение к друг другу. Как Гай и Какаши в Наруто, точно так же это и у нас, только чуть более агрессивно. Но и это понятно, мы же дети, а они уже взрослые, которые знают друг друга с детства. О, или мы даже как Наруто и Саске! Соперничаем, но своебразная дружба у нас есть. Просто так получилось, неудачное стечение обстоятельств, и вот, мы соперники. Так бы мы могли бы стать друзьями. Но не судьба. Бао странно, молча, смотрел на меня, хмуря брови и строя серьезное лицо, хотя было ясно видно, что и он еле сдерживается, чтобы не заплакать. Я тоже хмурю бровки, только более моляще, вверх, как бы прося Бао убрать от меня подальше причину того, что моя майка мокнет. Но он не сжалился надо мной и не убрал плаксу от меня и мне пришлось терпеть. Какой же он все-таки бу-у-ка-а! — Но мы же еще увидимся, да? — спрашивает Бао с надеждой. Странно, но только теперь мне приходит в голову то, что если его имя повторить два раза, то получится «малыш». Мило, хотя он малышом и является пока, так что никаких издевок. А вот когда станет постарше, то без них не обойдется, точно говорю. — Конечно увидимся! Когда я выучусь у своего учителя, то сразу же вернусь и мы все снова встретимся. — увидев его разочарование при намеке, что встретимся мы все, а не только я и он, я усмехнулся уголками губ. И вправду, малыш. Такой наивный и простой, совсем как джинчуурики девятихвостого. Мои заверения успокоили мальчишку и он снова надел маску вражды и ушел, оставив меня наедине с плаксой, что во время нашего разговора затих. Но когда Бао ушел, плакса снова начал реветь и пришлось и его успокаивать. Эх, и за что мне такое мучение? Чертовы дети, уже жду не дождусь того момента, когда вы повзрослеете. И хорошо, что в самое плохое время их почемучек на любую тему меня не будет с ними.***
Месяц прошел быстро. С мальчиками у нас больше не было совместного выгула, но зато с Мэйли была. Та отреагировала в стиле «мне пофиг, но я буду чуть-чуть скучать, так что возвращайся скорее, ненужный знакомый». Ну, это было естественно, такой уж она человек. Все трое старались провести со мной побольше времени, поэтому часто приходили ко мне в гости «на чай». Что удивительно, все вместе. Родители приводили их на выходных утром и забирали вечером. За это время мы успевали много чего сделать: и поиграть, и чай попить, и телевизор немного посмотреть (не больше часа, так как он «портит детям зрение», как ответила мама). Иногда заходил и Чан, но не слишком часто: видимо, родители были заняты или что-то подобное, раз не могли его привести. В общем, месяц пролетел незаметно. Пятилетие мое мы не праздновали особо, пригласили только самых важных людей — Чана с семьей, Мэйли, Лей-куна и Бао. Как сказал папа, с этого момента празднования будут проходить проще и менее грандиозно, потому что я уже взрослею и мне не надо так много внимания придавать этому дню. А все взрослые китайцы в это время, в которое я живу, празднуют «свой» день рождения в один день. Только представьте, один день в году каждый, каждый китаец празднует день рождения! И в семье у всех день рождения в один день! Какой ужас, а мне это предстоит… Кстати, совсем забыл упомянуть. Мое четырехлетие мы вообще не праздновали, так как в Китае знак четыре это знак смерти. Глупо, конечно, но ничего не поделаешь. И вот, день рождения прошел и мне надо на следующий день ехать на обучение. Спокойно ложусь спать, чувствуя внутренний мандраж.