Дорогой я! Надеюсь, что ты жив и стал очень высоким, а то надоело быть таким маленьким ребенком! Также надеюсь, что ты не стал таким, каким быть точно не хотел, а стал очень хорошим и добрым человеком. Очень желаю, чтобы все дорогие мне люди были в порядке и жили долго и счастливо, как и я сам. Хочу иметь длинные волосы, которые часто будут заплетены в косу, я считаю это очень красивым. Очень-очень желаю, чтобы человек, что мне нравится, ответил мне взаимностью. Пока это невозможно, но надеюсь, что когда я стану старше, — лет семнадцать, — это все же случится. Я не знаю, что еще написать. Я просто надеюсь жить хорошо и долго и чтобы мои родные тоже были счастливы. Фонг, три года, 24-е декабря.
«Это же достаточно для детского письма, правда?», пронеслась мысль в черноволосой головушке. Малыш и подумать не мог, что воспитатели после такого прозвали его маленьким гением и расхваливали его родителям. Что родители рассказывали всем своим друзьям, какой у них умный и образованный мальчик родился. Что папа рассказывал о нем своим друзьям, а этот разговор слышали и другие главы Триады, что мама рассказывала это своим подругам, а некоторые из тех, в свою очередь, начали ей по-черному завидовать. Он ничего этого не знал и не узнает еще очень долго.***
События переносятся в храм, Фонгу пять лет.
После того пожара в его комнате Фонг полюбил бывать на природе. Благо сейчас была уже поздняя весна, а погода была под стать лету. Будущий/бывший аркобалено — Фонг сам не понимает, как описать… вот это все. Вроде он будущий аркобалено, так как еще им не стал. Но также он и бывший аркобалено, так как и не станет им. По крайней мере он надеялся на это. И вот, таким образом он одновременно является и бывшим, и будущим аркобалено. Но менее странно это звучать не стало. — любил выходить в горы, далеко, за храм и даже его очертания, где находится чистейшей воды озеро. Он любил сидеть на берегу, на зеленой травке, и наслаждаться звуками природы. Как поют птички, как тихонечко журчит маленький водопад, а солнце припекает темную макушку. Он любил это чувство единения с природой, чувство спокойствия, будто не существует мира вокруг: только он и этот уголок Эдема. Он любил это и ценил каждый миг спокойствия. В последнее время мальчик начал приносить с собой еще и блокнотик с чистыми страницами, зарисовывая особо завораживающие вещи. Конечно, получалось не очень, но ему очень нравился сам процесс, а не результат. А сегодня, вот, обладателю шикарных серых глаз — что для китайца очень необычно — захотелось написать стих. Говорят, что когда описываешь что-то, то вместе с буквами уходят эмоции. Это как если бы у человека случилось что-то плохое, а он, строча на эмоциях что-то позитивное, получает заряд хорошей энергии. Так же если случилось что-то плохое или грустное, то можно также описывать что-то плохое, те же убийства, чтобы выпустить эту злость и грусть. Чтобы не только ему было плохо, но и герою. Тогда, говорят, станет легче. Фонг этого не понимал. Да, такое некоторым людям помогает выпустить стресс, но вот у него-то совсем другой случай! Ему нужно забыть свою детскую влюбленность в Вейшенга. «Я понимаю, — думал мальчик с грустью и обреченностью, — что это пройдет, это просто детская влюбленность. Детская, а не серьезная. Это даже не любовь, а так… влюбленность». Но это не отменяло того, что она есть, а он далеко не ребенок. Да, тело детское, да, поведение тоже оставляет желать лучшего, но это, ввиду как раз-таки гормонов и детского тела, простительно. Ему бы о девочках думать, а не о парне, старше его в три раза! Как только эта мысль оформилась в голове, Фонг ее быстро прогнал, пытаясь успокоить дрожь. Не-ет, с девочками ему что-то не хочется иметь ничего общего в постели. Но даже если не с девочками, а с мальчиками, то не с взрослым парнем! «Хотя мои сверстники, что все еще ковыряются в носу, не особо прельщают…» Фонг зажмурился до мушек перед глазами и спрятал лицо в ладонях. Он застонал вслух и обреченно прошептал: — Хочу вырасти, боже, как я этого хочу… Он решил попытаться избавиться от этой влюбленности, а то ему придется мучиться еще как минимум десять лет. А получится не получится — покажет время.***
Я знаю, ты меня не любишь, Для тебя я еще совсем ребенок. Что ж говорить, я и сам бы с собой не замутил, Настолько я мал. Что там мои пять, если тебе уже пятнадцать? Я знаю, ты на меня совсем не смотришь, В этом плане. Да и я совсем уж мал. В глазах твоих я мелкий жеребенок: Нескладный, худенький и не умеющий ходить. Но что ж мне делать? Не понять. Ведь мне всего лишь пять, Всего лишь пять. Быть может, через время, Когда откину аркобалено бремя, Когда перерасту цветок в горшке, Посмотришь на меня ты так влюбленно, нежно… Но пока мне всего лишь пять, Всего лишь пять. И остается лишь мечтать, Мечтать.
Удивительно, но слова складывались в предложения и строчки сами, Фонгу оставалось лишь писать то, что происходило у него в голове. То, что он на самом деле чувствовал. Он просто думал, даже не формировал предложения до этого в своей голове, а просто писал. Писал то, что раньше даже не осознавал. Перечитав получившееся стихотворение, что получилось, откровенно говоря, корявеньким, Фонг удивился. Он же хотел перестать, убрать свою влюбленность, а что сейчас? Сейчас он лишь утвердился в том, что это все же далеко не детская влюбленность. Это любовь, от которой щемит сердце, от которой ноет душа и слезятся глаза, стоит только подумать о невзаимности. Фонг с удивлением ощутил мокрые щеки и слезы, стекающие по подбородку и вниз, за горловину его традиционного «костюмчика». Вытирая их, он не переставал плакать. Тихо, практически беззвучно, — совершенно не так, как он плакал всегда: на зло всем и очень громко, горько и душераздирающе; только размазывая слезы по лицу. Но слезы, честно говоря, были не совсем от печали и грусти. Было что-то в этих слезах, что выдавало облегчение их хозяина. Поменялось выражение глаз — пропала грустная обреченность, когда ждешь неизбежного, а появилось нежное чувство ожидания, как будто все еще может быть лучше. И Фонг надеялся, что лучше все же будет. Он приложит для этого все усилия. Он сделает так, чтобы Вейшенг полюбил его в ответ, не будь он настырным ураганчиком! Он сделает так, что Вей будет смотреть на него нежно и с любовью, обещает он сам себе. Когда он станет чуть постарше, лет двенадцать, этот план уже должен быть выполнен, твердо решает Фонг. А сейчас он начнет приводить его в действие. Да, именно так. Все изменится, обязательно изменится к лучшему.