Нет эмоций — есть покой

Сломанные руки залечивал мне, как всегда, Вейшенг. Все же не зря родители позволили ему отправиться со мной — пламя солнца это нехилый такой плюс. — Когда-нибудь мы вырастем и одним стариком в мире станет меньше, — вроде и утверждение, но слышится и вопрос в его словах. Для поддержки я все равно отправил мысленно волну одобрения и решительности. Надо же иметь хоть какую-то цель в жизни? А то «Не стать аркобалено и жить долго и счастливо» это как-то расплывчато, нет? А так у меня есть куда стремиться. А тем, кто не одобряет убийства — а что, если стану аркобалено и мафиози, то убивать мне не придется? Я считаю, что он заслужил... нет, смерть никто не заслуживает, кроме самых ублюдков, простите за мат. Но, оправдывая себя, я нашел и другую причину — рациональную — его убить. Это то, что он и так уже стар и наверняка мучается от бренной жизни. Да, так себе оправдание желания убийства человека. Понимаю, что рука в последний момент бы дрогнула, но не остановилась, это точно — ненависть за всю боль, причиненную им, за все переломы, которые уже даже не посчитать, за все синяки, что долго не сходили, когда монах запрещал Вею лечить меня, все это было сильнее эфемерного чувства важности каждой жизни.

***

— Ты должен взять контроль над своим пламенем, иначе будешь только марионеткой, — я смотрел на него скептически и немного агрессивно. Юшенг не будет такого делать, он же маленький дракоша, ничего более, — ты уже почувствовал на себе, каково это, когда пламя берет над тобой контроль. Что? Когда это? Еще больше хмурю брови, непонимающе смотря на него. Юшенг притих и замер, его присутствие перестало ощущаться. — Та злость и желание меня убить... оно же было не совсем твое? Сначала совсем не твое, ты бы скорее смирился с моими жестокими тренировками и старался обычными методами уменьшить количество травм. Может даже у тебя бы и получилось. Но тобой завладело твое пламя, которым ты должен был владеть. И получилось, что ты поддался и стал меня ненавидеть, желать убить. Для тебя, лично тебя, этот процесс длился бы много дольше. Ничего не наталкивает на размышления? Я молчал — задумался. Ведь... и вправду, я самого себя знаю еще по прошлой жизни, если уж эта могла быть подконтрольна пламени. Я, на самом деле, довольно бесконфликтный человек, что очень неохотно стал бы кого-то реально ненавидеть, пытаться на полном серьезе убить. А тут... послушал речь Юшенга и вдохновился? Да, я был на взводе и очень рассержен, мной завладела ненависть. Но я же точно помню, что осознал, что ненависть эта была направлена на меня самого и мою беспомощность. Отчего же вдруг я возжелал убить монаха? За парочку переломов и жестокие тренировки? Нет, я прошлый бы долго носил эту ненависть в себе, пока бы не стал достаточно сильным, чтобы гарантировать удачный результат. А тут... Что-то в душе переломилось, стало так по-детски обидно. В слова монаха не хотелось верить, ведь... это же Юшенг. Но факты, как говорят, на лицо. Получается, Юшенг попытался заставить меня сделать то, что нужно ему? Он же ураган, конечно, ему нужны разрушения и битвы. Я же... очень хотел этих битв избежать. Да только вспомнить, как я панически в детстве боялся стать аркобалено! Да я от страха трясся. Что умру в конце, что буду всегда в детском теле, что придется убивать. Я же этого не хотел... совсем не хотел. — И... — голос звучал как-то хрипло, — что мне теперь делать? Я поднял взгляд и вгляделся в его омуты. Его глаза были сейчас необычайно серьезными. — Контролировать его. Контролировать себя, каждый свой шаг и каждую свою эмоцию. Со временем твое пламя станет только сильнее, — вспомнилась та сыворотка, что ввели мне в Четырнадцать. В голове пронеслась мысль «а он прав...», и что это могло бы быть единственным подходящим вариантом, — так что контролировать его будет тоже тяжелее. Ты должен повелевать им, а не он тобой, запомни. Иначе быстро сойдешь с ума или выгоришь, что пламени у тебя вообще не останется, что равносильно смерти. Слова Яозу-шифу уже не пугали так сильно. Я просто вспомнил свою смерть, свою прошлую жизнь. До этого она была какой-то эфемерной, со временем подзабылась, а я и вправду стал считать себя ребенком. Но суть то в том, что я далеко не ребенок, да и смерть пройти бесследно не может. Я помню только жуткий холод, который обволакивал меня, словно одеяло, такое же жуткое, до мурашек, спокойствие, и неприглядную темноту, будто в бездне. Не всплывает в воспоминаниях ни момент смерти, ни что было до этого, ни мои размышления на момент бытия там, в этой темноте. Может, их даже не было... И в какой-то момент одна темнота сменилась на другую, теплую. Там я начал осознавать себя, это я урывками уже припоминаю. Возможно, повлиял тот факт, что я все вспомнила, но в душе поселилось какое-то взрослое спокойствие, будто принятие этого мира и всех его недостатков. Будто.... дзен, хах. Я трезвой и холодной головой понял, что мне стоит быть у руля. Я и так милостливо позволял Юшенгу жить и развиваться во мне, теперь же его надо ограничить, чтобы он... не поглотил меня. Хоть он и такой человечный, что ли, но не стоит ослаблять бдительность и забывать, что он лишь сгусток пламени, что благодаря мне (сыворотке, моему прогрессирующему сумасшествию?) обрел самосознание. Как известно по многочисленным вселенным, хоть и выдуманным, в будущем обязательно будут высокоинтеллектуальные роботы, которые, — вполне возможно, — рано или поздно восстанут против людей, своих создателей. И я могу себе теперь представить, что Юшенг тоже захочет захватить власть. От того, что мой мир буквально перевернули с ног на голову, захотелось заплакать, но что-то не давало. — Я... мне надо побыть одному. Я развернулся и побрел в сторону озера. Хоть на берегу и не посидеть уже, но можно хотя бы смотреть на красивый вид. Уже сидя на траве, я решил подумать. Но думать, честно говоря, вообще не хотелось. Я просто не мог — смотрел на водяную гладь и медленно чувствовал, что полностью спокоен. Исчезло все, оставив только спокойствие. Мне нравится это чувство, очень... умиротворяющее. Я медленно прилег на траву, что было вообще-то не очень хорошо, — я мог заболеть, — но ненадолго приемлемо. Водная гладь завораживала, как и звуки природы. Вон там, где-то в кронах, поют птички. Слышен стук дятла клювом о дерево. На озеро спланировали лебеди, всей своей многочисленной стаей. Ветер колыхал листья деревьев, создавая приятный фоновый шум. Ничего не мешало мне наслаждаться, поэтому, когда веки стали тяжелеть, я не сопротивлялся им — послушно опустил, закрывая. В сон я провалился на удивление мягко и плавно, как и проснулся после. Снилось мне что-то хорошее и спокойное, что создавало шум, может даже гам, но являлось таким родным, что злиться было невозможно. Может, это была природа. Может, животное. Может, человек. А может и много людей. Кто знает. Сны — это то, что генерирует наше сознание. Прошлое, желания, страхи. Вот только я не пойму — это было мое прошлое или мое желание будущего? Поживем — увидим. Пока надо просто дальше жить, и желательно хорошо. Вот и будем стараться. — Я... постараюсь тебе не мешать подавлять меня. Инстинкты отменить не смогу, но очень постараюсь. Я не хочу, чтобы ты уходил или пропадал. Я хочу всю жизнь быть с тобой, — начал неуверенно Юшенг. Под конец же он стал более решительным. Я усмехнулся. «Это пока...» — Ну-ну, посмотрим, держишь ли ты свое слово. Поживем — увидим. Это похоже, станет моим девизом, с улыбкой подумал я. Даже присутствие Юшенга уже не колебало мое спокойствие.