***
Не поместилось в примечание: Да, это воплощение пламени в виде такого маленького дракончика. Да, без него он никак, поэтому Яозу и учит его контролировать себя, а не пытается как-то убрать его. Да и как, хах? Убрать пламя значит убить. Вообще, я читала пару фанфиков, где присутствовали захваченные пламенем люди со слабой волей. То есть если допустим у тумана будет слабая воля и он съедет с катушек, то пламя захватит его и будет командовать, так сказать, его действиями, хоть он и будет думать, что это его желания. Даже не обладающее самосознанием пламя так может. Когда-то читала так же похожий фанфик с пламенем облака, тоже был риск при слабой воле оказаться просто куклой, что лезет драться. Вот честно, не помню эти работы вообще, их названия, сюжет, но идея есть. О, приведу пример. Есть у нас бессознательное пламя, допустим, тумана. Пламенник — общительный человек и любит ходить в кондитерскую. И вот, пламя становится сильнее его воли в момент потрясения или депрессии и навязывает ему то, что оно хочет. А хочет оно скрываться от людей и доводить до безумия. И вот наш герой, в пике депрессии, когда он слабее всего и со всем согласится, становится именно таким, каким его хочет видеть пламя — как Рокудо Мукуро, к примеру. В момент, когда его воля была слабее всего и он под пытками захотел умереть, то пламя подтолкнуло его в нужную ему сторону. Ну это пример. Но в то же время Юшенг как бы не является Шизой, он не отдельная личность или еще что, он — личность пламени Фонга. А так как обладает сознанием, то Фонга делать вот прям марионеткой не хочет. Может иногда подталкивать, чтобы исполнял его хотелки. Но не более. Яозу же гребет всех под одну гребенку и думает, что Юшенг только и жаждет руководить Фонгом. На Фонга же сейчас сильно повлияла речь Яозу, поэтому он на полном серьезе думает, что Юшенг хочет сделать его марионеткой. А теперь к главе!***
Я... не знаю, даже, как объяснить. Яозу-шифу внес зерно сомнения в мое доверие Юшенгу, на минуточку, моему пламени. А тот и не оправдывался. Он просто пропал. То есть пламя я вызвать мог, оно подчинялось, — хоть и с чуть большим трудом, чем обычно, — но вот с самим Юшенгом было не поговорить. Он умело игнорировал меня, будто и нет у меня разумного пламени. И это было... странно. Странно-одиноко и даже грустно. Я правда хотел ему верить, но в свете последних событий... это не получалось. А уж его устроенный бойкот наглядно показывал, как он хочет поговорить об этом и разъяснить все. Поэтому, раз уж он не хочет ничего делать, то и я не буду. Да и зачем? Такое пламя даже лучше — не доставляет никаких проблем. Пришлось признать, что и помощи или содействия от него тоже ноль. Да и, как объяснил мне Яозу-шифу, с любым пламенем надо быть настороже. С Ураганом, Грозой и Облаком особенно. Вейшенг однажды не особо смешно пошутил на эту тему: — А Туманам не нужно об этом беспокоиться, они даже не почувствуют, что уже слетели с катушек, неподвластные сами себе, потому что и до этого были того, хаха. — ага, очень смешно, Вей. Скорее грустно, а также немного радостно, что я не обладаю Туманом. Тогда бы я точно сошел с ума... Хотя чем, собственно, буйный и яростный Ураган отличается от такого же в порыве сумасшествия Тумана? Так, не думаем об этом, не думаем. Не хватало еще додуматься до того, что я тоже чуть-чуть куку. А «куку» я быть точно не хотел.***
Время шло очень быстро. Прошли уже три года, и мне теперь уже целых девять лет! (Я каждый день не мог нарадоваться, глядя на себя в зеркало.) С Юшенгом так ничего и не изменилось за такое большое количество времени. Шутка ли, но за три года я так и не почувствовал его не незримое присутствие. Да, он все еще был, я его чувствовал, как свое пламя. Но ни на одну попытку заговорить с ним он не отвечал — а их было огромное множество, должен признать! И это уже порядком злило. Злило настолько, что хотелось снова вернуться в детство и избежать того разговора с Яозу-шифу, в ходе которого пострадали мои руки. Это также очень расстраивало меня, так как за такое долгое время, — с трех лет! — я очень привык к его поддержке. А когда ее не стало, я очень растерялся. Но потом времени больше не было — почти-бессознательное пламя было опасным и его контролировать было сложней, — поэтому увеличилось количество медитаций и стояний под водопадом. Ух, уже и не сосчитать, сколько я болел после таких «теплых» водных процедур. Но, должен признать, когда тугие струи бьют тебе в спину и плечи, это очень приятно. Расслабляет, будто массаж. На голову тоже приятно, но со временем становится больно. И вот я снова тут и в спину вновь бьют сильные потоки, вызывая море брызг. И все мне в лицо! — Почувствуй поток, — говорил он мне. Я молча внимал. — Ощути силу природы, — твердил он мне. Я снова молча внимал и пытался почувствовать что-то незримое. Со временем у меня начало получаться. Я слышал даже сквозь шум водопада, как чирикают птички в далеке, как ветер шуршит листьями в кронах деревьев. Дятел мерно стучал по стволу дерева где-то высоко-высоко, желая раскрошить кору бедной сосны. Тук. Тук. Тук. Тук. Это успокаивало, странным образом, а не бесило, как можно было бы предположить. Солнце милосердно согревало прохладную воду и рыбешек в ней, делая температуру воды чуть теплее, приятнее для рыб. И для охотников на них, которым лишь лучше, когда добыча плавает у поверхности. Вот, слышно, как большой и грузный медведь подходит к руслу реки, усеянному огромными булыжниками. Плеск воды и сильные лапы гребут против стремительного течения. Пару минут выжидания и слышен радостный рык хищника, поймавшего себе добычу. Еще пару заходов, а после медведь после каждой пойманной рыбы выходит на сушу — оставить добычу на берегу. И, похоже, это была мама-медведица, что ловила рыбу своему детенышу. Мягко улыбаюсь — природа волшебна. Буря внутри утихла, улеглась, и стала тихим и легким, по-весеннему теплым, ветерком. Слышу одобрительный хмык монаха, стоящего на берегу в метрах десяти. — Продвигаешься. Теперь чувствуй тоньше. Что у тебя под ногами, в зеленой траве, что ты обычно не замечаешь? Хмм...? В траве... насекомые? — Насекомые? — говорю с сомнением свою мысль. Но их же невозможно почувствовать! Их вообще не слышно! Но в душе еще было спокойствие и расслабленность, а потому я без возражений (вслух) пытался почувствовать тех же пауков или бабочек. Трудился, хмурился, ерзал от недовольства, но почувствовать так и не смог. Болючий удар палкой по голове не заставил себя ждать. Ну конечно, кому захочется лезть в ледяную воду, чтобы дать подзатыльник? Лучше уж палкой, ага, и эффективней в сто раз! — Хватит на сегодня, пошли обратно, вечереет. И вправду, солнце уже начало садиться, окрашивая мир в желто-оранжевые тона. Это было поистине волшебно. Я могу понять отшельников, что одни живут в горах или каком-нибудь лесу. Могу понять Яозу-шифу. Это и вправду настолько завораживает, что даже не хочется покидать это место. И никому другому, увидь он всю эту неземную красоту, тоже не захотелось бы возвращаться в город. Ну ладно, захочется, но точно не сейчас. Сейчас я вполне доволен тем, что имею. Исправить бы пару моментиков, с тем же Юшенгом, и было бы вообще супер. Ну и жесткие тренировки сделать менее травмоопасными. Хотя и от них есть толк, признаю. (Но даже если я сейчас так говорю, ненависть к Яозу-шифу так и не утихла. И... значит ли это, что это моя ненависть, а не Юшенга?)***
Большие и длинные руки оплетали меня, как лианы. Они были теплыми, приятно согревая и успокаивая меня после очередной «тренировки» с Яозу-шифу. Сползаю вниз, чтобы рука оказалась на моей макушке. — Вей, почеши мне голову, а? Не вижу, но чувствую его улыбку. Сначала ладонь просто гладит мои волосы, но я мотаю головой и пальцы зарываются меж прядей. Вейшенг аккуратно проводит ногтями по коже головы, будто кота чешет. Ну и что, если это приятно! Кота я бы тоже чесал за ушком, проводил ногтями по спине — от макушки до основания хвоста. А мне, вот, приятно, когда мне чешут голову — у всех свои тараканы в голове. Молчаливо кайфую, закрыв глаза. Это чистое наслаждение, от чего хочется втянуть голову в плечи и сжать пальцы на ногах. И я себе не отказываю. Спустя какое-то время, когда Вейшенг устал, он прекратил и снова просто гладил меня по голове. Итак, настал момент истины. Прижимаюсь к теплой груди и немного неразборчиво от того, что щека почти слилась с его грудью, умилительным, детским и непосредственным тоном говорю: — Я люблю тебя, Вей. Поглаживания не прекратились, а рука ни на секунду не замерла и не дернулась. Это огорчило, но все перебили аккуратные и ласковые слова. — Я тоже тебя люблю, малыш. А теперь засыпай, уже довольно поздно. И я действительно заснул, хоть мне и было одновременно и грустно, и радостно. Радостно от того, что я не просто навязанный шефом ребенок, за которым он обязан следить, а грустно от того, что сказал-то он это совсем не в том смысле, в котором имел в виду я. Любит он меня, может и любит, но явно только как ребенка, скорее младшего брата или племянника. Второе даже больше подходит. Всего лишь младший брат, заторможенно подумал я и окончательно провалился в обволакивающую темноту.