***
Я опустил глаза, отчего слезы стекли с мокрых ресниц по щекам, я тут же поспешил вытереть их. Гуань Инь-ним прав, точно о тех же вещах твердил мне Яозу-шифу, стараясь преподать мне жесткий, но действенный урок: не позволять эмоциям взять верх. — Нет эмоций, Фонг, нет эмоций, — повторял мне Юшенг как мантру. Я несильно вдыхал и долго выдыхал, медленно успокаиваясь. — Верно, есть лишь покой. — Тихий шепот услышал лишь Гуань Инь, но меня это не особо волновало. Я повернулся к родителям — прошло всего ничего, может, минута-две, так что они все еще успокаивали ребенка, который только пуще заливался слезами. У меня не появилось тут же теплых чувств к новоявленному брату, он просто раздражал. Я винил его в том, что он забрал внимание моих родителей на себя, в том, что он заменил меня. — Фонг, он просто ребенок. Кого и стоит винить, так это родителей, что вообще захотели заиметь второго и тем самым затушить горе по поводу твоего… ухода, — напомнил Юшенг. Вдох и выдох. Он всего лишь ребенок, каким мог бы быть и я, если бы не перерождение. Почувствовав успокоение и спокойствие, я криво улыбнулся, хотя намеревался добро и понимающе: — Матушка, отец, может, пройдем в дом? Родители тут же словно опомнились и мы прошли внутрь — моя семья нервно ускорилась, а мы, наоборот, вошли медленно и не спеша, тогда как остальные уже сняли обувь и мялись на пороге, ожидая. Оставить нас, гостей, и самим пройти внутрь было бы невежливо. — Мам, кушать, — пропищал ребенок, а в душе у меня всколыхнулась обида. Юшенг предупреждающе послал успокаивающую прохладу. «Да помню я, помню!» — немного раздраженно ответил я мысленно, хотя кончики пальцев покалывало. Я потер их о ладонь в надежде, что это чувство пройдет. Мы отстраненно поболтали о том, как я жил все это время. Конечно, подробностей я не раскрывал, а отвечал на вопросы и вовсе расплывчато, а иногда и метафорами — во время этого ко мне вернулась трезвость ума и я с ясной головой замечал некоторые неприятные моменты, откладывая их на полочку куда-то далеко: мама слушала меня, но ее внимание привлекала мелкая сопля, кхм, простите, обезьянка, и потому женщина позволяла себе лишь изредка мельком бросить на меня взгляд. Это… огорчало. Отец же, — похудевший, с видимыми кругами под глазами, — слушал меня внимательно, не отрывая серьезного взгляда от моих глаз, смею предположить. Я принципиально не смотрел ему в глаза (сердце и так разрывалось от боли, а если взгляну ему глаза в глаза, то, чувствую, вообще умру!), оставляя взгляд спокойно и неторопливо блуждать по предметам кухни, по плечам отца. Единственное, что я себе позволял, это дольше приличий смотреть на своего брата, рассматривая и запоминая. Иссиня-черные волосы, шелковистые, совсем как у меня. Чернющие глазюки, доставшиеся от папы, будто совсем без зрачка. Кажется, будто зрачок стал настолько большим, что полностью залил радужку, превращая глаза в бездонные омуты. Кожа, нежная и детская, розоватая. «В будущем будет как у меня», — подумал я с каким-то непонятным разочарованием. Ребенок был похож на меня, очень похож, отчего щемило в душе. И вправду, заменили меня? От таких мыслей хотелось уйти, сжаться в комочек, спрятаться под одеялом, в конце концов! Но я заставлял себя сидеть на стуле, положа руки в смиренном жесте на ляжки, с маской спокойствия и добродушия на лице. Все хоро… нет, ничего не хорошо, но несмотря на это, надо следовать знаменитой джедайской цитате зеленого чубрика: «Нет эмоций — есть покой». Очень полезная и мудрая цитата, надо сказать. Без эмоций ты не совершишь ошибки, пойдя на поводу чувств, а обдуманно решишь, что делать, и максимально эффективно исполнишь план. Мой план сейчас был… (Хочу остаться.) (Тут мама и папа, и все равно на обезьянку, главное, что я буду с ними.) (Но они поменяли меня и забыли, родив замену, так похожую на меня…) Мои размышления прервал холодный, — даже не прохладный, а ледяной! — голос Гуань Иня: — А теперь давайте поговорим как взрослые и здравомыслящие люди. — родители напряглись в ожидании. — Но сначала вынужден попросить вас, — взгляд на маму, — забрать ребенка, он будет тут только мешать. Отец спешно встал, скрипнув стулом, и предложил пойти в гостиную. За время моего отсутствия она явно изменилась: повсюду стояли рамочки с фотографиями, правда, цветных было довольно мало, но уже заметный факт, что покоробил меня — со мной фотографий они не делали! Также в середине комнаты стол, один угловой диван, напротив два кресла, а между ними журнальный стол из темного дерева. Я сел в кресло, бессознательно пытаясь отгородиться подлокотниками, Гуань Инь-ним сел рядом в соседнее кресло, так что отцу пришлось занять диван. — А теперь мы можем поговорить, — четко было слышно недовольство в ледяном голосе, отчего даже мурашки побежали вдоль спины. Не хотелось бы, чтобы такой человек стал моим врагом.***
— Да как Вы не понимаете! — вспылил отец, покрываясь красными пятнами. — На меня давили, я не мог поступить по-другому! — Что же вам мешало дождаться сына и единственного наследника? — едкие слова вырвались изо рта Гуань Иня. Мужчина, являющийся моим отцом, — что с болью воспринималось мной, — принялся будто бы оправдываться: — Я ждал три года, тянул время, как мог, выпрашивал еще хоть сколечко поблажки, но Яозу-лао-сяньшень все твердил одно и то же: «Мальчик еще не готов и не прошёл еще и половины обучения, с ним много мороки»! — И Вы просто так поверили полоумному старику? — озвучил мои мысли член Триады. «Да кто ж знал-то, что уважаемый и почетный член клана Линь будет не следовать уговору… ему просто надо было научить ребенка управлять пламенем, чтобы не поджег ни окружающих, ни себя, это даже не должно было занять дольше двух лет!», бурчание отца в сторону словно никто и не заметил, я делал вид, словно меня тут нет и вообще, я деревце, а Гуань Инь-ним просто проигнорировал этот бубнеж. Все оказалось так… глупо. Неужели нельзя было приехать? Просто пару часов в машине, зато лично увидеть собственного ребенка? Почему они просто приняли то, что меня так долго нет? Хотелось спросить почему. Закричать. Может, даже что-то сломать, желательно все эти уютные безделушки, что так притягивают взгля… Нет. Я глубоко вздохнул, успокаиваясь и усмиряя ураган в груди, что стремился лишь уничтожить то, что причиняло боль. Разрушить и стреть с лица земли, чтобы побушевав, успокоиться и превратиться в обычный легкий ветерок. Спокойно, не надо позволять эмоциям брать верх. Контролируй себя, Фонг. Я молчал и слушал, а разговор уже ушел в другую сторону. Оказывается, отцу нужен был наследник, точнее — его начальнику. В имена я особо не вслушивался, называли их бессчетное количество, я бы их все равно не запомнил или попутал бы. Вот казус бы вышел, хах. — И поэтому Вы решили завести еще одного ребенка, объявив первенца мёртвым? — где-то глубоко я порадовался, когда услышал ядовитый тон Гуань Иня. Он мог себе позволить то, что не мог я, тем самым услаждая мой слух. — Все было немного не так, точнее так, но это была не моя инициатива, — начал быстро говорить отец, волнуясь и потея, вон, уже весь лоб мокрый и капли пота скатываются вниз по виску и за шиворот, глаза немного бегают, — Яозу-лао-сяньшень передал весть, что Фонг получил ужасные травмы, как психические, так и физические, вследствие чего и не смог удержать контроль над собой, став нестабильным носителем пламени. Умно, старик, умно. Сказать правду, при этом приукрасив ее настолько, что практически переворачиваешь все с ног на голову. Можно сказать, я был в неприятном восхищении. — Мы с женой боялись, что, став нестабильным, Фонг может навредить как Ронгу, так и нам, и окружающим. В таком случае ему бы все равно не светила карьера, как бы это печально ни было — высокую должность ему было бы не занять, да и велика вероятность, что его бы просто отправили на убой, как непригодную скотину. — Сожаление в голосе, но мое сердце, что сейчас ощущалось замороженным, оно не задело. Гуань Инь намекнул на продолжение, и отец сглотнул. — Поэтому… было принято решение, что Фонг не вернется и останется на попечении Яозу-лао-сяньшеня, чтобы всегда оставаться под контролем. Я резко встал, заставив отца вздрогнуть. Виновато себя чувствует, ур… нет, нельзя давать себе волю и обзывать родителя, даже если он этого заслуживает и это только в уме. Нельзя. Гуань Инь посмотрел на меня изучающе, а после кивнул. Разрешение на что-то? Одобрение? Что? Поспешно выйдя из дома, негромко хлопнув дверью, сдерживая желание хорошенько ею хлобыхнуть, я сбежал на детскую площадку, где когда-то давным-давно играл с соседскими детьми. Я присел на скамейку и притянул ноги к себе поближе. Мне было паршиво, но плакать, на удивление, не хотелось, а ведь в последнее время я частенько позволял себе это. Точнее у меня не получалось сдержать подступающие слезы. В сердце будто иголку загнали, — что сейчас, в тишине и темноте, ощущалось особенно сильно и болезненно, — кровоснабжающий орган сжался настолько, что казалось, вот-вот и совсем лопнет, и все, перестанет существовать мальчик по имени Фонг… Мазохистски я упивался этой болью, кусая губы, щеки, откусывая мягкую и нежную плоть до крови, жмурился и запоминал, зазубривал себе на подкорке, хотя и не хотел, видит Будда. От своеобразного транса меня отвлек Гуань Инь, подошедший и присевший рядом. Захотелось высказаться, хоть как-то отвлечься от самоистязания. — Я столько терпел, — рука сжала ткань на уровне груди, — столько терпел, пытался не унывать, не вспоминать то… что произошло, не вспоминать Вейшенга, но… — я постарался свернуться в комочек, обняв колени руками, — почему единственные оставшиеся в живых дорогие мне люди отвернулись от меня? Предали? Усталый вздох. — Так бывает в жизни, Чжи Цзян, — имя резануло слух, — что люди теряют надежду в связи с долгим ожиданием. Воспоминания притупляются, и люди сами стремятся забыть то, что причиняет боль. Я подавленно молчал, закрыв глаза. Но они же мои родители… те, кто сотворили и воспитывали меня. И что бы кто ни говорил, но разве эту кровную любовь можно победить разлукой всего в несколько лет? Понимаю, что возможно, — да точно, а не просто возможно! — веду себя как ребенок: я помню прошлую жизнь, а значит должен быть взрослее, более понимающим, логичным и рассудительным. И я пытаюсь быть таким, право слово! Одно обучение у Яозу-шифу уже оставило незабываемый опыт и навыки в бытие спокойным и в познании дзена. Да вот только проблемка одна вырисовывается — в последнее время у меня такой стресс в жизни, что хочется просто поддаться депрессии и запереться в комнате, дабы реветь 24/7, не то, что сохранять спокойствие и доброжелательность! Эти недели у Гуань Иня я продержался только потому, что запрещал себе думать, — в чем помогала незнакомая обстановка и работа, — а также потому, что ждал встречи с родителями. Того момента, когда мы снова заживем как раньше и все было бы хорошо… Где можно было бы сделать вид, что никакого обучения у противного старикашки не было, что не было и нападения, и… смерти Вея. Теперь же это казалось невозможным. Я медленно опустил ноги обратно на скамейку, опустошенно смотря на свои колени. — И что теперь делать? — пусто так в душе, даже поддержка Юшенга не помогает, чувствуется лишь отдаленно. Кажется, я отгородился от него, может и намеренно, кто знает, и менять это желания нет. Ни на что нет желания. Рука на плече подарила тепло: — Мое предложение все еще в силе, — напомнил тот. Я удивился, ведь никакого предложения не помнил. Я просил мужчину забрать меня отсюда, но предложение…? — Он предложил тебе стать его наследником, — будто сквозь толщу воды пробился тихий голос Юшенга. Глаза автоматически раскрылись шире. Наследником? Что? — Оу. Точно, преемником. Я отвел глаза на секунду, хоть решение принимать уже и не надо, оно уже принято. — Так ты согласен?