***
У нас было задание — поговорить с одним человеком, а так как Бао знал больше моего, оказался негласным лидером. Вот смотрю на него, и не вижу ни капли узнавания: был изучающий взгляд, недоброжелательный даже, а вот пораженного не было. Я вот узнал его сразу, карие глаза и волосы цвета коры дерева, он очень выделяется из толпы, такого нельзя не узнать. — Что смотришь? — сломал тот всякие рамки приличий и формальности, нормы уважения и вежливости. — Этот ученик всего лишь диву давался, как господин Шан Сю, — не Бао, нет, мы уже далеко не дети, даже не друзья, а в силу обстоятельств и вовсе практически незнакомцы, которым надо работать вместе, — мог забыть свое детство. Неужели совсем ничего не помните? — мой голос был полон сочувствия, — бывает, люди не помнят много вещей в жизни, но обычно это только у стариков, или этот ученик чего-то не знает? Я — само воплощение вежливости и учтивости. — Мы, что, когда-то были… — начал он, но прервался на полуслове, раскрывая глаза. Было очень смешно наблюдать за тем, как осознание сказанных мною слов проявляется на лице и в глазах. О, это неверие, шок в широко раскрытых глазах, а после и злость, что ему, Великому Бао, ученику старейшины, решил посочувствовать жалкий я! Я спокойно улыбался. — У нас задание, господин Шан Сю, не забывайте, — вот честно, сам бы в лужицу превратился, если бы мне такой как я улыбнулся. Могу с честью и гордостью признать, что да, я просто чудо как красив, но не чисто по-женски, а чуткой мужской красотой, с чистой светлой кожей, красивыми глазами, короткими, но густыми, ресницами, аккуратным носом, как и у всех азиатов (но не широким, что меня радовало, видимо, от мамы мне передалось куда больше, чем от отца, что радует), и тонкими, почти бесцветными губами. Вот бывает смотрю на себя в зеркало и думаю: Я просто идеален! Будто кукла, сам от себя оторваться не могу… Да-да, я нахваливаю себя, ну, а что? Себя надо любить больше всех, как и хвалить, ведь «сам себя не похвалишь — никто не похвалит»! Но Бао как стоял скалой, так и продолжает, лицо хмурое — совсем не проняло, бедняжку. Мальчик, точнее уже парень, сумел успокоиться, пару раз агрессивно вдохнув и выдохнув, и начал: — Зароем камень вражды на время, пока у нас работа. — сказал он после значимой паузы, чтобы потом таки начать объяснять подробности. Я весело кивнул и начал выяснять детали дела. Нам нужно найти госпожу Ксиао Фен, жену покойного главы по внутренним конфликтам, и выяснить у нее, не было ли у того врагов, не знал ли кто из правительства о его личности и так далее. В целом, несложно, ничего опасного, вроде убийства, а всего лишь переговоры. На самом деле мне невероятно повезло, что Гуань Инь-лаоши являлся главой по внешним делам, то есть связью с другими странами, с иностранным криминальным миром и прессой, как я это называю — он был ответственен еще за то, чтобы в иностранных газетах не просочилась информация о Триаде, чтобы мы оставались секретным монолитом для приезжих. К слову, та же самая должность есть и внутри Китая — этот глава следил уже за народной прессой, хоть она сейчас и подвластна в большей степени Мао, но это дело решаемое. (Когда я думал об этом, то у меня появилась идея завербовать этого человека, ведь он-то точно должен понимать истинное положение дел, а не видеть бревна перед глазами!) Как обычно, врагов у прошлого главы не было, его все любили и уважали. По словам его жены, конечно. Но нам было совершенно ясно, что такого быть не может. Всегда есть обратная сторона медали — у того же Гуань Иня есть куча недоброжелателей, оппонентов и тех, кто бы с радостью сделал ему гадость. И либо госпожа жена и вправду не знает ничего, либо врет. Оба варианта значат только то, что мы почти ничего не добились. Возвращались мы через город пешком, застав ужасное зрелище, которое повернуло жизнь… не на девяносто градусов, нет, но на сорок пять точно.***
«Планирование и сравнение армий ведет к победе». Фонг задумчиво пил чай, смотря вроде бы на цветы в саду, а вроде и в никуда. Пункт первый в планировании «сражения», а точнее мятежа и свержения Мао: какой из двух правителей добивается настолько полного согласия и послушания людей, что они будут следовать за ним до самой смерти? Ответ сложен, на самом деле. За Мао следуют как раз таки из-за того, что этой смерти хотят избежать, это практически вынужденная мера, если не считать подростков и детей, которые родились и выросли во время этой промывки мозгов. Вот те да, они искренне и до последней клеточки мозга следуют идее уничтожения китайской культуры. У самого же Фонга… Ну, у него есть Мэйли, Лей, а также некоторые подчиненные, которые преданы лишь ему, так как поступили сразу под его тогда еще неопытное начало. Гуань Инь его, к сожалению, в этом стремлении не поддержит. С Бао, точнее, Шан Сю, они не вернули тех теплых отношений с примесью конкуренции, к его великому сожалению. Помнится, Фонг размышлял о том, что неплохо бы главу внутренних дел переманить на свою сторону — осталось только выяснить, кто он, и встретиться, попить вместе чаю. Пункты эти, к слову, Фонг взял из трактата Сунь-Цзы «Искусство войны». Очень полезное чтиво, оказалось, откуда можно почерпнуть много нового, только бы понять, что вообще написано и имеется в виду. Второй пункт, какой из двух генералов наиболее талантлив. На самом деле, Фонг не представляет именно себя в роли генерала, но как начальник, что подал идею и организует эту кампанию, он вполне подходит. Фонг имеет Пламя, да не простое, а Урагана — агрессивное и желающее разрушить. И теоретически можно было бы спустить себя с поводка, не сдерживать и убить главного зачинщика и диктатора, да вот только проблема вырисовывается в том, что не он один властвует страной. Есть еще его жена, его самые близкие сторонники, члены коммунистической партии. Не стоит забывать и о хунвейбинах, подростках и молодых людях, что полностью верны лишь Мао, и публично избивают, — а никак по-другому это издевательство не назвать, — до смерти всех врагов и недоброжелателей, всех неугодных Мао. Конечно, Фонг может вырабатывать Пламя благодаря сыворотке в гораздо больших количествах и намного быстрее, но вот всех не убьешь — один в другом городе, другой всегда в компании — да и марать руки кровью Фонг очень не хотел. Да, парень хотел освободить страну и граждан от террора, только действовать надо очень осторожно, чтобы никто ничего не заподозрил, нельзя позволить себе и лишнего слова не перед теми людьми. Более сильная армия… У Мао, конечно же, из-за численности и вооруженности, о, Фонг никогда не забудет тех людей, что напали на их храм. А ведь он был лишь началом, этакой пробой сил! Да, убили, якобы, пять человек, в других храмах было гораздо больше жертв! Фонг никогда не забудет лица убитых им впоследствии солдат, ведь они…убили самого важного человека в его детстве, его первую любовь, Вейшенга… Фонг сам еле оправился от потери, смог переключиться, забыть, да и детский мозг во многом помог, произошедшее будто покрылось пеленой, что удерживает горе и отчаяние в себе, не дает ему захватить сознание. Сейчас, по прошествии шести лет, эти воспоминания вызывали лишь сжимающееся сердце и тихую грусть, не такую, когда хочется рыдать и орать, а такую, когда хочется меланхолично лежать и лишь смотреть в потолок, что парень часто и делал, вспоминая лучшие совместные моменты. Даже они померкли, стали тусклыми, не вызывая больше тех радостных эмоций, что прежде. Фонг не хочет, чтобы боль потери познало еще большее количество людей, чем уже есть. Слова «они живы, пока мы помним о них» совершенно не спасали в то время. Ведь было предельно ясно, что даже если человека и помнят, то он мертв. Мертв. И не вернется, вдруг не оживет. Воспоминания делают лишь больнее, и Фонг был уверен, что это выражение придумал какой-то мазохист, что не смог смириться с потерей. Чай уже остыл, но Фонг, имеющий суть современного, хотя правильнее было бы сказать человека из будущего, с удовольствием продолжил пить его, так как вкусом он напоминал о холодном чае в бутылках всемирно известной марки. Он сделал всего пару глотков, тем самым осушив маленькую пиалу. Спокойно наполнил ее вновь из чайничка и продолжил свои размышления. Значит, чтобы победить, ему надо собрать больше сторонников, желательно с пламенем, чтобы уравновесить малое количество. Если один пламенник стоит десяти обычных людей, то ему нужно… Еще минимум человек десять-двадцать. Ведь в открытый бой он вступать не собирается, вот еще, подставлять своих людей, а заодно и себя. Было бы неплохо однажды просто прочитать в прессе или услышать новость, что за ночь убили главу государства и всех его ближайших сторонников. Всех, у кого была власть даже после смерти предводителя держать на плаву его идеи и стремления. Фонг хотел потопить их, столкнуть в бездну, чтобы спустя время никто и не вспомнил о Мао как о хорошем человеке. А для этого надо начинать искоренять эти идеи из мыслей обычного народа, пускать слухи, проводить кучу разговоров и собрания… Черноволосый парень шестнадцати лет вздохнул и сделал еще один глоток чая, подставляя лицо дующему ветру, представляя фронт работы.***
Сейчас, рассчитывая то, сколько у него людей, Фонгу вспомнилось то, как они с Леем встретились после долгой разлуки, отчего по рукам и спине поползли мурашки. Лей сыграл немалую роль в решимости Фонга действовать, ведь до этого, — как бы это эгоистично и жестоко ни звучало, — не были задеты его знакомые, его друзья. Это были незнакомцы, и психика работает так, что пока это не относится к нам самим, мы не до конца осознаем, что это правда происходит. И только увидев Лея, без, как обычно хунвейбины делали, мешка на голове, он осознал сердцем, что все это реально. Осознал и почувствовал настоящую злость. Переглянувшись с Шан Сю, парень понял, что тот чувствует то же самое. Разве что в пару раз хуже — в глазах горел алый пожар, и лицо было такое решительное-решительное, что Фонг подумал, тот мог бы прямо сейчас броситься в эту кучу и раскидать всех хунвейбинов. Попытаться, да, так как их около пятнадцати-двадцати, а он один. Это зрелище чужой злости мигом отрезвило Фонга. — Нельзя показывать гражданским пламя, младший брат Шан Сю, — мягко осадил Фонг парня с практически незаметной сталью в голосе. Но чувствовалась в его словах угроза, и шатен понял, что если сейчас необдуманно сорвется в бой, то Чжи Цзян его остановит, не успеет он и шагу сделать. Ощущение силы показывало, что да, этот сможет. — Если свидетелей не останется, то можно! — выдавливает Шан Сю из себя, тяжело дыша. — Но это улица с кучей людей, свидетелей много, и большинство гражданские. — Но ты же сам не против, что мы наваляем этим чертовым хунвейбинам, собачкам Мао! Я удивленно раскрыл глаза с по-прежнему спокойным лицом. Значит, неизвестная фигура обрела мой окрас, неожиданно, но в мою пользу. Только вот откуда он это узнал…? Но не суть, сейчас важнее спасти Лея, пока его публично не забили до смерти. Камикорос, да? Думаю, полукровка Гром-кун точно поймет это слово. Вроде… в переводе это значит божье убийство? Вот и будет им божий суд, хах. Значит, его и используем, порадуем давнего друга. — Там слишком много людей, но у меня есть идея… — парень хмуро глянул на меня и поджал губы, ожидая мой план, который я поспешил изложить, — когда они будут проходить мимо здания, разрушить с обратной стороны стену здания, обрушив ее на них. Конечно, возможны летальные последствия, если кирпич упадет кому-то точно на голову, но нас же это не пугает, верно? Блеск в глазах и хитрая улыбка. — Случайные жертвы неизбежны, верно. — судя по предвкушению в глазах, жертвы явно будут не случайные. Что ж… — Но нам главное создать суматоху и панику, заставить их растеряться, а не убить всех, господин Шан Сю, не забудьте. И в момент паники мы легко сможем забрать господина Лея и скрыться. Шан Сю странно глянул на меня, но промолчал и решительно кивнул. Все прошло как по маслу, стена разрушена, кто-то явно удивится, придя домой, хах, и под пологом пыли мы быстренько схватили паренька, который даже не пытался вырваться. Впрочем, это не помешало моему сообщнику хорошенько вдарить стоящим на нашем пути. А тем, кто был ближе всего, он и вовсе расквасил нос, одним ударом достигнув хруста и крови. — Камикорос, — исполнил я свой план. Я с брезгливостью скривился, представив себе это противное ощущение чужой липкой крови на руках, и покрепче перехватил худенького парнишку. Скрылись мы быстро, запетляв переулками. Через минут десять, благо пламенники гораздо быстрее и выносливее обычных людей, мы оказались за чертой города, откуда нас заберет машина и отвезет в штаб. Конечно, не в тот, что в Нашо, а в тот, что поближе. В каждом городе у Триады есть свой штаб — здание, где в любой момент члены Триады могут спрятаться и отдохнуть от задания, дождаться машины. Когда мы остановились, Лей, что до этого сидел тише воды и ниже травы, поднял голову, натыкаясь на мое лицо. Мы встретились глазами, парнишка широко раскрыл глаза в неверии. — Фонг? — в его черных глазах начали скапливаться слезы. Я спокойно улыбнулся и сказал: — Здравствуй, Гром-кун. Секунда молчания. Потом парень резко обнял меня за шею и начал громко реветь, выпуская эмоции наружу. Страх, что твоя жизнь вот-вот закончится… это ужасно, и я прекрасно понимаю его, а потому терплю. Ностальгия по временам детского сада заставила меня задумчиво улыбнуться. Но все-таки, это было не очень приятно, что одежда мокнет и липнет к шее. — Ты не пушинка, Лей, — отстраняю его и ставлю на землю. — Фонг… — всхлип, — я так скучал по тебе-е-е… — Я тоже, Лей, я тоже. — пальцы непроизвольно начали крутить кисточку волос. Когда парень повосхищался моими шикарными волосами, он начал благодарить за спасение. Честно, немного неуютно было от того, что он все время не отрывал взгляд от меня, от лица, волос, одежды, рук. — А меня поблагодарить? — зло зашипел Шан Сю, сузив глаза в практически щелочки. — Бао! — воскликнул Лей, только сейчас, видимо, увидев второго члена нашей компании. Действительно, странный — я тихонько и сдержанно засмеялся. Обладатель пламени Грозы налетел на Бао с объятиями. — Будда, спасибо вам огромное, если бы не вы… — он снова всхлипнул, морща лицо. По тому, как Шан Сю глянул на него и погладил по волосам, я явно понял… Что пропустил очень много. Я коварно улыбнулся.***
— Чай закончился, — задумчивая констатация факта. В тот же миг в бумажные двери зашла Мэйли и забрала пустой чайник. Она, что, все это время сидела под дверью? — У господина Чжи Цзяна через час встреча с господином Лао, вместе с господином Гуань Инем. — Дорогая, я же говорил, что ты можешь продолжать называть меня Фонг, — мягко укоряю. — Хорошо, господин Фонг. — без эмоций говорит она, но я был уверен, что в душе она тихо ржет над моим лицом в тот момент. Вот хитрая лиса! Нравится ставить рамки, да? Иногда мне вообще кажется, что роль секретарши-служанки ей самой в удовольствие, настолько сюрреалистично она себя иногда ведет. — Спасибо за чай, он превосходен. Присядешь? Хотелось обсудить с тобой кое-что… — Конечно, Фонг, — видимо, она почувствовала мой посерьезневший настрой. Разговор предстоял сложный.