Нет эмоций — есть покой

— Каждый человек сам строит свою судьбу, — твердо произнес я, смотря в черные бездны глаз шамана, что были единственной видимой частью из-под маски в черно-белую клетку. — Ошибаешься. Я нахмурился, а после усмехнулся уголками губ: — Живым не дамся, — оповестил шамана. — Мне еще никто не отказывал, ребенок, и не тебе быть исключением. Хах, это мы еще посмотрим. — Уйди по-хорошему, откажись от моей кандидатуры, и избавишь себя от многих проблем, — предупреждаю его, ведь я же добрый юноша, воспитанный, забочусь о благополучии окружающих. Ответом шамана был шаг вперед с явным намерением вырубить, ведь от него не чувствовалась смертельная угроза. Что ж, война так война, мирно забыть обо мне он не захотел — я наигранно тяжело вздохнул, с непритворной грустью смотря на шамана, понимая, что шансы мои невелики. Вызываю пламя, мысленно зовя Юшенга; «Подсоби-ка, дружок» — с рук срываются шары ярко-красного пламени, что я тут же отправил в Шахматноголового, но те будто прошли сквозь, точнее впитались в тело мужчины. «Неужели это сила шаманов?», сердце забилось птицей в клетке, разум понимал, что шансов все меньше и меньше, особенно когда пламя просто впитывается в него! Так, Фонг, не паникуй, попробуем еще раз. — Большой огненный дракон, — прошептал я, еле разлепляя губы, тут же разводя руки в стороны и позволяя огромному пламенному дракону сорваться с ладоней и помчаться в сторону мужчины. Но и тот впитался без следа, заставив меня замереть. Пламя ничего не даст, и я еще не настолько сумасшедший, чтобы драться в рукопашную с нечеловеком. Но, похоже, придется попробовать, как я уже решил, без боя я не сдамся. Послышался долгий хмык, от которого по спине побежали холодные мурашки. Шахматноголовый медленно потянулся к маске руками в черных перчатках, а после снял ее. Я же стоял, замерев словно кролик перед удавом — давненько я такого не чувствовал, однако, — и тонул в бездне глаз этого… Монстра. Стало тут же понятно, что мне позволили увидеть ту многовековую мудрость, ту усталость и обреченность. В мгновение выражение лица шамана изменилось и стало решительным, хоть по-прежнему немного грустным, он был готов идти до конца, но сохранить устои мира, в котором мы живем. За секунду, что я стоял с ступоре, не смея отвести взгляд, он вдруг пропал. Чтобы тут же оказаться за моей спиной, мгновенно скрутить меня и связать. Я даже отреагировать не успел, лишь задушено втянул в себя воздух, ошарашенно дергаясь. — Ч-что… — руки связали за спиной за секунду, и тут же подхватили за живот, вжимая в бок. Одной рукой. — Отпусти меня немедленно! — приказываю ему, вырываясь, но хватка каменная, не получилось даже дернуться, лишь ноги болтыхались в воздухе, не достигая шамана. Тогда пытаюсь вновь выпустить пламя в надежде, что веревки сгорят, но это не получается! Я унял панику и почувствовал, что пламя все же выпускается, но тут же будто рассеивается, куда-то впитывается. Кавахира! И не жирно ему, я же уже прорву пламени выпустил, а ему хоть бы хны! Стадия агрессии принятия, по-видимому прошла, когда спустя несколько минут, которые меня куда-то несли, я прекратил разводить истерические крики и начал торговаться:  — Ну вот зачем тебе именно я? Ведь есть еще столько пламенников, столько тех, кто с радостью бы согласился! У меня же все и так хорошо, в деньгах не нуждаюсь, живу и довольствуюсь жизнью… Меня бесцеремонно прервали. — Ты — самая подходящая кандидатура, Фонг Линь, — голос шамана лился рекой, и я неосознанно замолчал и затих, когда он начал говорить. — Никто лучше тебя не подойдет, и хочешь ты того или нет, ты примешь мое предложение и предназначенную тебе судьбу. Я зло выдохнул, громко, чтобы этот слышал мое недовольство. — У меня на носу важное дело, я не могу принять его, даже если бы был согласен. Дело практически мирового масштаба. Хмык. — Мой масштаб будет помировей твоего, ребенок, не пытайся избежать неизбежного, смирись. Сэкономишь себе нервы, — повторил мои же слова. Извиваюсь от злости, хоть так пытаясь сделать хоть что-то, не бездействовать — А вот фиг тебе, — зло пыхчу себе под нос, думая о том, что вроде бы сильнейших не сразу делали аркобалено. Значит, время, чтобы придумать план и избежать становления младенцем, еще есть. Тем временем мы спустились вниз, в гостиную, где по ощущениям находились и Бао, и Лей. — Фонг??! — судя по голосу, ребенок в шоке. — Чжи Цзян, не ожидал, что ты любишь такие игры… — Ну да, конечно, чтобы голубовласка и не упустил возможности подстебнуть? Но даже в его ироничном голосе слышалось изумление. Ну да, пошел якобы спать, а тут меня как мешок картошки приносят к ним. Ситуацию ухудшает то, что я как бы прячусь, поэтому-то мы втроем глубоко в лесу, в защищенном бункере. А тут такая ситуэйшен. — Я похищаю его, дети, не беспокойтесь, не убью, — язвительность и снисходительность так и прет из шамана, с чего бы? Да и зачем он вообще пришел к ним? Зачем это? — Оповестить, чтобы детки не волновались? — вслух вырывается. Снова хмык и реальность плывет перед глазами. Меня кидают на пол и я больно бьюсь подбородком о пол, отчего злость снова разгорается в душе. — Аккуратнее нельзя? Шаман игнорирует мои враждебные взгляды снизу вверх, а выражение его лица к сожалению не понять — на нем снова маска в черно-белую клетку. Краем глаза замечаю, что мы на кухне и большинство вещей тут из темного дерева. Извиваюсь, ощущая чье-то присутствие, но в моем состоянии мне было плевать: хотелось выбраться и хорошенько подраться, если уж победить не получится. Спустя пару секунд в голову приходит направленная Юшенгом мысль, которую еле получилось заметить — сжечь веревки. Хотелось хлопнуть себя по лбу, ведь Кавахира меня больше не удерживает, а значит и пламя мое не поглощает. За секунду путы сгорели в алом огне и я тут же подскочил, зло смотря на мужчину в маске. — Повторяю, я в этом участвовать не собираюсь. Снова пламенные шары, от некоторых шаман начал уклоняться, и я злорадно подумал, что даже ему жирновато впитывать столько чужого и агрессивного пламени урагана. Вот только я почти на нуле — сил и пламени не экономил, тратил только так, и меня максимум хватит на один простой шар пламени. — Ребенок, ты явно понимаешь, что от этого зависит равновесие во всем мире. Не притворяйся тогда, что не понимаешь, и смирись. — А я не хочу! — выкрикнул я, ощущая беспомощность и невероятную слабость. Мое сопротивление правда ничего не дает, только зря силы трачу, но я просто… — Не хочу умирать, — а после шепчу, глаза становятся мутными, окружающая обстановка расплывается, — только не снова… Пару секунд мы молчим — я пытаюсь взять себя в руки и вернуть злость, запал для борьбы, но все пропало, в груди стало пусто-пусто. Наверное, это и есть опустошенность и апатия. Внутренне я уже согласился, ведь… Есть же и плюсы, да? Возможно, я себя так успокаиваю, самовнушение, оно такое, штука сильная, но я вдруг понял, что бытие ребенком — не самый худший вариант. Так я не буду стареть около ста лет, оставаясь все время ребенком. С одной стороны проживу гораздо дольше, чем если бы жил обычной жизнью, а с другой это проклятое детское тело. На сколько аркобалено выглядят? Года два? Три? Перевешивает похоже, то, что я не буду дряхлым старичком, а умру, хах, прям в рассвете сил. В самом соку, так сказать. Минус бытия ребенком, который я помню прекрасно — тебя никто не воспринимает всерьез, что является огромной проблемой. Ты не можешь достать ничего с верхних полок, да и вообще с полок. С другой стороны, живут же как-то карлики…? Я тяжело вздохнул, смиряясь. Еще буду жалеть, буду проклинать себя и свой идиотизм, этого шамана и сам мир, но… И вправду, если не я, то кто? — Я и вправду самый подходящий кандидат? — Другие два это мужчина пятидесяти лет и маленькая девочка. Остальные не подходят, Фонг Линь. — непривычное обращение резануло уши, но факт припечатал. Старик и маленькая девочка, замечательно. Я понял, что эту ношу скинуть на них нельзя, да я бы сам себя не простил, если бы такая ноша проклятия легла на маленького и несмышленого ребенка или очень пожилого человека, немощного старика — да он наверняка стоит-то с трудом, как и видит и говорит, что тут говорить о ноше мира. Сжал рукава, подсознательно не желая ранить ладони о ногти. Я молчал. Молчал и шаман. Не знаю, что было в его голове, но я пустым взглядом сверлил пространство вокруг, не видя, что именно — вроде бы, даже маску шамана, что-то черно-белое там явно было. — В этот дом можно только войти, а войдя — уже не выйдешь без моего разрешения. Оно только для тех, кто будет выполнять задания. — Для чего они? — я встряхнулся, в глаза вернулась осмысленность, — зачем нам выполнять какие-то задания? — Для сплочения, все же мне не хотелось бы, чтобы вы поубивали друг друга, ведь других кандидатов найти сложно. Я задумчиво посмотрел на мужчину: — Так же, как и урагана? — Разве что туманников, у остальных атрибутов такой нехватки нет, но именно вы шестеро подходите лучше всего. — Ясно… Отвернувшись, я наконец оглядел помещение, где мы находились. Кухня оказалась немного разгромленной, один из стульев сгорел, паркет потемнел, а в углу сидела, положив руки на большой живот, черноволосая женщина. Она любопытно изучала меня взглядом, иногда бросая осторожные взгляды на шамана в маске. Она была хрупкого телосложения и практически утопала в софе с коричневой обивкой. Увидев, что мы закончили, женщина, секунду помедлив, начала подниматься, а после доброжелательно улыбнулась: — Buongiorno, signori. Sono felice di vedere un nuovo membro che si unisce a noi. Итальянский. Слава будде, что я учил в прошлой жизни итальянский, но это дало мне лишь то… Что я примерно понял смысл этого легкого предложения, хотя некоторые слова и нет. Здравствуйте, господа, я рада видеть нового… Члена… Нам. Сказать я совсем ничего не смогу, к моему великому сожалению, ведь меня обучали лишь китайскому (а это жуть как сложно со всеми этими диалектами и социолектами, скажу я вам!), английскому, русскому, французскому и немецкому. Пять языков… Удивительно, верно? На самом деле нет, ведь должность Гуань Иня обязывает его знать много языков, как и меня как его преемника. Да и что я, по-вашему, делал все эти годы? С двенадцати до теперешних восемнадцати, шесть лет были как раз достаточным временем для изучения, не полного, конечно же, но разговорный и письменный у меня на уровне. — Простите, — обратился я к женщине на английском, — к моему сожалению, итальянский я не изучал, — что намереваюсь исправить, ведь времени у меня будет вагон и маленькая тележка… Настроение опустилось еще ниже, в глазах появилась нескрытая обреченность. — О, простите, я не подумала. Добро пожаловать в нашу семью, — улыбка у женщины была дружелюбной и открытой, а синие глаза лучились теплом и принятием. Шаман начал становиться прозрачным, наверняка давая шанс остановить себя, если это будет нужно. Пропадать в миг он умел, так же как и появляться, это я уже уяснил. — Стой! — исчезание прекратилось. — Верни кухню в обратное состояние. Хоп, и сгоревшее стало вновь будто новеньким, и самое странное, что это была явно не иллюзия — после исчезновения шамана я не постеснялся любопытно пощупать мебель. Я поставил галочку в уме над подозрительным владением времени, что-то мне подсказывало, что это связано именно со временем, а не с созданием новых из воздуха. Хотя и этого исключать не стоит. Взгляды, синий и серый, встретились, и у обоих автоматически на лицо выползла отработанная до рефлексов улыбка — у одной теплая и добрая, искренняя, у другого учтивая, дружелюбная, до скрежета зубов идеальная. Что ж, она мне уже нравится, слишком мы похожи — оба знаем больше, чем надо было, но тщательно скрываем этот факт, надевая на лицо улыбку. Стоп… Это что же, я прокололся Кавахире, что знаю о нем и о том, что за роль буду играть в будущем, его чертовой судьбе? Ой дура-а-ак… Хлопок по лбу был слишком неожиданным даже для меня, не то что для женщины, что подпрыгнула и удивленно и любопытно посмотрела на меня. Да и я сам удивился — отвык я от проявления чувств перед почти незнакомыми людьми, что тут говорить, китайская сдержанная культура.