***
Забыть, игнорировать желания подлого тела было на самом деле легко — стоило несколько часов вместо сна провести в медитациях, в успокоении, как я вновь вернул гармонию в своей душе. Это мое тело, и я могу его контролировать. Поэтому, успокоившись, я уверил себя в том, что Реборн мне нравится, но он не та кандидатура, которую я могу подпустить к себе настолько близко: доверять ему нельзя, он же киллер номер один, заносчивый, высокомерный, язвительный, таким палец в рот не клади — руку откусят! Поэтому я вновь тепло улыбался, вновь заводил с ним разговоры ни о чем, совсем как раньше, до этой затеи с игнорированием. И самое удивительное, Реборн — как и Вайпер — позволяли мне находиться рядом, не прогоняли, а последний так вообще первый начал искать встречи, задавал вопросы, стараясь узнать получше. (Разгадать загадку.) Я был приятно удивлен. Раньше Вайпер был чучелом, пугалом, ужасным жадиной, что высокомерно требовал деньги за все возможное, но сейчас он будто бы изменился, начал раскрываться, и я больше не испытывал к нему прежнего раздражения от того случая с заданием. Однажды я даже увидел как он снял свой капюшон! Я сидел в саду, благо погода позволяла, наслаждался белым чаем, как из дома в тридцати сантиметрах от земли появился Вайпер в своем балахоне. Он проплыл по воздуху ко мне, и я не возражал против его компании, обращая внимание на жесты, которые, казалось бы, раньше не замечал — тонкие пальцы, но была видна сила в них, острый подбородок… И именно тогда, когда я исследовал туманника взглядом, тот взял в руки чашечку чая, а капюшон сам откинулся назад. Честно, я не ожидал, что Вайпер окажется таким красивым — кукольная внешность, но не такая мягкая, как у меня, а острая, будто у дикого звереныша. Высокий лоб, точеные брови, глубокие синие глаза с длинными ресницами, — которые отбрасывали причудливую тень, — аккуратный нос, не слишком большой, но и не маленький и курносый, губы, нижняя чуть полнее верхней, на щеках ровные треугольные татуировки. — Это пламя тумана постаралось или набивали? — пока я изучал взглядом его лицо, молодой мужчина, юноша даже, моих лет, в ответ пронзительно смотрел на меня, на что я не обращал внимания. — Набивали, — сказал отрывисто, он все старался свести свои реплики к минимуму, чтобы говорил только я, но кто ему позволит провернуть задуманное? У меня тут своя многоходовочка, не до чужих интриг, если уж мои преуспевают. Я уважительно посмотрел на Вайпера — на щеках, надо же, это ведь наверняка было невероятно больно! И насколько я знаю, туманники имеют более слабую выдержку, чем другие, и для него это было еще большей мукой… Одобрительно улыбнувшись, я осмелел и погладил Вайпера по голове. У него оказались мягкие волосы, хотя я с самодовольством понял, что мои гораздо мягче и более шелковистые. Тот стоял, замерев, и, кажется, даже не дышал. Спустя пару секунд, я скользнул рукой вниз и убрал конечность, мягко улыбнувшись, будто ничего такого не происходит. Куколка казалась обескураженной, шокированной и приняла цвет спелого помидора. Того гляди, пар из ушей пойдет. Мягкая улыбка изогнулась, я испустил негромкий смешок и сел обратно. Ах, чай мой любимый чай… Как робот, Вайпер механически сел на место и взял потеющими ладонями кружку, делая сразу несколько обжигающе горячих глотков, от которых потом его небу явно не поздоровится. Он был шокирован — то Фонг ведет себя как буддист, мягко и наивно улыбаясь, то вдруг испытывает ненависть и желание убивать, а сейчас вообще смеялся над ним, как над ребенком! Только почему от этой улыбки и легкого смешка так тепло в груди, щеки горят, а губы так и норовят скривиться в счастливой улыбке? Вайпер не привык к такому — его все либо ненавидели и презирали — обоснованно — за жадность и вредность, либо лебезили, пытаясь подхалимничать. С Фонгом же все было вверх дном — начиная от его характера и внешности, заканчивая поведением и отношением к нему! Вайпер всегда знал — от людей нельзя ждать ничего хорошего просто так, всегда в сердцах их подтачивает свои когти корысть, а возможно, к этому рядом разместили и сыр. Ведь бесплатным он бывает лишь в мышеловке, это тогда еще маленький мальчик уяснил прекрасно на своей шкуре: когда собственная мать-наркоманка продает на опыты, волей-неволей узнаешь и принимаешь того монстра, что живет в людях. И Вайпер видел их всех насквозь, как и Фонга, казалось. Потому что тот потребовал свои пятьдесят процентов, чем не корысть? Но изучая его, наблюдая за каждым выражением лица, мужчина понял — Фонг корыстен, но в меру, он знает границу и не старается захватить побольше, чтобы другим было плохо. Китаец возьмет ровно столько, чтобы было поровну, чтобы каждый получил по заслугам. Это была ядерная смесь капитализма и коммунизма — те, кто вообще не работают, не получат ничего, что естественно для Вайпера; а те, кто работают, по заслугам, но не чересчур, Фонг не потерпит несправедливости. Для него главное — не деньги, а жизненные ценности, как понимает теперь будущий туман аркобалено. И, похоже, Вайпер начинает понимать, что может быть важнее денег — если его каждый день будут укутывать, словно в пуховое одеяло, теплом и заботой, то он не против помолчать и не требовать денег. И невдомек ему еще было, что продался он за совсем каплю нежности из того моря, что может подарить широкое и доброе сердце Фонга.***
Скалл с Реборном отправились на миссию. Не хотелось отпускать ребенка с ним, но выбора не было. Рано или поздно, ему придется убивать. Скалл уже затянут в омут мафии по самую шею, а попытавшись вырваться, добьется лишь того, что захлебнется — его просто убьют. Ведь из мафии выход только вперед ногами, и если уж тебя затянуло, то пытайся выжить всеми силами. Мы с Колонелло всеми силами пытались помочь невинному Скаллу, обычному гражданскому до сего момента. … «Они уже должны были вернуться, какие черти их носят?», — я с внутренним напряжением сидел в гостиной, терпя мучительное ожидание. Уже перевалило за полночь, ушли они на рассвете — волновался не только я, рядом сидел Колонелло. Луче сегодня легла пораньше, все же ее срок предполагает большое количество сна. Так что, счастливая в своем неведении, женщина видит десятый сон, а мы с военным сидим и изводим себя переживаниями. Тот полировал свою любимую винтовку, а я разминал руки, массировал косточки, тем самым отвлекаясь. Вредная привычка, которую я за собой вплоть до этого момента не замечал. А вот, неожиданно-негаданно, оказался невротиком. «Еще бы не оказался, когда моего подопечного могут убить», — думал я возмущенно, сжимая кожу между большим и указательным пальцем. Рядом материализовался Вайпер. Сел рядом, но я отреагировал скупо — еле улыбнулся и продолжил глядеть в стол. Если у других от переживаний морщится лицо, хмурится, то мое стало будто восковой маской: безэмоциональной, с пустым взглядом. Я понимаю, что, возможно, это странно выглядит, но, сильно волнуясь, я погружаюсь с головой в переживания, будто в морскую пучину. И не вижу выхода, пялюсь в одну точку, пока меня не выведут из этого состояния. — Фонг, — тихо окликнул меня Вайпер, и я слышу его, и даже чуть улыбаюсь, пытаясь показать, что все хорошо. (Только вот когда взгляд все еще упирается в столешницу, эта улыбка на спокойном, жутко-спокойном лице вызывает у Вайпера лишь дрожь и желание встряхнуть.) — Фонг, — требовательно позвал меня мужчина, тронув за плечо, и я будто очнулся. Смог вздохнуть полной грудью. И ясным взглядом посмотреть в чужие глаза. Вроде бы такие же, как и всегда, не особо эмоциональные, примерный диапазон кирпичика, но на дне глаз видно было волнение. Волнение за меня? Вайпер успокоился, выдохнул легче, принял более расслабленную позу, — и только тут я понял, что он был напряжен, — и я понял, что он и вправду волновался за меня. Я искренне улыбнулся, погладив юношу по предплечью, без слов высказывая благодарность. — Хэй-хэй, мы вернулись! — пронеслось по всему дому вместе с грохотом распахнувшейся двери, что ударилась о стену. Я выдохнул облегченно, точь-в-точь как буквально только что Вайпер, и встал, поднимаясь навстречу опоздавшим. — Скалл… — я замер, — почему ты весь в крови, а твой костюм порван? — Ах, это ничего, — он закинул одну руку за голову, подходя и неловко улыбаясь, — просто я немного неудачлив сегодня, плохой день предсказал мне гороскоп, как знал, не надо было идти сегодня! — Случилось что-то опасное для жизни? — я не обращал внимания ни на детские попытки отвлечь, ни на Реборна. Меня волновал ребенок. Ведь не зря у меня было плохое предчувствие! — Не волнуйся, я же Бессмертный каскадер Скалл! Меня ничто не убьет в этом мире, покуда я желаю жить! Ох уж этот пафос… «Жив и в порядке, раз шутит…» Я потянул несносное великовозрастное дитя в сторону ванной комнаты, обрабатывать его раны, если таковые есть. Мельком глянув на Реборна, пересекся с ним взглядом и убедился, что тот в полном порядке — костюм в таком же идеальном состоянии, как был при отбытии. Кивнул ему с подбадривающей улыбкой, получил кивок в ответ, и за руку повел дите лечиться. — Ой, ну может не надо, Фонг? Со мной все в порядке, до свадьбы заживет, это точно, — уверял меня Скалл. Я со снисходительным выражением лица потрепал пурпурную головушку: — Главное, что ты жив и в порядке. Я усадил ребенка на край ванны, доставая из шкафчика набор для дезинфекции. — Почему ты так беспокоишься и заботишься обо мне? — непонимающе склонил голову в бок, словно цыпленок. — Потому что мы семья.