Финист - ясный сокол

Петра всегда спала крепко. Её не будили ни залпы салюта, ни резкие автомобильные сигналы, ни неожиданные ночные крики под окнами… Даже будильник, увы, часто бывал бессилен, поэтому она устанавливала сразу четыре-пять, чтобы наверняка — сама не подымется, так кто-нибудь из семьи в праведном гневе придёт будить. Но попробуй не проснись, когда до тебя долетел громкий соколиный крик! Петра подскочила, словно по тревоге. В комнате уже было вполне светло — за окном брезжил голубой сумрак, полупрозрачный из-за света уличных фонарей. Птичий крик повторился совсем близко. Сколько раз она слышала в научных фильмах и любительских видео это специфическое, хрипловатое «кьяк-кьяк-кьяк» и протяжное «кеек-кеек-кеек»! Так кричат крупные соколы. Похоже на сапсана. Или нет, голос ниже… Кречет?! Но откуда бы ему взяться в Питере? Петра решила бы, что ей приснилось, но как быть со вторым криком? Она отчётливо его слышала. И тогда она уже точно проснулась. «Странно…» — подумала она и, накинув поверх майки утащенную когда-то у отца мягкую фланелевую рубашку в крупную клетку, тихонько прошла на кухню выпить воды. Вернувшись в комнату, она бросила взгляд на окно и обомлела. Там, прямо на раме открытого окна, сидел тот самый кречет! Петра поморгала, не веря глазам, но и после этого ничего не изменилось. Это определённо был кречет. Светлый, с крупными тёмными пятнами-каплями на грудке, без «усов» у клюва. И сидел он характерно для кречетов — прямо, аккуратно сложив пёстрые крылья. Они у него сильные, даже вертикально вверх взлететь может… А ещё пикировать на добычу, разгоняясь до 209 километров в час. И не единожды, а раз за разом. Другие ловчие птицы так не могут. Но откуда он здесь вообще? Может, улетел от кого-то? Петра осторожно приблизилась и пригляделась. На жёлтых лапах кречета не было никакого кольца. Но птица её совсем не боялась — сидела спокойно, только смотрела чуть настороженно. Всё-таки домашний?.. Плохо. Если сокол не боится человека, он не будет держаться от него подальше. В лучшем случае его кто-то сильно напугает, и он станет осторожнее. Но ведь могут и покалечить! Или ещё хуже. А если браконьер? Они ловят кречетов и продают за границей тысяч по тридцать долларов за птицу. Это же ужасно! Петра, скрепя сердце, шагнула ближе и постаралась шугнуть птицу, как можно более угрожающе махнув рукой. Вышло слабо: сокола абсолютно не впечатлило. Петре почудился в его взгляде скептический, слегка недоуменный интерес. Может, надо было подойти ещё ближе?.. Она встала почти вплотную к подоконнику, но кречет так и не шелохнулся. Видимо, всё-таки домашний. И, похоже, у него был очень добрый и деликатный хозяин… Петра не удержалась и осторожно погладила птицу: — Красавец… Сокол принял ласку довольно спокойно, и она, внутренне трепеща от восторга, провела ладонью по его по роскошным перьям ещё несколько раз. Больше всего на свете ей в этот момент хотелось оставить кречета себе. Он ведь сам прилетел и явно домашний… А она знает, что это за птица, что она ест и в чём нуждается… Но в том-то и беда — она знает. И знает, что даже если семья будет не против, в условиях их квартиры обеспечить такой птице комфортную жизнь и правильный уход не получится. — Что же мне с тобой делать?.. — вздохнув, спросила Петра у птицы. Может, есть поблизости какой-нибудь заповедник или что-то наподобие? На худой конец, птичник… Кречет вдруг распустил крылья. Петра подумала, что он хочет улететь, и отошла в сторону. Но сокол не только не улетел, но и важно сошёл с рамы на внутренний подоконник. А потом вдруг резко взмыл к потолку и тотчас круто спикировал на пол! Всё произошло так быстро, что Петра не уследила. Оторопело переведя взгляд на пол, она невольно закричала. Точнее, думала, что закричит, но вместо крика из горла вырвался только какой-то жалкий сип. Там! Был! Человек! — Чего пужаешься? — хрипловато спросил он, хмуро взглянув на неё из-под упавших на лоб встрёпанных золотистых волос. — Сама позвала. Петра подавилась словами. Человек, поведя плечами и плавно покрутив головой то в одну, то в другую сторону, стал медленно подниматься — сначала на колени, потом, помогая себе руками, на одну ногу, на другую… — В-вы кто? — смогла, наконец, справиться с собой Петра. Незнакомец недоуменно огляделся. Снова перевёл на неё взгляд: — Ты с кем говоришь? Теперь его голос окреп и звучал человечнее. Петра почувствовала себя немного уверенней. — С вами, — сказала она, глядя на незнакомца в упор и думая, что в случае чего в него можно запустить вазой. Она как раз у неё под рукой, прямо на подоконнике. И она тяжёлая. Заодно и папа звон услышит… Парень вроде высокий, но даже не жилистый, а какой-то хрупкий. Огребёт сразу. Незнакомец словно почувствовал, что она настроена решительно, и изобразил дурачка — снова огляделся и уточнил: — С кем «нами»? Хотя, учитывая, во что он одет… Может, у него правда не все дома? Это же какое-то русское средневековье. Только, в отличие от костюмов ряженых, не выглядит аляповато и дёшево. Петра нахмурилась и терпеливо повторила, теперь уже указав на незнакомца пальцем: — Прямо с вами. Тот, к её удивлению, ничуть не смутился. Нетвердо переступив ногами, по-птичьи склонил голову набок и доверительно сообщил: — Блаженная ты какая-то. Выкаешь. Сама позвала и не признаёшь. — Да не звала я вас! — возмутилась Петра и исправилась, чтобы парень опять не прицепился к словам: — Тебя. Незнакомец скептически усмехнулся: — А перо кто бросал и явиться приказывал? — Я не… — сердито начала Петра, но осеклась. — Ч-чёрт. Сказка! Но… Но как?! Странный парень пытливо посмотрел на неё и с деланным участием вздохнул: — Как есть блаженная. Петра с тихим раздражённым стоном потёрла переносицу. Что за бред… — Так, — выдохнув, сказала она. — Давай сначала. Наверное, не стоило вот так доверчиво разговаривать с человеком, не пойми как пролезшим в квартиру. Да ещё, может быть, душевнобольным. Но ничего лучше Петра не придумала. — Ты… — она на мгновение задумалась над формулировкой, — считаешь себя Финистом. — Меня так кличут, — педантично поправил незнакомец. — Прозванье такое. — Прозвание? — оживилась Петра. — А на самом деле тебя как зовут? — Михаил Иванович, — охотно назвались ей в ответ. — А я Петра, — представилась она. — Диковинное имя, — заметил Михаил. — А у тебя прозвище, — подхватила Петра. — Это же только прозвище, а сам ты не сокол?.. — Почему не сокол? — неожиданно удивился Михаил и припал к полу. В мгновение ока на его месте вновь оказался кречет. Петра отскочила от него, но наткнулась бёдрами на подоконник. — Т-так вы… ты… правда… — пролепетала она. Мысль, что Финист на самом деле существует, заставила Петру вдруг осознать, что она по собственной глупости заставила его лететь к ней среди ночи неизвестно откуда. От стыда стало горячо щекам. — Извини… — пробормотала она. Сокол резко обернулся человеком и прямо с колен подался к ней. — Прощенья просишь? — он выглядел изумлённым. Петра кивнула: — Я случайно. Михаил негромко засмеялся — позабавлено и с долей облегчения. — А я думал, ты тоже чародейка, — сказал он, будто делясь весельем. — Тоже? — переспросила Петра. Финист каким-то непостижимым образом смог, стоя на коленях, посмотреть на неё снизу вверх с такой ироничной снисходительностью, что ощущалось это как взгляд свысока. — Ну, а кто ж ещё смыслит в проклятиях?