Финист - ясный сокол

— В проклятиях? — переспросила Петра и подумала, что вышло очень глупо. Да, в сказке не было написано, а она не задумывалась, как этот самый вызов работает. Но это же не значит, что принципа работы нет! — Ты что ж думаешь, я за тридевять земель по своей воле летел? — подтверждая её мысль, фыркнул Финист, вновь шатко поднимаясь. Да он же это от усталости, поняла Петра и, почувствовав себя ещё более неловко, предложила: — Может, присядем? За неимением в комнате других вариантов она указала на кровать. Гость подозрительно на неё покосился, но кивнул. «Ты что там себе подумал?» — мысленно возмутилась Петра, но, раз уж вызвалась проявлять гостеприимство, поспешила заправить постель. Михаил сел с видимым облегчением. — Вот ведь занесла перо нелёгкая… — выдохнул он и с интересом глянул на неё: — Как ты меня вызвала, ежели в чарах ничего не разумеешь? — Сказку читала, — объяснила Петра и, подумав, достала из шкафа увесистый том. — О тебе. Финист вскинул брови: — Да ну? — Ну да, — отозвалась Петра, развернула книгу на нужной странице и передала ему. Михаил живо заинтересовался: рассмотрел разворот, поглядел на картинку, где Марьюшка работает по дому. Медленно провёл пальцем по заглавию сказки, неразличимо бормоча, будто читая по слогам. — И правда про меня, — с весёлым удивлением констатировал он и вновь повёл пальцем по строке: — Жи-л… да… б… был… к… кре… кре-с… — Крестьянин, — не вытерпев, подсказала Петра. Финист посмотрел на неё с негодованием. — Что? — с лёгким вызовом спросила она. — Не мешай, — потребовал Михаил. — Ой, прости, — обиделась Петра. — Как я могла влезть, когда тут человек по буквам читает, старается?.. — Какие буквы, так и читаю, — фыркнул Финист. — У вас раньше иные были. Это «раньше» что-то скребнуло на душе. Из-за обилия впечатлений Петра не успевала обдумывать все мысли и ощущения, что возникали в голове, но сейчас цепочка выстроилась как никогда отчётливо и ясно: русский костюм, странноватая речь, неприятие «вы»; буквы, которые были «раньше», причём «у вас»; сказка, которая существует уже много веков и уходит корнями в глубокую древность… — Сколько тебе вообще лет? — спросила она первое, что пришло в голову. Михаил так задумался, что даже поднял глаза к потолку. Неужели так много, что и сосчитать сложно?.. — Не знаю, — наконец, бодро ответил он. — Сколько дашь? «Что-то между пятью и тысяча пятью», — мысленно вздохнула Петра, но честно ответила: — На вид не больше тридцати. — Любопытно, — отозвался Михаил. — А ты… — привлекла его внимание Петра. — Откуда ты? Финист смерил её взглядом, полным сомнений, но всё-таки наклонился в её сторону и, понизив голос, доверительно сообщил: — От батюшки с матушкой. — Да ты!.. — Петра осеклась, так и не сумев определиться с окончанием: «дурак, что ли?», «издеваешься?!» или «не так понял». Сокол смотрел на неё с невинным интересом, ожидая продолжения. Вот и попробуй, разберись, он действительно не понял или просто тонкий тролль. Петре почему-то думалось, что второе. Но, как говорится, нужно больше верить в людей… — Я имела в виду место, — терпеливо разъяснила она. — Дык Тридевятое царство, — будто это само собой разумеется, пожал плечами Михаил. — Которое за тридевять земель? — обречённо уточнила Петра. Похоже, пояснений на этот счёт не будет. — Почто спрашиваешь, коли сама знаешь? — усмехнулся Финист. Точно пояснений не будет. «Я сижу в своей комнате с возможно бессмертным оборотнем, которого случайно вызвала из параллельной реальности», — подумала Петра. Осознание накрыло её с головой, и несколько секунд она просидела в полном молчании с одной-единственной мыслью в голове: «Ох-ре-не-ть». Второй мыслью стала их с Сашей любимая фраза, когда они, встретившись в Питере или Петрозаводске, решали, большой сет роллов, две пиццы и по бутылке вина и рома — это на двоих нормально или слишком, если это на ужин и ночной киномарафон. А именно: «Гулять так гулять!» — Раз ты знаешь наши буквы, тебя кто-то им научил, — заметила она. — Выходит, ты когда-то общался с людьми? А потом перестал? Почему? — Э, нет, — мотнул головой Михаил, — меня тётка Елена научила. Она со всего света премудрости знает, ваши тоже. — Премудрости? — переспросила Петра. — Подожди, твоя тётя — Елена Премудрая?! — А что ты диву даёшься? — невозмутимо ответил Финист. — Она нашего роду. Токмо я соколом обращаюсь, а она голубкою. — А про неё тут тоже сказка есть, — заметила Петра, кивнув на книгу. Сказка о тётке заинтересовала Михаила даже больше, чем сказка о нём самом. Во всяком случае, пытаться читать её самостоятельно он не стал, а сунул книгу Петре: — Прочти. Токмо пальцем води, чтоб я глядел да запоминал, как читается. «Умно», — мысленно одобрила Петра и, позволив Финисту устроиться вплотную к её боку, стала размеренно читать. Пока она читала, Михаил сидел молча и неподвижно, только пристально вглядывался в слова, под которыми она проводила пальцем. Петра даже порой задумывалась, вникает ли он в то, что слышит, но не останавливалась и не задавала вопросов. — Солдат пуще прежнего закручинился: «Что теперь делать? Куда спрятаться?» «Постой, я тебе помогу», — говорит чёрт. Подскочил к солдату, ударил его по щеке и оборотил булавкою, а сам сделался мышкою, схватил булавку в зубы, прокрался во дворец, нашел волшебную книгу и воткнул в неё булавку. Прошли последние пять часов. Елена Премудрая развернула свою волшебную книгу, смотрела, смотрела — книга ничего не показывает, — прочитала она финал. — Крепко рассердилась королевна и швырнула её в печь. Булавка выпала из книги, ударилась об пол и обернулась добрым молодцем. Елена Премудрая взяла его за руку и говорит: «Я хитра, а ты и меня хитрей!» Не стали они долго раздумывать, перевенчались и зажили себе припеваючи. Финист, ещё на обращении солдата в булавку начавший подозрительно подрагивать, навалился Петре на плечо, трясясь от почти беззвучного смеха. Ей это сначала не понравилось, но Михаил так заразительно веселился… — Ой, не могу!.. — почти всхлипывал он, тщетно пытаясь подняться и сесть прямо. — Тётка… с книгой!.. О-о-о… Петра и сама заулыбалась, наблюдая за ним. Придерживая книгу на коленях одной рукой, она с шутливым участием погладила Михаила по плечу: — Ну, ну… Не плачь, всё хорошо. Финист её иронию понял и оценил. Правда, из-за этого он совсем сполз с её плеча и продолжил захлебываться хохотом уже на постели. Выходило у него уж очень заливисто и заразительно — Петра невольно захихикала, отчаянно пытаясь не рассмеяться в голос. Отсмеявшись, Михаил обессилено вздохнул и раскинул руки в стороны: — Придумают же… — Твоя тётка не выходила за солдата? — уточнила Петра. — Она всем от ворот поворот даёт, — отозвался Сокол. — На что ей муж? Она царством правит, дела государственные переделывает. — А волшебная книга? — полюбопытствовала Петра. — Волшебная книга у неё есть, — признал Финист, — она в ней смотрит, что в царстве делается, чтоб гонцов туда-сюда не гонять попусту. Но врёт твоя сказка, что она без книги ничего не может. Какого-то солдата не заметить, тю! Небось, Иван-Царевич упился и напустил брехни с горя, — мстительно добавил он. — Он к тётке пришёл и говорит, дескать, ты девка видная, я хорош, давай жениться. А у самого за душой окромя лука и нет ничего. И царствовать его дома не учили, потому как он самый младший. На что тётке прихлебала у трона? Она лучше меня подсобить попросит, когда девиц учить уезжает. — Так она правда учит? — удивилась Петра и резко зауважала Елену Премудрую. — А как же, — подтвердил Михаил. — Каждый день из белокаменных палат на луг. По заведённому порядку, — подняв палец, важно добавил он. Слово «порядок» ему явно очень нравилось. Быть частью этого порядка и замещать тётку, по-видимому, тоже. Петра вспомнила неопределённый образ Финиста из сказки. Тот существовал в истории будто бы только для того, чтобы быть возлюбленным героини, а заодно предметом желаний другой женщины и попасть из-за этого в беду. Конечно, сказочные каноны есть каноны, да и Финист был околдован… Но она всё же сомневалась, что Михаил отнесётся к этому с пониманием и сможет так же повеселиться над сказкой о себе самом. Прощупать бы его реакцию… Но тогда надо понять, сколько в сказке лжи, а сколько намёка. «А ведь можно», — осенило Петру, и она спросила: — Неужели тётя тебя не может избавить от проклятия? Михаил смерил её насмешливым взглядом, но вспомнил, что в волшебстве она не смыслит, и снисходительно пояснил: — От проклятия не избавит даже тот, кто проклял. — Что ж это за проклятье такое? — Обычное, — пожал плечами Финист. — Про Варьку-то, небось, слышала? Варвара-краса, длинная коса? — Слышала, — Петра, кажется, даже фильм смотрела. — Она, э-э-э… чья-то дочь была? Какого-то царя? — Ага, — подтвердил Михаил, — из Тридесятого государства. Венчаться со мной хотела. Дескать, она у отца единая дочь, я у тётки единый наследник — поженимся, а как отец с тёткой на покой захотят, царства объединим и заживём краше прежнего. Так-то оно хорошо звучит, токмо мне Варька не нравится, Елене её задумка не нравится, потому что она на покой не собирается, а Варькин отец Елены побаивается — а ну как приберёт его царство к рукам, а дочку до трона не допустит? Ну, тётка им и отказала. Мол, не люба племяннику Варвара. Царь и рад, а Варька обиделась. Говорит: «Ты со мной повстречайся, повидайся, сам жениться захочешь». А я ей: «Не буду». А она так гаденько: «Будешь-будешь, соколик!» Взяла да и прокляла меня на моём же пере, чтоб если кто позовёт, летел. И летал так, пока не женюсь. — Да это же шантаж и насилие над личностью, — нахмурилась Петра. — Как-как первое слово? — переспросил Финист. — Шан?.. — Таж, — подсказала Петра. — Шантаж, — с чувством повторил Сокол, будто страшное ругательство. — Злее и не скажешь. Петра подумала, что надо бы объяснить Михаилу, что это слово значит, но для начала решила выяснить, чем же всё кончилось: — Так ты до сих пор к ней летаешь? — Не, — утешил её Финист, — раньше летал, пока Варька думала, что стерпится-слюбится. Ух мы и ругались… Палаты качались! Потом стерпелось, но не слюбилось. Ей меня жалко стало, она мне перо вернула. Да проклятье-то осталось. — Что вам мешало понарошку пожениться, а когда проклятье пропадет, разойтись? — не поняла Петра. Михаил в ответ на её наивный вопрос вскинулся и воззрился на неё такими глазами, что Петре вспомнилось хрестоматийное: «А что, так можно было?!» Похоже, в сказочном Тридевятом царстве если и женились, то раз и навсегда. — А Варька-то теперь замужем, — после долгой паузы заметил Финист. — Она же не уточняла, что жениться надо именно на ней? — сочувствуя, попыталась помочь с поиском выхода Петра. Михаил покачал головой, признавая, что Варвара не уточняла. А потом вдруг уставился на неё с подозрительным энтузиазмом: — А давай с тобой поженимся?