Сердцебиение

Рядом с Глебом Вадиму до безумия хорошо. Ему нравится наблюдать за тем, как младший брат курит свои излюбленные паршивые сигареты, запивая горькое табачное послевкусие крепким несладким черным чаем. Он обожает, когда Глеб, разомлевший в тепле, доверчиво подползает поближе, утыкается носом в плечо и, слегка гнусавя, просит что-нибудь сыграть на безнадежно расстроенной гитаре. Вадим ломается (больше для вида, чем по-серьезному), а затем осторожно отпихивает младшего, тянется за инструментом, в очередной раз пытается настроить гитару (хотя это все равно бесполезно, они оба это прекрасно знают) и, в итоге забив на это, начинает играть первую приходящую в голову мелодию. Гитара дребезжит, струны поют не так и не в такт, недовольно гудят, но… Разве это важно? Вадиму — абсолютно нет. Глеб всегда горько улыбается, когда старший брат играет что-то агатовское. И улыбается вовсе не от ностальгии, но от затаенной боли, застывшей багряной и отдающей терпким железом коркой на изрубцованном сердце. Глеб до безумия боится и до безумия хочет, что один из этих вечеров станет (или уже стал?) последним. Вадим до дрожи в пальцах, сейчас прижимающих струны к грифу гитары, не желает прекращать их и без того редкие встречи. Верят ли они в то, что однажды их иллюзия счастья разлетится вдребезги? Несомненно. Они оба знаю это, только вот признать то ли не хотят, то ли боятся. В любом случае, зачем смотреть в завтрашний день, если ты даже не знаешь, изменится ли твоя жизнь сегодня? Зачем пытаться думать о будущем, если все еще не можешь отпустить прошлое? Братья пристально смотрят друг другу в глаза, будто пытаясь найти ответы в расширенных до предела зрачках, а затем Вадим, не выдержав первым, сам отчаянно и почти решительно целует младшего брата. Глеб привычно запускает пальцы в аккуратно уложенную прическу Вадима, нещадно растрепывая волосы, и как-то отстраненно отвечает на поцелуй. Несмотря на то, что любовью здесь давно не пахнет, в сигаретном дыму все еще отчетливо читается негласное «не уходи», адресованное… Брату? Врагу? Любовнику? Они и сами уже запутались в своих ненавистно-любовных отношениях. Но даже несмотря на это, старший брат не хочет отпускать младшего от себя. Но даже несмотря на преданного (во всех смыслах) Вадима, Глеб мечтает сбежать от этого всего — от опостылевших вечеров, от ставшего таким привычным несладкого черного чая, от брата старшего, в конце концов, но… А дальше-то что? Концерты? Всего лишь полупьяная редкая толпа, из которой то и дела слышится что-то про Агату. Деньги? Череда бесконечных каторжных судов до безумия вымотает кого хочешь. Глеб запутался, сбился с пути, он не знает, где будет по-настоящему хорошо, где можно обрести счастье, а не его дешевый суррогат, как с Вадимом. Самойлов-младший хочет уйти и не вернуться. Ни-ког-да. Только все равно раз за разом возвращается к Вадиму, дешевым сигаретам и полурасстроенной гитаре, потому что идти-то больше и некуда.